Отрывок.
На большом обеденном столе гостиной красноречиво лежала стопка книг в ярких обложках. Содержание их Джейк знал отлично, как и то, что еще днем, когда отец послал его в лавочку за керосином, эти книги находились совершенно в другом месте. Опять эта София! Чертова зануда. Джейк вздохнул. Ну что за жизнь у человека, а?
Мистер Саммерс неслышно вошел в комнату и встал за спиной сына.
- Здравствуй, отец, - сказал Джейк, не оборачиваясь.
- Мир и покой снисходит на того, кто всем сердцем постигает, что Христос жил и умер ради всех нас...
- ...что он сопровождает нас ежедневно и ежечасно, на рассвете и на закате, - продолжил Джейк, пытаясь предотвратить поток благочестивого красноречия отца.
- Ибо на каждом шагу всех нас и каждого из нас подстерегают ловушки и искушения. И в одну в из них, в эти врата праздности и неги ума, попался мой сын! – мистер Саммерс схватил со стола верхнюю в стопке книгу и потряс ею в воздухе. Что это,?
- Это? – переспросил Джейк.
- Именно это!
- Это, - осторожно сказал юноша, - сочинение мистера Стивенсона, описывающее путешествие на лодке по рекам Франции.
- Прекрасно! – якобы с воодушевлением воскликнул мистер Саммерс. – Ну, а это?
- А это – сочинение мистера Жюля Верна, описывающее пребывание четверых путешественников на необитаемом острове. К вящей славе Господа, – добавил он.
- Да ты издеваешься надо мной, молодой человек?
- Нет, отец, правда. Они долго страдали и боролись с... с опасностями. Я думаю, что это некоторым образом служит к славе Господа. Он наставил людей на путь...м-м-м... на путь истины. Если бы не это, им бы не выжить. Разве нет?
Отец швырнул обе книги на стол и схватил другую.
- Может быть, и это тоже служит к вящей славе Господа?
Джейк вгляделся.
- Конечно, - сказал он, - это продолжение повести о путешественниках. Называется «Двадцать тысяч лье под водой». Как они плыли на подводном судне...
- Праздная выдумка изнеженного ума!
- Так, значит, ты читал?
Отец, не отвечая, показал ему оставшиеся книги.
- Сочинение мистера Майн Рида, - пожал плечами Джейк.
Пресвитер открыл книгу. Прокашлялся.
- «Морис Джеральд, остановивъ коня бок-о-бок с конем Луизы, обнял бeлокурую креолку за гибкий стан. "Что может сравнится с таким лобзанием?»
На это Джейку нечего было ответить. Он молча пожал плечами.
- Может быть, ты скажешь, что и это славит имя Господа нашего, умершего в муках на кресте за нас, нечестивых и праздных?
Джейк вздохнул. На его взгляд, спектакль слишком затянулся.
- Что же не славит? – дерзко ответил он, - «всякое дыхание да славит Господа нашего». Так ведь?
Мистер Саммерс устало сгреб книги со стола. Присел, поддернув брюки, перед камином. Открыл заслонку, не обращая внимания на пачкающиеся от гнева рукава. Джейк печально проводил взглядом то немногое, что делало его жизнь хоть немного счастливее.
- Роза, - позвал предводитель миссии.
Вошла пухленькая девушка.
- Да, мистер Саммерс?
- Принесите мою трость.
Джейк молча ждал. Снял ненавистный сюртук и отложил в сторону. Мистер Саммерс оглядел сына с головы до ног. Возвел очи горе.
- Матильда! – позвал он. – Матильда, иди скорее сюда!
Вошла миссис Саммерс. Первое, что она увидела, была мокрая и грязная рубашка сына. Следом в комнату вбежала маленькая Эмми, которую мать тут же схватила за руку и сделала знак вести себя тихо. Затем чинно вошли старшие Дороти и София. Семья была в сборе. Все общество с осуждением воззрилось на юношу. Джейк тоже рассматривал своих домашних. Темные, скучные платья женщин, гладко причесанные волосы, постные лица. До тех пор, пока его старший брат Дэвид не уехал в Барлингтон, чтобы возглавить тамошнюю миссию, жизнь Джейка, среднего из детей, была еще более-менее сносной. Теперь же роль наследника дела отца досталась ему. Разумеется, что думает об этом сам Джейк, никого не волновало! Он ухаживал за Мэгги, кобылой Саммерсов, которую обычно запрягали в катафалк, украшенную траурным султаном, чистил и смазывал сам «экипаж скорби», делал разную домашнюю работу... Он был готов заниматься чем угодно, только, чтобы не петь на улицах псалмы, пытаясь всучить прохожим душеспасительные брошюры! По счастью, когда ему исполнилось четырнадцать, отец согласился, что он будет приносить больше пользы семье и миссии, если останется дома и будет выполнять более мужскую работу. Так он стал помощником отцу в его «скорбном труде» (как называл свое занятие сам мистер Саммерс).
- Боже мой, Джейк! – ахнула София, - опять! Ну что это такое? Как тебе не стыдно?
Мать оборвала ее, велев не упоминать имя Господне всуе. София потупилась. Розовые губки сестры дрожали, большие серые, как у всех Саммерсов глаза наливались слезами. Юноша отвел взгляд.
