Эпиграф:
Не зная срока своей смерти,
Живем мы, как в последний раз.
Но, если б знали, то, поверьте,
Мы жили б так же, как сейчас.
А.Н.
Сама по себе жизнь странная штука.
Нам отпущено несколько десятков лет. Кому больше, кому поменьше. То есть не всем одинаково. В разных странах по-разному. В зависимости от уровня жизни, географических условий, климата и, как ее, наследственности. Но все стартуют от рождения.
Потом детство, переходящее в юность. Юность трансформируется в зрелость. Этот период жизни переходит в старость и дряхлость. Потом…, но об этом не хочется распространяться.
А пока…
Пока устойчивое состояние зрелости. Со всеми ее желаниями и возможностями.
У меня к этому периоду жизни сложилось почти все, так как не мечталось, не хотелось и моглось.
К своим тридцати с лишним годам я успел поучиться, поработать, разбогатеть и снова стать нормальным российским гражданином с уровнем жизни немного выше черты бедности. Это, по мнению главного статистического органа нашего государства и ниже этой отметки – по факту.
Итак.
Хождение в капитализм
Какой судьбы себе желаешь,
Такую должен получить,
Об авантюрах ты мечтаешь -
Придется в них тебе и жить.
А.Н.
Зовут меня Александр Надеждин, и я авантюрист, в хорошем смысле этого слова. Хотя и не всегда.
Положительным искателем приключений я был в период построения коммунизма в нашей, отдельно взятой стране.
В отрицательного героя я превратился, когда, совсем не по законам развития, недостроенный коммунизм, вдруг стал диким капитализмом. Со всеми вытекающими последствиями.
Но обо всем по порядку.
Образование мне дало наше государство совсем бесплатно.
Среднее, в виде суворовского училища и нескольких незаконченных высших в трех институтах и одном военном учебном заведении.
В силу вышеперечисленного качества, склонности к приключениям, меня не задерживали больше, чем на три курса. Но кое-чему все-таки, научили. В летном училище - начальным навыкам вождения самолета и прыжкам с большой высоты, с парашютом, естественно. В институте иностранных языков мне воткнули в голову хороший английский и удовлетворительный немецкий. Суммарно, по количеству часов ленинизма и марксизма, я должен был бы иметь высшее образование. Но не поимел его, так как, эту науку я в голову не брал, кроме политической экономии загнивающего капитализма. В части: деньги – товар – деньги или наоборот: товар – деньги – деньги и еще раз деньги.
Выйдя на большую дорогу жизни после армии, то есть флота, куда меня приняли без экзаменов после изгнания из военного училища, я имел в запасе способности погружаться на большие глубины в легком и тяжелом водолазном снаряжении.
В 1987 году мне стало двадцать семь лет, и я уже почти лингвист, летчик, парашютист, опытный водолаз, начинающий политэконом и серьезный авантюрист.
Часть из этих качеств я продолжал использовать в реальной жизни.
На Дальнем Востоке я устроился в ЭПРОН и если расшифровать, то это Экспедиция Подводных Работ Особого Назначения. Так называлась эта организация раньше, а в то время – просто водолазная служба вспомогательного флота. Иногда, я отлучался в местный аэроклуб, чтобы попрыгать и полетать. Поддерживал, таким образом, свои авантюристические наклонности в нужной форме, на всякий случай или просто потому, что нравилось.
Ровно четыре года я ходил по дну на больших глубинах, летал и спускался на землю с парашютом.
А внутри сидел червячок сомнений: правильно ли я живу.
И в конце 1991 года этот негодяй доточил меня до мысли: а не стать ли мне капиталистом…
И я поехал…
* * *
Путь мой лег, если посмотреть на карту, через необъятную родину, с востока на северо-запад, в Ленинград. Для тех, кто не помнит, так назывался раньше город Санкт-Петербург.
Это был не случайный выбор, а совершенно осознанный. Здесь я родился и здесь же жила моя мама.
С приездом, я долго не отдыхал на маминых разносолах, а сразу же стал изучать основы внешней и экономической деятельности. В части чего не хватает и чего привезти. Завел хорошие знакомства в таможне и, в итоге своих изысканий переехал в Голландию, где хорошо взбивали масло, выращивали сыры и выгоняли спирт.
Этих продуктов, справедливо рассудил я, очень не хватало на всей территории нашей великой родины.
Прибыв в столицу Нидерландов, в город Амстердам, я стал искать, где это все можно купить, на чем довезти и кому продать.
Поиски меня довели до нескольких заводов, маслобоен и сыроварен.
Мой компаньон, который остался в России обладал несколькими десятками тысяч долларов, нажитых честным пошивом джинсов в период индивидуального и кооперативного движения, которые мы и использовали для покупки первых двадцати тысяч бутылок спирта «Ройяль» и двух рефрижераторов со знаменитым маслом «Рама».
Три машины товара дали денег на шесть, шесть - на двенадцать, двенадцать – на двадцать четыре и так далее. Через полгода мой компаньон принимал по сто машин спирта и по двести машин масла с сыром в месяц. Деньги стали течь не тонким ручейком, а полноводной рекой. Налоги, понятно, я забывал платить, причем нескольким европейским государствам. Германии, Дании, Бельгии, Франции и, конечно, России.
К исходу 1994 года я стал капиталистом с несколько миллионным состоянием и тремя ресторанами в Амстердаме. То есть катался как голландский сыр в масле на Мерседесе последней марки.
И, чтобы не было скучно, я периодически летал на своей Сессне, выезжал на Филиппины для подводного плавания и выходил в море на собственной яхте. Ведь я, все-таки, авантюрист.
Да, еще женился и родил дочь. Жена моя, Надя, помогала мне во всем. Она вела ресторанный бизнес. Очень успешно.
На этом можно было бы закончить рассказ и поставить жирное многоточие ….
Но …
* * *
Комиссар полиции господин Гуго Ван Лейден в один из летних дней получил следующий доклад:
- Господин комиссар, в поле нашего зрения попал один предприниматель из России, который нанес ущерб нашей экономике на сумму около десяти миллионов гульденов. Наши налоговые службы обратили внимание на караваны машин, следующие еженедельно из Голландии. Когда они посмотрели статистику выпуска продукции нескольких наших спиртзаводов, маслобоен и сыроварен, то обратили внимание на занижение их количества при переходе через наши границы. Мы связались с нашими коллегами из России и получили от них данные, которые не бьются с нашими в десятки раз. Есть предложение связаться с прокуратурой и взять господина Александра Надеждина в разработку. Кстати, похожая картина наблюдается и в других, соседних с нами странах. Пришли данные из Германии и Великобритании. Проявила интерес к этому делу Бельгия и Франция.
- Хорошо, - ответил комиссар, - Санкцию прокуратуры я получу. Представьте мне для доклада все имеющиеся у вас материалы на этого русского.
И с этого момента моя жизнь стала значительно интереснее. Но я еще этого не ощущал. Не знал я, что все мои переговоры по телефону слушаются и пишутся, что за мной и за моей женой неотрывно следует полиция, и что постоянно сравнивается количество машин следующих в сторону границы, с заявленным их числом. Ровно полгода это продолжалось.
Демократы.
Родные наши менты, уже на второй день повесили бы меня на дыбу и, ровно через месяц я бы сидел по приговору или через день купил бы себе свободу…
Взяли меня очень красиво. На дороге. Остановила меня дорожная полиция, якобы за нарушение правил. И препроводила в тюрьму. Хотя по нашим меркам – это лучше назвать санаторием-профилакторием…
Началась ни на что не похожая жизнь в заточении. С завтраком, полдником, обедом и ужином. С телевизором и спортом. Не было только жемчужных ванн и массажа. Камера, а вернее номер, с душем и туалетом, на двоих пациентов, заключенных, то есть. Полулюкс.
Лишили меня только связи с родными, по телефону. А так, встречи с семьей не запрещались.
Счета в банке, конечно, были арестованы. Но рестораны работали как обычно.
Допрашивали меня долго и нудно. Давили тяжестью улик. Помнится, предъявили стенограмму телефонного разговора с моим компаньоном. Где мы беседовали об охоте и ружьях. Примерно так:
- Вы признаете, что занимались подготовкой продажи оружия?
На что я им говорил:
- Ребята, здесь же очевидно, что речь идет об увлечении охотой и, полагающихся для этих целей охотничьих ружьях. Сделайте нормальный перевод.
Но мои доводы их не убедили. Следователь продолжал твердить свое. Поняв, что разговор на эту тему совершенно бесполезен, я перестал с ними говорить на темы, связанные с обвинением. О погоде и женщинах, пожалуйста. Но они не хотели почему-то.
Так, преимущественно при молчании, с моей стороны, мы докатились до суда, гуманного и скорого. Пять лет в тюрьме, таков был приговор. Но самым неприятным при этом было то, что другие страны, экономику, которых я сильно обидел, ждали конца моего заключения, чтобы воткнуть аналогичный срок. И, если посчитать внимательно, то пять государств, желающих мне тоже по пятерке, определяли жизненную перспективу на двадцать пять лет. Почти до шестидесяти. Поэтому я, как нормальный заключенный стал подумывать, кроме как о женщинах, еще и побеге.
Как это сделать и как выбраться из этой страны в родную Россию – вот такими были ежедневные мысли.
Решение оказалось простым. Это же не сибирский лагерь строгого режима с колючей проволокой и злыми собаками. Нет, спираль из нее была, но на высоте каких-то двух метров. В юности я прыгал не плохо, а с шестом – на четыре с лишним метра.
Поговорив с женой, а она меня понимала с полуслова, я назначил свой выход из тюрьмы на вечер субботы второй половины августа, через три месяца от начала посадки. Мой сокамерник ушел в увольнение, а я, поскольку, мне выходные не полагались, прогуливаясь по двору, с помощью шеста, легко вышел на, прилегающую к тюрьме улицу. Автомобиль стоял, ровно урча сто пятидесяти сильным мотором, сразу за углом. Еще час и я был на аэродроме. Самолет со всеми полетными заданиями уже был готов ко взлету. Оставалось забраться в его кабину и спросить разрешения на рулежку и взлет. Да, чуть не забыл, по паспорту я был поляком, по имени Вацлав Лыщинский. И маршрут пролегал прямо в Польшу. Насладившись полетом, я сел под Варшавой.
Путь на родину был не долгим.
Теперь, я, Александр Надеждин, авантюрист, но в хорошем смысле этого слова. Почти всегда.
Иногда мне позванивают из Голландии, приглашая досидеть положенный срок, но я никак не соглашаюсь, помня о других странах, где меня с нетерпением ждут.
Что касается моих миллионов и ресторанов, то они остались навсегда в Нидерландах.
Ничего, еще заработаю.
Так я думал тогда… до этого злополучного дня.
Круиз поневоле
Эпиграф
Когда б мы знали, что опасно,
Идти по новому пути,
То мысль, что это не напрасно
Нас бы заставила пойти.
А.Н. - Неизвестный мыслитель нашего времени
21.16 21 августа 1997 года, четверг
До этого злополучного дня, я был, как я уже говорил, обыкновенным гражданином страны, которая дала мне место жительства, но денег, в желаемом количестве дать, еще не успела. То есть взять их я пока не смог.
Возраст позволял на это надеяться, потому, что, как говорил мой товарищ он, возраст, у меня был переходный. Это когда молоденькие перестают тобой интересоваться, а женщины постарше, становятся, уже не интересны. Или иначе погрубее, но конкретнее: молодые уже не дают, а женщин в возрасте - сам не хочешь.
На дворе досцветал дикий капитализм второй половины девяностых годов. К этому моменту, я успел побывать миллионером, посидеть в тюрьме и совершить сложный побег оттуда. Но не смог я, только, заработать новые деньги в необходимом мне количестве. Не клеилось что-то. Но я был авантюристом, пока в хорошем смысле слова. Говорят, что каков человек, такие у него и перспективы на жизнь.
Искатели приключений мечтают о приключениях. И мечты, чаще всего сбываются.
