Без посредников
«…Больше всего на свете я люблю ночное небо. Оно напоминает мне бархатные ресницы Господа, а звезды на нём – застывшие слезинки по нашим погибшим душам…»
Еще несколько строк и на свет бы появился лучший рассказ Александры Ласточкиной. По окончанию, которого она уж точно решилась бы отнести свои рукописи в издательство. Но он так и остался не законченным. Вместе со своими предшественниками жестокой рукой их матери он был опущен в костёр.
Сколько слёз пролила Саша над пылающими в огне страницами рукописей, которые так и не превратились в изданные книги. Но её слезы были не способны потушить этот пожар, ведь пламя разгорелось не от зажженной спички, оно зародилось в её душе.
- Писатель – самый большой грешник на Земле, - думала Александра. - Он хуже убийцы, предателя или вора, поскольку посягает на самое святое право, данное человеку Богом – на свободу выбора. А, если сам Господь позволил нам выбирать, то, как простой смертный может соперничать с ним: не только создавая собственных людей, но и наделяя их судьбой по собственному усмотрению?
Придя к такому выводу, Саша решила убить себя. Или, по крайней мере, большую часть своей души, ту, в которой жила писательница. А после того, как она это сделала, выжившие, но истерзанные остатки её я, стали громко скулить от пустоты и просить лекарства.
Но в аптеке без рецептов давно уже ничего не продавали, а средства народной медицины были бессильны над её недугом.
И тогда Саша пошла в церковь. Раньше она никогда не бывала здесь, хотя о Боге думала часто. Просто ей всё не верилось, что создатель мироздания может поместиться даже в самом большом и величественном храме, и что ему вообще нужен дом на Земле, столь ничтожной по сравнению с Его царствием.
А сейчас у неё не осталось выбора: ноги сами гнали её в церковь. Нет, не в надежде найти там Бога! Ей не нужно было Его искать: стоило ей обратиться к Нему - и Саша чувствовала на себе его тепло, его любовь и ласку. Поэтому сегодня, идя утром в церковь, Ласточкина пыталась там найти, прежде всего, новую себя.
Церковь приняла её несколько холодно, как нежданную гостью, однако тут же, распознав в ней свое дитя, смилостивилась и обдала своим спокойствием, убаюкивающим боль души. В общем, Александру первое знакомство вполне обнадёжило. Жаль только, что спала она сегодня, как обычно долго, и поэтому застала церковь совсем безлюдной: прихожане, собиравшиеся здесь к утренней службе, уже успели разойтись.
- Ничего, - саму себя успокаивала Саша, - вечернюю то я уж точно не пропущу, и сполна смогу прочувствовать дух общей веры и любви.
Но, видно, то, о чем она мечтала утром, может почувствовать не каждый. Во всяком случае, Александре Ласточкиной это было не под силу. Обнимающая объятьями покоя утренняя церковь к вечеру, наполнившись прихожанами, превратилась вдруг в холодильник для сердец. По крайней мере, именно так себя чувствовала в ней сейчас Саша. Леденящий душу холод сковал её всю. Не осталось никаких чувств. Она пыталась молиться, но даже слова молитвы, такие знакомые, было трудно повторять. Александра постоянно сбивалась. Неловко поглядывала по сторонам, понимая, что рассматривать присутствующих неприлично, ведь они пришли ни к ней, а к Богу. И все же совсем не обращать на них внимания у неё не получалось. И тут причина ни то неловкости, ни то отсутствия уюта дошла до неё. Но легче от этого не стало. Дело было в том, что, придя сюда, Саша полностью раскрыла свою душу, обнажила всё, что от неё осталась, и теперь чувствовала себя, словно в общественной бане или впервые попав на пляж нудистов, где нагота каждого естественна, и в то же время мириться со своей наготой не хочется. Не привыкла Ласточкина выставлять на всеобщее обозрение свое тело, а выставлять душу ей тем более не хотелось.
- Прости меня, Господи, - просила Александра, не выдержав пребывания в церкви дольше пятнадцати минут, и так и не осуществив своё намеренье выстоять службу. – Да и зачем она мне? – оправдывала своё бегство не столько перед Богом, сколько перед самой собой Саша. – В словах священника больше непонятного, и почему-то не верится, что сердце услышит то, что разуму её недоступно, хотя…Господи, не уже ли мне нужны посредники для того чтобы общаться с Тобой? – спросила Саша, не очень-то надеясь на ответ.
Но ответ получила: ласковый весенний ветер потрепал её челку, и на душе вдруг стало так удивительно хорошо, что усомниться в том, что это и есть ответ, девушке не пришлось. В посредниках необходимости не было.
|
