ДУБЫ
Отшельники мои, я снова среди вас,
Гонимая привычными делами.
Неважно, что меня встречаете сейчас
Безжизненными черными стволами.
Я помню ваш триумф в предчувствии весны,
Когда, ее дыханьем отогреты,
Под сладостный мотив невидимой струны
Шептали свои мудрые секреты.
Я помню, как в часы полуденной жары,
Истерзанные жгучими лучами,
Разбрасывали вы могучие шатры,
Сомкнувшись опаленными плечами.
Теперь не избежать томительных оков
На долгие и скучные недели,
Ведь вам уже плетут серебряный покров
Далекие сибирские метели.
ДО СВИДАНЬЯ, ЛЕТО!
До свиданья, лето, до свиданья!
До свиданья, светлые мечты.
Вновь смотрю я с разочарованьем
На твои размытые черты.
Вдалеке, подёрнутые дымкой,
Дремлют опустевшие леса,
И с берёз прозрачные косынки
Облетают прямо в небеса.
По земле крадётся сизый вечер,
Осеняя холодом поля.
Целый год мечтать о новой встрече
Будет утомлённая земля.
Только на столе моём, сверкая,
Словно твой загадочный привет,
Красками нетленными играет
Обманувший осень сухоцвет!
сентябрь 1997 год.
НАТЮРМОРТ
Два пустых, благородных бокала
На старинном, вечернем столе.
Голубая звезда задремала
И погасла на тонком стекле.
Две Судьбы, две загадки, две тайны
Так причудливо переплелись
И на этом столе не случайно
В поединке безмолвном сошлись.
Вот за дверью крутые ступени
Тихо скрипнут и снова замрут.
Две прозрачные, лёгкие тени
Грациозно к столу проскользнут.
И наполнят рубиновой влагой
Вожделенный сосуд до краёв:
За величие душ, за отвагу,
За презревшую время любовь,
За святые и вечные чувства,
Что Господь испытать нам даёт,
За великое это искусство –
Создавать и ценить натюрморт!
ОСЕНЬ
Благословенная пора,
Душа охвачена блаженством.
Природа блещет совершенством,
Строка летит из-под пера.
Неисчерпаемый родник
Цветов и красок лучезарных.
Ни слов, ни чувств высокопарных,
Мы не боимся в этот миг.
Неподражаемый кумир
На участь горькую не ропщет
И нас в леса, поля и рощи
Зовет на свой прощальный пир.
Незабываемый урок
И красоты, и бескорыстья.
С деревьев сброшенные листья
Ложатся золотом у ног.
С плеча снимая не скупясь
Свои наряды дорогие.
Они стоят совсем нагие,
Нескромных взглядов не стыдясь.
Слезой туманит небосвод
Свой взор, глубокий и холодный,
На столь простой, столь благородный,
Столь восхитительный уход!
КОЛДУНЬЯ ОСЕНЬ
Колдунья осень – глаз отрада!
Тобой Душа озарена!
Струится тихая прохлада
Из утомлённого окна.
В прозрачном воздухе повисли
Обрывки шёлковых оков.
Острее чувства, глубже мысли,
И мир не мыслим без стихов!
ОСЕННИЙ ВЕЧЕР
Осенний вечер догорал,
Прощаясь с редкими листами,
И ветер лёгкими перстами
Сухой камыш перебирал.
И полусонная вода
Ему тихонько подпевала,
Как будто с грустью вспоминала
Забавы летнего пруда.
В глубокой тине замерла
Разноголосая орава,
И одинокая отрава
Дурманом розовым цвела.
Сменились шумные пиры
Глухой тоской и заточеньем –
Земля вздохнула с облегченьем
От изнуряющей жары,
От тяжких, праведных трудов
Свой путь привычный завершая
И с восхищеньем предвкушая
Дыханье первых холодов!
ЛИСТЬЯ
Свидетели моих уединений!
Беспечные собратья по перу!
О сколько молчаливых откровений
В последнем вашем танце на ветру.
Когда, качнув серебряные нити,
Легонько оттолкнувшись от ветвей,
С таким блаженным трепетом летите
Увы, на встречу гибели своей!
ВЬЮГА
Морозу верная подруга,
Метелям старшая сестра.
Летит, клубится, рыщет вьюга
По тёмным, вымершим дворам.
То космы белые распустит
И вмиг дороги заметёт,
То с неизбывной, тихой грустью
Напев унылый заведёт.
То серебристой кромкой снега
На окна ляжет, хвост поджав.
То ухнет яростно, с разбега,
Свирепый норов не сдержав.
То с женской завистью заглянет
В просвет замерзшего стекла.
И тут же в ужасе отпрянет
От смертоносного тепла.