Так и случилось со мной в тот…
21.00, за пятнадцать минут до… того же дня
В тот злополучный четверг, еще не поздним вечером, гулял я по своей улице. Гулял и думал о чем-то, о своем. Был теплый конец августа. Вдруг, я услышал рев моторов и визг тормозов. Обернулся. Летит машина, за ней другая. И, тут же раздаются выстрелы. Пули часто цокали по асфальту. Не успел среагировать, как первый автомобиль резко притормозил и из него в мою сторону вылетел какой-то сверток. Одновременно щелкнул затвор, как я потом понял, фотоаппарата. Меня сняли. В смысле на пленку.
Хриплый голос отрывисто бросил:
- Сохрани и найди меня.
Дальше, опять погоня и стрельба.
Я прижался к стене дома, ничего не понимая. А у ног лежал пакет. Прикоснуться к нему, какое-то время, не решался. Потом нервно оглянулся. Вокруг никого. Все-таки поднял сверток. Он оказался увесистым. Наконец, сообразил, что надо быстро исчезнуть. Бегом вернулся домой. В квартире пусто. Мои родные были на даче. Лихорадочно запер дверь на все замки…
Долго боялся прикоснуться к находке. Потом, набравшись смелости, развернул. Обнаружил там какие-то документы и большое количество денег. Первую мысль позвонить в милицию, вспомнив слова незнакомца, тут же отбросил. Признак богатства отложил в сторону. И принялся за бумаги.
На первом же листе были написаны какие-то цифры. Догадался. Мобильный номер. Пододвинул к себе тугие пачки.
Пересчитал их концептуально, и получилось полмиллиона евро.
Называется, сходил погулять.
21.16, в тот же день
И так, сижу, щупаю деньги и читаю документы. Бьет нервная дрожь. К своему ужасу начинаю понимать, что это документальные свидетельства громкого убийства. Убийства видного тележурналиста. Алексея Панина. Не раскрытого, конечно!
Перед глазами: заказчик и исполнитель, номера телефонов и адреса, стенограммы переговоров. И полный вариант его статьи из «Московского комсомольца»:
- …Николай Борисович Селин был человеком обнаженной совести, высокой порядочности и чести.
Совсем поэтому не понятно, как человек с такими качествами попал в обойму номенклатуры, в которой такие люди считались мутантами.
Уже к пятидесятым годам, партия, посчитав, что справилась с честью и достоинством, как проявлениям характера советского человека, прекратила репрессии, и предоставило человеку развиваться самостоятельно, правда под неусыпным взором органов.
Вот и стали то тут, то там неожиданно появляться такие люди, как Солженицын, Сахаров, Бродский, Ростропович и Селин.
Еще, будучи московским секретарем, натолкнувшись на проявления лицемерия и ханжества правящей верхушки и, понимая, что справиться с этим ему не под силу и Николай Борисович Селин сломался в первый раз.
По старой традиции русского человека, свою совесть он стал заливать водкой.
Когда его избрали президентом России, он вдруг подумал, что способен развернуть страну в правильном направлении.
Но, к сожалению, не получилось.
Прохвосты, окружившие его тесными рядами в три кольца, все благие его намерения быстренько развернули в сторону своих карманов. И президент сломался во второй раз.
Неудачи и алкоголь очень скоро сделали политически безвольным первое лицо государства.
Править страной стали деньги. Вернее люди, которые собрали их в большом количестве.
Вот почему физик и математик Левантовский, набрав для входного билета определенную сумму, вошел в число близко приближенных к семье.
…………………………………………………………………………………………………………
Начиная с 96 года, страной стала править преступная группа, активным членом, которой стал Аркадий Абрамович Левантовский…
Вчитываюсь в другие бумаги и сознаю, что таких замечательных свидетельств моей грядущей ликвидации, точно не будет. Случится какой-нибудь несчастный случай. Лихорадочно перебираю в голове возможные действия и просчитываю последствия:
- Не звонить не получится. Найдут.
- Скрыться тоже нельзя. Достанут везде. У них есть моя фотография. Больше всего опасаюсь за своих близких:
- Выхода нет. Тупик.
Решаю, что утро вечера лучше. Надо с этими думами переспать.
Сон долго не приходит. Все-таки забываюсь в кошмаре.
Вижу много снов, один хуже другого. И ни в одном нет счастливого финала. Будит телевизор. В программе «Дежурная часть», сообщают, что вечером на улице Гжатской, расстреляна машина. В ней труп. Диктор что-то фантазирует о заказных убийствах, о бандитских разборках и криминале, захлестнувшем город. А я уже понимаю, что это тот самый автомобиль: значит у них мое фото. Найти меня – для профессионалов дело техники.
А то, что это были спецы, я не сомневался.
-Все-таки, надо позвонить, - вслух произношу я и выхожу на улицу. За сто рублей прошу какого-то бомжа, купить мне сим-карту. Звоню. Отвечает знакомый хриплый голос. Начинаю сбивчиво говорить:
- Я, на улице, пакет,…
- «Хриплый», - так я его про себя назвал, резко прервал мое заикание:
- Свяжусь с тобой в 14.00. На чужое имя купи другой аппарат и новый номер, - и положил трубку.
У меня несколько отлегло от души. Почему-то от него не веяло тревогой.
Оставив дома опасный груз, я поехал в Парголово и сделал все, как он сказал. Домой решил не возвращаться, бесцельно болтался по городу…
14.00, 21 августа
Ровно в два дня раздалась мелодия телефонного звонка.
Женский голос спросил:
- Скажите, вы любите радугу? Если да, то первые четыре в конец, - на этом она отключилась.
Странно, но я не удивился и почему-то понял, что это какой-то код.
- На что они рассчитывают? На мою сообразительность? - шифровальщиком я точно не был.
Сейчас я уже и не помню, как догадался.
В голове вдруг всплыла фраза: Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Цвета радуги: Красный, оранжевый, желтый,…, фиолетовый. По буквам: К, О, Ж, З, Г, С, Ф. А в цифрах: 12, 16, 8, 9, 4, 19, 22. Первые четыре в конец. Получилось 8 – 941 – 922 – 12 - 16. Не верю, но звоню.
- Быстро ты, - слышу «Хриплого». В его голосе ни нотки удивления.
- Теперь так. Запоминай. Сегодня в 17.00 стой у третьего вагона метро Купчино, к тебе подойдет женщина и обнимет тебя. Одень на голову бейсболку. У тебя есть? Какого цвета?
- Белого, – вспоминаю.
- Пакет с собой не бери. Телефон выкинь подальше от того места, где сейчас находишься. Что делать дальше, тебе скажут.
К пяти маячу у вагона. Сзади меня нежно обнимают женские руки. Одновременно, чувствую аромат хороших духов. Оборачиваюсь и сразу начинаю не жалеть о случившемся. Передо мной стоит очень красивая девушка. Вдруг понимаю, что возраст у меня еще не переходный.
- Идем, - говорит она и влюблено смотрит на меня. Так правдиво, что я верю. Прижимается ко мне и, что-то нашептывая на ухо, уверенно тянет к выходу. Ловлю завистливые взгляды мужиков и сам себе начинаю завидовать. Обнявшись, мы выбираемся на воздух. Там нас ждут неприметные Жигули. За рулем сидит хмурый мужик. Садимся на заднее сиденье. Здесь девушка отстраняется и бросает мне:
- Все вопросы потом, - и отвлеченно начинает смотреть в окно.
Водитель не произносит ни слова. Так мы едем минут пятнадцать.
Воображение рисует разные картины. С трудом держу себя в руках и отгоняю дурные мысли. На Будапештской улице меня пересаживают в другую машину. В новенький Мерседес. Получаю приказ прилечь на заднее сиденье и закрыть глаза бейсболкой. Полчаса дороги и, мы стоим у неприметного здания. Честно скажу, что не старался определить направление движения, но по каким-то неведомым мне признакам, подумал о Павловске. Дом был большой старый, двухэтажный, добротный, и стоял несколько обособленно. Чувствовалось, что он строился сразу после войны. Вокруг росли большие деревья, какие точно не знаю, никогда не запоминал их названия. Вход был только один.
- Есть ли выход? – этот вопрос почему-то засел в моей голове…
17.48, 21 августа
Поднимаемся с красавицей по деревянной лестнице на второй этаж.
Там она передает меня в руки моложавого, лет сорока, человека. И уходит, покачивая бедрами. Я, с сожалением, провожаю её взглядом:
- Хороша, чертовка.
- Ну, ты, молодец, - раздается знакомый голос
- О вечном надо думать, а не о бабах. И продолжает.
- Ну, что попали мы с тобой?
- Да, уж, - грустно ответил я. И, машинально оглядываюсь по сторонам: комната метров двадцать. Два окна, высокие потолки. На стенах, со старыми обоями, висят какие-то репродукции в дешёвеньких рамках. Посредине стоит круглый стол, накрытый скатертью. У стола стоят три стула. В простенке между окнами письменный стол, довольно подержанный, а у противоположной от двери стены, стоит удобный современный диван. Рядом с диваном трёхстворчатый шкаф, весьма симпатичный, с каким-то налётом старины. В правом углу у окна стоит небольшая горка с посудой. На подоконниках стоит пара, тройка горшков с цветами.
Больше мне ничего не запомнилось.
- Ничего, не горюй, прорвемся. Не первый раз. Давай познакомимся – отвлек меня от осмотра хозяин.
И первый представился.
- Стефан.
Я хотел, было сказать свое имя, но «Хриплый» перебил меня.
- Тебя назовем Александром.
- Откуда Вы знаете? – удивляюсь я.
- Я не знаю. Это твое новое имя. Фамилия простая Иванов. Отец у тебя был Петр.
- Иванов Александр Петрович, по-моему, не плохо, - «Хриплый» доброжелательно улыбнулся. Увидев непонимание в моих глазах, Стефан начал объяснять:
- Всего я тебе пока не расскажу, но главное попытаюсь. Мы группа офицеров спецслужб, которым не безразлична судьба России. Слышал, наверняка «Честь. Справедливость. Возмездие» или «Ч.С.В.»
Я кивнул.
- Наша главная задача искоренить криминал. Методы?
Согласно обстановке. Чаще приводим приговор в исполнение сами.
- Но, ведь это незаконно, - вставляю замечание.
- Да, приходится. Сегодня на органы надежды нет. Они и преступники почти одно и тоже. Но отчищать родину от грязи надо. Касаемо тебя, - он на мгновение замолчал.
- Мы приняли решение, что ты будешь с нами. Правда, и выхода другого нет. Тем более, противная сторона, тебя активно разыскивает. У них фото. Похоже, ты там неподалеку живешь?
- Да, - подтвердил я.
- Теперь, расскажи о себе, - попросил «Хриплый».
Я вкратце изложил свой жизненный путь.
Родился, учился, сидел, бежал. В новой жизни не преуспел. Хотя, хотел бы. Говорил о своей тревоге за жену и дочь. Сказал, что они за городом. Согласился с тем, что выбор у меня не велик.
Стефан внимательно выслушал все это и уточнил:
- Как с физкультурой и спортом?
- Поддерживаю форму как могу. Бегаю каждый день. Подкачиваюсь на тренажере. Я ведь в молодости занимался боксом. Правда, всего лишь КМС. Но при случае за себя, постоять сумею, - ответил на вопрос я.
- Да и с головой у тебя не плохо, - похвалил меня собеседник,
- С номером телефона ты быстро справился. А то я думал, что придется как-то иначе связываться с тобой.
- Что касается биографии, то попозже напишешь подробно, - отрывисто продолжал он:
- А сейчас пройди за эту дверь, там выправят новые документы. Надо спешить. Времени маловато. Противник у нас сильный. Что касается семьи, подумаем.
Я вышел в соседнюю комнату. Она резко отличалась от первой.
Современная мебель. Несколько компьютеров, похоже, самой последней модели. И еще какая-то аппаратура, о назначении которой можно было только догадываться. Что-нибудь для связи, прослушивания и пеленгования.