- Джейк Саммерс, - сказала его мать своим красивым, грудным голосом, - мы глубоко опечалены твоим поведением. Пусть же это наказание очистит твою душу от греховных мыслей и наставит на пусть истинный.
- И послужит всем нам уроком, - кивнул отец.
Джейк лег животом на подлокотник кресла и стиснул зубы. Трость, свистнув, обожгла его зад. Мать читала молитву. Старшие девочки бормотали вслед за ней.
Вместе с болью Джейк почувствовал такую тоску и отчаяние, что на глазах его стали закипать слезы.
- Вжик!
- София, - позвал Джейк, - давно хотел тебя спросить.
- Да, брат, - ясным, как у матери, голосом, отозвалась девушка.
- А у тебя всегда...
- Вжик!
- ...всегда такая постная мина...
- Вжжжик!
- ...или ты только притворяешься? Ай!
- Джейк, прошу тебя, замолчи! – воскликнула сестра, - это для твоего же блага!
- Для спасения души и к вящей славе Господней, я помню.
- Вжжжик! Вжжжик!
- Мы будем молиться за тебя!
Джейк замолчал, изо всех сил вцепившись в обивку кресла и еще сильнее стиснув челюсти. Правда, не столько потому, что внял словам любящей сестры, сколько по другим, более осязаемым причинам.
- Завтра, - произнес мистер Саммерс, - ты пойдешь раздавать брошюры вместе с сестрами.
Добравшись, наконец, до своей комнаты, юноша тщательно запер дверь и кинулся на кровать. Зарылся лицом в прохладную подушку. Его душили слезы, удержать которые он уже не мог. В дверь постучали. Джейк подскочил как ужаленный, наспех вытер лицо и кинулся открывать. Вошла Роза с подносом.
- Мастер Джейк, вы так и не поужинали. Выпейте хотя бы чаю с сандвичами.
- Спасибо, - пробормотал он, стараясь, чтобы его лицо было в тени.
- Ну можно ли так себя вести, - покачала головой служанка, - вы ведь уже взрослый!
- Да, - ответил он, словно отвечая не ей, а кому-то другому, - я уже взрослый.
Девушка удивленно посмотрела на него.
- Хм, ну не знаю, - произнесла она, - помогите лучше уложить малышку. Сами знаете, сколько с ней возни. Когда покушаете, понятно.
Джейк наскоро сжевал постный сэндвич с говядиной и пошел в детскую.
- Вы помните Бетси из города Пайк.
С ней вместе шатался по перриям Айк, -
- тихонько запел он, глядя, как колышется пламя свечи.
Эмми засмеялась, лежа в своей кроватке.
- Большой рыжий кобель, пара волов,
Петух из Шанхая и хряк будь здоров, -
- продолжил Джейк.
И они запели хором:
- Удл-дан фол-ди-дай-ду,
удл-дан фол-ди-дай-ду.
- А теперь продолжай ты!
- Раз в прерии ночью при свете луны
Нашли они виски и стали пьяны.
А Бетси плясала и пела, как черт.
Ей хлопали громко - давай, мол, еще.
- Удл-дан фол-ди-дай-ду,- подхватила Эмми.
Джейк предостерегающе прижал палец к губам.
- ... удл-дан фол-ди-дай-ду, - тихонько запел он, - фол-ди-лай-дy.
- Почему ты вздыхаешь? – Эмми села в кроватке.
- Ложись, кому говорю!
- Нет, ты вздохнул!
Джейк не стал рассказывать малышке про деда, которого та, кстати, никогда не видела. Старый Джейсон Саммерс умер, когда Эмми не было еще на свете. Именно он пел ему эту и другие, вдряд ли более благопристойные, как, например, «Розали, цветок прерий» или «Джесси Джеймс». Джейк тоже помнил деда не слишком хорошо. Память подсовывала ему изрытое морщинами лицо, загорелое так, что единственным светлым пятном были глаза. Эти серые, по-молодому блестящие глаза, были единственным, что юноша помнил отчетливо.. Очень скоро после его похорон мальчик понял, что если его жизнь была когда-нибудь хоть немного счастливой, то только благодаря любви деда. Который обожал приложиться к бутылочке, да и частенько заговаривался, но все равно был единственным, кажется, человеком в семье Саммерсов, который его любил. Сколько он помнил, Саммерс-старший всегда терпеть не мог своего отца, и когда тот умер, посвятил длинную проповедь «беспутству», из которой десятилетний тогда Джейк понял только то, что всякая радость есть грех, если только не является радостью веры.
Джейк поправил на сестренке одеяло, скрестил под табуретом лодыжки и вполголоса продолжил историю про Бетси из Пайка:
Индейцы напали орущей толпой,
Скальп милого Бетси спасала, как свой.
Под первой повозкой засевши с ружьем,
Разила их Бетси метким огнем.
Подозрительно посморел на смирно лежашую девочку, выглядевшую точь в точь как спящая.
- Удл-дан фол-ди-дай-ду, - протянул он осторожно, - удл-дан... фол-ди-ду.
Погладил спящую сестренку по разметавшимся кудряшкам и задул свечу.
|
