ДУША ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ
Дорога, фонарь и от века до века
Ищу человека, ищу человека.
В горах, и по долу, по морю, по рекам
Ищу человека, ищу человека.
Вот город. Посветим. Кого только нет!
В глазах равнодушных теряется свет.
Бегут, словно зомби толпой одержимой
Вот кто-то упал. Затоптали и мимо.
Скорее вперёд, да повыше залезть!
Нет, вряд ли найду человека я здесь.
Забытая всеми деревня стоит.
И в храме не служат, и клуб там закрыт.
Где пахарь лет тысячу землю орал,
Народ нерентабельный умирал.
Кто был посильнее, ушел. И спивались,
Все те, кто забытыми оставались.
Но мне и другие в пути попадались.
Ни Бога, ни черта они не боялись.
Одни полегли, свой карман защищая,
Чтоб был он всегда переполнен сверх края.
Другие, (особый о них разговор)
В угарном галопе летят до сих пор.
И встречи с Всевышним боясь как огня,
Вдоль пропасти катятся, златом звеня.
И страшно мне стало. И свет фонаря
Напрасен, наверное. Поиски зря.
Но тут, словно Кто-то сказал мне: «Гляди»!
И чудится мне огонек впереди.
Вот дом у дороги. И там много лет
Души человеческой теплится свет.
Во время войны от фашистов в подвале
Еврейских детишек солдатки скрывали.
Работали в поле, иконы хранили.
На древнем погосте родню хоронили.
Здесь старая женщина ныне живёт.
Одна. Дети в городе. В гости раз в год
Они приезжают. Зовут жить с собой.
Но баба Марина лишь машет рукой:
-Я здесь родилась. И помру скоро здесь.
Приедете, коли услышите весть.
Сама, словно тень, но покоя не знает.
Соседкам- ровесницам всё помогает.
Раз люди лихие к ней в дом постучались.
Просили поесть. Накормила. Остались
На час отдохнуть. Чем могла, помогла.
Продуктов чуток на дорогу дала.
Да детские вещи, ( от внуков остались).
А гости в шкафу у неё покопались.
Что баба Марина на смерть берегла,
Циничная нехристь себе забрала.
Хватилась не сразу. Как сердце болит!
-Убить ту заразу!- соседка кричит.
-Кормила, поила, позвала домой!
Ну с детства нет сладу с твоей добротой!
Нельзя их за выстрел до дома пущать!
Что, будешь ещё босякам помогать?
Молчала Марина. И долго глядела,
Как тучка белёсая в небе летела.
Сказала соседке: «Не вой, не люблю.
Ну как я голодного не накормлю?
Вот жаль одного. Я уж к Богу собралась.
Да грошей на похороны не осталось.
И хочешь, не хочешь, но надобно жить,
Чтоб денег хоть трошки на смерть накопить».
Когда мне твердят, что все люди зверьё,
И делят весь мир на «моё» - «не моё»,
Я дом вспоминаю, где много уж лет
Души человеческой теплится свет.
|