С Т А Н О В Я С Ь Б Л И Ж Е ИЛИ Н И Ч Е Г О Л И Ш Н Е Г О
И совсем не в мире мы, а где-то
На задворках мира средь теней.
Сонно перелистывает лето
Синие страницы ясных дней.
Маятник, старательный и грубый,
Времени непризнанный жених,
Заговорщицам-секундам рубит
Головы хорошенькие их.
Там, где всё сверканье, всё движенье,
Пенье всё,- мы там с тобой живем.
Здесь же только наше отраженье
..............................
(Н. Гумилев)
Весь следующий день, не погоняемая маленьким живчиком-Дашей, Инга проводит в море-она может плавать часами, тем более, что там кроме неё практически никого нет, вдоль береговой линии на десятки километров в Лимасоле тянутся волнорезы, защищающие прибрежную зону купания от малейших волнений, поэтому море напоминает ей гигантский бассейн с чистой прозрачной водой. Когда Инга возвращается в обед с пляжа, дорогу ей неожиданно перегораживает огромный старенький джип, из которого высовывается молодой симпатичный киприот и предлагает подвезти. Никакие Ингины доводы о том, что её не интересует это черноглазое чудо, не действуют, он выбегает из джипа и настойчиво провожает ее почти до дома, пытаясь назначить ей вечером встречу, или хоть подержать за ручку, если ничего не выгорит с этой одинокой русской. «Похоже, без сопровождения здесь даже поход на ужин будет чреват нежелательными знакомствами, -думает девушка, -табличку, что ли повесить на шею-«пожалуйста, отвали»?»...Впрочем, на сегодняшний вечер у нее есть провожатый-московский знакомый Питер.
Год назад Питер, американец преклонных лет, был довольно популярным преподавателем на курсах английского языка, где она занимается до сих пор (впрочем, шестьдесят это у нас считается пенсионным возрастом, иностранцы в это время порой только начинают осуществлять свои мечты- например, ездить по свету на свою американскую пенсию). Помимо грамматики он часто ударялся в философствование, его любимым коньком была тема о вреде, который глобализация наносит маленькому человеку-большие магазины приводят к уничтожению маленьких, мелкие торговцы разоряются, а свои сверхприбыли владельцы супермаркетов пускают на развитие новых крупных центров и на зарабатывание новых сверхприбылей. Хозяева мега- предприятий выносят производство в страны третьего мира, там платят копейки служащим, а американцы/европейцы остаются без работы.
У Инги на этот счет было свое мнение, она считала, что рано или поздно мир должен придти к общему знаменателю, общему уровню жизни, хотя ей совсем не хотелось, чтобы этот знаменатель был тождественен американскому стилю. Впрочем, разница в понимании процессов глобализации никогда не мешала их дружеcкому общению, и когда Питер сообщил, что ревматизм заставляет его поменять страну жительства на благоприятный климат Кипра, все студенты курсов слегка загрустили, на прощальной вечеринке обещали его никогда не забывать, писать е-мэйлы, впрочем, к своему стыду Инга должна признаться, что принцип «с глаз долой из сердца вон» сработал очень быстро, новая преподавательница была принята ими с еще большим радушием, и на регулярные письма Питера Инга отвечала с большим запозданием- а письма были частыми –в маленьком Лимасоле он –то оказался вырванным из привычного большого круга общения, а у них в Москве по –прежнему бурлила жизнь. Еще по приезду Инга забежала в интернет –кафе и оставила ему письмо со своими координатами, он перезвонил и на сегодня они договорились встретиться, чтобы пообщаться и поужинать вместе.
После обеда Инга снова идет к морю. Море божественно, пожалуй, она могла бы жить прямо в воде. Возвращаясь домой, она по традиции здоровается с пожилой четой англичан, проживающих в апартаментах на первом этаже. Обычно они с Дашей ограничивались фразами «добрый вечер-как дела-хорошо-до свидания», но сегодня она задерживается у их балкона подольше, болтая о том о сём- девушка понимает, что без любимой подруги ей не хватает человеческого общения. Старик, заметив фотоаппарат в её руке, вызывается сфотографировать ее на горке под пальмой, делает снимок и торопится отдать девушке фотоаппарат, провожаю её прямо до дверей. Около входа он останавливается и медлит уйти. Вдруг он нежно поглаживает её по плечу.
-Какая ты симпатичная девушка. У тебя есть друг? Послушай, если ты захочешь еще раз приехать на Кипр, я могу организовать тебе эту поездку, оплатить твое проживание, -торопливо шепчет он.
