Казалось, Юрочка сразу и родился с такими большими ногами и руками. Весь какой-то нескладный. Сразу под два метра ростом. Не знал, куда деть руки. Они как-то всегда мешали, за все цеплялись и не помещались в карманах. В школе это было почти проблемой. Руки никак не хотели помещаться ни на парте, ни под партой. Юрочка просто складывал их на груди крест накрест и учителям поначалу казалось, что вот сидит высокомерный такой и наглый верзила и надо его по чаще вызывать, что б спесь с него сбить. И только потом понимали, что верзила вовсе не наглый, а просто очень большой и тесно ему с его руками за скудной размерами школьной мебелишкой.
Мама смеялась и говорила, что время всё исправит. Юрочка вздыхал и верил. Он почти всегда верил маме. Мама ещё говорила, что он обязательно вырастит сильным, красивым и девочки будут его любить самые лучшие. Ну, на счёт девочек, в это Юрочка поверить не мог никак. Он был уверен, что никакая девочка никогда его не полюбит. Он даже не знал, как с этими девочками себя вести, о чем и на каком языке с ними говорить. Казались они существами невозможными, и Юрочка слегка их побаивался. Эх, был бы у него отец, он бы рассказал, что такое девочки…
Отца Юрочка помнил. Помнил, что отец у него когда-то был. Вернее, должен был быть. Мама говорила, что отец был такой же большой, сильный и красивый. И что он очень Юрочку любил. Но он был полярником и однажды не вернулся из экспедиции. Смущало Юрочку одно- в доме не было ни одной фотографии отца- полярника. Мама говорила, что отец никогда не любил фотографироваться, поэтому и нет фотографий.
Зато был учитель математики, который к Юрочке относился очень хорошо, тепло и как-то по-отечески. На собраниях при всех Юрочку только хвалил, а сам после уроков с Юрочкой оставался и терпеливо вдалбливал в его большую голову то, что туда помещаться никак не хотелось. С мамой математик беседовал отдельно, не при всех. Говорил, что голова у Юрочки светлая, но слегка тяжеловата и он, как математик приложит все силы, что бы в Юрочке открыть этот дар и талант, который глубоко где-то всё же гнездиться. Мама была математику благодарна и даже как-то денег пыталась предложить за дополнительные занятия. Математик денег не взял, а обиделся очень и сказал, что Юрочка ему как сын, которого у него никогда не было и, наверно уже не будет. И Юрочка иногда мечтал, что математик и есть его пропавший отец-полярник, который просто Юрочку забыл по причине отморожения части мозга в одной из экспедиций. И ещё Юрочке очень хотелось, что бы мама и математик вдруг полюбили друг друга, и тогда бы у них была настоящая семья. И только через несколько лет Юрочка случайно встретил математика с женщиной и девочкой-Дауном. И математик сказал, что вот, познакомься – это моя жена и дочь Сашенька.
Друзей у Юрочки было много. С самого первого дня самого первого класса ребята решили, что с таким огромным надо срочно дружить. Кому же не захочется иметь такого друга. «…А кто на нас с Топтыгиным?». Но оказалось всё наоборот, Топтыгина -то и приходилось защищать. Оказалось, что он вовсе не грозный и боевой дух в нём напрочь отсутствовал. И кроме большого роста и большого сердца ничего-то в нём и не было. И уже приходилось защищать самого Юрочку. И его защищали, слетаясь, как воробьи вокруг медведя, потому что бросить его на произвол судьбы было совершенно невозможно.
С девочками у Юрочки не складывалось. Он смотрел по сторонам, поправляя сползавшие по носу очки, и не замечал ничего вокруг. Когда ребята говорили, что вот Машка все время просит списывать не потому, что уроков не учит, а потому, что ждёт, что ты, балбес, её на свидание куда-нибудь пригласишь или хоть домой проводишь. Юрочка краснел, почему-то прятал за спину свои огромные руки и глупо хихикал, зная в глубине себя, что все это неправда и Машке просто лень уроки учить. А Машка всё вздыхала и терпеливо сносила взбучки родителей, которые никак не могли понять, отчего это их отличница дочь вдруг в седьмом классе перестала делать урока и с каким-то тупым упорством скатывается на тройки .
К окончанию школы в сердце его жила любовь к математике и уверенность, что именно с ней он свяжет свою дальнейшую жизнь. И такая же сильная уверенность в том, что с девочками ему жизнь связать никак не светит. И, хотя, на выпускном вечере девочки несколько раз приглашали Юрочку на танец, а он всё отказывался, потому что танцевать не умел, и ребята говорили, что Машка смотрит на него так грустно, потому что любит с седьмого класса, Юрочка во все эти глупости не верил, и всё смотрел на новенькие часы, подаренные математиком и хотел поскорее домой и спать.
