ГРИГОРИЙ БАКС
С A M P I S
Немыслимо! Но... вдруг, нет Бога в небесах, неужто, на земле всё можно сотворить!?..
ПРОЛОГ ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ, НА «ТОЙ» СТОРОНЕ
Москва... Жарко и пустынно! Вся в чёрно-белых тонах, словно на старой выцветшей фотографии, чуть плосковатая, она была безжизненна и безмолвна. Вокруг ни души, ни звука, ни единого цветного мазка, будто всё живое вдруг, сразу куда-то исчезло, переместившись в ЗАВТРА, бросив и позабыв этот ставший уже никому не нужным город, где-то далеко во вчерашнем дне.
«Ясно! Значит я на «ТОЙ» стороне. Хм... поймал он меня! Лука!.. Неужто научился?!.. - досадовал Дед, сидя неподалеку от такого же одинокого, как и он сам, совсем уж позеленевшего, медного А.С. ПУШКИНА.
- «Господи, почему здесь всегда так бесцветно и беззвучно... Охх-хо... Какой год-то сейчас!?»
Оглядев пустую площадь и заметив сорвавшуюся с одного конца большую уличную перетяжку через Тверскую, всё ещё упорно уговаривающую народ прийти «Вс.. на в..боры - 20..?4!» - Дед, сообразив в какой год его занесло, обречённо вздохнул и полез в карман за сигаретами.
- А-а-а!.. Всё же ты!.. Обхитрил-таки старика... – увидев, бог весть откуда появившегося Луку с тоской прохрипел Дед, закашлявшись и поперхнувшись дымом.
- Да я это, я... Кому - ж ещё быть-то! Нас таких чудил на всём белом свете только двое и есть, - постучав кашляющего старика по ещё крепкой спине, он присел рядом.
Дед, отдышавшись, устало откинулся на спинку скамьи и тихо, с хрипотцой прошептал:
- Здоровкаться не будем, потому как здоровья мы друг другу, почитай уж годков шесть, не желаем... Тьфу! - в сердцах сплюнул он ненавистную сигарету.
- Да пожалуй, и прощаться не будем. Прощание, оно, видишь ли, от хорошего слова «ПРОСТИ». А тебя простить, Дед, я вот ещё думаю.
- Вот и ладнушки, - согласился он после минутного раздумья, - Значит, всё же научился переходить по своему желанию сюда, на «ТУ» сторону?.. Или кто надоумил?.. Что ж, поздравляю. Ты теперь один такой на свете!.. Сверхчеловек! Как сумел-то!? – неожиданно разволновался старик.
- Да теперь это не важно... А-а, пожалуй, скажу! Сейчас уже можно. Только поймёшь ли!?.. Я, Дед, тайный смысл игры CAMPIS расшифровал! И понял, наконец, разницу между «ЗНАЮ», «ВЕРЮ» и «ПОМНЮ».
- И в чём она? - полюбопытствовал старик.
- А в том, Дед! Что ни на «той», ни на «этой» стороне не может у нас остаться никакого прошлого - ПОМНЮ, и быть будущего - ВЕРЮ, если в настоящем нет – ЗНАЮ, что отдал все свои ДОЛГИ. Я вот хотел вернуть и вроде что-то вернул, да по ходу, новых наделал.
- Да-а! Мудрёно ты «завернул», - протянул Дед. - И сколько же вернул!?
- Пока три жизни... из семи угробленных, по твоим «заказам» - тяжело вздохнул Лука.
- И мой сын среди этих трёх. Ловко ты меня уделал. Ладно, о сыне потом. А как с остальными, четырьмя?..
- Их уже не вернуть... Разве что за наши две зачтутся.
- Так вот ты меня, зачем сюда вытащил!? - заулыбался Дед. – Убить, значит, надумал. Хм... Не получится! Это там, на «этой» стороне, где есть будущее, можно убить. Лишить человека жизни, милок, значит, отобрать у него настоящее и будущее. Это только там, на «этой» стороне жизнь идёт вперёд, по будущему, к своему концу. А здесь, на «той», она идёт только назад, по прошлому, к своему началу. И как ты его у меня отберёшь?! Моё прошлое мной-то уже про-жи-то! «Здесь» моя смерть - иллюзия, Лука, - «там», в настоящем, я всё равно воскресну, правда, секундой позже. А что секунда? Тьфу! Погляди в-оо-н туда!.. Видишь, на здании большие часы? - указал рукой Дед,- Они идут... но идут обратно. Понял, дурачок!? Хе-хе-хе, - смеясь, он локтем незло поддел Луку.
- А чего ты меня «там» не прихлопнешь, наверное, где-то в больнице лежу. А!? Небось, мои меня крепко охраняют, не можешь добраться?
- Успокойся. Всё я знаю, убивать тебя не хочу и не собираюсь. Завязал я... Это ты, «там» меня всё никак достать не можешь,.. а теперь уже и не сможешь. Всё-то ты правильно сказал, Дед, только одного не учёл! Сейчас мы находимся в ТВОЁМ ПРОШЛОМ, и я могу увести тебя дальше, назад, до самого твоего начала, в утробу матери твоей, откуда ты уже никогда не родишься! Но я не за этим пришёл. Ты удивишься, теперь я знаю, как переходить из одной стороны на другую, и, кстати, переводить или оставить любого! Секрет знаешь в чём?! Камень княгини Дашковой! Чудной КАМЕНЬ!.. Ладно, давай ближе к делу... Ты не удивляйся... Но...
ГЛАВА 1
ВЕЧЕР ПЕРВЫЙ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
Было поздно уже, когда «забулькал» дверной звонок. Саша, на костыле, тяжело захромал в прихожую:
- Кто?! - недовольно буркнул он в двери - «кого нелёгкая несёт»!..
- Свои!
- Лука!!? - радостно взревел Саша, торопливо клацая дверными замками,- «будь они не ладны»!
Из кухни выскочила встревоженная Ира - жена его и, «охнув», замерла, уставившись на вцепившихся друг в друга в объятии мужчин.
- Господи, Лука! - бросилась она к гостю в насквозь промокшей ватиновой куртке и вдвоём с мужем они ещё «горячее» стали тискать и трясти этого долгожданного гостя - высокого, жилисто-крепкого мужчину, лет 40-ка, не по своей воле, с модной, «недельной небритостью» на щеках.
- Убьёте ж!..- взмолился он, не прекращая обнимать их и сам.
- Ириша, «быринько» накрывай! - наконец, отпустив его, гаркнул Саша, куда-то и сам, заскакав на костыле, - наверное, за «горючим». Ирину «сдунуло» на кухню и, оставшись один - «слава Богу» - Лука, с облегчением стягивая с себя потресканные, как его жизнь ботинки, громко спросил:
- Помыться-то можно!?
- А то! Жинка-а-а! Собери, чего надо!..
«Жинка» «колобком» выкатилась из кухни и покатилась по небольшой квартире, складывая в ванную свежие банные принадлежности. Держа под мышками всякие пакеты и бутылки, в прихожей появился и Саша, поковылял на кухню, вывалил всё на стол и снова юркнув, на этот раз в спальню, вскоре вышел оттуда, неся новый, в упаковке спортивный костюм. По пути подхватив переминающегося Луку, - «чё стоишь как пень, тв.. ить», втолкнул его в ванную и подробно показав, рассказав, что, чем и как, можно натираться, мылиться, бриться, вышел оттуда, прикрыв за собою двери. Лука довольно долго и с удовольствием отмокал в горячей пенистой воде. Вдоволь «поухав» и «пофыркав» под душем, вскоре, чистый, гладко выбритый и весь из себя «разящий парфюмерной лавкой», он «нарисовался» в дверях гостиной, где за богато накрытым столом дожидался его Саша, - «ну наконец-то!»
- А где пацан? - усаживаясь рядышком на диван, поинтересовался Лука.
- «Старики» забрали, на выходные... Давай по маленькой пока...- разлив по большой в три «нехилые» рюмки, Саша поднял свою, - Ну! С возвращением!
Вбежала Ира, донося ещё какие-то закуски, взглянула довольная на Луку, взяла со стола свою рюмку, чокнулась с ними и воскликнула:
- Крас-с-савец! - поцеловала его в сильно поседевший висок и разухабисто «эхнув», залпом выпила, - «Ох!.. Если б не Саша»!
- Чего не позвонил – то? Не предупредил!? Все уже на «старте» были, к тебе лететь... встречать у ворот! - зачастила она.
- Лишнее всё это... Беспокойство одно, - дожёвывая огурчик «прочмокал» Лука.
- Ну и какие планы!?.. - «женить бы тебя, чтоб дурью не маялся»!
- Да дай ты человеку поесть!.. Сорока неугомонная - шутливо гаркнул Саша.
- Давайте за встречу! - поднял Лука свою, вновь наполненную рюмку.
…………………………………………………………………………………
Уже показывало час ночи. За окном мелко крошило не понятно что, то ли мокрый снег, то ли мёрзлый дождь... а впрочем, один хрен. Саша и Лука, уютно расположившись с пивком на кухне и покуривая, тихо беседовали.
-...Это хорошо, что у ребят наших всё нормально... Шах ещё не женился? - поинтересовался Лука.
- Невестой обзавёлся, тебя ждёт, говорит у них на востоке, пока старший брат не женится, младшему нельзя... Или старший сам должен разрешить.
Так что без тебя свадьбы не будет!
Теперь погуляем! Москва вздрогнет!.. Мы тебя часто вспоминали, дай тебе Бог!.. Все на тебе поднялись... Да-а!.. Седому такую же «ногу», как у меня, справили, даже понаворотистее - немецкую. Лазарь «мерина» старого своего на крутой джип сменил... Дорогу-у-щий! В общем, всё нормально. А теперь ещё лучше будет!
- Саш, ты мужикам нашим не говори пока, что я в Москве, соври - мол, звонил, задерживается... Дела у меня кое-какие срочные появились... Тут не далеко, под Новгородом... Пару дней и я обратно. Сразу и соберёмся. Отметим!
- Когда опять, чего уже успел!?.. Да что ты за человек такой! Как же угомонить-то тебя, чёрт непутёвый, - начал вскипать Саша, залезая в холодильник за "холодненьким".
- Да, уймись ты! Не моё это!.. Человеку одному обещал дочь и сестру навестить... Обязан я ему! Да, даже если и нет, что ж мы уже и не люди!?