У Инги кружится голова от внезапно подступившей дурноты. «Ах ты старый козел, -думает девушка, -да тебе же в обед сто лет исполнится, да как же так можно-на глазах у благоверной так гнусно приставать к молодой девушке! Но что-то здесь не то..» Внезапно, словно вспышка молнии, в ее сознание складывается правильная картинка-этот старик никакой не англичанин! Англичанка только милая леди -его жена, приехавшая сюда когда-то, подобно родственницам Заки, и наивно вверившая свое сердце этому развратному киприоту!
Она чувствует, что ее сейчас стошнит. «Впрочем, если я долбану его по голове книжкой, которую читала на пляже, он же упадет, а потом будет жене сказки рассказывать, что русская его завлекла и приставал к нему, а у него от негодования случился сердечный приступ»,-быстро соображает Инга. Она смотрит пристально в его бегающие глазки.
«Я очень плохо говорю по-английски. Будем считать, что я не поняла ни единого слова из того , что вы мне сказали», - произносит она ледяным тоном на чистейшем языке принцессы Дианы и захлопывает дверь перед его носом.
«Вот ведь, и опять Даша оказывается во всем правой,-вспоминает она, как строгая подруга осмотрительно не рекомендовала общаться ни с кем в округе».
В тот момент раздается звонок, она слышит такой знакомый американский акцент, который, подобно некоторым запахам, не спутаешь ни с чем...
-Инга? Как я рад тебя слышать! Как отдыхается?
-Отлично, Питер! Немного воюем, но подробности при встрече.
-Послушай, я должен извиниться, но я не смогу быть сегодня в Лимасоле...
-Как, Вы же писали, что живете именно здесь? -удивляется девушка неожиданным переменам в судьбе Питера.
-Жил. А сейчас я живу....во-общем, я бываю на Кипре, но только проездом, а живу на греческих островах....занимаюсь дизайном....Инга, я тебе напишу, но, пожалуйста только не говори никому из наших общих знакомых про меня ни слова...Дело в том, что школа где я работал, меня нанимала неофициально, во-общем, я слышал у них какие-то проблемы с налоговой инспекцией по поводу неуплаты налогов..я не хочу, чтобы ненужная информация достигла каких-то людей,- и он говорит что-то еще, прежде, чем разъединиться, но она уже не слышит окончания его речи.
Воображение рисует ей одинокую фигуру высоченного Питера, почему-то в ковбойской шляпе, плавающего по Средиземному морю от одного острова к другому на утлом суденышке. На одном берегу, на фоне российского флага, высится грозная фигура инспектора Феклюшкина из сорок седьмой налоговой, держащая табличку с огромными буквами: income tax-13%, Unified social tax -26.2 % ! На другом берегу стоит огромный черный джип, на котором крупными буквами выведено «CYPRUS INTERPOL», возле него прохаживается атлетически сложенный Заки, побрякивая наручниками. А на заднем фоне со всех сторон теснятся огромные небоскребы, из окон которых усмехаются китайцы, - мировое сообщество, успешно завершив процесс глобализации, наступает на худосочного, но несдающегося Питера, гордо размахивающего американским флагом.
Вопрос, каким чудесным образом Россия оказывается на берегу Средиземного моря, по другую сторону водной границы с Кипром, не волнует женский ум совершенно, девушка лишь внезапно осознает, что соскучилась по своему милому полицейскому и хотела бы его увидеть, пожалуй, хотела этого еще с утра, но не решалась себе в этом признаться.
Она осторожно достает бумажку, где записан его телефон, долго смотрит на нее и думает, что же ему сказать. «Напишу-ка я смс-информативно и ничего лишнего-самый лучший вариант», решается робкая ( впрочем, в силу своего характера она обычно переписывается даже с шефом, находящимся в соседнем кабинете), и вот сообщение быстренько состряпано : «Заки, я в Лемесосе. Договорилась с шефом взять еще недельку отпуска. Билет поменяла».
Через минуту телефон уже звонит.
-Невероятно! Как здорово! Сегодня вечером я дежурю в ночную смену, но обязательно приеду завтра утром!
Инга рада.
И вот они уже сидят за столиком в кафе.
-Что ты будешь? –спрашивает Заки, внимательно глядя ей в глаза, - я хочу взять то же, что и ты!
-Тогда, давай два чая, будем, как таджики в эту невыносимую жару доводить внутреннюю температуру тела до температуры окружающей среды, -предлагает Инга.
Неизвестно, понял ли Заки про таджиков, но он, как всегда мило улыбается, делая заказ официанту на греческом.
Последние дни сентября, а жара стоит невыносимая, кажется, сейчас вытекут мозги. Инга очень тяжело переживает это время –с двенадцати до четырех дня. Сейчас они были в старом городе с его узкими тенистыми улочками, осматривали замок с толстыми стенами и маленькими окошками-но даже там, где казалось должен царить пробирающий до костей холод, было жарко!