В институт Юрочка поступил запросто. На экономический. И маме не пришлось никому ни за что платить, а наоборот, Юрочке дали хорошую стипендию за успеваемость и участие во всяких математических олимпиадах.
А Машка, так и закончившая от своей безответной любви школу на тройки вдруг взяла и поступила в театральный. И все приглашала Юрочку на свои ученические спектакли, на которые Юрочка ни разу так и не ходил, потому, что ни театр, ни Машу не любил и не понимал.
На втором курсе с Юрочкой случилось чудо. И оно, это чудо однажды после занятий взяло Юрочку за руку и попросило проводить домой. Звали чудо Светланой. Была она красивой как принцесса и маленькой как Дюймовочка. И не успел Юрочка спрятать за спину свои большие руки и покраснеть не успел, потому что надо было идти с ней, пока она не передумала, пока не поняла, что случайно взяла за руку не того. Пока не убежала, сказав, что ошиблась, прости, с кем-то тебя спутала. Но Светлана убегать не собиралась, а просто держала Юрочку за руку, смотрела снизу вверх, что-то говорила, смеялась и пыталась вывести Юрочку из ступора. Юрочка из ступора не выводился, а слегка сжимал Светланину руку, что бы удостовериться, что всё это ему не снится.
Он часто её провожал и всё не верил, что всё это с ним. И никак не мог набраться наглости пригласить её куда-нибудь. Зато Светлана сама как-то пригласила его в театр, и у Юрочки духа не хватило признаться, что не любит он, когда в тесном пространства между портьер собираются люди, что бы прожить чью-то чужую жизнь.
И по театрам он со Светланой ходил, и по музеям, и зимой на лыжах, и за грибами летом. И всё ему с ней нравилось. Мама говорила, что всё так и должно быть, что когда любишь, не важно где и что, важно – с кем.
А потом вдруг мамы не стало. Юрочка даже не понял, как всё произошло. Врачи сказали, что сердцем она была больна серьёзно и давно и что не понятно как она столько протянула. И все было как во сне. Приходили какие-то люди с работы, хлопотали, всё устраивали. И математик пришел и тоже помогал . И Светлана. А Юрочка бродил между ними бесполезный как табурет и всё его жалели – и люди с работы и математик и Светлана.
Юрочка стоял на краю могилы, морщил нос, и все повторял: «как же я без тебя, как же я без тебя». А Светлана держала его за руку и тихо плакала.
После Юрочка каждый день возвращался домой и подолгу сидел в пустой молчащей квартире, пытаясь понять, как же ему дальше жить. Будто ждал, что открытая дверца шкафа или пыль на телевизоре дадут ему ответ. И однажды пришла Светлана и сказала, что теперь она будет жить с ним. И Юрочка понял, что вот так именно и надо и что этого ответа он и ждал, но боялся, что всё это слишком невозможно.
Юрочка получил простое, незатейливое какое-то счастье. С всё теми же походами в театры, музеи, и на лыжах и за грибами, но с неизменным возвращением домой вдвоём, с посиделками в обнимку у телевизора и кофе по утрам - вдвоём.
А по ночам, после того как … (как же ему было сначала страшно, а Светлана смеялась и говорила, что такой большой мальчик и ничего не умеет. А потом ничего, научился), Юрочка спал плохо и всё боялся, что он своими большими рукам - ногами нечаянно Светлану зашибет во сне. Он всё время просыпался и проверял, дышит Светлана или нет. А она, как специально, спала, уткнувшись в него, и дышала так тихо, что он несколько раз не на шутку испугался спросонья, теребил её за плечо, а она вздрагивала, переворачивалась на другой бок и даже не просыпалась. Юрочка ещё какое-то время смотрел на неё и целовал плечо, бедро и маленькое розовое ухо. А когда утром он Светлане это рассказывал, она смеялась и говорила, что ей обязательно надо бы научиться храпеть.
А потом появилась Ленка. Юрочка никогда раньше не видел таких малюсеньких людей так близко. И, конечно, никогда не брал их на руки. А Светлана смеялась и говорила, что Ленка – копия папа и что, не дай Бог, она вырастет такая же высоченная. Первое время Ленка почти полностью помещалась у Юрочки на ладони. Он смотрел на неё и думал, что это крошечное и прекрасное создание просто не может быть похоже на огромного и нескладного папу, а Светлана прямо таки создана для того, что бы дети были похожи на неё. И, потом, какие шансы у девочки с ростом и внешностью его, Юрочки, найти себе кавалера?
