- Прочитай, что здесь написано, - Меркадес протянул ей пакет томатного сока. Кэт повертела его в руках и нашла мелкую размазанную надпись.
– Это для детей, - сказала она неожиданно низким и хриплым голосом, возвращая упаковку на полку.
- Рекомендуется пить с трёх лет, - пошутила она. – Тебе уже можно.
Как всегда, Меркадес никак не отреагировал на её шутку. Он не замечал её скучный, однообразный юмор.
- Выбирай быстрее, нам здесь не рады. - Голос Кэт не соответствовал её внешности: тонкая талия, стройные ноги, модный плащ. На фоне своей спутницы Меркадес выглядел оборванцем.
Он давно болел, а последние несколько дней обратили его в мертвеца: слипшиеся, не мытые волосы, ввалившиеся щёки, острый нос. Он неотвратимо умирал от голода. Кэт это видела, но плакала тайком, потому что Меркадес ничьих слёз не выносил и одолжения ей не делал.
- Мне кажется, у этого сока непременно дурной вкус, - Меркадес рассматривал другой пакет. Это был человеческий магазин, и на них, поигрывая резиновыми палками, подозрительно смотрели охранники. Только репутация Кэт – порядочной, властной девушки, спасала их от немедленного выброса вон.
- Эстет, твою мать, - тихо выругалась Кэт.
- Почитай, я не вижу, - совершенно спокойно ответил Меркадес, щурясь. Кэт прочитала про красители и заменители вкуса, удивляясь тому, что это её не раздражает. Любовь, наверное.
- Это для взрослых, - закончила она. Меркадес кивнул. Кэт поставила сок в корзинку. К ним, крутя в пальцах дубинку, приближался охранник. Сузив взгляд, Кэт демонстративно взяла под руку своего друга и нагло посмотрела в глаза всех тех людей, которые их окружали. Пусть только кто-то попробует что-то сказать!
Последствия взрыва никак не отразились на ней. Её семья: отец и дочь Иха ушли к гоблинам. Это было шесть лет назад. Меркадес уже был вампиром, когда Кэт встретила его. Зомби жилось легче. На их кладбищенские пиры смотрели сквозь пальцы, да и связываться с ними было небезопасно. Вампиров откровенно преследовали. Какая-то порядочность в Меркадесе, несомненно, осталась. Детей он не трогал.
Пил в основном кровь стариков, отживших и молящих судьбу о скорой смерти. В принципе, и на это закрывали глаза, и Меркадес кое-как перебивался. А неделю назад он заболел. Наверное, умертвил заражённого.
Кэт не знала, что делать. В человеческой больнице вампиров не обслуживали. Кэт подставила ему свою шею, после долгих уговоров Меркадес укусил её, но вопреки всем ожиданиям, кровь любимой не принесла ему облегчения. Его полдня рвало, а Кэт бесслёзно плакала возле раковины, делая вид, что моет посуду.
Обычные таблетки не сбивали высокую температуру. И когда Меркадес говорил Кэт, что сгорает, она прощала ему всё, и в первую очередь – его равнодушие к ней, которое он довольно тщательно скрывал.
В отделе сыров Кэт выбрала молоко, и они пошли к кассам. Она несла корзинку с продуктами, и охранники смотрели на неё презрительно. На выходе их задержали.
- Что у вас в карманах? – Охранник с лысой головой ткнул концом дубинки в потрёпанную куртку вампира. После взрыва большинство тех, кто сохранил человеческий облик, потеряли волосы. У Кэт они сохранились, что давало ей право смотреть свысока на иных представителей своего рода.
- Пистолет, - ответил Меркадес и больной походкой зашаркал к выходу. Кэт взяла его под руку и помогла спуститься по ступеням. Меркадес погладил складку на рукаве её плаща. Он никогда не говорил ей о любви, но она знала, что он замечает всё, даже плохо отглаженные струнки на юбке. По складкам ткани он легко мог сосчитать часы, которые Кэт провела не с ним.
- Давай постоим на солнце, - Меркадес не выносил его. От яркого света у него сильно болели глаза. Кэт поняла, что он хочет сделать ей подарок. А что ещё он мог дать ей? Он никогда не спрашивал её: «А ты не хочешь постоять на солнце?». Он знал, что в том случае она откажется. Солнце преждевременно старило его кожу и убивало клетки мозга.