В одной из комнат экспонировались надгробные плиты. инга думает, что сначала человек умирает и его изображение на надгробной плите вызывает печаль у близких. Потом, когда умирают все, кому был дорог этот человек, его образ не бередит ничьих воспоминаний, а уже является потайной дверью в прошлое, дверью, через которую нельзя войти, но её можно лишь немного приоткрыть и заглянуть краешком глаз... Инга долго всматривалась в полу-истертые изображения, пытаясь понять-какими были они, эти ушедшие люди пятнадцатого века, о чем думали, о чем мечтали... На одной плите она увидела женщину с нежными чертами лица. На животе у женщины был нарисован круг, а там внутри-ребенок. Таким образом наши предки показывали, что умершая была беременной. Как просто и понятно,-думает Инга. -Все-таки мы живем в мире символов, и подчас не нужно ничего лишнего! А монеты! Как подумаешь, что когда-то кто-то убивался (и убивал других) из-а этих денег-сейчас же они не более, чем кружочки металла...
-Чего только не было в этом замке, -запоздало комментирует Заки (во время осмотра он в-основном ее фотографировал, видимо, сам замок ему, как местному, уже поднадоел. -Когда-то это была византийская крепость, потом –резиденция ордена мальтийских иоаннитов, а потом османы устроили здесь тюрьму...
-Да, у вас где ни копни-везде следы древних.
-И кого тут только не было-и византийцы, и греки, и англичане-начиная от Ричарда Львиное сердце и заканчивая их потомками, улыбается он, кивая в сторону англичан, расположившихся за соседними столиками.
-и турки,-подсказывает Инга
-Как я забыл, и наши милые, глупые турки,- соглашается Заки.
Ей невероятно нравится, как он характеризовал тех, к кому не очень расположен –ведь верно каждое слово, но все же- «наши».....
Еще в пятилетнем возрасте, когда вся страна с замиранием сердца следила за приключениями Штирлица, Инга спрашивала у папы :
-Папа, Мюллер-он плохой? Все немцы враги?
-Они противники, дочка, - отвечал отец, -они идут в бой по приказу. Но были и те немцы, которые издевались над людьми, сжигали их живьем-это плохие, это враги. Или те, кто разжигал войны и посылал на смерь тысячи и миллионы людей...-это враги. Но такие могут оказаться и на стороне русских.
«В месте встречи» она задавала такие же вопросы:
- Папа, а бандиты, они плохие?
-Это несчастные люди, дочка, их судьба сложилась так. Кто-то мог и украсть всего ничего, попасть в тюрьму, и вот уже вся жизнь искалечена, в то время, как некоторые крадут миллионы, и наслаждаются жизнью, ...Но есть и те, кому нравится убивать, издеваться над людьми, обкрадывать честных людей -это уже плохие, это –враги....
-Но как же отличить одних от других?
-А на это тебе дается целая жизнь,-говорил отец...
Похоже, что армяне, с их историей, не менее сложной и многострадальной, чем история российского народа, неплохо научились приспосабливаться к окружающему миру и определять понятия «друг-враг-противник».
Инга периодически посматривает на спутника, пытаясь заглянуть внутрь, но невозмутимое выражение его лица не позволяет это сделать... «И опять Даша права-этот товарищ ведет себя нестандартно .... и именно поэтому так чертовски привлекательно.....».
- Посмотри на этих людей, - опять обращает он её внимание на группу английских туристов, за соседним столиком. Маленькие белоголовые бабушки, похожие на аккуратных птичек и их не менее элегантные спутники разговаривают о чем то с оживлением, но безукоризненно-вежливо, абсолютно не повышая тона. -Как они мне нравятся! Хотел бы я в старости быть таким! Всё у них так культурно, спокойно, вежливо, со вкусом .
«Надо же, он сентиментален. Даже не скажешь про такого мачо». Он, действительно, словно сошел с обложки журнала –высокий, стройный, спортивная майка (которая по её мнению, меньше чем нужно, размера на четыре), обтягивает невероятные мускулы. Впрочем, Инга по своей рассеянности и не обратила бы и на это внимания, если бы не восторженные оценки подруги.