Меня встретил щуплый человек в очках. Провел в следующее помещение. Оно было похоже на гримерную в театре и одновременно парикмахерскую. Так и оказалось.
Через час в зеркале я увидел довольно привлекательного блондина с голубыми глазами. Контактные линзы, другой костюм и усы завершили мой новый образ. Потом меня сфотографировали на паспорт и отправили обратно к «Хриплому».
- Будем думать о двух вещах, о семье и о пакете, - Стефан пригласил меня сесть.
- Кстати, ты читал документы?
- Пробежал глазами, - решив не лгать, ответил.
- Понял, что все очень серьезно?
- Нешто мы не понимаем, - попытался пошутить я.
- У Левантовского земля начинает гореть под ногами. И он уже не остановится. Все кто что-нибудь знает об этом и кто рядом с ними, должны быть уничтожены.
В груди у меня слегка похолодело. Шутить больше не хотелось.
- Правда, мы тоже не лыком шиты. Аркадий Абрамович, - Стефан назвал олигарха по имени и отчеству, - с нами предпочитал не связываться.
- Но теперь, он развязал войну. Другого выхода у него не было. Эти документы представляют для него реальную опасность. Надо торопиться и выводить из-под удара твою семью. Есть ли у жены и дочери загранпаспорта? Машина? Права? – спросил он.
Есть вид на жительство в Голландии. Жена водит. Они собирались на следующей неделе в Финляндию. Их пригласила в гости хорошая знакомая, - ответил я.
- Это упрощает дело, - удовлетворенно заметил он и решил:
- Поступим так. Звони жене и убедительно проси ее срочно выехать за границу. Пусть ждет нашего человека и тебя в гостинице Марта- отель на Унденманкату, 19. Новые документы им сделаем в Хельсинки. Нашего человека зовут Виталий. Теперь скажи мне что-нибудь такое, о чем знаете только вы двое.
Я немного подумал и назвал первое декабря – день нашей встречи. Кроме меня и жены, об этой особенной дате не знала ни одна душа.
- Теперь, подумаем, как быть с пакетом? – Стефан нажал на кнопку:
- Лена, зайди.
Через минуту появилась моя старая знакомая.
- Поедете вместе с Александром. Заберешь посылку и точке три передашь ее. Затем в Финляндию. До гостиницы. В Брусничном - через четыре часа. Остальное потом.
Дает мне телефон:
- Звони!
Надюша, моя жена, ответила сразу:
- Ты где? – поинтересовалась она.
- Слушай внимательно, не перебивай, - уверенным голосом начал я,
- Как можно быстро, собери все необходимое, бери дочь и, через Торфяновку, поезжай в Хельсинки. Там найдешь гостиницу, - говорю ей адрес, - и ждешь меня. Возможно, к тебе раньше меня зайдет мой приятель. Его зовут, Виталий. Он назовет день нашей встречи.
Не знаю почему, но она ничего не спросила. У женщин, видимо, есть какое-то дополнительное чувство.
Это в кино, жены начинают:
- Я без тебя никуда не поеду, я буду с тобой, объясни, что происходит.
В реальной жизни все значительно проще. Разъединяюсь.
В этот момент появляется щуплый, кладет на стол пакет и молча уходит. Стефан достает паспорт, раскрывает его. Удовлетворенно хмыкает:
- Специалисты.
Показывает его мне. Перелистываю. Все на своих местах. Визы, отметки о пересечении границ. Оказывается, я побывал практически везде. Свежая многократная в Финляндию, Германию, Испанию и Тунис делала мечты о путешествиях практически реальными. К паспорту были приложены наличные, кредитные карты и страховка.
- Все, изучай, - Стефан хлопнул ладонью по столу, - и бросил:
- Вперед!
* * *
Организация «Честь. Справедливость. Возмездие» зародилась в недрах КГБ во времена Андропова.
Юрий Владимирович понимал, что в насквозь прогнившем советском обществе, искоренить преступность и коррупцию, традиционным способом было невозможно.
Вот и стали от сердечных приступов и авариях неожиданно погибать крупные и средние советские работники. Мелкие работники, основа коррупции, рассказывали о средних. Средние - намекали о крупных. А, крупные, перед смертью, успевали иногда поведать о небожителях.
Так вот, к моменту развала Союза, то есть к началу строительства развитого капитализма, общество стало немного почище.
В 1991 году разваливаться стало все. Коснулось это и «Ч.С.М.».
Часть людей пошло кормить семьи, зарабатывая деньги в охранных структурах. Другая , однако, меньшая, переместилась к бандитам.
Все, кто раньше боялся этой организации, посчитали, что ее уже нет, и совсем распоясались.
Коррупция и бандитизм достигли ужасающих размеров.
Бесценная жизнь человеческая жизнь стала стоить денег. То есть, можно было, чуть ли не в открытую заказать убийство, сделать предоплату и через пару дней принимать работу.
Но, честные люди в стране все же остались…
20.00, 21 августа
Летим к моему дому.
Я опять на заднем сидении с закрытым лицом. В голове сумбур.
Так круто моя жизнь еще не разворачивалась. Лена пока не разговаривает. Где-то, через полчаса, получаю разрешение сесть. Мы у Московских Ворот. Приглашает на переднее сиденье. Перебираюсь.
- Адрес? – уточняет Елена Прекрасная.
Называю.
- Значит, так, подъезжаем, спокойно выходим. Идем к тебе. Кладем пакет в сумку и, так же спокойно, в машину. За руль сядешь ты. Я буду наблюдать. При какой-нибудь необычной ситуации, например, встреча с соседями, веди себя естественно. Будут вопросы, скажешь, что я твоя племянница.
- Хорошо, - соглашаюсь.
Ни она, ни я, не знали, что все пойдет не совсем так, как запланировано.
Наконец, въезжаем во двор. Еще очень светло. Поднимаемся на второй этаж. Входим в квартиру. Упаковываем груз в саквояж и возвращаемся. На все про все уходит пять минут.
На улице нас встречает парень в кожаной куртке и, изображая пьяного, начинает приставать к моей спутнице. Он просто приклеивается к ней. Пытаюсь оторвать любителя девушек. Ни как. Вдруг, Лена, каким-то незаметным движением, отправляет «ловеласа» на землю. Нокаут.
- В машину, - почти кричит она.
Бегу. Боковым зрением, как в замедленной съемке, вижу мчащихся к нам людей. С другой стороны еще одна группа. Выстрелы. Кое-кто падает. Мы прыгаем на сиденья и, Лена стартует. В нас стреляют. Они очень близко. Один из нападавших, от удара о капот подлетает в воздух. Пули со странным, булькающим звуком, бьют по багажнику.
21.27
Через какие-то секунды, мы на проспекте Непокоренных. Проезд через единственную арку заблокировала машина сопровождения. Спасибо Стефану, что прикрывал нас. У нас появилась небольшая фора.
В критических ситуациях, мой организм, берет себя в руки, быстро и хорошо начинает соображать. Так и в этом случае.
Говорю своему очаровательному водителю:
- Есть один малоизвестный проезд, - и показываю направление.
Наш трехсот сильный мерин уходит вправо по площади, потом на Муринский проспект и ныряет в промежуток между домами.
За нами никого. Заворачиваем за угол и тормозим. Сижу оцепенев.
В голове возникают различные варианты отрыва. Выбираю два из них.
Первый - морским путем. Только не гражданским судном, а военным кораблем.
Второй – воздухом, транспортной авиацией из Левашова.
Высказываю все это Елене.
- Лучше воздухом, - немного подумав, соглашается она.
- Но как мы попадем в самолет? – сомневается девушка.
- Предоставь это мне, - говорю я, хотя внутри очень был не уверен. Начинаю думать, что предпринять.
- Бросаем эту тачку, - прерывает она мои мысли и выбирается из автомобиля. Я за ней.
Передвигаемся в сторону Новороссийской улицы. По дороге замечаем частника. Тормозим и, за пятьсот рублей едем в нужную нам сторону.
Пост ГАИ на выезде из города миновали благополучно. И через пятнадцать минут стояли у ворот аэродрома. На часах всего лишь девять вечера.
- Как же уплотняется время! А, кажется, что прошла целая вечность.
От оперативного дежурного звоню своему другу контр-адмиралу Макарову. Он недавно перевелся с Севера в Питер. В Главное управление навигации ВМФ на должность заместителя начальника.
- Саша, - прошу я его,
- Сделай так, что бы я и моя племянница, - называю Ленины данные, - как можно быстрее улетели отсюда куда-нибудь. Только ни о чем сейчас не спрашивай, поверь, это вопрос жизни и смерти. Потом все объясню. Еще я его прошу мне не звонить.
Военные моряки, а особенно адмиралы, всегда отличались большой сообразительностью и через два часа мы летели в большом самолете ИЛ- 76Д в Казахстан. Наши фамилии в полетной ведомости, за пятьсот долларов, не значились.
Я прикинул наш выигрыш по времени. Причем, брал самый не благоприятный вариант. Выходило:
- Перекрыть все выезды из города – 3 часа.
- Вычислить меня через соседей и домоуправление – 12 часов.
- Определить, что нас нет ни на одном виде транспорта – 8 часов.
- Понять, что я могу из Левашово – 5 часов.
- Найти дежурных и выяснить наш маршрут – 5 часов.
Мы опережали опасность на одни сутки.
23.27, 21 августа
Целые сутки. Это немного успокаивало. Своими мыслями делюсь со спутницей.
- Все верно, - соглашается девушка.
- Не плохо,- она одарила меня своей очаровательной улыбкой.
- Давай подумаем, что делать дальше, - я был приглашен к беседе.
- Как, что? Из Алматы, по - возможности, в Финляндию. Или на Дальний Восток. Но потом все равно в Хельсинки. Там же моя семья.
- Насчет родных не беспокойся. О них позаботятся. В ближайшее время им ничего не угрожает. А завтра они будут так замаскированы, что ты их сам с трудом найдешь, - мрачно шутит она.
- Вот у нас не все гладко. За время, которое имеем, надо значительно усложнить им задачу поиска. Давай ты. Дилетант, с головой, мыслит не традиционно, - понимаю, что меня хвалят.
И отвечаю:
- Чего проще. Уезжаем в самый глухой кишлак и живем там до конца дней. Настругаем кучу сопливой детворы, заведем овец и, будем мыться один раз в год. И без мыла, - выдаю не стандартное предложение.
- Кстати, насчет детей, можем приступить хоть сейчас, - ко мне вернулось чувство юмора.
Лена смеется.
- Ладно, если серьезно, то из Алматы надо двигаться на юго-восток. Подскоками до Китая, затем в Таиланд, потом на Филиппины. Из Манилы в Германию, а оттуда в Хельсинки, - вспомнил я свои мысленные путешествия по карте.
- Ладно, примем как вариант, - согласилась она.
- Где-нибудь на Филиппинах попытаемся окончательно оторваться.
Что-нибудь придумается.
Полет продолжался пять часов.
04.00 московского или 06.00 казахского времени 22 августа.
В старой столице солнечного Казахстана все прошло гладко.
Летчики незаметно провели нас через охрану. На попутке добрались до международного аэропорта. Повезло. Ближайший рейс в Пекин был через три часа. Мы взяли билеты. После посадки в аэробус, мы попросили одеяла и сразу же отключились. Прошло еще четыре часа.
12.00 - Москвы (18.00 - Китая)
В Китае еще раз попутали следы. Поменяли билеты на Бангкок.
Опять самолет ждали не долго. В спящем состоянии летим в Таиланд. Там все-таки, поимели небольшие проблемы.
18.00 - Москвы (24.00 - Бангкока).
В стране слонов и тайского массажа, пришлось искать посольство Филиппин. Надо было оформить визу. Справились и с этим, по цене двести долларов с каждого. Зато за пятнадцать минут.
Снова полет в Боинге–747 на пятьсот мест. Половину самолета заполнили европейцы. А, среди них, много русских. Нас это очень устраивало.