- Люди, люди! Да ты же по-людски то не ум-е-е-шь! Ты же, как пить дать, во что-нибудь «воткнёшься»!.. Ладно, я с тобой поеду! - зная, что все его уговоры напрасны. - «Бэтман» чёртов! - Саша обречённо успокоился
- Нет, я сам! И не спорь! Сказал же, через пару дней вернусь!.. Там у тебя, в моём загашнике, осталось чего?
Саша, молча, заковылял в спальню, глухо выстукивая изношенным костылем и, вскоре вернулся, неся под мышкой облупленный чемоданчик.
- Докладываю командир! - открывая крышку, «рапортнул» он.- Всё, что ты оставлял, в целости и сохранности, даже с прибавкой, за минусом того, что сам велел ребятам раздать... Вот твои паспорта - русский и греческий, ключи от квартир - это от хором на Кутузовском проспекте (дом ??), кстати, сделали по люксу... это от тёткиной халупы в Ясенево. Могилку её мы с Ирой регулярно навещали... Ключи от твоего красавца - «джипа». Как просил, в неделю раз обкатывал. Теперь по деньгам... Тридцать штук, по твоему списку, роздал нашим ребятам, вот оставшиеся пятьдесят... И ещё сто тридцать восемь, от сдачи твоих двух квартир... Что ещё?.. Квартира на Кутузовском уже свободна, можешь въезжать хоть завтра, а в ясеневской, пока ещё живут бывшие соседи Лазаря и Шаха по Баку... да ты их должен помнить! Когда летом 84-го гостили в Баку, у Лазаря с Шахом, у моря на даче, в этом... как его... мы-мы...
- Пиршаги... по-моему.
- Во! Пиршаги... Соседи ихние... помнишь, всё угощали нас такими здоровыми чебуреками, с начинкой из зелени!..
- А эти..., муж «азер», жена армянка!? - вспомнил Лука и улыбнулся далёким воспоминаниям.
- Во, во! Мы ещё удивлялись и всё подшучивали над ними, почему детей своих заморскими именами назвали!..
- Да, пошутили... А оно вон как вышло потом!.. - тяжело вздохнул Лука.
- Да, уж... Только вот какая падла всё это замутила?.. Теперь им ни в Азербайджан, ни в Ереван!.. Бедолаги! Жалко их всех!.. Попросили до конца месяца пожить...
- Да не трогай ты их, пусть живут сколько надо!..
- Тады, ой! Всё у меня! - весело хлопнув в ладони, - заключил Саша и надолго «присосался» к горлышку клинской.
- Теперь давай к моим «болячкам», - дождавшись конца Сашиного затяжного «глоточка», начал Лука, закурив ещё одну неизменную «?????????».
- Завтра, как отосплюсь, рвану под Новгород, в деревню. Спицыно - называется. Может далее к ночи и вернусь... Приеду, Саш, наверное, с девочкой лет 17-ти...
- Начина-а-а-ется!..
- Да выслушай ты, чёрт хромой!.. Я её отцу жизнью обязан!.. И всё, закрыли тему! Вернусь с ней к тебе, пусть маленько в тепле семейном оттает... Не в напряг?.. - спросил он для приличия.
- Не говори глупости!.. Сколько надо, пусть живёт...
- Поеду на Иркиной «девятке», на «джипе» светиться не буду, потом объясню. Ира как, обойдётся пару дней?
- Обойдётся. Не обойдётся, - так обойдём...- вновь взялся за пиво Саша.
- Сколько ж в твоё пузо его влезть может, а?! - подтрунил Лука и продолжил:
- На завтра, в дорогу, ствол бы не помешал ... У ребят наших найдётся?
Саша внимательно посмотрел на него, вздохнул, молча, заковылял опять в спальню и, вернувшись, положил перед ним тускло поблёскивающий ПМ.
- Павлины говоришь... Хе! - поддел он Луку их всегдашней киношной шуткой-прибауткой.
- Может всё-таки с тобой поехать?
- Да ничего серьёзного, Саш, я же сказал. А ствол, это так, на всякий случай, дорога, то - сё!..
- Ну-ну... К утру, на «компе» разрешение на оружие схимичу, как настоящее будет... Вот номер моей «трубы», а домашний ты знаешь. И давай-ка спать! - протягивая Луке, листочек бумаги, кряхтя, поднялся Саша.
Лука ещё долго ворочался и не мог заснуть, уже давно отвыкший от мягко-пружинящей, уютной домашней постели, думая о том, какой же разной бывает тишина, как по-разному она отдаётся в душах человеческих и какими же различными, едва улавливаемыми звуками она, порой, наполнена.
…………………………………………………………………………………………………………
Он, по привычке, встал рано. Быстро проглотив завтрак, взял ключи от Иришкиной машины и вскоре, щурясь от не по поздне-осеннему ярко светящегося солнца, осторожно ехал по боковой "ленинградке", высматривая справа какой-нибудь «шмоточный» магазин. Заметив чуть впереди красочные витрины большого маркета, Лука притормозил у центрального входа. Беглым шагом, мимо недоверчиво поглядывающих на него «секьюритиобразных» бугаев, прошёл вовнутрь и через полчаса, облачённый в не очень дорогой, но вполне даже «очень» костюм, размахивая модного цвета плащом, степенно прошёл мимо тех же охранников, поблёскивая новыми полуботинками. Отъехав, он достал только что купленный мобильник, набрал Сашу и, похваставшись, отключился, напряжённо уставившись на поблёскивающую мокрую дорогу.
...«Девятка» шла на Питер. Как тихая старость, незаметно и как-то вдруг, наступили сумерки, напомнив о себе зажжёнными «ближними» огнями встречных авто. Лука, отвыкший от руля за эти пять лет, ехал уже пятый час, и хоть устал чертовски, только-только почувствовав машину, увереннее «притопил», обгоняя попутные машины. Ориентируясь по дорожной карте и редким указателям, он уже знал, что через час с небольшим, будет на месте. Вскоре, весь закутанный в сигаретный дым, внимательно следил уже за разбитой деревенской дорогой, высматривая хоть кого-нибудь из запоздавших местных. Заметив впереди сидящего на лавке деда, потягивающего цигарку, он подъехал и притормозил:
- Здорово, дед! Как проехать к дому Козиной Валентины Степановны, - громко спросил Лука.
- Чего орёшь-то, чай, не глухой. Туды вон ехай!.. Тама она живёт... кылы церкви... - махнул дед рукой, куда-то вперёд.
«В самом деле, чего это я»! - смутился Лука.
«Рванул» от деда и через минут пять, пристроил машину у покосившегося, бесцветного забора. Часто стучась в разбитую калитку, громко позвал:
- Хозяйка!.. А хозяйка!.. Есть дома кто-нибудь!
- Чего орёшь-то! Чай, нет глухих, дома-то!
- «Да что ж такое, сегодня со мной»!.. - совсем расстроился Лука и, плюнув в сердцах, притих, заметив едва различимый в темноте сгорбленный силуэт не по годам старенькой женщины.
- Извините ради Бога!.. Побеспокоил вас. Я от Кирилла, брата вашего... Просил зайти, проведать, вот гостинцы прислал...
- А-а-а! Вспомнил-таки, окаянный!.. Проходь, не топчись. Ты чай, дружок его по душегубству? Не прирежешь?- как-то равнодушно спросила старушка - Теперича чё, всё одно, жизть, она сама нас без ножа зарезала!
- Да, ты, что, мать!.. Чего говоришь-то такое!? Мы с ним пять лет одну баланду хлебали, он меня с того света вытащил!.. А ты такое! - семеня за ней, убеждал её Лука, хоть и видел, что никакого страха у неё и в помине нет.
В небольшой, плохо освещенной комнате старого деревянного дома, за покосившимся столом, сидели два незнакомых друг другу человека, гадая, к добру ли их встреча или нет. Лука смотрел на эту изможденную жизнью старушку и как-будто узнавал свою мать, хотя, по-большому, никогда её и не видел.
«Наверное, все матери в старости похожи друг на друга», - подумал Лука, соображая, как же ему половчее подступится к главной теме, из-за которой он сюда и приехал. На душе было тошно, в голове тупо-пусто. Старушка принесла две кружки крепкого, на удивление хорошо заваренного чая, сахара, кусочки сушёных яблок и уселась напротив. Лука засуетился, достал из саквояжа гостинцы - платки, кофточки, джинсы, конфеты, всё то, что успел накупить по дороге. Старушка, безразлично глядела на всё это барахло и, словно ожидая чего-то главного, нехорошего, тревожно зыркала на Луку. Он понимал, что должен сказать что-то... Но, что и зачем!?.. И почему бы ему, прямо сейчас, не оставить ей кучу денег, что б надолго хватило и, навыдумывав всякой успокаивающей ерунды про любящего отца и брата Кирилла, не сбежать отсюда к чёртовой матери - «спаситель хренов!»
- Вот... Хм-хм... Хмы... Кирилл гостинцы вам прислал. Велел кланяться...
- Он жив-то?! - оборвала его Валентина Степановна.
- Да, что ему сделается, тётя Валя! Живой, здоровый! - не умея врать, ещё с детдомовского детства, бессовестно «заливал» Лука, тихо ненавидя самого себя. - Через год уже освободится. Сказал - «передай, скоро приеду и всех заберу в Москву! Вот»... А кстати, где дочка его? Катенька. На танцульках наверное. А!? - идиотски бодро предположил Лука.
Тоскливо поглядев в сторону, Валентина Степановна вдруг зашмыгала носом, и, утирая краешком головного платка сразу повлажневшие глаза, стала тихо жаловаться:
- Ох-ох... ох... сынок, беда у меня с Катькой-то!..
За стенкой раздался тихий плач ребёнка и старушка, сразу встрепенувшись, юркнула за занавеску в соседнюю комнату, скоро, шёпотом, позвала туда и Луку. Пройдя к ней, он увидел на руках старушки хорошенькую, годика в полтора девчушку, с «яблочными» щёчками, трущую кулачками, недовольные сонливые «анютины» глазки
- Разбудили... А это, наша Алёнушка!.. - умильно глядя на ребёнка, заворковала Валентина Степановна. - Катенькина дочь! Где-е-е наша мама, где-е-е ходит? А-аа! Ааа-ааа-а... - запела она и, вскоре, убаюкав ребёнка, уложила в кроватку, махнула на Луку рукой, мол, выходи, вслед вышла сама и, усевшись за стол, горестно вздохнула:
- Уехала Катя... Родила в шестнадцать и через год уехала. Сразу, как я старика свово захоронила... Во-о-ны... под окошком могилка его, - указала она в окно, на деревянный могильный крест, - В огороде и захоронила, чтоб рядышком завсегда был. Катя через месяц и уехала... И то, скока ж можно на картошке-то?.. Ой, чую, беда с ней, сынок!.. Беда! - запричитала старушка.