«Да уж, - думает она с сожалением, -наши советские родители и бабушки никогда не будут так наслаждаться жизнью - они либо считают, что жизнь их должна быть посвящена внукам и детям, либо загибаются на дачных участках, либо сидят на лавочках и жалуются друг дружке на свои болезни-ну а кому еще пожалуешься -в больницах-то им говорят :«ну Вам уже шестой десяток лет,что Вы хотите в этом-то возрасте!»....у американцев и столетних лечат, кипрские старички за молодыми туристками увиваются, а у нас, «что вы хотите!» Хотя, одна трагедия страны-это бедность стариков, а другая проблема- в нашем менталитете. Как часто у нас, закрывая дверь своего дома, люди забывают все манеры и орут друг на друга, и вот муж с женой к старости так друг дружке кровь выпьют, что уже смотреть друг на друга не могут, не то что романтично под ручку по берегу моря прогуляться...
Между тем, взгляд Заки скользит в другую сторону- терраска кафе, где они сидят, выходит прямо на пляж, и там две красавицы загорают топлесс.
«Ага, отмечает она, -все-таки женщины нас тоже интересуют, а не только судьба пенсионеров!»
Он, кажется, проследил за её взглядом, провожающим его, и резко поднимается:
-Жара спадает, можно выходить. Мы поедем за город. Купаться в городе не люблю.
И вот они уже в живописной бухте, идут по дорожке вдоль пристани.
-Как мне нравятся порты! –вздыхает Инга, -представляю, что и я куда-то поплыву навстречу приключениям!
- А почему нет? Правда, эти яхты стоят немало...Тебе придется сначала отыскать ключ от сейфа в банке, или от сердца мужчины, владеющего ключом от сейфа в банке,- смеётся он.
-А у тебя нет случайно среди друзей арабского шейха, который мог бы подарить тебе небольшую яхточку?
-Ну, у меня было много друзей-арабов, но что-то я не слышал, что бы кто-нибудь из них стал шейхом. Пока.
-Как же ты с ними дружил? Разве можно доверять арабам?
-А я не говорю, что им можно доверять,- улыбается он, - но с ними можно неплохо дружить-улавливаешь небольшую разницу?
-Возможно...
Но порт уже далеко позади, они лежат на полотенце, она в купальник, её приятель без майки- пытаются поймать последние лучи садящегося солнца. Впрочем, он все также демонстративно корректен и не прикасается к ней даже случайно .
-А ты купаться не собираешься?
-нет, я лучше тебя встречу с полотенцем..
-Ну как хочешь. Я –морской маньяк...
И она заплывает так далеко, как только может.Между тем за эти полчаса солнце совсем садится и на небо выкатывается луна, такая огромная, как медное блюдо из сказок тысячи и одной ночи. Инга выходит из воды, Заки приятель ждет ее с вещами у дорожки, ведущей к рыбному ресторанчику. Где-то вдали маячат редкие фигуры туристов.
Заки бросает на нее пристальный взгляд и говорит спокойно-озабоченно: « А у тебя мокрый купальник. Тебе надо переодеться». Оглядывается вокруг. «Здесь переодеться негде. Так. Иди сюда. Машина тебя закроет сзади, а здесь стану я и разверну полотенце, как штору. Ты дашь мне платье, снимешь купальник, вытрешься и переоденешься. Я в это время отвернусь или закрою глаза».
Он раскрывает полотенце, не дав ей опомниться, закрывает глаза. Времени на раздумья нет. Она быстро снимает купальник,- странно, как он уловил этот момент с закрытыми-то глазами,- он осторожно обволакивает её полотенцем, вытирает и прижимает её к себе, реснички его дрожат, он открывает один глаз и смеется, и ей ничего не остается , как присоединиться к этому заразительному смеху. Потом он снова становится притворно серьезным, прищуривает глаза, разворачивает полотенце и говорит шепотом: «одевайся». Она нацепляет свое розовое воздушное платьишко, чуть пристающее к влажному телу.
-Боже, кажется я в спешке надела его задом наперед!
Он широко открывает глаза, наклоняется к ней и шепчет:»Это почти не заметно, переодевать не будем..... Малыш! ты вся розовая, кожа у тебя розовая, и ты вся, как новорожденный малыш!»
.....Из ресторана доносится чувственный голос греческой певицы:
Сагааааапо - сагапооооо....
«Единственное что я знаю на этом языке, (кроме «здравствуйте»), и именно это почему-то поют все-и мужчины и женщины,-усмехается Инга про себя.- В песнях « Я люблю» -на своем месте, но только бы не сказал этого он!»
А он и не говорит-ведь слова это всего лишь символы, отражение того, что внутри.
Но ресторан они входят уже почему-то держась за руки....
«Иногда «нет»-нет, иногда «нет»-да.
Как же ты разгадать смог, что мне нравится, как и когда.
Неприступен и невозмутим, вдруг лукаво ты мне подмигнешь,
Скажешь так, что неслышно другим: Я скучаю. Когда придешь?»
(продолжение следует)
|