Делая вид, что к солнцу она равнодушна, Кэт вспомнила, как всё это начиналось. Сначала – совершенно безобидная гроза, из тех, в которые Иха, хохоча, выбегала под град капель и визжала от восторга, который был ведом только ей, а Кэт ждала её на крыльце с сухим полотенцем в руках, завидуя её смеху. Потом был взрыв. Кто-то стал гоблином, Меркадес превратился в вампира, а Кэт осталась человеком. Странный расклад судьбы.
- У меня есть сигареты? – это осталось его единственной человеческой привычкой. Кэт сжала его пальцы: да. Она смотрела на него, не отрываясь, не замечая физических признаков вырождения, оставленных грозой – жёлтые, заострённые зубы, морщинистая, высохшая кожа, красный ирис глаз…
Ей хотелось обнять его и сказать, что она его любит, не смотря на то, что он вампир, и что он курит эту гадость, именуемую сигаретами. Но она знала, что никогда не скажет. Наверное, она осталась неполноценным человеком. Кэт посмотрела наверх. Медленно и лениво, как будто ничем не управляемые и осознающие свою безнаказанность, небо застилали серые толстые тучи.
Дома Меркадес налил томатный сок в две глубокие тарелки и дал Кэт ложку.
- Мы будем это хлебать? – она с недоверием прислушивалась к своему воображению: оно упорно рисовало ей свежую, густую кровь, разлитую вместо обеденного супа.
- Ну, да, - Меркадес сел напротив. Казалось, свежий воздух принёс ему небольшое облегчение.
- А из кружки нельзя?
- Это суп, - убедительно сказал Меркадес. – Это кровавый суп. Попробуй! - Кэт зачерпнула сок ложкой.
- Да, вылитая кровь. - Меркадес оживился.
- Скажи ещё раз, - попросил он.
- Это суп из человеческой крови, - заунывным голосом повторила Кэт. Она сказала это 39 раз.
- Ты меня спасла, - уверил её Меркадес, моя тарелки. Кэт никогда не мыла посуду, даже до взрыва. Это был самый безнадёжный и тоскливый вечер в её жизни. Ей бы убежать, спрятаться, но она знала, что едва она покинет логово любимого вампира, как волна тоски откатит её обратно и бросит на растерзание существа с горящими глазами, которое оставалось человеком только благодаря её любви.
Кэт ослепительно улыбнулась. Как будто после надвигающейся грозы их ждала не медленная духовная смерть, а счастливое будущее вдвоём: трое ребятишек и мудрая старость. Девушка удивилась тому, что она смогла улыбнуться лживой улыбкой, но Меркадес поймал её удивление и, положив ей руки на плечи, сказал:
- Мне нравится в тебе то, что ты умеешь врать не только словами.
- Это Борхес? – начала кокетничать Кэт, надеясь сделать ему приятное.
- Это Брейгель, - Меркадес постучал костяшками пальцев по её лбу, намекая на её необразованность. Он принял её комплимент и ожидал продолжения.
- Значит, ты, - Кэт не сводила с него глаз. Она была уверена, что может смотреть в его красные глаза бесконечно. Меркадес поднял её со стула и поволок в комнату, где проходил их однообразный досуг. Кэт щёлкнула выключателем. Меркадес вздрогнул и закрылся рукой от света.
- Извини, вырвалось, - Кэт с досадой хлопнула по электричеству. Как она могла забыть! Но он всё понял.
- Спасибо, - поблагодарил он, опускаясь на кровать. Кэт села рядом. Сейчас он будет умирать и воскресать. Воскресать и умирать. А её сердце будет замирать и оживать, останавливаться и биться вновь.
- Я поблагодарил тебя за то, что ты включила свет, - сказал он без всякого выражения. Мертвея, его лицо приобретало серо-зелёный оттенок.
- Я поняла, - ответила Кэт.
- Расскажи, что происходит за окном, - вымученным голосом попросил он. Там ничего особенного не намечалось. Мутное солнце медленно скатывалось за горизонт, уступая место грозовым тучам, которыми редко когда не заканчивался день. Кэт знала, что Меркадесу глубоко безразлично то, что происходит за окном. Он поддерживал разговор, чтобы она не расплакалась.
- Там немытые стёкла, - голос Кэт звучал также пыльно и невыразительно.
- Если хочешь, открой окно, - предложил он, зная, что Кэт страдает от жары. А она знала, что Меркадес страдает от тяжёлого сырого дыхания грозы. Он её боялся.
