Между кают-компанией и понедельником
Сидели мы в каюте нашей подводной лодки в самом конце рабочего дня: часов, так в десять и оставалась еще надежда переночевать в домашних условиях, если, конечно, у старпома будет приличное настроение, и он разрешит сход на берег. Бывали такие случаи, называемые у нас африканскими, однако не часто. Но тогда кто-то разнес слух по кораблю, что видел на лице старпома улыбку, да не ту, с которой он вставляет очередной пистон, а другую - добрую. А эта гримаса соответствовала двум случаям: или его, как следует, выдрали за плохую организацию службы на корабле, либо он получил хорошее известие, насчет продвижения по службе. А он эту новость ждал уже целый месяц, и ровно столько же ожидала нового командира соседняя субмарина.
Мы же, привыкшие к превратностям подводной службы, не стали гадать, а просто сидели и ждали команды, которая и прозвучала по трансляции голосом дежурного по кораблю:
- Командирам боевых частей и служб прибыть в кают-компанию на доклад. Чтобы не морякам было понятно, объясню – это такое мероприятие на кораблях, где собираются вышеупомянутые офицеры и докладывают старпому о выполнении суточного плана боевой подготовки, получают соответствующие указания на предстоящую ночь и следующий день и затем убывают для их выполнения. Некоторые, иногда большинство - в поощренном виде, то есть ненаказанными, а остальные - с очередным взысканием.
В этот раз все было совсем по-другому.
Исполняя команду, в сторону второго отсека, один за другим, потянулись: полутрезвый помощник со странной фамилией Колбаса, седой механик, худощавый ракетчик, веселый штурман, пузатый минер, молодой связист, отрешенный от реальной жизни, химик и «любимец» старпома – начальник радиотехнической службы. Замполит, понятно, отсутствовал, сказав, часов так в семнадцать:
- «У меня сегодня много дел, - и ушел в политотдел».
В кают-компании, мы по очереди, по мере вхождения в нее, столбенели. На своем месте сидел старпом, с улыбкой на лице, по второму варианту. А на столах дружно расположились бутылки с армянским коньяком, в количестве, равном полуторному числу приглашенных офицеров, и деликатесы: икра, семга, севрюга в томатном соусе, разогретый хлеб, шоколад и ядреный яблочный сок, от которого трезвеешь, не зависимо от выпитой дозы. Все по подводному пайку, кроме воблы и красного сухого вина.
- Предварительная отвальная, - сказал старпом, - и пригласил всех к празднику.
- Кстати, - добавил он, - Завтра суббота, но всем отдыхать до понедельника, если, конечно, получится, - и он многозначительно скосил глаза на коньяк.
- Похоже, не получится, - синхронно подумал я и перевел взгляд со стола на, одновременного со мной холостяка и друга, штурмана. Его глаза уже стали транслировать мне план выходных: «Комета» в восемь утра – Мурманск – гостиница «Север» - ресторан при ней – номер и тяжелый подъем флага в понедельник. Между рестораном и понедельником предполагалось снятие накопленного сексуального напряжения.
К старпому мы относились хорошо и, даже по-своему любили его, особенно в моменты случайного избегания наказаний. Не все одновременно, а только те, и тогда, когда неудовольствие проносилось мимо. Сегодня, например, штурман любил, я не - очень, начальник РТС ненавидел, а завтра, наоборот, остальные испытывали эти же чувства, не считая постоянно ненавидящего ртэсовца – его не наказывали, только в отпусках.
В этот, еще не поздний вечер, отношение к старпому было исключительно нежное: все-таки он нас покидает, плюс коньяк с закуской. Другому экипажу повезло несколько больше, потому, как командиры редко спускаются до ежедневных разносов. Не царское, а старпомовское это дело. Хотя, у них есть свой, а какой он – нас не касается.
У нас со штурманцом было достаточно времени, чтобы довести себя до состояния неистребимого желания сесть на плавсредство, следующее к мужским радостям жизни. Тут, главное, не сильно увлечься и загрузить себя не настолько, сколько поместится, а на сто грамм меньше. То есть, итог застолья должен звучать так:
- Выпил меньше, чем смог бы и меньше, чем хотел.
Другой и обычный вариант:
- Выпил больше, чем смог бы и больше, чем хотел,- мог резко помешать исполнению задуманного.
Но, как говорят:
- Боевая подготовка планируется ну, для примера возьмем метр, а выходит на сантиметр. Пьянка, же – на сантиметр, а получается на полтора-два метра, - так в реальной морской жизни и получается.
Подтверждением может служить наш случай. На автопилоте мы добрались до Мурманска, где нас успешно встретил офицерский патруль.
Понедельник был очень тяжелым особенно, когда нас драли по очереди: старпом, командир, начальник штаба дивизии, все политработники и родная коммунистическая партия.
От понедельника до нового года
Похоже, я не сказал, кто был вторым фигурантом, пережившим вместе со штурманом, тяжелый понедельник той ранней осенью 197… года. Это был молодой связист, еще старший лейтенант, находившийся в ожидании очередного воинского звания. А поскольку я был уже представлен к его получению, то командование не стало возвращать представление из штаба северного флота и, я одновременно с выговором и партийным взысканием стал капитан-лейтенантом. Пришло все это в следующей последовательности: выговор от командира, партвыговор без занесения в учетную карточку и звездочку. Штурман был обрадован симметрично, кроме нового звания: он уже был каплем, а до каптри ему оставалось еще три года.