Ленка росла и становилось ясно, что она, действительно, вылитая папа. Она так же морщила нос, когда хотела заплакать, но, в отличие от Юрочки, Ленка всё же ревела. Морщила нос и ревела. И было её очень жаль и очень хотелось сделать всё на свете, лишь бы она успокоилась. И Юрочка не понимал, как родители колотят своих детей, если всё они так плачут. Только однажды Юрочка это понял. Когда Ленка выбросила в форточку часы, подаренные когда-то математиком. Ленка почему-то не осознавала всей ценности часов в свои-то три, почти, года. И как её угораздило так ловко попасть в форточку? И Юрочка не сдержался и треснул Ленку по попе. А так как вышло это впервые и Юрочка не рассчитал силу удара, Ленка кубарем укатилась в угол, и там она обиделась, сморщила нос и заревела. Юрочка так перепугался, что зашиб дитятю и так расстроился, что именно из-за него это обожаемая крошечная Ленка рыдает в углу,что поклялся больше никогда ни трогать её пальцем, что бы ни случилось. И клятву свою сдержал. Даже тогда, когда взрослеющая Ленка становилась неуправляемой и слов не понимала. Юрочка навсегда запомнил, как она плакала тогда в углу.
Светлана заболела и попала в больницу, когда Ленке было уже четыре года. Врачи сказали, что это надолго, но надежда есть. И пришлось вызывать из под Ростова её маму, Галину Михайловну, которую Юрочка видел один раз на свадьбе, и которая сказала Светлане тет-а-тет, но так, что б Юрочка слышал, что она, Светлана, такая красивая и умная, могла бы найти себе кого получше. На что Светлана усмехнулась, поцеловала маму как-то снисходительно- в лоб, и сказала, что сама разберётся в своей жизни. После свадьбы Галина Михайловна ни разу не приезжала, даже на рождение Ленки. Юрочка удивлялся, конечно, но вопросов не задавал. Светлане видней.
И вот теперь возникла необходимость, что бы она приехала. И Светлана просила. Юрочка сначала уверял её, что сам со всем справиться, но потом сдался. Всё-таки надо было, что бы кто-то отводил и забирал Ленку из детсада и седел с ней по вечерам, пока Юрочка пропадает на работе.
Галина Михайловна приехала и с порога стала причитать, что Ленка-сиротинушка, не кормлена, не поена и что бабушка сейчас всё сделает как надо. А Ленка не могла понять, что эта чужая тётя тут делает со своими чемоданами и тапочками, и испуганно жалась к Юрочкиным ногам, а Юрочка, в свою очередь, жался к Ленке, понимая, что их счастью окончательно и бесповоротно пришёл конец.
Потянулась бесконечная череда дней, похожих один на другой. Сначала Юрочка бежал на работу, потом забегал домой, прихватив еду, приготовленную Галиной Михайловной, мчался в больницу к Светлане, что б успеть в приёмный час. Всё смешалось в один бесконечный какой-то день, в какую-то кашу: работа, дом с притихшей Ленкой и ворчащей Галиной Михайловной, бледная улыбка Светланы в больничном антураже. И тихий голос лечащего врача, что надежда есть и всё возможное и даже невозможное, конечно делается.
И этот запах. Этот удушающий больничный запах, лишающий всякой надежду преследовал Юрочку повсюду – и дома, и на работе, и на улице…
И сказка Ленке на ночь…
- Папа, а когда мама вернётся?
- Скоро, Ленка, скоро. Ты спи, папа с тобой папа тебя любит.
-Я тоже тебя люблю, папочка.
Светлана не вернулась. Ленку на какое-то время отправили к сестре Галины Михайловны под Краснодар. Сестра сама приехала и забрала. Сказала, что там, под Краснодаром Ленке обязательно понравиться.
- Ленка, хочешь в отпуск?
- А как же детсад? Меня там заругают.
- Не заругают, не бойся.
Приходили какие-то люди, что-то говорили, что-то приносили, помогали. И математик пришёл. Постаревший. Всё время был с Юрочкой, по спине похлопывал. Давал какие-то советы по похоронам и помогал много и слов лишних не говорил. Сказал, только, что дочка его, (даун, вспомнил Юрочка), умерла. И Галина Михайловна так и вовсе молодец была. Не плакала, суетилась, на Юрочку смотрела хмуро, слов утешения не говорила, а по ночам плакала…
Юрочка смотрел как его жена в последнем своём жилище опускается в глубокую яму, морщил нос и шептал: как же я без тебя? Как же я без тебя? Как же я без тебя?..