- Погоди, тёть Валь! - резко махнул рукой, Лука. - Куда уехала! Зачем!?
- В Ленинград уехала, в артистки, сказала, пойду. Чи моду показывать? Так и укатила... Денежку высылает аккуратно, но всё одно, на душе неспокойно, сынок. За семь месяцев ни разу не приехала и, всего-то три письма... Ой, чувствует моё сердце, худо ей там, ой худо!..
- Хоть адрес-то её знаете!? - не на шутку разволновался Лука.
- Да где ж, ... она ить не написала, и адреса обратного на корвенте нету.. - растерянно зачастила старушка.
- Ладно, мать, не убивайся, найду я Катю! Мне Кирилл жизнь спас, я его должник. Вот тут... он деньги передал. Держи,- Лука выгреб из бумажника все рубли, что остались от покупок, и положил перед ней. - Ну, а я с утра в Питер, за Катей,- «Умница Саша! Как знал... всучил-таки мне пять штук баксов - «Оденься, оденься! Вот тебе и оделся».
- Храни тебя Господь, сынок! Век на тебя молиться буду, и деньги твои мне не нужны, только найди мне Катю, верни её... Господи, спаси и помилуй... - стала молиться старушка. Лука по словам «деньги твои мне не нужны» понял, что сестра Кирилла сердцем почувствовала беду и решил, что больше скрывать от неё смерть брата смысла нет, да и не по-человечески это. Голосом, ставшим вдруг, почему-то глухим, тихо пробормотал:
- Убили его... Взорвали подсобку в котельной, где мы вдвоём были... Я выжил, он нет. На моих руках и скончался, только и успел про вас рассказать и помочь попросил... тебе, дочке... А тут вот что. - Лука встал и вышел из дома.
Он курил уже вторую к ряду сигарету, глядя на берёзовый могильный крест под окошком, и всё думал о странных поворотах судьбы, когда его тихо окликнули:
- Иди в дом, сынок. Кури там, когда захочется. Небось, холодно на улице, да и дождь, гляди, налаживается, - услышал он скорбный голос старушки. Ночью-то пошли дожди... А что дожди? Ни слёзы, ни вода...
ГЛАВА 2 ДЕНЬ ВТОРОЙ НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
«Труба» запиликала громко и настойчиво. Саша, увидев на экране номер Луки, ответил:
- Слушаю, Лука... И ты, здравствуй. Когда будешь?.. Куда?!.. В Питер!? Чего тебя туда понесло?.. Да. Олег наш ещё там... Всё президентствует в ассоциации «афганцев» Питера... Сейчас... Записывай. Первый, - Саша, продиктовал все три номера телефонов Олега - их боевого товарища, попрощался с Лукой, задумался, затревожившись - «Опять чего-нибудь учудит, блин! Олежке, что ли, звякнуть, пусть присмотрит за ним, - хренов "Чип и Дэйл" в одном флаконе!" Часа через два с небольшим, уже в Питере, созвонившись с Олегом, Лука, в сопровождении двух джипов, высланных ему навстречу, доехал до его офиса и сейчас уже сидел в респектабельном кабинете, любуясь чуть постаревшим Олегом, который всегда был старше их лет на пять, но так и остался душой моложе лет на десять. Сидя на дорогом мягком диване за обильным столом, он с любовью смотрел на всё того же «реактивного» Олега, прозванного друзьями по службе за свой буйный темперамент и моторный характер - «Вентилятором» и думал: «Д-а-а-а! Вот уж действительно - беда не в том, что мы стареем, а в том, что всегда остаёмся молодыми»!
- Ладно, всё... Вижу, тебя не уговорить, а зря. Какого «вице» теряю!.. Давай, за братьев наших, которые там остались! - предложил Олег, разлив по рюмкам «Мартель». Они молча выпили. Но... без былой тоски в душе, без боли. Всё проходит...
- Сигару?.. - предложил Олег, придвигая к Луке коробку дорогих сигар.
- Да нет, я нашу,.. «Приму».
- Всё это в прошлом, Лука, и «Прима», и «шмурдяк». Сейчас времена другие... Прошлым жить нельзя!
- Наверное, ты прав. Но это «прошлое» - единственное, с чего нам уже не «соскочить». «Настоящее» - миг, «будущее» - миф! Ладно, «хорош» философии, давай о деле, - Лука достал из нагрудного кармана пиджака фотографию Кати и протянул Олегу.
- В Питере приблизительно месяцев семь... На обороте все её данные. Найти надо... Из-под земли, но найти! Внешность, как будто модельная, но вряд ли она среди них вертится. Собиралась в артистки податься, но это тоже вопрос. Скорее всего, блядует. У меня один день Олег, сделай что сможешь!
- Сделаем! - буркнул Олег. - Кто она тебе?
- А хрен её знает... Поживём, увидим. Ладно, я пошёл. На связи. - Лука резко поднялся, попрощался и, провожаемый Олегом, пошёл к выходу из этого шикарного..., как гроб, кабинета.
- Ксюша! Приберись-ка и Ткачёва ко мне, - проводив Луку, бросил Олег секретарю и, зайдя к себе, вдавившись в глубокое кабинетное кресло, задумался. Вошел Ткачёв. Олег открыл глаза, взял со стола фотографию Кати и протянул ему:
- Козина Екатерина Кирилловна. Найти надо! Прошерсти все модельные агентства, артистические студии, салоны... но основное внимание на бордели. Ментов не забудь подключить... Короче, сам знаешь, что делать. Деньги и людей не жалей! У тебя есть ровно двадцать часов!.. Это для Луки.
- Догадываюсь. Не говорил, кто она ему?
- Луку не знаешь? Хрен, чё скажет... Кто бы ни была - надо найти. Всё, время пошло. Да! Просил, чтоб никто из наших афганцев не узнал. Он пока не на свободе.
Лука долго гулял по Питеру, пока не добрел до Невского проспекта, почти неузнаваемого. Вроде все стояло на своих местах - и гостиница «Невская» со знаменитым рестораном «Времена года», в котором, бывало, «гуливал», и главпочтамт, и метро, но всё было другим... каким-то весёлым, что ли. Веселые люди, веселые огни, веселая музыка. «Праздник, может, какой?» - подумал он.
Захотелось горячего чая... в кружке с яблоками. Кругом, призывно расцвеченные яркими огнями, стояли бары, кафе, рестораны, и Лука, недолго думая, направился к одному из ближайших. Секьюрити, отвечающий за «фейс - контроль», то ли из-за раннего времени, то ли потому, что Лука вызывал такое уж уважение, беспрепятственно пропустил его внутрь. И, вскоре, расположившись за дальним столиком в уютном зале, хлопнув разом сто пятьдесят грамм «Мартеля», он с удовольствием потягивал обжигающий чай, заваренный на двух пакетах «Липтона». Народу было мало, в основном молодежь, играла тихая музыка, было уютно и тепло. Лука взглянул на часы - «Восемь вечера. Если до трех ночи Олег не найдёт Катю, надо поискать, где переночевать». Олег звал его к себе, предлагал гостиницу или квартиру, но Лука по каким-то своим соображениям отказался. Он проверил мобильник, закурил «Приму» и вновь ушел в себя: «Ну и что дальше? Ну, найду я её, что дальше.., что делать с её ребёнком? Да и с теткой Валей... Хм!.. Семейка получается ..., которой у меня никогда и не было. Значит, будет! Вот уже три жизни...- остаются еще четыре... уже легче» Мысли от непривычной дозы коньяка приятно онемели, он откинулся на мягкий подголовник кресла и, попыхивая «Примой», закрыл глаза. Вокруг становилось все шумнее, видно, народу прибывало.
- С вами всё в порядке? - послышался мелодичный голос официантки. Лука открыл глаза.
- Спасибо, всё нормально. Принесите, пожалуйста, ещё сто пятьдесят и кофе покрепче.
- Может, поужинаете? У нас очень хорошая кухня.
- Попозже.
Официантка ушла, кокетливо виляя бедрами.
«Хороша! И знает себе цену. Странно, вроде девять дней на воле, а чего-то на баб не тянет. Хм... атрофировался, что ли»?! - подумал Лука и снова взглянул на экран мобильника, лежавшего на столе. Было уже десять.
- Ну, как упакован? - лениво спросила подошедшую официантку одна из девиц с копной ярких рыжих волос, сидевшая с подругами за столом недалеко от стойки бара.
- Да непонятно... Мобила дешёвая, руки запущенные, костюмчик так себе... Но «Мартель» за сто баксов пьет!.., с «Примой», хи-хи - захихикала официантка.
- Вот такие-то и не «жмутся»... да и мужик классный! Ну, что подруги - пытаемся? Кто со мной? - оглядела она, рядом сидящих.
Лука заметил их уже рядом со своим столиком: рыжую холеную девушку и высокую «породисто-вороную», азиатской наружности, лет двадцати каждая.
- Здрассьте! В нашем элитном клубе гости не должны скучать. Вы позволите?- эротично «прошелестела» рыжая и, не дожидаясь приглашения, жеманно расселась, приглашая подругу.
«Ну вот, начинается. Все по плану. Ладно, попробую через них что-нибудь узнать о Кате. Хотя вряд ли» - мелькнуло в голове Луки.
- Это моя подруга, Айгуль. Я – Жанна.
Подошла официантка с заказом Луки.
- А нас, не угостите?- спросила Жанна.
- Заказывайте.
- Люся, бутылочку «Don Perignon» и два кофе.
Официантка, привычно кивнув, ушла.
- Как вас зовут? - закокетничала Жанна
- Зовите, как хотите.
- Оригинально! Хи-хи... - хихикнула она.
- Ладно, мы что-нибудь придумаем. Мы вообще большие придумщицы!.. А вы питерский или приезжий?
- Неважно... Давно работаете?
Девушки, удивленно переглянулись, слегка опешив от такой резвой откровенности.
- Уже год, - подавив смущение, ответила Жанна.
Подошла официантка, принесла заказ и незаметно ушла. Лука, набрав номер Олега на «трубе», спросил:
- Ну, что нового? Угу, угу... Так есть надежда?.. Понял. Ну, к утру решишь? Хорошо. Жду звонка.