Поиск затруднялся.
24.00 - Москвы 22 августа (05.00 – Филиппин 23 августа)
Похоже, оппоненты уже знают общее направление нашего движения. Надо думать, как затеряться в Маниле, которая так неприветливо встретила нас проливным дождем, духотой и объявлением на выходе: за провоз наркотиков смертная казнь.
Самолет в Германию улетал на следующий день, вечером. Ничего не поделаешь. Надо было устраиваться на ночлег.
Думаем где лучше. Решаем, что в дорогой гостинице нас сразу не будут искать. Берем такси и едем в город.
Филиппинцы говорят на двух языках.
Кроме местного тагальского, английский, тоже в большом ходу.
Поэтому объяснить водителю наши намерения, не составило труда.
И я, и Лена изъясняемся на английском языке вполне прилично.
Через какой-то час, из-за немыслимых пробок паркуемся у шикарного пятизвездочного отеля. Под названием Дусит Найк. В районе Макати. В самом центре Манилы. В восьми километрах от международного аэропорта Ниной Акуино. В гостинице покупаем новый мобильный с филиппинским номером. Лена сразу же звонит. Две минуты разговора со Стефаном и, наши действия становятся более осмысленными. Еще сто дополнительных долларов и регистрируемся под именем миссис и мистер Ньюмен. Добавляем к форе еще сутки. Так нам тогда казалось. Апартаменты, конечно, одни на двоих.
01.00, 23 августа.
В Санкт-Петербурге было сухо и тепло, но не жарко. Дожди не шли три недели. Стефан молча сидел в своем кабинете.
Он уже все знал. Потери организации за последние двое суток, достигли катастрофических размеров: четыре лучших бойца.
Жены остались без мужей, дети без отцов. Мысли об этом отдавались болью в сердце.
- Еще Елена и случайный Александр. Что с ними? Какова судьба документов? – пульсировало в висках. Лена по резервному каналу на связь не вышла. Правда, оставалось еще час. Томительных шестьдесят минут, - успокоения не было.
«Щуплый» стремительно влетел в кабинет:
- Лена на связи!
Через минуту Стефан узнал о наших злоключениях.
Телеграфным языком назначил маршрут следования в Европу и варианты связи, попросил, чтобы я связался с женой в 02.00 по Москве.
18.30 – 22 августа
Жена и дочь благополучно добрались до Хельсинки и устроились в гостинице. С нетерпением ждали меня или какого-нибудь сообщения обо мне.
На следующий день, к вечеру, в дверь номера постучали.
Открыв дверь, Надежда увидела молодого человека.
- Виталий, - представился он.
- Я по поручению Вашего мужа.
- Что с ним? – встревожено, спросила жена.
- Все в порядке.
Но дела складываются так, что нужно быстро отсюда уехать в другое место.
- Но мой муж будет искать нас здесь,- не согласилась Надя.
- Поймите, оставаться в этой гостинице никак нельзя, - продолжил убеждать Виталий.
- Ночью, в два часа, он сам Вам позвонит, но этому телефону, - и протянул дочери, стоявшей рядом, аппарат.
- И, еще, Вы встретились первого декабря, - напомнил Виталий наш пароль.
Через пять минут Вольво мчало мою семью в пригородный район Хельсинки, с красочным названием Тиккурилла. Там, в олимпийском центре, в маленькой уютной гостинице, они были устроены на ночлег.
- Утром в девять будем делать новые паспорта, - пожелал им хорошего сна, Виталий.
02.00, 23 августа
Ровно в два я позвонил. Стараясь говорить спокойно и уверенно, попросил Надюшу следовать инструкциям Виталия. Сказал, что в скором времени мы увидимся и, что часто звонить не могу. Дочь, как обычно, в шутку, назначил старшей по семье и отключился.
На душе было муторно. Так коротко и сухо, я еще ни разу не разговаривал с женой. Меня еще что-то беспокоило, но понять и объяснить сам себе я не мог. Я не знал, что мои в большой беде.
Виталий был законсервированным агентом. Его планировали задействовать в исключительном случае. Вместе со мной этот момент и настал. Говорить Лене о своих сомнениях посчитал преждевременным. Списал все это на усталость и нервы и мгновенно выключился.
21.00 – 22 августа
- Сплошная морока с этими чистоплюями, - сказал своему собеседнику холенный худощавый и несколько сутулый мужчина. На нем был строгий черный костюм и белая рубашка без галстука. Затянутые воротники он не переносил со времен пионерского детства. Такое определение было дано организации, которую в Петербурге возглавлял Стефан.
Его визави был полной противоположностью. Полноватый, в несколько мешковатом костюме, он утвердительно кивнул головой:
- Деньги!? И документы?
- Да хрен с ними, с деньгами! – с раздражением продолжил хозяин кабинета.
- Бумаги! - вот это настоящая атомная бомба.
- Если они станут достоянием гласности, нам не хватит и миллиарда, чтобы замять дело. Считай нам полный п…ц, - он матерно выругался.
- Эти питерские мудаки не смогли разобраться на месте. Дважды проколоться. Ищи их теперь по всему миру. Вон куда залетели. Хорошо, что семья этого случайного у нас под контролем,- этот монолог позвучал в просторном кабинете на седьмом этаже внутреннего здания администрации президента. На старой площади.
Его хозяин был заместителем Секретаря Совета Безопасности и по совместительству олигархом. Левантовским Аркадием Абрамовичем.
Он лукавил. В случае опубликования документов по убийству журналиста и телеведущего, п…ц наступал ему.
- Как я понимаю, Василич, у тебя все под контролем? – спросил чиновник у начальника своей безопасности Игоря Васильевича Старцева, бывшего генерала КГБ.
- Пока да, - коротко ответил Старцев, - но случайный не один. С ним эта девица. Она хорошо подготовлена. Да и этот случайный, оказывается, не прост. Мы подняли данные по нему. Физически крепок. Хорошо соображает. В сложной обстановке ориентируется мгновенно, - кратко изложил он. И добавил:
- Как они выбрались из города? Очень изящно. Поэтому сыграть надо очень тонко, - начал, было, генерал.
- Ладно! – отрезал Левантовский, - твоя ответственность, дав понять, что разговор закончен.
Чекист вышел из кабинета.
Левантовский подождал, когда дверь закроется. Достал мобильный телефон, набрал номер и коротко сказал в трубку:
- Юлий, готовь отъезд, - нехорошие предчувствия одолевали олигарха.
01.30 – Москвы, 06.30 – Манилы, 23 августа.
Мы очень сильно вымотались. Это стало понятно после того, как дал доллар коридорному и закрыл за ним дверь. Хватило, лишь, сил на звонок жене. Пока моя напарница принимала душ, я позорно выключился в кресле. Проснулся я от настойчивого телефонного звонка. На часах девять утра, а в России четыре ночи. Лена подняла трубку. Через мгновение она изменилась в лице.
Оказывается, наш друг, ночной портье, сказал Елене, что какие-то местные разыскивают двоих, очень похожих на нас. Он еще их назвал Абу-Сайяф.
Я вспомнил.
Группировка «Носители меча» – радикальная исламская организация. Они славятся исключительной жестокостью. Хорошо законспирированы и имеют своих людей практически везде. И если их подключили к нашему поиску, то дела у нас не очень.
Международный аэропорт становится мышеловкой. Лететь из Манилы никак нельзя. Думаем с Леной как быть. Одновременно приходим к заключению, что море и многочисленные острова – наш единственный шанс. Надо только незаметно выбраться из гостиницы. На помощь приходит наш новый друг. Еще триста долларов и мы уже двигаемся через какие-то магазины и рестораны. Целый квартал под крышей.
Выходим на центральную улицу. Садимся в местное маршрутное такси – «Джиппини». Быстро удаляемся от Айала центра.
Через десяток остановок, пересаживаемся в простое такси
05.00 – Москвы и 10.00 на окраине Манилы, 23 августа
Небольшая машина Рено-клио, неспешно мчит нас в маленький портовый городок Батангас. В такси приятно прохладно и даже иногда кажется, что за окнами тоже не жарко.
Лена, сказав мне, что нам предложено подумать о маршруте и безопасности документов, мирно задремала в уголке.
- Ладно, будем планировать круиз поневоле. Батангас – это начальный пункт нашего движения домой,- начал я выстраивать свои мысли: - Со ставшего для нас опасным острова Лусон, надо соскочить. В направление Малайзии или Сингапура. Или на худой конец, попасть в королевство Бруней. На остров Калимантан или Борнео.
- Почему на худой?…- мысль вдруг зацепилась за это заключение.
- Ведь, этот маленький сказочный султанат, - возвращаюсь к своим мысленным путешествиям, - находился где-то в начале желаемого перечня стран. А, что по расстоянию? - представляю карту.
- Получается, что Бруней находится ближе всего к острову Палаван. Одно направление, почти строго на юг. И все это омывается одним Южно-Китайским морем. От Батангаса до Бандар-Сери-Бегавана рукой подать. Каких-то пятьсот миль. Морем – двое суток, воздухом – пару часов. Батангас – Миндоро – Палаван - Бруней – Германия, - я представил пунктир нашего движения домой.
Детали уточнит погода.
Нас занесло в юго-восточную Азию в сезон тайфунов и дождей.
* * *
Елена проснулась и посмотрела на меня.
- Да, - отвечаю на ее вопрошающий взгляд, - готов предложить маршрут нашего путешествия. Вкратце рассказываю о своих умозаключениях и жду ее реакции.
- Хорошо, - только и сказала она.
Похоже, в этих вопросах она полностью полагается на меня.
- Значит, я на что-то гожусь. А, если учесть, что наше относительно удачное бегство прошло не без моего участия, то мы уже становимся командой, или, как в американских фильмах - напарниками, - вполне удовлетворенно заключаю я.
13.30 – в Батангасе. В Петербурге восемь тридцать утра. 23августа
Нанимаем небольшую посудину, оснащенную тентом от солнца и двумя противовесами. Как ни странно на небе появляется солнце. На море полнейший штиль. Плывем спокойно без качки. Любуюсь тропическим пейзажем.
Такую картинку я видел только по телевизору у Сенкевича.
Представьте себе острова, густо покрытые кокосовыми пальмами, лазурное море и золотой песок пляжа. Легкий ласковый ветерок и очаровательная девушка, сидящая рядом с тобой. Такое могло случиться, лишь, в мечтах. Если, конечно не считать несколько выстрелов в нас и погоню. А тут наяву.
Наконец земля.
Через каких-нибудь три часа, нас приветливо встречает остров Миндоро. Зная, что местные исключительно честные и услужливые люди, спокойно доверяю дорогую ношу. Нести европейцу достаточно тяжелую поклажу, выглядело бы более чем странно. А вызывать дополнительное подозрение, не входило в нашу задачу.
Сначала гостиница, а затем снова в путь.
Надо найти какой-нибудь частный самолет и совершить трансостровной перелет.
22.30, 22 августа
Василич был генерал-лейтенантом всесильного КГБ.
Заведовал он политическим сыском. В период общего бардака, когда демократы мечтали его растерзать, он ушел в отставку и тихо жил у себя на даче в Малаховке.
Там его и нашел вновь испеченный миллиардер.
Таких как Левантовский, в то хорошее время, Старцев сажал десятками. А тут этот пройдоха предлагает ему работу. Обидно. Но ничего не поделаешь. Жить надо.
Так и случился этот брак по расчету.
Один платил большие деньги, а другой осуществлял преступные замыслы первого.
А таких идей у олигарха было множество. Свои проблемы он решал по древнему принципу:
- Нет человека и нет проблемы.
Постепенно служба безопасности превратилась в карательный орган. У себя в ЧК он не приводил такого количества приговоров в исполнение, как приходилось делать здесь.
Теперь обратной дороги не было.
Так, что служить приходилось верой и правдой.
Главной задачей сегодня было изъять документы у этой организации « Ч.С.В.».