- Там много пыли, - уклончиво ответила Кэт. Ей хотелось, чтобы Меркадес повернул голову и посмотрел на её длинные стройные ноги. Но она знала, что теперь он едва ли откроет глаза до полуночи.
- Да врёшь ты, - У него было мечтательное выражение лица. – Там лужи и грязь. И снова будет гроза. - Кэт пожала плечами. Она знала, что он слышит её жест, хотя движения её были абсолютно бесшумными.
- Я не люблю грязь, - сказала Кэт. Ей хотелось сказать «Я люблю тебя», но она знала, что в ответ он будет или смеяться, или надолго замолчит, отвернувшись к стене. Во время грозы не принято было говорить о своих чувствах.
- А грязь любит тебя, - с усмешкой произнёс он. Кэт не ответила. Главное, не показать, что она сентиментально настроена.
- И чтобы ты ответила грязи на её любовь? – настаивал он. Кэт изучила его довольно хорошо, и знала, что он провоцирует её на проявление чувств. Он ищет повод прогнать её и умереть в одиночестве.
- Ой, Да Винчи, как ты мне надоел со своими загадками! – не выдержала она, понимая, что Меркадес щадит её, возбуждая в ней грубость. Нежность её убивала. Плакать во время грозы считалось дурным тоном. Никто не плакал. Гроза убила самое главное – чувства.
- Никто не любит грязь, - философски заметил Меркадес, прикрывая глаза рукой.
«Я люблю!». Но Кэт сдержалась. Сейчас любой ответ был бы началом их разрыва. За то время, пока они были вместе, Кэт боялась быть навязчивой, боялась прийти к нему без повода, боялась позвонить, просто, чтобы услышать вкрадчивое трепетание его голоса.
Она ненавидела его за это напряжение, которым он постоянно испытывал её. Но оба знали, что её ненависть нестойкая и неубедительная, и что без этого напряжения Кэт едва ли переживёт потерю своего ребёнка.
Меркадес впал в короткий спокойный сон. Кэт не заметила, как он проснулся.
- Почитай что-нибудь, - предложил он. За окнами бушевала гроза.
«Когда она закончится», - сказала себе Кэт, - «Я уйду навсегда».
- Я не хочу, - Кэт с неудовольствием оглядывала полки с книгами.
- Пожалуй, одна ты в этом мире умрёшь от необразованности, - заключил он. Кэт видела, что он раздражается.
- Не всё ли равно, отчего умирать? - ответила Кэт и тотчас же пожалела о своих словах. Она знала, что он ей ответит. «Умоляю тебя, не говори штампами, скажи лучше глупость, но пусть эта глупость будет продуктом твоих мыслей». В прежней жизни Меркадес был философом.
Но он ничего не ответил, и сердце Кэт невольно начало копировать грохот дождевого потока.
- Ты бы не мучил бедное животное, - Кэт в очередной раз намекнула на то, что засохшую розу, страдающую в толстой зелёной бутылке давно бы пора выбросить, не смотря на то, что земля больше не производит цветов.
- Ты не устала быть банальной? – поинтересовался Меркадес. Кэт посмотрела на него с ненавистью. Опять он упрекал её в отсутствии оригинальности.
Вздохнув, Кэт слезла с подоконника и легла рядом, прижавшись к нему всем телом, мучительно передавая сквозь горячие клетки его кожи всю свою любовь, зная, что это безнадёжно. Меркадес снова уснул. И Кэт задремала, положив руку на его пылающую, тощую грудь.
Она проснулась оттого, что Меркадес твёрдо и убеждённо отрывал её руку от своего тела. Застонав, он обернулся к стене. Кэт от обиды чуть не расплакалась, но смогла взять себя в руки: у неё нет права обижаться на человека, который умирает. И которого она, между прочим, любит.
- Ну, хочешь, укуси меня… - мужественно предложила она, вспоминая необузданную боль его зубов. Пусть останется ещё один шрам. Гроза била кулаками в окна. Кэт содрогнулась, подавляя страх перед ударами молний.
- Камикадзе… - засмеялся Меркадес. Пересилив себя, он взял её ладонь и прижал к своему впалому животу. Кэт казалось, что сейчас её рука поджарится как забытая на сковороде оладья. Это были его последние слова.
Её губы запеклись, когда она поцеловала его висок. Нечеловеческими усилиями Кэт сдерживала слёзы. Любимый задремал. И она задремала тоже. Под утро Меркадес умер.
|