- Давайте, за знакомство - встрепенулись девушки, дождавшись окончания разговора.
- Так как же вас называть, мистер «симпатяга»? - вновь завелась Жанна.
- Вы мне вот что скажите, девчата,- у себя обслуживаете или по вызову? Девушки переглянулись.
- А ты всегда такой конкретный?
- Почти.
- Хорошо. Люблю конкретных мужиков! Мы девочки элитные, дорогие... снимаем апартаменты. Работаем только у себя.
- Сколько? - перебил Жанну, Лука.
- На всю ночь, одна из нас, - шестьсот баксов, обе - «штука».
- Лады. Но, есть дело... Я как-то месяца три тому назад у вас в Питере гулял... не помню, в каком-то тоже элитном клубе, снял девчушку, звали ее Катя... Вот, фотку мне подарила свою, - протянув фотографию, Лука продолжил - Люблю втроем покувыркаться. Если найдем - получите премиальные. Да и веселее будет.
- А тебя на троих хватит?- воскликнули девушки почти хором, разглядывая фотографию.
Лука промолчал. По выражению их лиц он понял, что они ее не знают.
Да он и не надеялся на такую быструю удачу. Его расчет основывался на том, что Катя сама по себе довольно видная девушка, наверняка вращается в кругу себе подобных - в элитных клубах, ресторанах, а немногочисленные сутенеры таких элитных девиц обычно хорошо знают. Лука рассчитывал через этих девчушек выйти на этих сутенеров.
- Нет, не знакома. Но можно спросить нашего Костю, мы его Котей зовём. У него большой круг друзей.
Жанна подняла глаза и вопросительно посмотрела на Луку.
- Ну, так давай спросим - согласился он.
Чтобы не упустить клиента, Жанна сходу затараторила:
- Тогда делаем так. Все сейчас едем к нам. Там все условия, городской телефон, компьютер, Интернет, ну и все центровые клубы рядом. Да и Котя к нам должен подъехать. Идет?! - опасаясь потерять такого быстрого клиента, Жанна аж задохнулась.
- Идет,- Лука подозвал официантку, расплатился и, пропустив девушек вперед, направился к выходу. Через час, набрав по пути дорогого спиртного и всяких закусок, они подъехали к одноблочному элитному дому.
- Ты, извини!.. Но у нас принято. Прежде чем подняться, надо деньги с тебя получить... - заявил водитель авто.
- Не вопрос, - Лука достал портмоне и, отсчитав десять стодолларовых купюр, протянул их ему - Только без сюрпризов. Не ищите приключений себе на задницу, - добавил он.
- Догадываемся - буркнул водила. Лука с девочками вышли из машины и, неся тяжелые пакеты с продуктами, направились к подъезду.
- Слушай, всё-таки, как тебя зовут? - настойчиво спросила Жанна.
- Вася.
- Редкое имя. Не забудем! - кокетливо воскликнула Айгуль, скорее намекая на щедрость Луки.
Квартира ему понравилась. Скорее по привычке, проверив двери и обойдя комнаты, ванную, туалет, Лука несильно-то и усердствовал, чувствуя, что кроме них, никого в квартире нет, и всё пройдет спокойно, без «кидалова» и без приключений. Главное - что бы спокойно отработать эту ночь в поисках Кати и, если удастся, немного поспать. Вооружившись радиотелефоном, Жанна уже деловито кому-то упорно названивала, и, Лука желая попить воды, прошёл на кухню, где застал Айгуль за «протяжкой кокаиновых дорожек»:
- Не помешает работе? - откупоривая бутылку минералки, спросил Лука.
- Наоборот, помогает!
- Ты же вроде казашка, откуда такой чистый русский?
- А я в России с семи лет.
Деловито вошла Жанна, с трубкой в руке, и с порога бросила:
- Так! Котя заедет сюда через полчаса, ему кое-что забрать надо, - заодно можете и переговорить. Ну, а сейчас, давайте, совместим приятное с полезным. Накроем стол в гостиной, раскроем сексодром... а заодно по Интернету Катю «пошуруем».
- Хорошая мысль. А чаю нальёте? - Лука повернулся и пошел в гостиную. Устроившись на огромном угловом диване, он, тупо глядя на экран, переключал ТВ - каналы, беспокойно поглядывая на часы. Мобильник молчал. «Бочкарев», «Олвэйз», «МТС», чипсы «Лэйс» и многое другое постоянно мелькало на экране телевизора, почти на всех каналах. Луке, в общем-то, всё было «по барабану» - что лэйс, что олвейс, но все эти мелькающие картинки по «ящику» сильно «доставали», мешая сосредоточится, и он с досадой выключил телевизор.
- А вот и мы! - в двери гостиной, неся поднос и толкая столовую тележку, забитую спиртными и закусками, картинно вошли девушки, разодетые в эротические одеяния.
- Где наш султан?.. - игриво воскликнула Айгуль. Лука грустно улыбнулся, может впервые за эти последние долгие пять лет. Звонок в дверь - один короткий, два длинных. Жанна побежала открывать, послышался лязг замков, возня в холле и вскоре в двери гостиной вошли Костя и Жанна.
- Вот, такую знаешь?.. Катей зовут, - сразу после неохотно выпитого в честь не очень приятного знакомства Лука, протянул Косте фотку.
- Нет, - ответил он, внимательно рассмотрев фотографию,- А ты точно знаешь, что она сейчас здесь, в Питере?
- Месяца три назад была здесь. Снял ее в клубе. Название не помню. Пьяный был.
- Мне Жанна рассказала. Слушай, а может, помнишь, где клуб находится?
- Да не помню... Привезли и отвезли, как чурбана... Что-нибудь можешь сделать? Найти ее надо. Я заплачу! - всё больше раздражаясь, спросил Лука.
- Слушай, оно тебе надо? Вон какие две, рядышком сидят. Хочешь третью? Сейчас пригоню, - протягивая обратно Катину фотографию, предложил Костя.
- Девочки, выйдите на минутку из комнаты - попросил Лука, закуривая очередную «Приму» - Слушай парень, тут не совсем простая история, - начал Лука, дождавшись, пока девочки закроют за собой двери. - Далеко не простая... Короче, для меня это очень важно. Вот тебе аванс, держи! - Лука, отсчитав пятьсот долларов, небрежно бросил их перед Костей. - До утра найдешь или хотя бы информацию дашь - получишь столько же!
- Замётано. Если она в Питере, или когда-нибудь была тут, ... найду. Я фотографию заберу?.. - встал Костя, готовый уйти.
- Имя, фамилия,.. всё на обороте, - бросил Лука.
- Бывай. Жди звонка - взяв фото со стола, он вышел из комнаты.
Проводив его, девочки вернулись в гостиную и игриво стали подступаться к Луке, пританцовывая под музыку.
- Ладно, подруги, вы тут ешьте, пейте, а мне б где-нибудь упасть секунд на шестьсот. Девочки деланно захныкали. Лука, не обращая внимания на «уговоры», взяв со стола «трубу», домашний радиотелефон, полупустую пачку «Примы» и початую бутылку «Мартеля», направился в одну из спален.
...Он резко открыл глаза, как всегда, что-то предчувствуя.
…………………………………………………………………………………………
Впервые это случилось с ним там, в Афгане, когда пролежал погребенный под завалами пять суток без пищи, без воды и почти без воздуха. Обычно люди не выживают, и Лука тогда уже умер, но в какую-то секунду вот также, вдруг очнувшись, он широко раскрыл глаза, абсолютно реально ощущая, что ищущие его сослуживцы где-то совсем рядом, и, собрав оставшиеся силы, «заорал»... но выдохнул лишь слабый стон. Минут через двадцать его уже откапывали!!.. Друзья потом долго клялись, что не слышали никакого громкого крика, и тем более стона. Саша - фронтовой друг, утверждал, что в его сон вдруг ворвался он - Лука, разбудил его и потащил к месту своего погребения. С тех самых пор Лука чувствовал, что приобрел какие-то сверхъестественные способности, которые не очень понимал, но не раз выручали они его в Афгане, в Чечне и на зоне - все эти последние двадцать лет. Разобраться бы во всем этом когда-нибудь. Разобраться и понять... Понять и забыть!..
Запиликал городской телефон. «Костя» - мелькнуло в голове. Часы на освещенном экране радиотелефона показывали четыре утра.
- Да. Слушаю, - ответил Лука сонным голосом.
- Вася? В общем, всё путём, но есть сложности. Ею сегодня целый день интересовались... очень многие. Я не хочу влезать в эти дела, но могу познакомить с человеком, а дальше действуй сам... «бабки» те же. Согласен?
- Лады. Диктуй.
- Нет. Не по телефону, я сейчас за тобой ту же машину вышлю, тебя привезут сюда, в клуб «Парадиз»... Водила знает.
- Всё, жду.
Лука бросил трубку и заторопился в ванную, чтобы взбодриться холодным душем.
…………………………………………………………………………………………………….
Было ранее утро. За круглым небольшим столом уже опустевшего клуба «Парадиз», сидели трое - Лука, Костя и мужчина неопределенного возраста с «платиновым» цветом волос. - «Мама дорогая, с кем же мне приходится общаться. Кому расскажу, - руки не подаст»!
- И что за "кипиш" сегодня вокруг Катьки-малой? Ажно ментов подняли! - начал «платиновый». То, что ты не из них, это я просчитал, но вот кто, и что тебе надо, это я должен знать. Давай «телись».
Лука сообразил, что Олег бучу поднял не шуточную, чем, возможно, усугубил поиски Кати..., а может и нет, если сейчас под эту панику, он умудрится устроить грамотный, неожиданно наглый «развод».
- Мы «своих» не сдаем, особенно ментам, да и другим тоже,- продолжал «платиновый», - но, если есть жалобы, разберёмся. Что она натворила опять? Вот чума-баба! Все за свое! - распалялся «платиновый», обращаясь к Косте, - На самом низу, дальше некуда, а все чудит!..