- Что мы имеем? – начал размышлять Игорь Васильевич.
- Время 22.35, - он поднял трубку и спросил:
- Новости? – на противоположном конце его не обрадовали.
- Промежуточный пункт был уже известен. Это Пекин.
- А куда дальше они направятся? – сведений пока не было.
- Ладно, в два ночи будет звонок от этого флотского своей жене и будет понятно, где они.
А дальше по обстановке, - принял решение генерал и прилег на пару часиков вздремнуть:
- Надо сохранять силы, они еще могут понадобиться.
* * *
У братьев Вайнеров есть такой герой, который на вопрос:
- Как вы умудряетесь так красиво жить на семьдесят рублей, - отвечал, что живет по трем главным принципам: « Бережливость, бережливость к сбереженному и бережливость к бережно сбереженному». К этим заповедям, Левантовский добавил свою личную:
- Все, что принадлежит не мне, должно, в конечно итоге, принадлежать мне. И в период дикого накопления капитала значительно приумножил свое состояние.
По характеру Аркадий Абрамович был авантюрным, беспокойным, трусоватым и жадным человеком. Своим физико-математическим умом, он сумел заплести интригу так, что женщины «семьи» не могли обойтись без него и одного дня. Он стал их кошельком. Истратить какую-то сотню тысяч долларов на украшения мамы и дочек, было обычным делом. Такие выезды по магазинам стали еженедельной традицией. А поэтому необходимость пополнения кассы обосновывалось очень просто.
Налоговые и таможенные льготы середины девяностых годов чаще всего распространялись на его организации. Потоки гуманитарной помощи заводились только на него, и обрабатывал их исключительно он. Его компаньоны только успевали крутиться. Зеленые миллионы, непрекращающимся потоком, заполняли его номерные счета. Теперь можно было покупать все и почти всех. А, Абрамычу, так его звали за глаза, денег становилось уже мало. Нужна была еще неограниченная власть. Это было, как говорят психологи, стремлением изжить «комплекс неудачника».
Вот, миллиардер и заместитель Секретаря Совета все безопасности России, этот комплекс изживал вполне успешно. Методами, правда, не совсем праведными. Он как в шахматах убирал с доски фигуры, которые ему мешали. Ничего личного. Только игра.
То там, то здесь, погибали от пуль, тонули и вешались новые владельцы заводов-пароходов. И если поближе присмотреться, то эти покойники, по большому счету, стояли или могли встать на пути Абрамыча.
Но и международные гроссмейстеры, иногда допускают ошибки, которые ведут к проигрышу.
В какой-то момент, наш шахматист, не послушал ни своего младшего компаньона, ни Василича. Эмоции передавили рассудок.
Едкий журналист Алексей Панин, с поля был убран. Очень он его достал. Практически вскрыл организацию империи Левантовского и все финансовые махинации. Намеревался опубликовать материалы сначала за рубежом, а затем у нас. На очень большие деньги не повелся. А материалы хранил хорошо и в нескольких экземплярах.
За два часа до своей смерти умудрился передать их этим «Ч.С.В.».
В Санкт-Петербурге. А с «Ч.С.В.» Аркадий Абрамович, ой как не хотел связываться. Очень сильная структура и неподкупная.
Но вынужден был развязать войну. С непредсказуемым концом.
Поэтому, нехорошие предчувствия одолевали олигарха.
21.45, 22 августа
Юлий Зубов, правая и левая рука миллиардера, был всего лишь мультимиллионером.
Больше гуманитарием, чем бизнесменом. Но он умел вести переговоры так, что невыгодная позиция в начале беседы, становилась победой в конце. Потом его связи, накопленные в комсомольском прошлом, были настолько обширны, что в начале девяностых годов, без них нельзя было заработать и две копейки.
Гений математик и гений общения в 1989 году удачно нашли друг друга.
Так и шли рука об руку до описываемого события. Имея, правда, разногласия в методах ведения дел.
Зубов не всегда одобрял действия своего старшего компаньона, особенно в части: нет человека и нет неприятностей от него.
Но Абрамыч не всегда был управляем.
Звонок от него о подготовке отъезда сильно озадачил Юлия.
Нужна была срочная встреча. Решив заранее не извещать Левантовского, он поручил своему помощнику организовать срочный вылет в Москву.
Через два часа его личный самолет взлетел из международного аэропорта Хитроу и взял курс на столицу.
Откинувшись в мягком кресле, Зубов с тревогой размышлял:
- Что натворил Абрамыч? Почему надо было срочно готовить политическое убежище в Великобритании? Чем это может закончиться?...
Колеса двухсотого «Гольфстрима» мягко коснулись бетонки военного аэродрома в Чкаловском. Пять минут рулежки, и хозяин самолета легко сбежал с трапа к лимузину.
Еще в воздухе он связался с Левантовским. Встреча была назначена в его загородной резиденции на Рублевском шоссе.
Через час два бизнесмена, удобно расположившись, в огромной гостиной, молча смотрели друг другу в глаза.
Часы отсчитали 02.46 минут ночи 23 августа.
* * *
Левантовский не хотел посвящать в детали Зубова, зная отрицательное его отношение к самодеятельности. Особенно, когда дело шло о заказе на убийство.
Однако, без своего компаньона данный вопрос решить было никак нельзя. Комсомольцы восьмидесятых, в кровавых девяностых управляли государством и бизнесом.
А, Юлий был человеком этой системы.
12.30 Москвы или 17.30 на острове Миндоро городок Залапан.
Гостиница, в которую нас сопроводила целая толпа носильщиков, находилась в ста метрах от пляжа.
Номер был небольшой, но очень уютный. Широкая двуспальная кровать, ванна и широкий балкон. Гнездышко для влюбленных.
Я тайком бросил взгляд на Елену. Девушка, почувствовав это, неожиданно зарделась. Никак не мог предположить, что моя боевая подруга очень застенчива. Еще в Маниле я твердо решил, что никаких поползновений в ее сторону, я совершать не буду.
- Пойду, искупаюсь. Только вот плавок нет, - сказал я Лене.
- Я схожу куплю, - ответил девушка.
Через двадцать минут мы плавали в самом Южно-Китайском море
Вода была как парное молоко. Такая, какую я больше всего люблю. Хотя зимой три раза в неделю плаваю в проруби.
Сегодня мне не хватает слов, что бы описать блаженство, которое испытал тогда.
Опасность, тревога, погоня – все отошло куда-то на задний план.
Были только солнце, море, золотой песок, пальмы. И среди всего этого, я с самой красивой женщиной в мире.
- Будь, что будет, забираю у себя же данные себе же обет безбрачия. Жизнь сама подскажет.
Солнце быстро упало за горизонт. Наступила черная южная ночь.
На берегу зажглись огни ресторанчиков и баров. А мы еще были в воде. Наши тела робко соприкоснулись. Елена обвила меня руками и ногами. И мы куда-то вдвоем провалились.
Очнулись только утром.
Постельное белье валялось одним комком на полу. Отпускать девушку из своих объятий совсем не хотелось. Да и она не очень стремилась к свободе. Похоже, мы оба не понимали где мы, зачем мы, почему мы и многое другое. Понимали нас и говорили за нас наши тела.
Первая пришла в сознание Лена. Видимо, дала знать о себе специальная подготовка. Еще через секунду я не узнал ее. Из нежной и ласковой, она превратилась в холодную и жесткую.
- Неужели между нами был только секс? - с грустью подумал я.
- Неужели, ни каких чувств после такой сказочной ночи у нее не осталось? Или она очень хорошо умела скрывать?!
04.00 Москвы, 22 августа.
Абрамыч поведал Зубову о случившемся в Петербурге. Детали Юлий попросил не упускать.
Когда речь зашла обо мне, попавшем в переплет и о моей семье, он вдруг почему-то сильно встревожился:
- Невозможно, таких совпадений просто не бывает, - фамилия жены и ее имя…- это же Надя – первая любовь. И это чувство до сих пор не оставило его. И хотя он был давно женат и имел двоих ребятишек, за судьбой Надежды следил постоянно. Благо, возможности позволяли. Знал Зубов о том, что она вышла замуж. Родила дочь. Пожила немного в Голландии. Затем, после побега мужа, вернулась в Ленинград. Знал и новую ее фамилию.
Издалека, не выявляя себя, он, периодически, как только появлялся случай, наблюдал за ней со стороны.
- С возрастом она становится еще красивей, - каждый раз отмечал он для себя. И горько сожалел о том, что потерял ее.
Пришлось, однако, выбирать между любовью и необходимостью. Наталья его нынешняя супруга была дочкой целого члена политбюро. Чаша весов с благополучием, оказалась тяжелее чаши счастья. А дальше все пошло как по маслу. Комсомол, партия, бизнес. И через каких-то двадцать лет, капитал Зубова очень близко подобрался к миллиарду зеленоватых рублей.
- Какое мне дело до чужой жены? - пытался убедить себя он.
Но уже понимал, если Надежда попадет в беду, то не простит себе этого никогда.
Свои мысли Юлий Зубов в слух высказывать, вовсе не собирался.
09. 05- время в Залапане на острове Миндоро, в Москве 04.05, 24 августа.
Солнца на небе не было. Похоже, и не будет. Более того, волны бились о берег, подгоняемые штормовым ветром. Сезонный тайфун, похоже, помешает нам совершить прыжок на соседний остров Палаван. Остается только морской путь.
Заказываем такси и через двадцать минут выезжаем из гнезда наслаждений.
Наш путь лежит в порт Булаламакао. Оттуда до Сан-Хосе можно добраться только морем. Только там есть аэродром для местных авиалиний.
Дорога неплохая и мы оказываемся на пристани через пять часов.
15.09 – в Булаламакао 24 августа, в Москве 10.09.
Шторм. Тайфун набирает силу. Никто не соглашается выходить в море. Видимо будем ночевать здесь. Настроение, как и погода, отвратительное. Я бросил взгляд на напарницу. Она поймала его и снова слегка зарделась.
- Не поймешь этих женщин. Они, то холодны как искусственный лед, то пылают как лава в кратере действующего вулкана. Сплошная загадка. Впрочем, в этом, наверняка, их сила и привлекательность, - на второй день нашего совместного бегства я, вдруг, становлюсь знатоком противоположного пола.
Еще раз, уже более откровенно смотрю, на такую желанную. Она тут же тесно прильнула ко мне. Настроение и, не только, сильно поднялось. Идем в местный, самый лучший ресторан.
Романтический ужин и снова безумный вечер и такая же ночь.
Если бегать от опасности в таком духе, то я согласен.
А впереди еще два острова и двое суток, то есть две жарких, но не только в смысле климата, ночи.
18.00 на Булаламакао и 13.00 в Москве 24 августа.
Тайфун разыгрывается не на шутку.
Ветер порывами гнет кокосовые пальмы до земли.
Окна гудят от ветра.
Гостиница переведена на автономное питание.
Горят только лампы дежурного освещения.
И этого было многовато.
Нам бы хватило, если бы он был только из холодильника, Причем, из закрытого.
Телефон превратился в малополезный прибор с играми.
Связи не стало.
Мы оказались на широкой постели в приятном заточении. Постели, покрытой прохладными шелковыми простынями.
Боятся сильного ветра и дождя, после перенесенного, нам как-то не пристало.
И мы валимся в пучину наслаждений, перебиваемую изредка сильной жаждой, для утоления которой у нас много шампанского и экзотических фруктов.
Мы исчезли.
Мы растворились.
А дождь горстями все бил и бил в окна…
* * *
Жизнь встала на голову.
Из мужчины переходного возраста с редкими желаниями, осуществляющего свои эротические мечты на скрипучем диване питерской «двушки» или на заднем сидении Жигулей в позе, до которой Камасутра еще не додумалась, я вдруг превратился в пылкого влюбленного, обнимающего самую красивую девушку в мире на трехспальной постели где-то на юге. Рядом с экватором.