Придёт в себя, угомонится,
Развесит мех по рукавам.
И с диким посвистом умчится
Вдогонку северным ветрам.
НАДОЕЛО
Надоело быть удобной
Улыбаться и кивать
Щепетильной, старомодной
Не встревать, не затевать.
Безобидной, непрактичной,
Не мешать, не замечать,
Бескорыстной, симпатичной
Соглашаться и молчать.
Надоело спорить с быдлом
Безголосым языком
Надоело быть повидлом ...
Захотелось стать дерьмом!
ТРИ МЫСЛИ
Когда я поднялась на высоту Ай-Петри,
То прямо подо мной клубились облака.
Их тихие стада пасли седые ветры,
Душа моя была свободна и легка.
Когда по склонам гор, над пропастью повисли,
Вздыхая о былом, сухие дерева,
То в этот самый миг, пришли ко мне три мысли,
Которые сейчас хочу облечь в слова.
Одна из них не зря ко мне явилась первой,
Ей трудно возразить, с ней трудно совладать.
Вот, кажется, ещё чуть-чуть и дрогнут нервы
И ничего тебя не сможет удержать …
Легко с себя стряхнёшь заботы и печали
И прыгнешь с головой в серебряный туман,
И понесёт тебя в неведомые дали
По радужным волнам воздушный океан.
Вторая мысль была короткой, но тревожной,
Её не отменить и не переиграть,
Ах, как перед лицом стихий мы все ничтожны,
Зачем же нам ещё друг друга убивать!?
Я в пояс поклонюсь озёрам и дорогам,
Весёлому ручью, что в зарослях бежит,
Вся эта красота благословенна Богом
И только одному ему принадлежит.
Как много есть сейчас наследников у Крыма,
Припомнившим родство сегодня нет числа,
Но как же сохранить его нам неделимым ?
И с этой мыслью я от бездны отошла.
ЖЁНЫ БАХЧИСАРАЯ
Здесь веет негой и покоем,
Дремотой воздух напоён,
Невольниц лёгкою толпою
Здесь хан Гирей был окружён.
Судьбе изменчивой покорны,
Смиряли мужа дикий нрав,
У ног журчал фонтан проворный
Свидетель сладостных забав.
Мелькали тонкие запястья
Над заунывною зурной,
Поющей жалобно о счастье,
Известном только ей одной.
Дворца прохладные ступени
В одну лишь сторону вели:
Красавиц юных даже тени
Его покинуть не смогли.
Они остались здесь навечно,
Чтоб сквозь густой и тихий мрак
Толпе, глазеющей беспечно,
Подать порой чудесный знак.
То задрожать густым монистом,
То повернуть в двери ключом,
То одинокого туриста
Толкнуть легонечко плечом.
А ночью шумно предаваться
Последней из своих утех:
С великим ханом разбираться,
Кого любил сильнее всех?
РАЗЛУКА
Души печальной откровенье -
К последнему свистку,
Прохладных губ прикосновенье -
К горячему виску.
Мороза первое дыханье,
И слабый снега хруст,
Шагов знакомых замиранье,
И мир угрюм и пуст!
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Занавесить бы окна тяжёлыми шторами
Беспокойные двери покрепче забить.
Оборвать бы шнуры вместе с их разговорами
Все житейские бури на время забыть.
Ощутить бы всей кожей своей одиночество
Чтобы вдруг никого: ни друзей, ни врагов
Только тихая радость предчувствия творчества
Только дрожь подступающих к сердцу стихов;
Но летят голоса по надёжному проводу
Гулко хлопает дверь бесконечных долгов
И проносится жизнь по пустяшному поводу
Без великих идей и бессмертных стихов.
ПЕРЕД СЛОВОМ
Я никогда не верила в пророчества.
Судьба меня хранила, как могла,
Но самой горькой чашей – одиночества,
Она меня по счастью, обнесла.
В минуты скорби, взлётов и падения
Я вспоминаю тех, кого люблю.
И с ними все душевные волнения
Без страха и сомнения делю.
Но всё же есть особенные случаи,
Когда у всех как будто на виду
И день и ночь себя нещадно мучая
Ни от кого я помощи не жду.
Когда клокочет мысль от напряжения
Руководя послушною рукой
И начинает бег воображение
За вечно ускользающей строкой.
Всех мелочных обид, житейских горестей
С моей души спадает пелена
И перед Словом я, как перед совестью
Не одинока, но всегда одна.
ОГНЕБОРЦАМ
Над полями сражений стоит тишина,
Там давно уже сеют и пашут.
Ведь закончиться может любая война.
К сожалению, только не наша.
Среди ясного неба ударит набат
И короткое слово: |