Ну как, Ленка, хорошо отдохнула?.. Ой, папочка, у тётибабушки (Она так и называла сестру Галины Михайловны - тётябабушка) и курочки и корова и собака! Давай корову заведём, она молоко даёт! Представляешь, мама вернётся, а у нас корова и молоко всегда парное! Папа, а когда мама вернется?.. Не скоро, Ленка, она лечиться уехала, в Швейцарию…А бабушка с нами останется?.. Ну, конечно, кровиночка моя, как же я тебя оставлю?..
Галина Михайловна первое время кидала Юрочке в лицо, что это он во всём виноват, что если бы Светлана связала свою жизнь с кем-то, да с кем угодно! Она была бы жива. Юрочка не отбивался. Просто не умел. Просто морщил нос и уходил. Со временем она перестала швыряться обвинениями, но всё время ворчала и бухтела. Ей не нравилась в нём всё – он не умел готовить, стирать, гладить, штопать носки и заплетать Ленке косички. Конечно, всё на ней было, на кровиночке.
Так они и жили.. Ленка пошла в первый класс и новая жизнь стала всё больше отдалять её от смерти Светланы. Теперь её маленькое сердце болело, когда уже привычная бабушка ругалась на обожаемого папочку. Да какой ты отец!? Ты даже не знаешь, и как дела у твоей дочери!...Вы не правы, Галина Михайловна, я люблю Ленку больше жизни! ... Оно и видно! Постоянно на работе, даже уроков не проверишь! Всё на меня свалил!.. Ну кто-то же должен деньги в дом приносить... Попрекни, попрекни меня куском хлеба! Я как белка в колесе! И с Ленкой уроки сделать, и убрать за тобой, и еду тебе сготовить!..
Однажды Юрочка не сдержался и брякнул, что её, Галину Михайловну, никто насильно не держит. И если она так устала, то может возвращаться домой. В ответ на это у Галины Михайловны сначала случился небольшой сердечный приступ, но от скорой она наотрез отказалась, потому что помочь ей уже нельзя. А потом, придя в себя, она твёрдо сказала, что оставить Ленку на попечение у такого оболтуса она не имеет права. И хватит того, что из-за него она, родная бабка не могла увидеть внучку целых четыре года. А всё он виноват. Потому что сразу после свадьбы Светлана сказала, что ты, мама, моего мужа не любишь и воспринимать спокойно не в состоянии, лучше вообще не приезжай. А когда Ленка родилась, Светлана радостью поделилась, но в гости не позвала, пообещав, что сама приедет с дочкой...
Они ненавидели друг друга тихо и ненавязчиво. Она ненавидела его за то, что он был. За то, что это был он. А он просто не понимал, как к ней можно относиться по-другому.
Галина Михайловна по выходным звонила сестре в Краснодар и всё сокрушалась, что Светлана не за того замуж вышла. И что если бы она за Лёньку замуж вышла, она, Галина Михайловна, сейчас бы как сыр в масле каталась. Сестра в Краснодаре всё это слушала, а однажды не выдержала и сказала, что Лёнька её, Галину Михайловну, старую стерву, терпеть бы не стал. Ей, тёщеньке дорогой, мигом бы пинка под зад дал, а для Ленки нанял бы няню. Да и наверно не Ленка бы вовсе была, а двойня пацанов. Лёнкина жена сейчас с двойней возится, а Ленька по заграницам мотается, а тёщёньку любимую даже на чай не оставляет. Она как жила одна в деревне, так и живет. Тоже, наверно, думала, что выгодный зятёк достался. Он ей иногда денег привозит. Сам. Что б не мелькала в его доме. А женушка его ненаглядная боится слова сказать. Не приезжает мамка из деревни. Ну и ладно. А то за бунт можно и с денежного довольствия слететь. А ты, старая грымза, вечно не довольна. Да ты за Юрочкой, как за каменной стеной. Сама хвасталась, что сапоги себе купила новые. Хорошие. И пальто. И молчи про свою пенсию. Её даже на аспирин не хватит. И в больницу тебя зять возит на своей машине, а не в трамвае ты трясешься. И при внучке ты постоянно, что ещё желать можно в твоем возрасте? Да если б не Юрочка, сидела бы ты в своём Зажопинске и кефир кушала. А то, что Светка померла, так это не Юрочкина вина, это твоя кровь гнилая... Так что, зажралась ты совсем. И не звони мне больше, если опять решишь на зятя жалиться!