- В каком смысле на самом низу? – Лука своим знаменитым «ледяным» немигающим взглядом вгонявшим в ступор, не таких ещё «чмошников», уставился на него. «Платиновый» как-то «сдулся» на глазах и уже другим тоном «заюлил»:
- Ты ее когда «имел», говоришь? Три месяца назад? Так вот, три месяца назад, она была ещё элитной девочкой, из самых дорогих... Ну, сам понимаешь, для олигархов, для звезд, политиков. Но, оказалась с придурью - драки, скандалы, капризы, жалобы клиентов... Потом «бросили» ее на ночные клубы, классом пониже. Там, то же самое, сплошные скандалы... А месяц назад «опустили на низ». Работает по «групповухе». Ну, с «беспределами», которые заказывают одну, на двоих - троих... Совсем без крыши девочка, с заскоками. Сплошные претензии со стороны клиентов... Наказывали по-всякому - и били, и без бабок оставляли, все без толку. Ну, а сейчас на своем месте... Для «групповухи» в самый раз - клиенты «дебилы», и эта такая же. Побьют,- день отлежится, раны залижет и, по новой, вперед - на подвиги! «Узнаю характер Кирилла», - подумал Лука
- Ладно, мужик. Давай, в открытую! На кой она тебе нужна, и какие у тебя дела с ней? - закончил «платиновый».
«Пора! Теперь понаглее», - «включился» Лука и, не давая «платиновому отмёрзнуть», сверля всё тем же взглядом, процедил:
- Про дела мои с ней, тебе знать не советую - целее будешь. Но попали вы конкретно... Выход такой!.. Лука достал ПМ, «клацнул» для убедительности и аккуратно положил перед собой. Если нет, будет вход, но уже другой.
Костя и «платиновый», шарахнулись было, когда Лука, зловеще прошипел:
- Ш-ш-ш... Сидите тихо... Молодцом. А теперь слушайте сюда. Её ищут люди очень уважаемые и... найдут, а найдут, вам мало не покажется! Отстегнуться надо от неё... Просекаешь!? - «Платиновый», как заворожённый смотрел на Луку, не в силах оторваться от его взгляда
- При нынешней ее работе в «групповухе» протянет она максимум месяц, другой. Или добьют, или прирежут, - продолжал Лука, - я откупаю её, но только сегодня, сейчас. Потом мне она не нужна. А если ее найдут до меня, ни тебе, ни твоей «крыше» мало не покажется. Ты уж поверь! - замолк Лука, продолжая «держать» обоих.
- Без «крыши» не решить, - заканючил «платиновый».
- Решить! - «отрубил» Лука, доставая портмоне - Даю три «штуки». Вроде снимаю, а что с ней потом... это уже мои дела! У вас что, мало телок пропадает от рук маньяков? Считай, что и я маньяк. Идет? А «крыше» твоей и всем остальным, кто её ищет, не обязательно знать, куда девка делась.
- Она не шоссейная, чтобы по случайным маньякам слоняться. Мы или отвозим по конкретному адресу, или приглашаем к себе на хату, - слабо возражал «платиновый». - И потом, она сейчас на работе и, уже через час за ней поедет машина - забирать обратно.
- Ты, урод! Ты чё, не понял!? - всё упрощалось и, у Луки в голове моментально созрел план - Делаем такую «постановку». Ты сейчас звонишь водиле, что бы Катю сюда привёз... Понял!? А дальше мои дела. «Маза» у вас есть - Жанна и Айгуль подтвердят, что я Катю для «траха» искал. А вот бабки... и без фокусов! - Лука швырнул в «платиного» доллары и в ожидании уставился на него.
- Братан, а ты нас не «кончишь» тут. Мы-то в этом деле с боку...- заканючил «платиновый», торопливо набирая номер на мобиле.
- Не ссы. Делай, как говорю и на хрен вы мне нужны. Наоборот, можно сказать, я ваши жопы с кола сдернул. Вот если бы её раньше меня другие бы нашли... Так что, помните мою доброту... И вообще, за что я вам заплатил?! За то, что сраки ваши пидорные спас!? А ты: Не нужны мне ваши деньги... Даже не уговаривайте... Не, ну, если настаиваете!.. Ладно, расслабьтесь... Да, ещё машина нужна будет... - вспомнив о своей «девятке», до которой ещё надо доехать, скомандовал Лука.
ГЛАВА 3
ДЕНЬ ТРЕТИЙ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
- Олег! Доброе утро... Ты сильно-то не мучайся. Ну, нет ее и нет. Может, она не в Питере, а в Новгороде. Я, наверное, туда поеду. Бывай здоров, не переживай. Спасибо за забо¬ту.- Лука отключил «трубу», швырнул её рядом на сиденье и включил радио.
Дальний свет редких машин, попадавшихся навстречу, рассекал утреннюю темноту. «Девятка» шла мягко, не тревожа «отключенную», на заднем сидении, изможденную бессонной мучительной ночью и алкоголем Катю. На душе было тошно. Лука до конца опустил стекло и жадно вбирал в себя уже морозный воздух, словно, только он и мог очистить его от этого мерзкого ощущения. «Ну и что дальше?» - задал себе Лука свой любимый вопрос. «Везти ее к Валентине Степановне?.. В таком виде нельзя... Нет! И в Москву тащить без дочки чревато, да и старушка будет волноваться. Интересно, документы у нее имеются? Надо будет потом, в сумочке посмотреть. Нет, все-таки нужно в деревню заехать... Обговорить всё со старушкой.., забрать всех и в Москву... Ладно, пока так, а там видно будет. Всё-таки я был прав, что не совсем понадеялся на Олега...» И тут же словно кто-то другой возразил «Как всегда, повезло тебе, брат. Проблемы еще впереди»!
В последние годы в «зоне» он заставил себя напрочь забыть такие слова, как «везение», «удача», «судьба». Нет удачливых и неудачливых людей, всем везёт одинаково. Есть ловкие, и есть раззявы. Нет ни «кармы», ни «судьбы». Всё это - «козлы отпущения» придуманные людьми, чтоб было на кого сваливать свои, самими же нажитые беды. Ему казалось, что с мадам «судьбой» он рассчитался еще в зоне, год назад, когда умер во второй раз, проиграв ей вчистую. Всю жизнь эта «мадам» играла с ним белыми, и первый ход всегда был за ней.., да и последний! Выйдя из зоны, он зачеркнул свое прошлое, поклявшись начать всё сначала... И сделал свой первый ход в этой своей последней партии с судьбой на всю оставшуюся жизнь! Так он думал...
«И последний ход тоже будет за мной. Никто меня не спросил, хочу ли я родиться, за меня решили, а когда и где умирать, я сам решу»!
...Лука уже сидел в знакомой комнате в доме Валентины Степановны, попивая ее крепкий «фирменный» чай с яблоками, а в детской, на топчане рядом с кроваткой Алены, беспокойно ворочаясь, все еще спала Катя. Лука не мог признаться старушке, чем занималась она в Питере, и на ходу придумывая чушь о ее работе в модельном агентстве, рассказывал, как она якобы задолжала денег, ее мучили, требуя возврата долга, и он, благородный болван… Господи, да за что же мне всё это»! Он не мог врать... даже во благо. Валентина Степановна ахала и охала, причитая и кляня на свете всех и всё. Лука успокаивал её, как мог, и, поймав момент, перешел к главному:
- Степановна, нам надо серьезно поговорить и решить одну проблему. Я не могу не выполнить последнюю волю Кирилла... Я должен забрать Катю,.. помочь ей в жизни... Образование, хорошая карьера, удачное замужество. Ну, вы понимаете. Но я не знал, что у нее дочь! А без нее... согласится ли она поехать со мной в Москву? Тёть Валь!.. А может вместе ко мне, а?! Все, втроем! У меня и условия есть! Будем жить дружной семьей. Катя будет учиться, вы нянчить Аленку, следить за хозяйством, ну а я, как положено, работать. - Лука смотрел на ее увлажнившиеся глаза и верил во все, что сам напридумывал.
- Низкий тебе поклон, сынок! Я догадывалась... Он говорил мне в свой последний приезд, когда Катю, еще малышкой привозил, - мол, скоро заберу вас. Катьке тадыть четыре годика было. Ну, а посля и сгинул на все эти годы. А теперича и навсегда, - она замолчала. Лука ждал и не торопил ее.
- То, что ты задумал - тебе, зачтется, сынок... Я за вас молиться буду, но не могу я ехать отседа. Тут на огороде муж мой. Как же я его брошу!? Не смогу! Оставьте мне Аленку, сами обустройтесь, а потом и ее заберете,... а мне чай, уж недолго осталось-то. Я уж как-нибудь.
Лука знал людей, и понял, что ее не переубедить. Напрасно тратить слова, уговаривать кого-то, он не любил, да и знал, что толку сейчас тоже не будет, если старушка решила, ее не отговорить.
- Ладно. Как тебе будет спокойно, Степановна, так и сделаем. Я вам оставлю еще тысяч тридцать, в рублях и, на всякий случай, вот... тысяча долларов. Думаю, менять их вам не придется, рублей хватит, но... пусть, на всякий случай! Высылать буду ежемесячно. На себя и на Алёнушку денег не жалейте. У вас здесь есть почта?
- Да, у поселке.
- Запиши мне адрес и свои данные. Вот, ещё... оставляю тебе телефон, если что, звони. Сейчас они такие, маленькие - мобильные называются. Работает просто.
Старушка оказалась смышлёной и через десять минут упражнений, уже знала, как им пользоваться.
- Деньги на этот телефон буду зачислять регулярно. Что еще?.. Вроде всё! Теперь можно и поспать... завтра рано вставать.
- Может, останетесь денек-другой? А то Аленка совсем от Катьки отвыкла. Да и сама душой отогреется маленько.
- Полдня можно - согласился Лука.
- Погодь, сынок, задарил ты меня. Скажи-ка мне правду... твои это деньги иль Кирюшины?
- Кирилла, мать, Кирилла. Берите смело! Я...
- Лукавишь ты, сынок, - чуть осуждающе, прервала старушка.
Лука опять начал сбивчиво врать про какую-то Кириллову «заначку»... но быстро замолк, и так уж, за этот день, напридумывал больше, чем за всю свою жизнь.
- Погодь... посиди-ка тут! - встрепенувшись, старушка, кряхтя, заспешила из хаты. Лука встал и тихо пошел в детскую. Катя, успокоившись, посапывала во сне, точь в точь, как Аленка. «Ребенок, совсем еще ребенок!» - подумал Лука и, заслышав шаркающие шаги в сенях, вышел в горницу. Валентина Степановна, держа в руках завернутое в рогожку что-то массивное, уселась за стол, заговорщически приглашая и Луку. В рогожке оказалась довольно большая, необыкновенно тонкой работы, серебряная шкатулка, вся усыпанная драгоценными камнями и самоцветами, и, даже не искушенному человеку было ясно, что она очень старинная и дорогая. Подняв крышку, старушка пододвинула ее к Луке:
- Считай, ты душеприказчик Кирилла. Тебе это и полагается. Бери! Он оставил это тринадцать годков назад, когда Катеньку привез, просил схоронить. Мечтал вернуться, забрать нас, жизть новую начать... Ты ведь тоже начинаешь... Я вижу, сынок... Я всё вижу. Совестливый ты больно. Тяжело тебе будить, но ты всё пройдешь. Я не знаю, чяво здесь, сколько стоить, но знаю одно, через тебя все на благо пойдёт! Пользуйся.