Плюс, шелковая постель. Плюс, обволакивающий аромат женщины и тропического воздуха. И минус жизнь полная тревог и опасностей. Причем смертельных.
- Все наоборот или круиз поневоле, - так про себя я стал называть этот необыкновенный период.
09.00 на Булаламакао, 04.00 Москвы, 25 августа.
На следующий день, проснувшись в груде скомканных простыней, мы, кажется, одновременно подумали об одном и том же.
- Документы и деньги? – сверкнуло у меня в голове.
- Да, - повторила мои мысли, удивительно красивая девушка, Елена, - Надо что-то делать.
- Таскать такой опасный груз все время с собой, - продолжила она, - совсем неправильно.
- Поскольку, наши следы хорошо затерялись на этом острове, предлагаю все оставить здесь. Найдем надежный европейский банк. Абонируем два сейфа и положим все туда. А, когда ситуация разрядится в ту или другую сторону, все заберем.
- Согласен, но следует сделать две электронные копии, - добавил я.
- Часть денег, тысяч двадцать, надо, на всякий случай оставить у себя. Десять тебе, а остальное, мне, - с сожалением сказала моя напарница.
Увидев в моих глазах недоумение, Лена, как мне показалось с грустью, тихим голосом сказала:
- Как только тайфун закончится, мы поедем домой разными путями.
- Я…, впрочем, тебе не следует знать, - уверенно произнесла она.
- И о твоем маршруте, я тоже не должна…. Запомни два номера телефона, - она продиктовала четырнадцать цифр.
Моя память была способна надолго фиксировать в голове многое.
Все оставались там до тех пор, покуда я не записывал это в книжку.
Записывать, конечно, я не стал…
Подойдя к окну, я обратил внимание, что дождь и ветер стали заметно стихать. Это, несмотря на то, что я просил силы природы, чтобы непогода продолжалась вечно.
Потом мы молча позавтракали изысканной тропической едой, принесенной в номер. Заказали в номер ноутбук, сканер и несколько дискет.
Еще два часа ушло на копирование документов.
Затем, по рекомендации портье, взяв в урне два широких белых зонта, отправились в отделение «Дойчебанка».
Завершив все дела, вернулись в гостиницу.
Последняя наша ночь была грустной и тихой…
Она, действительно, для нас двоих оказалась последней.
Но ни я, ни она об этом не подозревали.
Только смутные, весьма нехорошие предчувствия одолевали меня.
Тоже читалось в ее глазах…
* * *
О том, что происходило в столице, мы не знали и догадываться не могли. Брошенные в водоворот приключений и удивительного путешествия, мы лишь изредка вспоминали об опасностях, подстерегающих нас. Отсутствие связи с большой землей, мы философски восприняли как маленькую и весьма приятную передышку.
Однако когда-то должно наступать и отрезвление…
01.00 в Булаламакао, 26 августа и 20.00, 25 августа.
Я долго лежал и смотрел на зловещий диск полной луны. В голову лезли разные мысли. Одна хуже другой. Думал я о нас с Еленой, о наших необыкновенных отношениях, о своей семье и о своем будущем. И, если еще вчера, все было радужно и красиво, то сегодня и в последующие дни все выглядело в большей степени в мрачных тонах. Вся моя жизнь, протекавшая до этого размеренно и скучно, вдруг круто развернулась в другую сторону.
Наоборот.
Изменилось все и не только для меня. В водоворот событий оказались втянуты и дорогие мне люди. Жена и дочь, и, возможно родственники, близкие и дальние, а также друзья.
Наши преследователи, будут, наверняка искать любую зацепку, чтобы достать документы. Они не перед чем не остановятся.
- Что можно сделать, находясь на этом далеком райском уголке земли? – стучало в голове. Ответа не было.
- Надо как можно быстрее добираться до большой земли и на месте, в соответствии с обстановкой, принимать решения и действовать, - с этой мыслью я провалился в беспокойный сон.
Открыв глаз и не увидев Лену, я как-то сразу понял, что она уехала. На часах было десять утра. На душе стало тоскливо.
Вытащив из памяти первый из номеров телефона, я намерился, было позвонить, но, вспомнив, что дома еще ночь решил сделать это через четыре часа.
Мысли выстроились в направление движения к дому.
По пути, который мы наметили еще вместе.
Легкая холщевая сумка, в которую поместился весь мой багаж, была перекинута через плечо. Нервы собрались в кулак и, в зеркале отразился весьма стройный блондин с холодными голубыми глазами.
Пожелав ему доброго пути и удачи, я вышел из номера гостиницы…
18.00 в Батангасе и 13.00 в Москве 26 августа
Лена, спасая меня, выбрала путь, который был самым опасным.
Она решила вернуться в Манилу и оттуда рейсовым самолетом лететь сразу в Москву.
Эта юная и решительная женщина, отводила, таким образом, удар от меня.
Боевики Абу-Сайяфа, получив команду отбой, остановиться, не пожелали. Деньги, которые были при нас, стали их главной целью.
И даже если бы Левантовский предложил им аналогичное вознаграждение, они все равно продолжали бы охоту за нами. А, Абрамыч, естественно, этого не сделал. Поэтому в Батангасе ее ждали. И, как только она вышла на причал, ее окружила толпа местных жителей, предлагающих свои услуги. Сопровождаемая галдящими филиппинцами, ничего не подозревая, девушка направилась к стоянке такси. Около машины ее резко и неожиданно блокировали и вдавили на заднее сидение. Там, зажатая с двух сторон, под дулами пистолетов, Лена ничего не смогла предпринять…
20.07 на середине пути в Манилу и 15.07 в центре Москвы, 26 августа
Так считали «меченосцы».
Но так не думала Елена.
Оценив обстановку, она решила пару часов ничего не предпринимать. Сидеть спокойно, представляя из себя подавленную и сломавшуюся женщину. То есть, усыплять бдительность.
Это ей удалось. На участке дороги, где были небольшие обрывы, почувствовав, что соседи расслабились, она мгновенно выключила правого, блокировала левого и, завладев пистолетом, пристрелила водителя. Машина, никем не управляемая, улетела с дороги. Несколько раз перевернулась и встала на крышу. Ее спутники, своими телами, сами того не желая, спасли девушку от верной гибели. Однако и Лене сильно досталось. Из последних сил, она выбралась из салона, отползла метров на десять в сторону. Успела набрать Стефана, коротко рассказать главное и услышать взрыв машины. После всего этого она потеряла сознание…
18.00 в Сан-Хосе и 13.00 в Москве, 26 августа
Самолет, который я зафрахтовал на местном аэродроме легко оторвался от взлетной полосы и взял курс строго на юг.
Под крылом медленно проплывали большие и маленькие острова, горстями и щедрой рукой разбросанные Создателем. Но любоваться этим сказочным пейзажем мне совсем не хотелось и, глаза сами по себе закрылись. Открылись они, когда колеса коснулись бетонки.
Дальше все было обычно и просто. Такси и час пути в прохладе кондиционера. Международный аэропорт в Бандар-Сери-Бегавана и сама столица Брунея меня уже не впечатлили. Настроение было не то.
Взяв билет на Боинг Люфтганзы, следующий до Франкфурта-на-Майне, оставшееся время провел в баре, обдумывая свое положение и слова, сказанные мне Стефаном. Еще в машине я доложил ему обстановку. Он принял информацию и дал указание добираться до Петербурга через Германию. О жене не было сказано ни одного слова. Хриплый голос его, не был окрашен эмоциями.
Это меня озадачило и обеспокоило. И, в первую очередь, почему-то с тревогой, подумалось о Лене.
- Куда она направилась? – мне что-то подсказывало, что в Манилу.
- Из Сан-Хосе сегодня никто не вылетал. Я был первым человеком, покинувшим остров воздухом. Другого аэродрома на Палаване не было. А морем Елена не пошла бы. Значит, только обратным путем, - заключил я.
Понимая, что сделать ничего не могу, я стал потихоньку напиваться. Если в обычной жизни бутылка сорокаградусного напитка, лишь утром отдавалась легкой жаждой, то напряжение последних дней, сломало меня достаточно быстро. Уже после четвертой сотни грамм, я потерял себя во времени и пространстве.
Похоже, на внешнем моем виде это никак не отразилось. Ну, сидит себе с бутылкой белый человек и пусть сидит. Зрелище совсем обычное. Только объявление о посадке и ее окончании я пропустил. Или, просто, выкинул из головы. Самолет улетел без меня.
Улетел в никуда.
Через тридцать минут после взлета он рухнул в океан.
Но об этом я узнал из новостей по телевизору, стоящем напротив кровати гостиничного номера аэропорта. На следующее утро.
После того как проснулся и пришел в себя после горячего и холодного душа. И то не сразу, а после мини-бутылки пива из мини-бара. Когда мысли собрались в кучку.
По всем каналам шла одна и та же информация.
Авиационная катастрофа в Брунее…
- Значит, лежу на дне Южно-Китайского моря с деньгами и документами, - с этими словами я набрал номер Стефана.
Несмотря на раннее время, знакомый хриплый голос мгновенно ожил в телефоне.
- Надрался я и забыл улететь, - начал я.
- Слава богу, ты жив, - то ли с удовлетворением, то ли с разочарованием сказал Сосновский.
- А с Леной беда, - уже с грустью продолжил он.
- Что? – не в силах себя сдержать, закричал я.
- Она недалеко от Манилы разбилась в машине. По информации из нашего посольства, ее увезли в больницу. Состояние тяжелое, но надежда есть.
- Я, на Филиппины, к ней!
- Нет, - резко, приказал Стефан.
- Твоя задача, разобраться со списком пассажиров на этом самолете, - четким голосом начал инструктировать он меня, - Если значишься в них, а это самый лучший вариант….
Впрочем, разберись и доложи.
Я прошел в здание аэропорта и через двадцать минут обнаружил себя в числе погибших.
Оказывается, я успел зарегистрироваться, но потом, почему-то, на посадку не явился. А, поскольку, багажа у меня не было, в полетной ведомости остался.
- Злоупотребление алкоголем очень вредно для здоровья, но, иногда полезно для жизни,- такой вывод напрашивался сам собой.
- Нанимаешь частный самолет и двигаешься в Куала-Лумпур. Там в гостинице «Дата Виста» ждешь нашего человека. От него получишь все инструкции, - такое указание от «Хриплого» я получил после своего доклада…
Путешествие поневоле подходило к концу…
Нулевой вариант
Эпиграф
Когда бы выбор пред тобою
Жизнь предложила совершить,
Ты, руководствуясь судьбою,
Поступишь, чтоб не согрешить
А.Н. - Неизвестный мыслитель нашего времени
05.00 23 августа
Зубов вернулся в свою резиденцию.
Небольшой двухэтажный коттедж Юлия, находился в двадцати минутах от Левантовского, по пути в столицу. Роскошь он не любил и довольствовался необходимым комфортом и такими же удобствами.
Спать не хотелось.
Мысли не давали телу расслабиться.
В такой сложной ситуации ему быть не приходилось. Здесь же на карту поставлено благополучие, а, может быть, и жизнь.
Простой путь: пустить все на самотек, то есть отдать на откуп Абрамычу и его «Малюте», он отмел еще раньше:
- Но как сыграть, что бы вывести Надю из-под удара, - не совсем еще было понятно.
- Правда, время еще есть, - мысли стали выстраиваться.
- Без контакта с ее мужем, семью трогать не будут. Нет смысла, - это было главное заключение.
- Размен на документы, может произойти, только тогда, когда ему станет известно о беде с женой и дочерью. Но одновременно, об этом, будет знать и его спутница.
Тогда и ей не будет смысла оставлять его в живых. Такой компромат, значительно дороже жизни, - мысли Зубова забрели в тупик.
- Надо зафиксировать ситуацию, - начал он снова.
- Первое, - цифра один легла на лист бумаги:
- Следы беглецов затерялись в Пекине. А, там позиции Левантовского были не так сильны, как в Европе или в исламских странах Востока. Поэтому направление их бегства еще не определены. И будут, пожалуй – не скоро.