Галина Михайловна звонить не перестала, но уже так явно на Юрочку не нападала, а просто о жизни говорила. И так невзначай упоминала, что Юрочка опять с работы поздно вернулся и выпимши был. А сестра из Краснодара отвечала, что с такой жабой как она, Галина Михайловна, и вовсе спиться не долго.
И Галина Михайловна понимала, что сестра где-то права. Где-то в Краснодаре. Но не здесь. Здесь Галина Михайловна Юрочку всё так же не любила. Так же пилила, грызла, и всячески отравляла ему жизнь, пользуясь тем, что ответить он не может. Не может потому, что характером мягок. И ещё потому, что Ленка о безысходности бабку полюбила и до слёз расстраивалась, когда бабушка ругала папу, а папа хмурился.
Когда справляли годовщину Светланиной смерти, Ленка недоумевала, почему стол накрывают почти как на праздник, а его, праздника нигде не чувствуется. И сестра из Краснодара приехала. И подарков привезла. Мишку плюшевого. Красивого. И два платья. Тоже очень красивых, но великоватых слегка. Бабушка сказала: носи, внученька. Папа тебе таких красивых никогда не купит. А сестра из Краснодара посмотрела на бабушку так, что та губу закусила и добавила, что папы, они вообще не умеют платьев покупать.
За столом пили не чокаясь, и Ленка детским своим сердцем понимала, что что-то с этим праздником не так. И мама так и не приехала. А на вопрос: что отмечаем? получила ответ, что вот сестра из Краснодара приехала, вот и отмечаем.
Пап, а мама уже не вернётся?.. Нет, Ленка, не вернётся... А мама на небе?.. А ты откуда знаешь?.. А я давно знаю. Она мне по ночам снится и говорит, что ей там очень хорошо и что она очень нас любит..
На третью годовщину сестра из Краснодара опять приехала и опять платьев привезла. Ленка, живущая в Москве и всячески папой балованная, таких красивых никогда не видела. А оказалось, что бабушкина сестра в Краснодаре шьёт платья для девочек, которые бальными танцами занимаются. Ленке она сшила не бальные, но тоже очень красивые.
Потом Юрочка пошёл Ленку спать укладывать. А Галина Михайловна стала сестре тихо рассказывать, что повадился Юрочка по выходным пропадать. И чаще всего с Ленкой. Ну гуляют и гуляют. А недавно, после очередной прогулки, Галина Михайловна увидела у Ленки новую сумочку . Красивая и к курточке подходит. Ну разве Юрочка догадается так подобрать? А у Ленки самой вкуса ну вообще никакого. В отца вся. Обычно всё это Галина Михайловна сама покупает. Какая у тебя сумочка красивая. И где же ты такую купила?.. Ленка замялась и ничего не ответила.
А в следующие выходные Галина Михайловна тайком за ними из дома вышла и весь день за ними тенью ходила и очень обрадовалась, что Юрочка не на машине поехал, а в метро. (Очень Ленке нравилось в метро ездить). Они её ни разу не заметили. Правда в метро она их чуть не потеряла, но Юрка высокий верзила, его всюду видно. А они приехали в парк с аттракционами, а там их дамочка встретила. Сразу видно, вертихвостка, дева старая. Лишь бы за кого! И Юркой с дитём не побрезгует. И к Ленке с поцелуями лезет. А Ленка что, мала ещё что-то понимать. За руку тётку эту держит. Улыбается. Ходят втроём, как семья. Смотреть противно. На каруселях катаются. Хохочут. Мороженное трескают. Ленку на карусель посадят, а сами стоят, лижутся. Тьфу!.. Весь день за ними так и ходила, боялась, что они Ленку где-нибудь потеряют.
Сестра из Краснодара тираду выслушала и, пожав плечами ответила, что всё естественно. Он мужик молодой. Интересный. И Ленка просто прелесть и не любить её нельзя. И пускай семья будет. А ты дуй домой и не ломай им обоим жизнь.
Да как же тут уедешь, когда этот с позволения сказать отец, на глазах у ребёнка такой бордель устраивает? Ни за что! Он Светланушку, кровиночку, в гроб вогнал, пускай и ему жизни не будет!..