Шкатулка состояла из двух отсеков. Большой, открытый, был полон старинными золотыми драгоценностями с необычно крупными бриллиантами, изумрудами, тускло горящими глубоким огнем. Лука нажал на кнопочку маленького отсека - крышка отскочила сама и в небольшом отсеке, он увидел старинный орден, в виде восьмигранной звезды, весь усыпанный алмазами, и странный камушек, сияющий ярко иссиним светом, будто изнутри. На самом дне шкатулки лежали какие-то старинные ветхие бумаги, прижатые массивным крестом с тремя огромными рубинами. Пробежав беглым взглядом бумаги, он сообразил, что это архив княгини Дашковой, жившей во времена царствования Екатерины Великой, о которой, будучи любителем истории, читал когда-то. Отдельной стопочкой, перетянутой аптечной резинкой лежали письма-переписки Дашковой с Императрицей, с мужем, с величайшими людьми той эпохи, среди которых наряду с монархами, политиками многих европейских стран были великие писатели, философы, как Вольтер, Дидро и многие другие. Поражённый всем увиденным, он долго, очумело глядел на всё это добро, затем, встрепенувшись, вздохнул глубоко и, решив отложить основательный просмотр на потом, положил все обратно, осторожно закрыв крышку. Что в таких случаях говорят? Он, не знал... Да и нужно ли говорить?
Лука проснулся за полдень и первым делом взглянул в окно. Кругом было белым-бело, тихо падал снег и всё вчерашнее казалось каким-то бредовым сном. Но так хотелось верить в это!.. Первый снег в дорогу - может, к удаче? Настроение было замечательное, «ходики» на стене, показывали два часа дня, и Степановны в доме уже не было, - «...непоседа! Носится где-то... Э-эх! Может, и мне пробежаться по первоснегу?» - потягиваясь, подумал Лука.
Проснувшись, Катя, долго не могла понять, где находится, и наконец-то сообразив, где, вновь крепко закрыла глаза, натянула на голову одеяло и, свернувшись клубочком, пытливо вслушивалась в голоса, - узнаваемый теткин и мужской, незнакомый, доносящиеся из горницы, вперемежку со звонким, таким родным визгом дочурки, пытаясь хоть что-то уловить из их разговора. Терпеть это больше было невмоготу, и Катя, так ничего и не разобрав, что же произошло за эту ночь, решительно сбросив одеяло с себя, вскочила с кровати и села. Голова кружилась, ее мутило.
«Господи! Что же я опять натворила вчера? Кто этот мужик? Неужели клиент, и я упросила его отвезти меня домой? Очень может быть... Ладно, сейчас умоюсь холодной водой, башку проясню и во всем сама разберусь». Она, выскочила в горницу, сгребла в охапку завизжавшую от восторга Аленку и, уткнувшись в нее лицом, побежала в сени к рукомойнику. На мгновение, застыв с кружками чая в руках, Лука и Валентина Степановна понимающе переглянулись, заулыбались, вслушиваясь в ребячий радостный визг, позвякивания рукомойника, всплески воды, доносящихся из сеней. Лука встал, и жестом попросив Валентину Степановну остаться, вышел.
- Привет - прошептал он Кате - Слушай внимательно. Я твоей тетке сказал, что ты была моделью, задолжала денег, из тебя их выколачивали, а я помог тебе... Всё поняла! Остальное расскажу потом. Давай, выходи!
«Дурдом»! - подумала Катя.
«Девятка» ехала по заснеженной дороге в Москву. Рядом с Лукой сидела Катя, освеженная теткиными настойками, в легком макияже, в новых джинсах и теплой кофте из подарков Луки. Лениво покуривая, она выпускала струйки сигаретного дыма в боковое окно, то и дело напряженно поглядывая на Луку.
- Ну и что я в твоей Москве буду делать!?.. Нет, не так... Что ты со мной в Москве будешь делать? Я ведь тебе не тетка Валя - мне «пудрить» мозги не надо... И про папашу моего «ля-ля, фа-фа» оставь при себе. Я готова отработать «бабки», которые ты оставил тетке и моей дочери на жизнь. Спасибочки!.. Только давай по-деловому... - замолчала она, затянувшись сигаретой.
- Давай - лениво согласился Лука.
- Я эти «бабки» буду отрабатывать только с тобой, и ни с кем больше, ни под кого ложиться не буду. Понял?! Тридцать «штук» в рублях и «штука» в баксах - это мне на полмесяца работы... Дальше разбегаемся - моя жизнь - это моя жизнь!
- Приедем - разберемся. Ты метрику-то хоть взять не забыла? - спросил Лука.
- Нет!! - рявкнула, Катя - Слушай, ты вообще нормально можешь мне объяснить, зачем тебе всё это?! Тебе в Москве телок мало?
- Я тебе всё объяснил... И не ори, пожалуйста, а то свяжу и рот скотчем заткну, - всё так же лениво, ответил Лука.
- Идиот! – она замолчала и, швырнув сигарету в «боковушку», уставилась на дорогу.
До Сашиного дома они доехали поздно вечером. Лука, растолкав задремавшую Катю, помог ей выйти из машины и «ойкнув» сигнализацией, направился к подъезду.
Все-таки, что бы ни говорили мужчины, а женская солидарность - великая сила! Не прошло и трех часов общения Иры с Катей, как они, после сытного ужина, уже лежали на кровати в спальне и, как давнишние подруги, о чем-то тихо сплетничали. За окном медленно, словно бутафорские, кружились огромные снежинки. На кухне пахло кухней, и Саша с Лукой, сидя у привычного стола, накрытого белоснежным полотенцем, без «водочки, пивка» и даже без пепельницы, вот уже третий час внимательно рассматривали содержимое шкатулки, до боли в глазах, вглядываясь в каждое драгоценное изделие, камни, не раз перечитывая старинные выцветшие документы. Стол мерцал тусклыми застывшими огоньками, вспыхивая иногда колющимися разноцветными искорками при малейшем движении головы. Саша, не отрывая взгляда, тупо смотрел на все это великолепие, наконец, мотнув головой, выдохнул, - О-ох! Нет, надо выпить! - и перегнувшись через стол, опираясь на костыль, полез в холодильник. Достав початую банку соленых огурцов и почти целую бутылку «Смирновки», он кивнув Луке, - Убери со стола,- разлил по рюмкам, расставленным Лукой, взял свою. Они молча выпили, закусили, закурили. Кухня моментально наполнилась дымом.
- Давай, не вымучивай, Саш! Спрашивай! - сквозь сигаретную затяжку процедил Лука, с первых же дней своего пребывания почувствовав на душе у друга какую-то тяжесть. Докурив, Саша загасил окурок, пристально поглядел на него и, махнув на шкатулку рукой, со словами «об этом потом», начал:
- Недели три до твоего приезда мы с ребятами собирались. Пили за тебя, вспоминали, как ты нас из «говна» вытаскивал, кого добрым словом, кого деньгами. Знали ведь, чем занимаешься и откуда у тебя деньги. Знали и молчали. Никто тогда тебя не упрекал, что с братвой связался. Даже завидовали. Ну, что мы тогда могли, Лука, в девяностых, и кому мы на хрен были нужны? Кто без руки, кто без ноги, кто без мозгов... А-й-й!.. В то время ты для нас был спасительной соломинкой. Теперь вона, слава богу, все наши ребята в порядке. В тот вечер мы, не то что бы поклялись, а так, разговор вышел, мол, выйдешь, и в этот раз мы станем за твоей спиной... Не перебивай!.. Я-то, слава Богу, знал, что бабки у тебя есть и немалые... А ты вон ещё какую кучу приволок в «драгвашоте» - Саша замолчал, достал новый «Парламент», закурил. - Что дальше, Захарушка? Все туда же? Времена-то не те. Сейчас ведь нет ни «понятий», ни «крыш», ни «наездов», да и братва, не та. Сейчас мозги решают все. Мозги, знания и связи. Ты же сейчас мне завидуешь, Лука... знаю, по-хорошему, но завидуешь! У меня жена, дети, очаг свой. А ты что - хуже? Да ты в сто раз лучше, способнее и здоровее. Хватит уже спасать, кого ни попадя. Ну, кто эта девочка!? Ведь видно, шалава!.. Откуда все это? - Саша кивнул на шкатулку. - Да за этот клад яйца оторвут, только так. Что ты опять задумал? Куда тебя несёт?!! - перешел он на крик и, в сердцах, схватив бутылку и разлив, не чокаясь, опрокинул рюмку в себя. Лука, задумчиво дожидаясь пока Саша зажуёт выпитое, грустно смотрел на него.
- Всё? Наорался? Ну а теперь я скажу. Мое прошлое, о чем вы только догадываетесь - хреновое, Саша. Вы обо мне вроде все знаете! Все, да не все... Вы знаете только те десять лет, что провоевали со мной в Афгане, в Чечне. А дальше вы ничего не знаете!? Это вам было трудно - без рук, без ног, без мозгов куда-то устроиться, что-то делать, на что-то рассчитывать... А я-то мог, Саша, я-то здоровый был. И знаешь, все это нытье среди нас, здоровых, что мол, не берут на работу, не берут учиться - все это такая хрень, Саш! Многие из нас просто не хотели ничего делать! Нам проще было по морде кому-нибудь дать, да отобрать что-нибудь, с криком «Я за тебя кровь проливал»!.. Ну и все такое. И я таким был, Саш... Нет, правда, побегал маленько, далее пошоферил, но западло, понимаешь ли!.. Как же, «кровь проливал»!! – Лука с силой ударил по столу.
- Тихо ты!.. Девчат разбудишь, - окрикнул его Саша.
Нервно вытряхнув сигарету, Лука закурил, сделал глубокую затяжку чуть подрагивающими губами, и решившись, бросил:
- Киллером я работал, Саш. Убийцей!..
Саша растерянно заморгал глазами.