Так что раны мы зализывали не долго: ровно до следующей субботы, на обмывании меня – молодого капитан-лейтенанта. Однако желания повторять подвиг от той «кают-компании до грустного понедельника», желания, понятно, у нас не возникло. Прошло все гладко, и наступили будни, разбитые на дни, ночи, недели и четыре месяца до нового года, которые прошли, не заметно и так быстро и весело, как пролетает служба на подводных лодках, насыщенная боевой и, особенно, политической подготовкой. Неизбежность наступления сказочного праздника, определилась не только календарем, но и общим настроением, выраженном желанием мало и многодетных отцов семейств поздравить своих чад подарками принесенных Дедом Морозом и Снегурочкой. В связи с этим обстоятельством я расскажу Вам
Правдивую историю о Деде Морозе, черте, детях и влиянии алкоголя на ориентацию во времени и пространстве.
Многим хочется поведать свои истории под названием «Как я был Дедом Морозом». Примерно за месяц до 31 декабря наблюдается всплеск числа таких рассказов, а за праздничным столом, под бокал шампанского, байки про новый год бывают особенно популярными, а иногда и интересными. Потом на одиннадцать месяцев все почти успокаивается. Вяло, только, говорят про 23 февраля, 8 марта, 1 мая и праздники профессий: день железнодорожника, строителя, военно-морского флота, торговли, ВДВ от 2 августа, 150-летие какого-нибудь вокзала и про празднование юбилея граненого стакана в день, например, жестянщика.
Сегодня первое декабря - как раз время и подходящий случай для начала воспоминаний про новый 1975 год. Нет – про старый 1974, накануне 1975-го и про мое непосредственное в этом участие. И начну я с таких слов: «Время, отсчитываемое ежедневными подъемами Военно-Морского флага, поворачиваниями, частыми дежурствами и редкими выходными, катилось к новому году… И докатилось».
Как это принято во всем мире, в этот праздник, ко всем детям приходит Дед Мороз, Санта-Клаус, Йоулупукки, Баббо Натале, Микулаш, Шань Дань Лаожен, Папа Ноель или Одзи-сан из Японии со Снегурочками, гномами и другими волшебными сопровождающими. Поскольку в закрытые военно-морские городки эти сказочные персонажи не допускаются по соображениям секретности, то они назначаются, как правило, из числа офицеров и мичманов. При этом к ним предъявляются дополнительные морально-политические требования, такие, как несклонность к употреблению алкоголя, либо склонность к этому, но при способности пьянеть не сильно. Я почти подходил под эти критерии, вдобавок был еще и холостяком, в связи, с чем и стал для детей нашего экипажа подводной лодки, Дедом Морозом-75. Одновременно стали искать Снегурку. Обычно эта роль отводилась одной из жен офицеров или мичманов. Однако с учетом прошлогодних опытов, они, ни по каким видом, не соглашались еще раз таскать на себе сильно никакого Деда. Но выход нашелся: мы придумали черта. Костюм его был прост - канадка наизнанку и маска с рогами, надетые на нашего штурмана. Деду же, сделали халат из кумача, на форменную шапку натянули красный чехол, а на лицо - нос с усами и очками, называемые в то время армянским носом.
Перед походом мы провели инструктаж, на котором попросили не наливать Деду и черту ничего или, при невозможности сделать это – наливать, но в малых дозах и не очень крепкие напитки. Нам хотелось сломать традицию и дойти до финала.
31 декабря в 14 часов мы начали обход с поздравлениями и, понятно, короткими застольями, где все-таки приходилось принимать, поскольку, как вы понимаете, отказываться не было никакой возможности. Мы стойко держались, успевая даже, иногда, по просьбе жителей, заходить в чужие квартиры.
Дедов Морозов было много - некоторые бродили расстегнутые и весьма нетрезвые. Один из них носился с посохом, пытаясь кого-нибудь им ударить, причем, предпочтительно, патруль. Как выяснилось позже, таковой нашелся, и дедушка с радостью прошелся по нему. Волшебный посох оказался водопроводной трубой, обтянутой материей.
Через некоторое время я стал замечать, что состояние моего спутника ухудшилось, и я решаю, что он будет пропускать некоторые квартиры, особенно на верхних этажах.
Таким вот образом, мы добрались до последних домов и, около одного из них «Черт» остался сидеть на ступеньках, а я поднялся на пятый этаж…
Когда я спустился, то обнаружил, что штурмана, в образе черта, нет…
Я успешно закончил обход в одиночестве.
После праздников выяснилось, что из другой квартиры этого же дома вышел другой, весьма нетрезвый, Дед Мороз, и мой черт автоматически пошел за ним, причем, как рассказывали очевидцы, никто из них не заметил подмены
Говорят, в истории флотилии того времени - это был единственный Дед Мороз, который поздравил всех детей экипажа, умудрившись перевыполнить план.
|