А Юрочке и не было жизни. В последнее время особенно. Галина Михайловна совсем с катушек сьехала. Домой после работы не хотелось до такой степени, что хоть спи на рабочем столе. Жаль, что стол, подходящий Юрочке по размеру, стоял лишь в кабинете директора, а его на ночь запирали. Ему бы выгнать Галину Михайловну обратно, под Ростов. Но не мог. Во-первых - Светланина Мать. Во-вторых, он считал, что должен ей за то, что в трудную минуту рядом была.
А тут ещё Маша... Та самая Маша, что любила его в школе. Оказалось, что так до сих пор и любит. И замуж выходила пару раз, а всё ещё любит. Играла она теперь в одном из лучших столичных театров. И была достаточно известной. Юрочка, когда со Светланой по театрам ходил, конечно, её видел, но значения не придал. Он никогда ей значения не придавал. Но когда Маша случайно оказалась рядом, он понял, что она ему нужна. Именно она и именно сейчас. Вновь у него появился шанс быть счастливым. Но Галина Михайловна...
Так он какое-то время и существовал. Задерживался у Маши после работы, когда у неё в театре спектаклей не было. Иногда придумывал какую-нибудь командировку и по нескольку дней у Маши жил. Правда, недолго и не часто, потому, что Ленка очень скучала. Лучше всего было по выходным гулять втроём. И Ленке Маша очень нравилась. Говорила, что она красивая и на маму похожа. Но Галине Михайловне ничего про Машу не говорила, хотя Юрочка ни о чём таком не просил. Сама после знакомства с Машей сказала, что бабушке, наверно, лучше ничего пока не говорить.
А ещё Юрочка стал любить театр. Светлана научила. И теперь он любил театр и Машу в театре. Ленку водил к Маше в гримёрку. Ленка решила, что когда вырастит, станет гримером. Очень ей понравились всё эти коробочки, баночки, кисточки. Маша спросила, а не хочет ли Ленка стать актрисой, а Ленка ответила, что тогда ей придётся все это с лица смывать каждый вечер с мылом, а умываться она терпеть не может. Особенно с мылом.
После нескольких месяцев такой полу-счастливой жизни разразился скандал. Однажды Юрочка с Ленкой пришли достаточно поздно. Были у Маши на спектакле. Сидели в первом ряду. Ленка очень переживала, что вот тот дяденька на сцене так над Машей издевается, и Маша плакала даже. И не понимала, почему зрители в зале хохочут. Разве это комедия? Вот Скуби Ду - это комедия.
Юрочка с Ленкой всю дорогу домой спорили. Ленка говорила, что комедия должна быть смешной, а Юрочка говорил, что это и было смешно, только она ещё маленькая и много не понимает.
Дома их ждала разъярённая Галина Михайловна с остывшим ужином и приготовленной гневной речью. Она, наконец, высказала всё то, что наболело за последние несколько месяцев. О том, что у неё всё меньше сил и здоровья. И воспитывать Ленку всё сложнее. Что тело Светланы ещё не остыло (это за четыре почти года..), и что пока она, Галина Михайловна, жива, она не позволит Юрочке встречаться ни с одной шлюхой. Пока она всё это говорила, Ленка убежала в свою комнату, а Юрочка, привалившись к стене, молча слушал и разглядывал тапки Галины Михайловны. Тапки были в виде нежно голубых поросят. Их подарила сестра из Краснодара. Давно. Года два назад. От времени поросята состарились, потеряли свой нежный цвет, кое-где протёрлись. Почему она не купит себе новые, подумал Юрочка. Он ещё какое-то время смотрел на это тапки, потом вышел из квартиры, спустился вниз, вышел из дома, пошёл в гараж, сел в машину и поехал...
О том, что Юрочка попал в аварию, Галина Михайловна узнала ночью. Из милиции позвонили. Сказали, что в него врезался пьяный. На самосвале. Сказали, что он в районной больнице и дали телефон, по которому нужно звонить. Галина Михайловна позвонила, и там ей сказали, что Юрочке сделали операцию, но пока прогнозы делать рано. Никаких прогнозов. Ленка спала и ничего не знала. Кое-как, дождавшись утра, Галина Михайловна отправила Ленку в школу, сказав, что папа уже на работе, и помчалась к Юрочке. Суровый дядька- доктор сурово посмотрел на трясущуюся от ужаса Галину Михайловну и сурово спросил:
- Посещение разрешено только родным. Вы кто? Мать?
Если бы она сказала, что она всего лишь тёща, её, конечно, тоже бы впустили, но она почему-то пролепетала: Мать! Мать...