- Не мог я вам этого сказать тогда. Денег бы у меня не взяли. Да и послали бы куда подальше! В общем, не мог... Да! Убивал! И самого себя оправдывал... Как проститутка - «а я ничего другого делать не умею!!!» - заорал Лука, срывая голос. - Семь душ на моей совести, Саша! Семь!! ...Особенно одна! - Лука резко встал, отвернулся к окну и, уставившись в темень ставшими белесыми, словно повернутыми вовнутрь зрачками, застыл, сминая в пальцах дымящую сигарету.
- Говорят, к убийству привыкаешь,- продолжал он глухим голосом, - Взял на прицел, нажал на курок, щелк и нет «объекта». Заметь, не человека, а «объекта». Я так и не смог привыкнуть. На войне другое дело - все было ясно - враг он и в Африке враг! Не ты - так тебя. И слова-то были, не «убил», а «уничтожил»... Да я и сел-то сам, Саша, - знал, что с моей «профессией» долго не живут. Это я тебе фуфло прогонял, что у меня с ментами проблемы, посадить могут. На самом-то деле я спрятался от Деда. Был у меня такой, в моей жизни... да и сейчас есть, наверняка.. Я знал, что после всего, что было, он меня должен ликвидировать. Я не простым киллером был, а руководителем элитной группы по несчастным случаям - самые громкие и загадочные дела конца девяностых - это мои дела! Вот тогда-то я и решил соскочить... Думал в зоне, да под чужим именем не найдёт! Потому и новые документы через твоего «паспортиста» сделал и деньги в недвижимость перевел, через тебя... и продуманно было все это заранее, Саша!
Лука отошел от окна, поискав глазами, взял из посудомойки большую кружку, наполнил ее водкой и медленно глотками выпил до дна.
- Вот так, Саша! - прихлопнул ею, он словно точку поставил. - Все откупиться хотел за убиенных. В сиротские дома, детям больным деньги посылал, на церковь жертвовал, вам помогал, чем мог... да от самого себя не откупишься... И не знаю я брат, что теперь с этим делать!
Саша, уставившись куда-то мимо Луки, всё ещё хлопал глазами, потом встал, кряхтя, и снова сел... Молчание было долгим.
-...А всем нам-то как теперь с этим жить!? - наконец, отреагировал Саша - Мы же на эти твои поганые деньги семьи свои кормили, на ноги вставали... Нам-то теперь как быть?.. Продать все к чертям собачьим и деньги сиротам, твоих убиенных, в почтовые ящики «покидать»?! Мол, извиняйте, ошибочка вышла!..
- Не ерничай! - устало оборвал его Лука - Я знаю что делать!
- Он знает! Сейчас такого наворотишь! Сиди уж!..
Бутылка была уже пуста и Саша, достав еще одну, плеснул обоим.
- Может, ребят наших собрать и помозговать. Одна голова хорошо, а две лучше - предложил Саша, и опрокинул в себя рюмку.
- Ну да, а три - «змей горыныч»... - Лука выпил.
И снова немая тишина, и снова надолго...
- Слушай, что я тебе скажу, Лука! - начал, наконец, Саша, - Семь лет тому назад, когда Димка родился, Ирка моя настояла, чтобы и я покрестился с сыном. Поначалу-то я заартачился... Ну не верил я ни в бога, ни в черта - сам знаешь. А потом... В общем, послушался я ее. И, веришь, все разом изменилось! Во мне что-то перевернулось, сила какая-то появилась, уверенность! Компьютером увлекся, ты, откуда ни возьмись, «нарисовался»... Помнишь, какой навороченный «комп» мне подарил... С квартирой помог. У ребят дела пошли. Но главное - я сам стал другим... И, понял - всё от Бога, Лука. Всё от Бога!.. Давай и ты, а!? Полегчает, поверь! А там, Бог даст... - зачастил Саша, теребя заулыбавшегося Луку. На душе чуть стало легче, Лука глубоко вздохнул:
- Не могу я, Саш,- веры не имея! Вон, в зоне насмотрелся, да и до зоны на свободе... Все бросились креститься, каяться, комуняки, воры, проститутки, шваль всякая. Нет, я не против! Но не от веры все это, Саша. От страха! Я на «зоне» читал много, делать то нечего... Старый завет, Новый, Коран, всё правду искал... И понял, что и Боженька наш сам не совсем еще определился - то Моисея пошлет, он одно говорит, то Христа, то Магомеда. Эти - другое... Не мое это сейчас, Саш. Может, когда-нибудь... Когда подчищу свое прошлое.
- Судьбу не переделать.
- А ее и не надо переделывать, - нервно прервал Лука - Кончать его надо! Нажал на курок, щелк - и нет его. Нет никакой «судьбы». Есть люди, которые делают жизнь... мою, твою, притом часто не спрашивая тебя самого об этом. Меня спросили, хочу я родиться или нет! Мамке моей, так называемой, «вдул» какой-то мудак, я и вылез. А она меня спросила, когда у крыльца сиротского дома бросала! Нас с тобой спрашивали, когда на бойню в Афганистан отправляли!? Или у «афганцев» спросили, хотят ли они жить по-нашему!!? - Лука уже орал, - ... или я спросил тех семерых, когда нажимал на курок!?.. Нет, Саша. Судьба - это люди. Ты, я, друзья наши, да и любой другой чужой человек... может вдруг стать нашей «судьбой». Нет её, этой грёбаной судьбы. Я с ней покончил там, на зоне, когда умер во второй раз. Теперь я сам хочу быть судьбой своей жизни, и жизней тех, перед кем в долгу. И то, что я эту девочку взял, для меня это шанс, Саша... Моя первая ласточка. Теперь я хочу возрождать жизни... не отбирать, а давать. Я должен вернуть хотя бы четыре из семи отобранных мной. И если Бог мне в этом поможет, значит, он есть и хоть иногда смотрит на эту землю. Вот тогда-то я к нему и приду... не через церковь, нет... напрямую! Щелк - и я перед ним... Хотя говорят, что это ещё больший грех... пусть, я, Саш, согласен - пусть это и будет моим самым большим, но единственным грехом. Я согласен... – Лука устало и чуть пьяно потянулся к бутылке.
- Может, ты и прав. Кто знает... В любом случае, Лука, будем жить... Ну, давай на посошок... Утро вечера мудренее! С чего начнем завтра? - разлил по последней Саша.
- Первое. С утра ты закидываешь нас с Катей на Кутузовский. Я пересаживаюсь на «джип» с ней, а ты, как решили, одно кольцо с бриллиантами отвозишь к своему ювелиру. Узнаем, камни настоящие или нет... Хм... Хоть в те времена фуфло и не толкали, но бережёного... Кстати и про эту княгиню Дашкову поподробнее бы узнать... Может по историческим книгам, а?
- Ну, темень! А Интернет на кой!? - шутливо возразил Саша.
- Да откуда мне знать!? Ну, слышал про него... Короче, твои проблемы! Второе. Я в зоне узнал, что моего «следака» из органов погнали - уточни это дело, и выясни его домашний телефон и адрес. Третье. На вечер назначь встречу с тем... забыл, как зовут, «паспортист» который. Кате документы надо справить... Живой еще?
- Живей не бывает! Ещё круче стал!
- Ну, тогда всё. А там дальше - по «трубе» будем согласовывать.
ПЕТЕРБУРГ. 1762 год, от рождества Христова.
К огромному особняку, расположенному на Дворцовой площади, поспешая, подъехала богатая княжеская карета, запряжённая великолепной тройкой вороных, вся окутанная паром, неимоверно бьющимся из конских ноздрей. Ожидавшие её в нетерпении лакеи, выбежав навстречу, усердствовали, кто - распахивая двери кареты, а кто наспех, скидывая и счищая от снега скользкую стремянку, для удобства его сиятельства графа Романа Илларионовича Воронцова, прозванного в народе за чрезмерную жадность и златолюбие - «Роман - большой карман» Из кареты грузно сошёл мужчина пятидесяти лет и, поддерживаемый слугами, скользя, направился к парадным дверям особняка, раскрытым загодя навстречу долгожданному гостю. Среда, в которой он жил, не терпела суетливости, и по выражению его лица не трудно было догадаться о недовольстве столь поспешным и строгим велением старшего брата - Великого канцлера государства Российского, графа Михаила Илларионовича Воронцова, не медля ни минуты, явиться к нему в столицу, на аудиенцию.
Среди столичной и московской знати Воронцов младший слыл изрядным гулякой и ловеласом и, по причине оного, рано потеряв жену, он, пристроив годовалую дочь свою Екатерину в Троицкое имение к своей матери, а ранее старших дочерей Марию и Елизавету придворными фрейлинами к Императрице Елизавете, ещё пуще ударился во все тяжкие, забыв о детях своих, годами не навещая.
Екатерина росла девочкой хрупкой и болезненной, в неустанной заботе со стороны горячо любящей ее бабушки. По достижении четырех лет, она была взята на воспитание Воронцовым старшим, беспрестанно радеющим о каждом в своей родне, в любых неблагоприятных обстоятельствах не жалея ни сил своих, ни средств, но в строгости и в образованности. Отец Екатерины, ничуть не воспрепятствуя такому положению, со временем успокоился, редко навещал её и почти уж позабыл. Даже о замужестве ее, за князя Дашкова, он узнал от старшего брата Михаила Илларионовича. Екатерина получила прекрасное образование в таких областях, как языкознание, литература, философия и ещё во многих науках, что по недомыслию некоторых, считалось не совсем женским занятием. Но больше всего ее интересовала политика! Она часами могла находиться в знаменитой библиотеке своего дядюшки, с его высочайшего позволения рыться в государственных политических бумагах, письмах и указах. Очень скоро молва об ее незаурядном складе ума и образованности дошла до слухов высочайших особ - членов царской семьи, до самой Императрицы Елизаветы - крестной матери Кати.
Через год после замужества она родила дочь, следом сына. И Михаилу Илларионовичу, безмерно любившему ее более собственной дочери за ум, гордость и честь, показалось, что судьба ее разрешилась в счастье и согласии с миром и с собой. Но вся его уверенность рухнула в одночасье, когда его, вот уже несколько недель больного, посетил, великий князь Петр III-ий. Будучи племянником находящейся при смерти Императрицы Елизаветы, он являлся единственным преемником на царский трон и потому с нетерпением ожидал кончины царствующей тетушки, яростно ведя интриги против партии своей же супруги, великой княгини Екатерины II-ой, тайно претендующей на престол.
