Гражданский садится …
Дела давно минувших дней. Но…. ничего не поделаешь. Написать подобное в то время – было равносильно добровольному перемещению на Колыму, с возвратом на старое место жительства, лет этак через пять, а может – десять. Смотря какую шпионскую классификацию присвоил бы «самый справедливый и гуманный» суд. Меняется время, а страна должна знать своих героев. Итак, поехали! Военный аэродром в Мачулищах, что под Минском, имеет на своём боевом счету не только свыше сотни пленных немцев, которые в 1944 году (после завершения операции «Багратион»), выходили из леса и сдавались нашим авиационным техникам. Есть у него в активе и жизни более восьмидесяти пассажиров аэрофлота. Эти люди сегодня трудятся, не ведая, кому они обязаны своим чудесным спасением. 121 гвардейский севастопольский краснознамённый полк Дальней авиации сделал всё, чтобы они остались живы. « Гражданский садится!» - мгновенно разнеслась весть по военному аэродрому. Откуда? Зачем и почему к нам? Ничего не понятно. Сегодня не лётный день. Техники крутят гайки на матчасти, лётный состав играет в «балду» на разборе вчерашних полётов и постановке задачи на завтрашний день. Полковой пёс, по кличке Жора, болтается по стоянкам ТУ-22. Охрану изображает, дескать, не зря кормите, служу вам верой и правдой. А откормили его основательно, килограммов на сорок потянет. Вообщем, идёт обыкновенная тягомотина авиационной жизни. И, вдруг, мощный динамик на контрольно-диспетчерском пункте (её ещё называют «вышкой»), заглушая все остальные звуки, оповестил: `У нас будет садиться на вынужденную гражданский ТУ-134! На борту более 80 пассажиров, есть дети! Все аварийные средства к взлётной полосе!»`. Вот как бывает. Тишина, спокойствие, благолепие, птички поют и вдруг: на тебе - разгружай сани. Пожарные и санитарные машины, тягачи с надувными мешками, весь личный состав 121 ТБАП рванулись к взлётной полосе. Каждый держал в руках какую- нибудь ерундовину, твёрдо веря, что с её помощью он сумеет предотвратить нежелательное развитие событий. Так уж устроен человек. Ждём! А вон и ТУ-134 показался. Заходит нормально, не горит, не кренится, нормально работают двигатели, самолёт управляется. В чём дело? Из-за чего весь этот сыр-бор? Непонятно! Но, по мере приближения самолёта к полосе, глаза людей, немало повидавших (а, порой и принимавших непосредственное участие), аварийных ситуаций, начали округляться. Над нашими головами, на высоте 15-20 метров, пронесся самолёт, с развёрнутой на 90 градусов правой тележкой шасси. Тележка состоит из четырёх колёс, сориентированных вдоль оси самолёта. Это её нормальное положение, но лопнул стабилизирующий шток и всю тележку развернуло. Страшная картина! Все понимали, что при посадке, как только «больная» нога коснётся бетона, самолёт, садящийся на большой скорости, мгновенно развернёт, опрокинет и гибель людей и экипажа неизбежна. Зябко стало в жаркий, летний день. Но вернёмся немного назад, благо и у нас на КДП вышла заминка. Руководитель полётов, прекрасно справляющийся с грозными ТУ-22, беспомощно смотрит на командира полка. Не знает он ТУ-134, не знает и не сможет помочь экипажу. Следует жесткая команда: `Капитана Буцева на вышку!`. Толя Буцев - цыган по национальности, заядлый картёжник и прекрасный лётчик, садясь лет семь назад на ТУ-16, умудрился нырнуть под глиссаду, снёс антенну на крыше домика дальнего привода, распорол капот на правом двигателе и благополучно «приземлился»… уже на сиденье ТУ-134. Единственный самолёт в полку, возит штурманов на полигон бомбы кидать, а капитан Буцев его командир. Специально переучивался. ТУ-134, только что пролетевший над нами и вон тот, на стоянке - копии. Поэтому УАЗик командира понёсся за Буцевым, а мы вернёмся к гражданскому самолёту. Из Ленинграда в Минск вылетел обычный рейсовый самолёт ТУ-134 с пассажирами на борту. Набрали высоту, лётчик стал убирать шасси. Три зелёные лампочки погасли, две красных загорелись. Правая стойка не убралась (развёрнутая тележка упиралась в створки). Выпуск, уборка, горят только две красных. Помощник идёт в салон посмотреть, стюардессы торопливо задёргивают занавески, пассажиры начинают недоумённо переглядываться. Возвращающийся, побледневший лётчик усилил тревогу в салоне. Когда самолёт прилетел в Минск и прошел над взлётной полосой аэропорта, начальство, прекратило удалять людей из аэропорта и перенаправило самолёт к нам на военный аэродром, расположенный немного южнее Минска. И вот он снова показался вдали. Но уже разносит по стоянкам мощный динамик голос Буцева, доводит до нас всё, что он говорит командиру ТУ-134. Господи! Что он несёт? Когда он дважды садился на наш аэродром с таким отказом? Почему он, опаснейшую ситуацию, превращает в балаган, утверждая, что это мелочь обыкновенная, ничем не грозящая ни экипажу, ни пассажирам. Ну, даёт, цыган! Заработали в крови гены, ответственные за навешивание лапши на уши людям. Надо же! Какой - то цыганский анекдот рассказывает и просит сделать ещё кружок. Командир ТУ-134 уже смеётся. За время второго круга, между шутками и прибаутками, капитан Буцев дал лётчикам чёткие указания: садиться не по центру полосы, а прижавшись к её правой кромке, садиться на «здоровую» ногу и не опускать нос, пока машина слушается рулей. Кульминационный момент наступил. Как раненая птица, накренившись влево, самолёт шёл на посадку. Мы затаили дыхание. Вот он нежно коснулся бетона взлётной полосы, взметнув дымные облачка сгоревшей резины, и побежал по ней, задрав вверх нос. Побежал на одной левой ноге. Скорость падала, управление рулями ослабевало, Два задних колеса правой стойки первыми коснулись бетона и развернули всю тележку в нормальное положение. Как выстрел последовала команда: «Прижми!». Лётчик среагировал мгновенно и самолет всей своей массой рухнул на «больную» ногу, прижал её к себе, не давая развернуться ни вправо , ни влево и спокойно побежал на всех трёх, постепенно выруливая к центру полосы. Остановился посредине, выключил двигатели. Молодцы, что направили к нам самолёт, у нас полоса в три раза длиннее аэропортовской. Экипаж и несколько пассажиров спустились по трапу самостоятельно, остальных выносили на руках в обморочном состоянии. Всех сразу же увезли в Минск. Капитаны Николай Ерофеев и Вячеслав Трапезников, оживлённо обсуждая случившееся, возвращались в штаб полка. На развилке дороги, против них, остановился правительственный ЗИЛ. Открылась дверца. Их машины вышел секретарь ЦК КП Белоруссии Пётр Миронович Машеров, подошёл к лётчикам. Поздоровался за руку и тихо спросил: «Ну, как там?». И когда услышал, что всё обошлось нормально, облегчённо вздохнул, попрощался и пошёл к машине. ЗИЛ развернулся и, набирая скорость, понёсся в сторону Минска. В севшем самолёте летела дочь Машерова П.М.
Алексей Хромов Минск Белоруссия
|