Так что, такой необычный запас времени, давал возможность хорошо продумать план и реализовать его.
Двойка, завершилась жирным восклицательным знаком:
- Просматривался только один вариант: сыграть на обе стороны с привлечением своих друзей в верхних эшелонах власти, - Зубов хорошо понимал, что за идею борьбу ведут только внизу.
Верхи всегда делятся на различные группы и сражаются исключительно за власть, которая и есть конечная цель всякой войны. У них нет чувств и эмоций. Нет ничего личного.
Только целесообразность. В каком-то политическом детективе конца шестидесятых, когда Юлий был почти идейным комсомольцем и романтическим юношей, его поразило, что нацистский преступник и богатый еврей родственников, которого уничтожал этот фашист, после войны стали компаньонами в бизнесе. И даже приятелями.
Если крупными штрихами, то выходило следующее:
- Нулевой вариант.
- Документы не достаются никому, - Зубов Юлий Анатольевич, вдруг, почувствовал себя в роли банкира из любимого им романа Лесли Уоллера «Банкир»
Тот сумел за одни сутки проигрышную ситуацию повернуть в свою пользу.
- Я должен сделать это, - сказал он вслух и решил часа три поспать.
09.30, 23 августа. Дом Зубова.
- Нулевой вариант - это, пожалуй, самое лучшее и всего, что можно было найти в данной обстановке, - первое, что вспыхнуло в голове Зубова, после того как он проснулся.
- Необходим мониторинг ситуации, - Юлий вызвал на 10.30 своего помощника, Андрея Мальцева.
Вот уже десять лет Андрей неотлучно находился рядом с ним. Вместе они пережили и полное безденежье в конце перестройки и не менее полное нынешнее благополучие.
То есть и в горе и радости.
Мальцев был умен и предан.
Его преданность и являлась следствием ума. Однажды определив для себя, что лучшее враг хорошего, он этому принципу не изменял никогда.
Юлий Зубов шефом был не деспотичным и совсем не жадным. Четыреста тысяч в год чистыми, вовсе не маленькие деньги. Представительские же расходы и прочее другое оплачивались отдельно.
Да и работать с Зубовым ему нравилось.
- Мозговая атака на поиск выхода – это именно то, в чем моему помощнику нет равных, - подумал Юлий.
Завтрак ему подала тетушка, сестра его отца, постоянно живущая в этом доме. Никаких слуг, хотя ей было около семидесяти, Анна Ивановна не признавала. Все, по-возможности, делала сама.
Разве что, мелкие проблемы с сантехникой и электричеством, решали те, кому это было положено. Продукты, по-необходимости, доставляли из магазина. Набор их был определен давно.
Вот и сегодня, рано утром она позвонила в круглосуточный сервис. И уже ровно в восемь
все лежало на кухонном столе.
Завтракал Юлий один. Он не любил делать это в компании. Считал поглощение пищи сугубо интимным делом.
Ровно в 10.30 помощник вошел в кабинет своего шефа.
Пятнадцать минут потребовалось Зубову, что бы Андрей вошел в курс дела.
Началась совместная оценка ситуации.
Еще два часа и они наметили, кого необходимо привлечь к решению вопроса, сколько это может стоить, кто может помешать и последовательность действий.
Решили они так же, что встречи и переговоры необходимо вести Юлию Анатольевичу лично.
10.00 23 августа
Утром в девять по финскому времени Виталий осторожно постучал в номер, где отдыхали мои родные.
Они уже позавтракали и были готовы к встрече.
- У мужа все в норме, через пару тройку дней встретитесь, - прямо с порога проговорил он, а мы сейчас будем готовить новые документы, - Виталий посторонился и пропустил в прихожую молодого человека в джинсовом костюме. В темных очках.
Тот деловито вошел, поставил на стол небольшой кейс.
Натянул белый экран вместо, висевшей на стене картины и пригласил дочь сесть на стул. Достал из чемоданчика фотоаппарат. И, сделав несколько снимков, повторил ту же процедуру с моей женой.
- Около шести вечера будьте готовы к отъезду, - коротко сказал Виталий и вместе со своим спутником удалился.
14.00, 23 августа.
Юлий Зубов сделал только один звонок.
Договорился о личном разговоре по очень важному и неотложному делу.
Встреча была назначена на сегодня на 16.00.
15.50, 23 августа
Машина, на переднем сидении которой сидел Андрей Мальцев, а на заднем сидении – Юлий Зубов, мягко подкатилась к подъезду номер один Администрации Президента.
Порученец заместителя руководителя аппарата президента, встретил Юлия Анатольевича на улице.
- В.П. ждет Вас, - сказал чиновник, открывая дверь.
В.П. – уважительно от Владимира Павловича, всесильного генерала ФСБ, Петрова, занимающегося кадрами верхнего эшелона власти.
Без консультации с ним, подойти к решению любого вопроса этого уровня, было невозможно.
Петров обладал таким объемом информации, которая нормальному человеку была не под силу. Не только владел, но и грамотно пользовался ею, умело, манипулируя в необходимых интересах.
С учетом кратко-, средне- и долгосрочных прогнозов…
16.05 23 августа
Кабинет, который занимал Петров, находился на третьем этаже старого здания ЦК КПСС.
Окнами на сквер, где находился памятник героям Плевны.
Генерала всегда удивляло, что этот замечательный парк облюбован людьми, как сегодня говорили с «нетрадиционной сексуальной ориентации».
В.П. называл это проще – педерасами.
Отойдя от окна, он с досадой плюнул и двинулся на встречу Зубову, который как раз открыл дверь.
- Что Вас привело ко мне? – обратился хозяин кабинета с видами на разгул разврата и протянул для приветствия руку.
- Вы ведь вчера из Лондона?
- От Вас ничего не скроешь, совсем не удивляясь осведомленности В.П. – ответил Зубов и продолжил:
- Есть необходимость посоветоваться по очень важному для меня вопросу, - Юлий решил быть, насколько это возможно откровенным, с Петровым. Заводить рака за камень с этим человеком, было бы глупо.
- Конечно, преподнести информацию, надо под углом не только личных интересов, но и интересов безопасности государства. Ведь Абрамыч был чиновником верхнего эшелона власти. И скандал, связанный с ним, мог нанести, непоправимы удар по престижу страны,- так это было задумано еще вчера.
- Разговор пойдет об Аркадии Абрамовиче, - приступил Зубов к изложению ситуации.
- Есть документы, которые свидетельствуют о его причастности к убийству Панина.
И сейчас силами его службы безопасности идет активная работа по их поиску. С одной стороны я опасаюсь, что под горячую руку могут попасть совсем невинные люди, а с другой, - он сделал паузу.
- Я опасаюсь, положение уже нельзя будет поправить.
- Вы хотите предложить, что бы Левантовский прекратил поиски компромата в обмен на гарантии собственно безопасности? – спросил Петров.
- В целом так, - Юлий удивился тому, как собеседник ухватил суть.
- Вы ведь понимаете, что скандал, связанный с заместителем Секретаря Совета Безопасности, в крайней степени не выгоден именно сейчас, когда из-за чеченской войны, наш международный авторитет пошатнулся.
- Это так, - согласился В.П.
- Но ведь есть что-то еще, - добавил он.
- Ведь, по большому счету, для Вас ситуация большой угрозы не несет. Ну, потеряете какую-нибудь сотню миллионов, ну две. Зато станете вести дела самостоятельно, без такого опасного компаньона. И в конечном итоге выиграете.
- Так что? – Петров закурил.
- Простой человеческий фактор, - и Юлий Зубов рассказал о своей юношеской любви о той опасности, которая угрожает Наде и ее мужу.
- Да, - улыбнулся генерал.
- Никогда бы не подумал, что акулам капитализма свойственна такая сентиментальность.
- Впрочем, это лирика. То, что Левантовского необходимо остановить – понятно.
А то он, действительно, в запале наслесарит, что потом для выхода из ситуации понадобится много сил и средств.
- Я проведу необходимые консультации и извещу Вас, - Владимир Павлович встал, давая понять, что разговор закончен.
Когда за Зубовым дверь закрылась, он поднял трубку прямого телефона с директором ФСБ:
- Иван Михайлович, есть срочный разговор. Через тридцать минут я у Вас, - коротко сказал он и разъединился…
* * *
Генерал армии Корсаков занимал должность директора службы вот уже второй год.
Будучи по природе человеком исключительной порядочности и честности, он относился к таким людям как Левантовский с изрядной долей брезгливости.
Он не был военноначальником, мгновенно взлетевшим на вершину власти в результате интриг и разгула демократии. Своего поста генерал добился своим собственным трудом и, конечно же, как это бывает, волею случая.
Его послужной список от лейтенанта до генерала, руководителя одного ведущих управлений комитета государственной безопасности, сформировал кругозор руководителя высшего звена. Поэтому, став директором могущественной когда-то спецслужбы, свои прямые обязанности исполнял с высокой эффективностью.
Но вторая половина девяностых, заставляла плавать в мутной воде дворцовых интриг. А, этому его никто и никогда его не учил. Осваивать эту науку ему претило.
И вот, в этих условиях, он всеми своими силами старался вернуть президента в его естественное состояние решительности и работоспособности. Но стая прохвостов, постоянно кружащая вокруг Селина, а также водка, не давали ему сделать это.
Чеченская война, развязанная по недоумию, с подачи министра обороны с кругозором командира воздушно-десантного полка, зашла в тупик.
Ни победы, ни поражения.
Зато появилась огромное количество людей, потерявших в результате бессмысленной бойни своих родных, с жаждой кровной мести по отношению ко всему русскому народу. На юге страны возник, так называемый клубок терроризма.
Еще впереди будут взрывы домов и захват заложников с огромным количеством человеческих жертв.
Все это предвидел Корсаков.
Видел и знал он также, что многие чиновники и бизнесмены, вроде Левантовского, хорошо греют руки на этой войне.
Поэтому, своими аналитическими записками и докладами с предложениями выйти из ситуации, вызывал глухое раздражение.
Его положение становилось шатким.
Но он не поступался своими принципами.
17.05 23 августа
Встреча двух генералов состоялась ровно в назначенное время.
14.00 24 августа.
На столе в служебном кабинете Левантовского раздалась характерная трель аппарата кремлевской связи. АТС-1.
Звонил директор федеральной службы безопасности Корсаков Иван Михайлович.
- Аркадий Абрамович, не сочтите за труд подъехать ко мне через пятнадцать минут, - предложил Корсаков.
И предваряя ненужные вопросы, добавил:
- Дело неотложное и важное лично для Вас.
Олигарх, напряженно размышляя о причине такого неожиданного звонка, вызвал через секретаря машину и направился к лифту.
От Старой Площади до Лубянки пешком, нога за ногу десять, минут. А на лимузине с «люстрой» - не более пяти.
Поэтому Абрамыч, сделал несколько наводящих звонков. Первого набрал Василича.
Убедившись, что ничего сверхординарного не произошло, немного успокоившись, суетливо сел на заднее сидение персонального автомобиля.
Через минуту он также суетливо вошел через боковую дверь грозного здания.
Дежурный по управлению по форме доложил заместителю секретаря Совета Безопасности и пригласил следовать за ним.
На лифте они поднялись на третий этаж и, пройдя чуть ли не сто метров по широкому, обшитому дубовыми панелями, почти в рост олигарха, остановились у дверей с бронзовой табличкой: « ДИРЕКТОР ФЕДЕРАЛЬНОЙ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ»…
14.15 24 августа.
- Необходимо срочно умерить пыл Ваших специалистов по поиску документов, - начал Корсаков, пригласив Левантовского сесть за небольшой столик в углу кабинета.
- Со своей стороны, я гарантирую, что материалы не станут достоянием гласности.
Абрамыч сразу понял, в чем дело. Он так же понял, что если не согласится на предложение, то последствия могут быть плачевными. На данную минуту никаких результатов не было.