-Он серьезно пострадал. Чудом жив остался. Мы сделали всё, что могли. Выживет он или нет- неизвестно. Организм крепкий, должен справиться. Но гарантии дать не можем. И неизвестно, когда он придет в себя. Но вы можете на него посмотреть... Мать всё-таки, смягчился суровый доктор.
Галина Михайловна заглянула в палату и чуть не закричала. Очень громко. Сдержалась. Юрочка с синим каким-то лицом и забинтованной головой (а сквозь бинт уже просочилась кровь! Вы б ему хоть бинтик поменяли... -Больного нельзя тревожить лишний раз...). Из его тела торчали какие-то очень нужные трубки, а рядом пикал тот самый аппарат, который показывают в кино, когда у больного останавливается сердце... Последний раз Галина Михайловна была в больнице у Светланы и аппарат этот видела. Именно он объявил, что Светлана умерла. Галина Михайловна в это время как раз заходила в палату. Он ей в кошмарах снился потом. Если бы не Юрочка и Ленка, Галина Михайловна сама бы умерла. Но надо было о них заботиться. Ей надо было. Ей, а не им. Они бы без неё справились. Она без них - нет.
Галина Михайловна отошла от палаты, подошла к окну, облокотилась на подоконник локтями, посмотрела на прозрачное стекло. Надо же, какое чистое!
-У вас окна каждый день моют?
- Что? не понял сути вопроса суровый доктор.
- Как же мы без тебя? - прошептала Галина Михайловна - Как же мы без тебя...
- Может, ему что-нибудь нужно? Я принесу.
- Пока ничего. Вам позвонят, когда что-нибудь изменится.
Дома Галина Михайловна сказала Ленке, что папа в командировке. Ленка не удивилась. Последнее время папа часто уезжал. Ну Ленка же не знала, что все его командировки были не дальше Машиной квартиры.
Пока Ленка была в школе, Галина Михайловна ездила к Юрочке в больницу, и тихо сидела у его кровати. Доктор разрешил. (Мать всё-таки...) Она просто сидела и смотрела. А Юрочка спал. Всё время. Доктор говорил, что Юрочка может долго находиться без сознания.
Она просто сидела и смотрела. Иногда гладила его по руке. Иногда прикасалась к бинтам на голове. Слегка. Иногда трогала его лицо. Кончиками пальцев. Улыбалась. Слегка. Шептала тихо-тихо: сыночек.
Когда звонила сестре из Краснодара и сказала, что Юрочка в больнице, сестра сначала спросила, с каких это пор он вдруг стал "Юрочкой", а потом до неё дошло, что в больнице... Спросила, не нужно ли приехать, помочь. А Галина Михайловна ответила, что она сама тут со всем справится. И что Юрочка пока не пришёл в сознание и ему ничего не нужно. А потом вдруг заплакала. Тихо так, жалобно. Как маленькая старенькая собачка. И сквозь свои жалобные и тихие слёзы стала говорить, что Юрочка ей как сын. Что дочери она уже лишилась и ужасно боится лишиться ещё и Юрочки. А сестра ответила, что она, Галина Михайловна, просто боится остаться с Ленкой на руках без всякой материальной помощи. На что Галина Михайловна очень удивилась и сказала, что она об этом как-то не подумала. Так привыкла к благополучию, что не подумала. И сестра, очень хорошо её зная, так и не решила, поверила она Галине Михайловне или нет.
Через неделю таких посиделок возле Юрочки, Галина Михайловна попросила у Ленки телефон той тёти, с которой папа дружит. Ленка вдруг разозлилась:
- Собираешься скандал закатить, как всегда!?
Как всегда. Всегда скандал. Галине Михайловне вдруг стало как-то пусто и страшно. Она ушла в свою комнату и долго там сидела. Потом пошла в комнату к Ленке и сказала, что постарается больше с папой не ругаться. А телефон той тёти хочет для того, что бы в гости её пригласить и познакомиться. Маленькая и ещё наивная Ленка телефон, конечно, дала и обрадовалась, что Маша теперь в гости ходить будет.
А Галина Михайловна звать Машу не собиралась. Она просто позвонила, представилась и сказала, что Юрочка в больницу попал. И Маша может к нему сходить, если захочет, но Ленка ничего не знает и не должна. И трубку положила.
В Юрочкиной палате Галина Михайловна на Машу наткнулась на следующий же день. Маша так же, как и Галина Михайловна сидела возле его кровати, так же прикасалась к нему. Слегка. Они посмотрели друг на друга. Кивнули. Слегка. У Маши были мокрые глаза. Она сказала, что опаздывает на репетицию, и что очень хорошо, что Галина Михайловна пришла. Потому что доктор сказал, что у Юрочки появилась положительная динамика и, может быть, он придёт в себя уже скоро. И хорошо, если рядом будет кто-то из своих. И ушла на репетицию.
Галина Михайловна, как обычно просидела возле Юрочки до тех пор, пока не пришло время встречать Ленку из школы. А вечером Галине Михайловне позвонили из больницы и сказали, что Юрочка пришёл в себя и теперь всё должно быть хорошо.
Галина Михайловна еле дождалась утра, отправила Ленку в школу и побежала в больницу. Она спешила как на первое свидание. Так же волновалась и ноги были ватными. Так же не знала, что сказать и как смотреть в глаза. Когда шла по больничному коридору, почему-то всё время трясущимися руками поправляла чёлку и теребила верхнюю пуговку на блузке. Между тем шага не замедлила и решительно вошла в палату. Юрочка увидел её и слегка нахмурился. Слегка. На секунду.
Галина Михайловна подошла к кровати, села, как обычно на стул рядом. Сидела, смотрела молча на Юрочку и теребила пуговку на блузке. Юрочка смотрел на её руку, на бедную пуговку, которая собиралась оторваться и вдруг сказал:
- Вам тапки надо новые купить.
Галина Михайловна замерла, потом медленно сползла со стула на колени и, уткнувшись в Юрочкино одеяло, зарыдала. Совсем беззвучно. Тело её сильно вздрагивало, но звуков не издавало.
- Галина Михайловна, вам плохо? -испуганно спросил Юрочка.- Доктор!- закричал он как мог громко. Но всё равно получилось очень тихо.
Галина Михайловна подняла зареванное лицо и прошептала
- Не надо доктора. Все хорошо.
Потом она поднялась с колен, поправила юбку и села на стул. Она уже не плакала, но ее тело всё ещё слегка вздрагивало.
- Как Ленка? - снова испугался Юрочка.
- Ленка хорошо. Она думает, что ты в командировке. Я ей ничего не говорила, ждала, что ты поправишься, и я ей всё скажу и приведу к тебе... А если бы не поправился... - Галина Михайловна закрыла лицо одной рукой и снова заплакала.
- Всё уже в порядке. Не плачьте,- Юрочка погладил Галину Михайловну по руке.- Теперь всё будет хорошо.
Галина Михайловна согласно закивала, но плакать не перестала. Так прошло некоторое время. Галина Михайловна плакала, Юрочка гладил её по руке. Потом Галина Михайловна Юрочку по руке гладила. А потом она засобиралась домой Ленку встречать...
Прошло три месяца. Юрочка уже совсем поправился (Галина Михайловна выхаживала как самое любимое дитя своё) и на работу уже месяц как вышел.
На перроне толпились люди. Кто-то уезжал один и молча курил, с легкой завистью и тоской глядя, как провожают других. Кто-то провожал и отдавал последние распоряжения по поводу того, что курицу и яйца надо непременно съесть в первые сутки, а то испортятся. Кто-то просто целовался и никак не желал расставаться.
- Ну, вы там сильно не задерживайтесь, Галина Михайловна.
- Ничего. Отдохнёте от старухи. Меня сестра давно к себе в Краснодар зовет. Ей тоже помощь нужна. Она и работает и хозяйство у неё. А летом приеду за Ленкой. Ей там нравиться. А ты со своей Машей медовый месяц устроишь.
Ленка посмотрела на улыбающуюся Галину Михайловну и вдруг покрасневшего Юрочку. Потом взяла их обоих за руки и стояла так до тех пор, пока проводницы не начали всех сгонять по вагонам. Они стали наскоро целовать друг друга куда придётся, что-то говорили, ещё раз просили прощения за всё за всё...
Поезд устало вздохнул, дёрнулся и покатился, увозя в своем тесном внутреннем мире все радости, печали и жаренных куриц...
Ленка держала Юрочку за руку, морщила нос и думала, что теперь надо упросить папу завести собаку. Или ёжика. И как можно скорее. Пока бабушка не приехала. А то она животных не любит. Правда, в последнее время она сильно изменилась, но Ленка не успела спросить, изменилась ли её позиция по поводу этих самых животных. Теперь надо только решить, кого она больше хочет: собаку или всё-таки ёжика.
Юрочка тоже морщил нос и думал: "Как же мы без тебя... Как же мы б
|