- Может быть, потянуть время, а там…
- Нет, Аркадий Абрамович, не получится, - понял его мысли директор. И продолжил:
- Ситуацией я владею досконально и, более того, с сегодняшнего дня взял под личный контроль, - жестко рубанул Иван Михайлович.
- Люди с документами должны быть в полной безопасности, и сегодня и потом. Семью не трогать! – руководитель ФСБ замолчал, дав Левантовскому небольшое время подумать.
- Хорошо, - нехотя согласился олигарх, - но где гарантии, что эти материалы не всплывут?
- Вот когда вы попытаетесь ликвидировать людей и изъять документы, тогда точно никаких гарантий у Вас не будет, - Корсаков встал, давая понять гостю, что аудиенция закончена.
* * *
Левантовский, согласившись, знал, что при первой возможности, нанесет ответный удар по ненавистному Корсакову и его «чистоплюям».
Корсаков, зная хорошо, характер олигарха, был уверен, что перемирие на время.
Я и Елена не ведали, какая игра пошла за наши маленькие, в масштабах государства, жизни.
Жена и дочь переживали, не зная что, происходит и где я.
14.06 24 августа.
На столе у Стефана Сосновского вдруг ожил телефон правительственной связи. АТС-2.
Голос на противоположном конце лаконично и сухо, тремя фразами приказал:
- Все действия по документам приостановить. Самолет на аэродроме в Пушкино.
В 18.00 у меня.
Звонил сам шеф организации.
- Хорошенькое дело приостановить, - недоумевал Стефан.
- Надо срочно оповестить Елену, - он взял в руки мобильный.
На английском, приятный, но безразличный женский голос выдал:
- Абонент не доступен.
- Странно, - подумал он и вызвал Щуплого в кабинет.
- Разберись, почему нет связи с Азией, - резко приказал своему подчиненному Сосновский.
- Всем группам дай отбой на активные действия, только наблюдение и доклады, - уже спокойнее продолжил он.
- Через тридцать минут жду доклад.
- Хорошо, - четко ответил Щуплый, Александр Октавиевич Аппанович, начальник всего технического обеспечения, боевой готовности, взаимодействия и оповещения питерского отделения организации.
Через двадцать минут Аппанович доложил, что из-за тайфуна в том регионе связи нет никакой.
Еще через десять минут все группы были переведены в дежурный режим.
14.45, 24 августа
- Прикажи своим людям активные действия прекратить, а заниматься только наблюдением, - такими словами Левантовский встретил Старцева в своем служебном кабинете.
- Легко сказать прекратить, - сказал Василич, садясь в кресло, - На радикалов мое влияние не распространяется. Деньги, которые им обещаны в награду, их так возбудили, что даже если вы предложите им взамен такую же сумму, они все равно будут продолжать искать.
- Это плохо, - заметил Абрамыч, - Я обещал Корсакову, что с ними ничего не случится. А, если с их головы упадет хоть один волос, то всем нам очень не поздоровится.
- Кстати, вы их нашли?
- Они где-то на юго-востоке. Или в Таиланде, или Малайзии, или на Филиппинах. Но связи с этим регионом никакой нет. Сильный тайфун,- Кравцов встал и направился к двери.
- Буду держать вас в курсе, - сказал он Левантовскому и тихо закрыл за собой дверь.
16.45, 24 августа
Шасси Ту-154 отдельной дивизии транспортной авиации ВВС страны, коснулись бетонки аэродрома Чкаловское.
Стефан Сосновский подождал когда подадут трап. Не спеша, спустился на землю, закурил и набрал Аппановича.
- Новости? – спросил он.
Приняв короткий доклад, нахмурившись, направился к машине, стоявшей в метрах пятидесяти.
Связи с Еленой не было до сих пор.
Еще надеясь, что в течение часа что-нибудь прояснится, Стефан устроился на заднем сидении и прикрыл глаза.
Мысли о чем будет разговор и, почему так резко поменялась ситуация, он в голову не брал. Зачем гадать, если через час все прояснится. Его волновало лишь то, что не может контролировать действия подчиненных и судьба таких важных документов. Из последнего разговора с Еленой, он понял, что на пять утра 23 августа, все относительно нормально. Ребята грамотно оторвались от преследования и двигаются, предположительно в Германию. В целом их действия следует признать грамотными и уверенными.
- А, Александр, все-таки не плох, - заключил Стефан, - надо утвердить его у шефа. Такие люди нам нужны. После небольшой специальной подготовки, подумаем, куда его определить.
И, как бы успокаивая самого себя, уже вслух произнес:
- Все-таки непогода!
Водитель посмотрел на своего пассажира через зеркало заднего вида и, поняв, что обращаются не к нему, сосредоточенно стал следить за дорогой.
Рублевское шоссе в это время в сторону города было почти свободным и, за час они доехали до Китай-города, где находилась резиденция шефа организации.
На вывеске значилось «Дом металлурга».
* * *
Генерал Смирнов Иван Степанович, в прошлом начальник контрразведки КГБ, уже пять лет, руководил организацией «Ч.С.В.».
Это был профессионал своего дела.
Решительный, с острым аналитическим умом, он пользовался огромным авторитетом у руководства.
Подчиненные, в свою очередь, считали за честь служить и работать под его началом.
И, как водится в таких случаях, ближайшее окружение обращалось к нему не по званию, не по имени и отчеству, а просто, Батя.
Он уважал мнение своих сотрудников, прислушивался к нему и всегда, если это было по существу, решения принимал взвешенные.
И вот, сегодня, предстоял не простой разговор со Стефаном Сосновским, одним из лучших сотрудников и младшим другом.
Операцию, в которую они вложили столько сил и, в которой погибли люди, надо было сворачивать.
Человек, земля, которого не должна была носить, как минимум уже лет десять, опять уходил от справедливого возмездия.
18.00 24 августа
Дверь в кабинет открылась без стука.
Генерал встал и подошел к Стефану. Они по-мужски обнялись.
- Батя, зачем звал так срочно? - сразу спросил Сосновский.
- Садись, - ответил Смирнов, - разговор будет не простой.
- Только сразу не кипи, - предупредил он Стефана, - Вместе прикинем что почем.
Сев напротив, он стал последовательно излагать суть вопроса:
- Обстоятельства складываются таким образом, что операцию мы заморозим.
Нет, не прекратим, а заморозим.
- Подожди, не перебивай, - он рукой сделал предупреждающий жест, - Дай я сначала все изложу по порядку.
- К В.П. наведывался Зубов, с предложением принять «нулевой вариант». Суть этого предложения в том, что они прекращают преследование наших людей, а мы не выносим информацию наружу - это главное, - батя взял в руки бутылку коньяка, посмотрел на нее задумчиво, налил в бокалы и продолжил:
- Документы, остаются у нас. Директор сегодня имел разговор с Левантовским - это второе и тоже главное, - он одним залпом махнул коньяк, слегка поморщился и заел лимоном.
- Жена и дочь твоего хлопца у Старцева под контролем – это третье и самое главное, - батя налил себе вторую.
- Война с этим хитромордожопым Абрамычем вовсе не заканчивается, переносится на какой-то срок. Он первым, при первой же возможности, нарушит перемирие. Когда и в какой срок, мы будем просчитывать – это четвертое и чрезвычайно главное, - бокал, сделав движение вверх и вниз, с легким стуком остановился на столе, приняв в себя третью дозу янтарной жидкости.
- Теперь, вывод, - он на некоторое время замолчал, давая другу осмыслить сказанное.
- И, хотя, наши души выжигает чувство справедливого возмездия, за погибших наших людей, нужно подумать о живых. Надо остановиться и осмотреться. Появившееся время использовать на перегруппировку сил и возможностей. И поискать крота в наших рядах, - он отправил в себя третью дозу и отодвинул бокал в сторону.
- Крота следует выявить, но до времени не трогать. Теперь ты, - Смирнов предложил Стефану высказаться.
Сосновский сделал маленький глоток и продолжал молчать, переваривая сказанное. Он понимал, что обстоятельства именно так и сложились и, что другого пути в данной ситуации нет.
- Батя, - наконец, вымолвил он, - Я тебя знаю много лет и понимаю, если ты пришел к такому решению, то оно единственно верное и по-другому поступить никак нельзя. Все остальное эмоции.
- Предателя мы вычислим, не сомневайся. Все сделаю тонко, - еще раз, уже в один прием, он допил коньяк и придвинул бокал к бутылке.
- Хочу еще посоветоваться по спутнику Елены, который случайно попал в замес. Оказался толковым парнем. Она характеризует его положительно. Да и я с ним провел короткую беседу. Впечатление хорошее. Грамотный, смелый, сообразительный, хорошо ориентируется в обстановке – это то, что предварительно могу сказать о нем.
- Ну, это на твое решение, - ответил батя.
- Ты, сегодня здесь, - спросил у Стефана шеф, - или улетишь к себе.
- Запланируй мне самолет на утро. Я еще пройдусь по делам в столице.
- Хорошо, тогда в 21.30 у меня, - не терпящим возражения тоном сказал генерал и проводил друга к дверям.
20.45, 26 августа
Стефан Сосновский, оценив события, происшедшие со мной и Еленой, решил, как это было ни кощунственно, использовать в интересах дела.
Люди, которые везли важные документы, «погибли».
Только, необходимо убедить людей Левантовского в смерти Елены.
Если со мной выглядело все достаточно убедительно, то обнаружить Лену в больнице могли достаточно быстро.
Личное присутствие там, в ближайшие пятнадцать часов было практически невозможно.
Значит, надо подключать к операции кого-то еще.
Без бати этот вопрос не решить.
- Надо сейчас же в Москву, - решил Стефан и снял трубку правительственного телефона.
- Слушаю, Смирнов, - генерал был в кабинете.
- Иван Степанович, прошу срочно самолет. Обстоятельства требуют личного доклада. По ситуации на юго-востоке.
- Минуту ждать, - и генерал с кем-то поговорил по другому аппарату.
- Срочно на аэродром, там уже на взлете тебя ждет борт.
Через двадцать минут Сосновский был в воздухе…
00.30, 27 августа
В кабинете Смирнова на Старой площади в кресле сидел моложавый мужчина.
- Знакомьтесь, почетный консул Филиппин в России Игорь Владимирович Кулешов, - Иван Степанович представил гостя Стефану.
- Излагай все по порядку.
- В районе города Сан-Пабло наша сотрудница попала в автокатастрофу. Осталась жива, но в тяжелом состоянии находится в местной больнице, - начал докладывать Сосновский.
- Надо сделать так, что бы ее числили погибшей.
- Да, задача не из простых, - Кулешов обратился к генералу.
- Но с учетом, что там, около восьми часов вечера, попробую что-нибудь предпринять.
Только необходима санкция Корсакова.
- С Иваном Михайловичем я уже договорился, - Смирнов набрал мобильный директора и, поздоровавшись с ним, передал трубку консулу.
- Хорошо, товарищ генерал армии, - Кулешов что-то записал на лист бумаги и нажал клавишу отбой.
- Корсаков дал телефон своего человека в посольстве. Я подключаю своего и, они все сделают в лучшем виде, - после этих слов Кулешов открыл свой ноутбук, подготовил сообщение и отправил его.
- Теперь контрольный звонок моему сотруднику и он, тотчас же примет почту, - консул позвонил.
- А дальше в телефонном режиме, - Кулешов, попрощавшись с генералом и Стефаном, вышел из кабинета.
00.00, в Москве, 05.00 на Булаламакао 25 августа
Обе стороны договорились о нулевом варианте.
Однако для нас, как я потом узнал из рассказа Стефана, мало, что менялось. Нас продолжали искать.
Через сутки Елену захватят боевики Абу-Сайяфа, и она в тяжелом состоянии окажется на больничной койке.
По поручению Корсакова и консула, ее спасением займутся.
Мне предстоит условно погибнуть в авиационной катастрофе. А для родных фактически.
Из круиза поневоле я перейду в новую, полную драматических событий жизнь.
Из огня, да в полымя… |