Конечно же, канцлер был в курсе всех дворцовых козней, творящихся в это смутное время при дворе, и даже более, чем сам наследник. Пётр не знал, что существовала ещё одна могущественная сила, активно борющаяся за обладание Императорской короной - Орден Великой масонской ложи, в лице своего Европейского представителя графа Сен-Жермена, находящегося в России с тайной миссией и известного по имени Одар. Воронцов знал это от своего осведомителя в Российской ложе, датского посланника барона Шумахера.
Но, то ли из-за болезни, внезапно подкосившей старого «волка», то ли по злому умыслу недоброжелателей, он оказался в неведение некоторых событий, произошедших накануне.
После смерти Петра II-го в 1730-ом году прямая мужская ветвь рода Романовых в мужском потомстве оборвалась, а после бездетной Елизаветы и вся русская ветвь рода, идущая ещё с 1613-го года от царя Михаила Фёдоровича, окончательно прерывалась, и оставалась только ветвь Ольденбургско - Голштинского дома, относящегося к династии Романовых со стороны прусского королевского двора, в которую ранее, была отдана замуж дочь Петра Великого - Анна. Единственным, потомком Петра, и был Карл Петер Ульрих, сын Анны и герцога Голштинского - Карла Фридриха, вызванный в 14-ти летнем возрасте в Россию дальновидящей Императрицей Елизаветой Петровной, его родной тётушкой. После принятия православия, его нарекли Петром Фёдоровичем и объявили наследником престола - Петром-111-им. Тогда-то весь Прусский королевский двор воспрял и связал с Петром свои большие надежды. Эти надежды отчасти оправдывались хитрыми и частыми всемерными восхвалениями прусского короля Фридриха, нарочными буйно разгульными выходкам. В душе же и по природе своей Пётр пошёл в деда своего, Петра Великого, и был твёрд в намерении продолжить дела его, пришедшие в безвозвратный упадок по причине бездарного правления его преемников. Обо всём этом канцлер знал, так как был одним из его единомышленников, радеющих за благополучие Отечества. И по тайному плану Большого Совета, разработанного им с фельдмаршалом Трубецким, Петру было предписано скрывать свои патриотические замыслы до лучшей поры, в ожидании своего царствования. Но противники не дремали в покое. Осознав важность исторического периода, дающего ещё одну возможность сменить существующую долгое время царствующую династию Романовых, которая в своё время сменила династию Рюриковых, Высший Совет Ордена масонской ложи, имевший давнее желание и стремление подчинить себе Российское государство, по примеру многих Европейских царствующих домов, решил разыграть карту Ангольт - Цербстского дома, Австро-Немецкой Королевской династии, прямой принцессой которой, являлась супруга Петра, Екатерина Алексеевна, урождённая София Фредерика Августа.
И в один из декабрьских дней Пётр III-ий, уже видевший себя на троне Российском, явился проведать больного старика, канцлера Воронцова, имея определённые намерения, высказать ему свои неприятные откровения и беспокойство по поводу создавшихся новых обстоятельств, выявленных планов масонско-Екатерининского партийного альянса и самое главное - об участии и недюжинной активности его племянницы и наречённой дочери, княгини Екатерины Романовны Дашковой, являющейся младшей родной сестрой Елизаветы Романовны, его соратницы и горячо любимой женщины. По словам Петра, его племянница Екатерина Дашкова являлась, чуть ли не организатором и предводителем партии заговорщиков, имеющей твердые намерения вместо ненавистного высшей знати грубого солдафона «прусака» - Петра, на трон посадить его супругу, «несчастно гонимую» Екатерину. И дело дошло так далеко, что он счел своим долгом лично уведомить его и посоветоваться по поводу складывающейся ситуации.
-...И я уверен, она послушается вашего совета, поговорите с ней, откройтесь во всём, расскажите о наших замыслах, и она поймёт, что должна дорожить нами - людьми, воистину радеющими о благе России. Вами, мной, сестрой своей, Елизаветой Романовной!.. Вы же знаете, что я намерен возвести на место Екатерины именно ее! А посему, ежели, она, не послушается нашего совета, придет время, когда раскается за всякое невнимание, оказанное своей сестре и мне своему государю! Поверьте, я говорю ради ее пользы, детей и благополучия супруга ее, князя Дашкова, который имеет честь служить капитаном Измайловского полка под моим командованием. А иначе, даже не смотря на ваше родство и моё глубочайшее почтение роду Воронцовых, она не сможет устроить свое благополучие и карьеру мужа, как, изучая, желания и стараясь снискать расположение и покровительство мое и сестры своей. И пусть скоро явится во дворец, с покорством и со всем уважением к нам! Более я приглашений ей посылать не буду! Прощайте, граф! Выздоравливайте, вы нужны мне и Отечеству!
Михаил Илларионович не то, что бы не знал того, о чём судачил весь Двор, но по причине болезни, крепко скрутившей его в последнюю неделю, как-то ослабил своё внимание и влияние на ход событий, творящихся при дворе, и упустил некоторые тонкие политические нюансы, а посему для собственного убеждения о степени причастности племянницы к заговору решил сам завести расследование. По прошествии двух дней, вследствие полученных результатов оного, и поняв серьёзность создавшегося положения, он, срочно созвал к себе на обструкцию племянницу и непутевого брат своего, отца Екатерины, графа Романа Воронцова.
...Первым прибыл Роман Илларионович и в сопровождение камердинера, тяжело поднялся на второй этаж, где в своем кабинете, уложенный на удобных креслах полулежал канцлер, ожидая своих родичей. Не дожидаясь доклада камердинера, Воронцов младший вошёл в кабинет, широко раскинув руки для приветственных объятий но, заметив пристально тяжелый, недобрый взгляд старшего брата, стушевался, сразу сник и, пролепетав несколько невнятных слов, нерешительно примостился на краешке широкого мягкого стула в обреченном ожидании. Вскорости объявили и княгиню Екатерину Дашкову. Канцлер, зло пожевывая усы, велел проводить её к себе и, завидев в дверях кабинета, нетерпеливо поторопив, велел присесть напротив, впервые не позволив ей поцеловать себя.
- Сударыня! Род Воронцовых один из древнейших и заслуженных родов России, снискавший себе славу и гордость для потомков своих беспримерным служением Отечеству и короне Российской! И я никому не позволю опорочить имя и честь моего Рода!!..- великий канцлер, побелев, вдруг осекся и, откинувшись на спинку кресла, тяжело задышал. Едва Екатерина привстала, готовая бросится дяде на подмогу, когда князь неумолимым жестом остановил ее:
- Сядьте! И слушайте не перебивая!.. Пересказав всё, что давеча сообщил ему Великий князь Пётр, добавив свои соображения и веские доводы, он потребовал немедленно раскрыть подробности заговора и объявить имена всех заговорщиков. Екатерина побледнела, взглянула на испуганно застывшего отца своего и, вмиг преобразившись, твердым голосом обратилась к дяде.
- Ваша Светлость! В роду нашем не было и не будет предателей, я одна в ответе за всё, что случится может, перед вами и совестью своей! И дело своё доведу до конца, дабы потомки наши жили в своей стране, могучей и богатой, а не в колонии «голштинских» генералов и прусских капралов!
- Можете не называть сударыня имена ваших единомышленников, они и так мне известны, но очень скоро станут известны Великому князю, и этим, вы обрекаете их на верную гибель и бесчестие, чем расплатитесь в будущем! Позором и несчастиями потомков своих! «Не губи, аз воздастся!» Ты забыла божьи заповеди!.. Забыла! Но как такие достойные сыны России могли забыть свою присягу короне! Свой долг! Честь! И пойти на такой бесчестный шаг, заразившись совершенно бредовыми идеями столь безответственной девчонки!.. Какие люди!.. Панин, воспитатель самого великого князя Павла! Маршал Разумовский, князь Репин, графы-братья Орловы, Бестужев!.. Как?!.. Господи! Не уж то Россия сошла с ума! Спаси и помилуй, Господи!.. Вы обрекли их на бесславную гибель и вечное проклятие их предков и потомков! - завершил князь и обречённо умолк.
- Нет, дядя! Нет! Россия ещё не сошла с ума, но помутнения в рассудке наблюдаются! И это видят все честные люди, радеющие за процветание нашей родины, нашего народа русского! И я разделяю прискорбие, которое чувствуют славные сыны Отечества, имена которых вы назвали, и среди которых к великому моему сожалению нет ни одного имени рода Воронцовых! Что может ждать Россия от такого наследника как Петр - человека невежественного, не заботящегося о своём народе! Готового управлять, с одним лишь желанием подражать прусскому королю, которого везде, во всеуслышание, величает не иначе, как «король, мой Господин!» Что, должна ожидать Россия, от такого Императора! Что, великий мой дядя!! - Екатерина кричала, не помня себя и вдруг словно прозрев, смолкла и, зарыдав, бросилась в объятия дяди. - Не ты ли воспитал меня в гордости духа за род наш Воронцовых, не ты ли привил мне любовь и стремление к беззаветному служению Отечеству моему и народу Российскому, дав мне столь обширные познания! Так зачем! Зачем было всё это! Ты же сам всё видишь, что творится кругом!..
Великий Канцлер молчал... Он знал многое... Но, что можно было противопоставить этому яростному, непоколебимому убеждению в своей правоте?! Ничего! Но... может быть осторожность! «А если судьбе будет угодно взять противную им сторону!?.. Что тогда!? Бесславие и забвение!? Не-е-ет, я слишком много положил на алтарь своего возвышения, что бы так нечаянно загубить славу фамилии своей!.. Н-е-ет! Мы подождём раскрываться... А там поглядим, к которой из моих племянниц судьба соблаговолит, с Божьей помощью... а может и с моей»!
Ему вдруг «сделалось» невыносимо плохо, «почувствовав» острую физическую боль в груди, он, припав вперёд, мучительно застонал. Дашкова бросилась к нему, отец неистово зазвонил в колокольчик, созывая домашних, и вскоре кабинет заполнился болезненной суетой и тревогой. Великий канцлер, тяжело приоткрыв веки, и жалостливо глядя на племянницу, тихо прошептал:
- Я не дам вам погибнуть, сударыня, потому как не ведаете, что творите, хоть и верю, что помыслы ваши честны и благородны, но зависть и сестра его клевета не ведает благородства! Я сам пойду к Екатерине Алексеевне, через боль и страдания мои и отговорю от злодеяний ваших! Но обещай мне дочь моя, что, не откладывая надолго, ты пойдёшь во дворец к наследнику, во имя детей своих во имя любимого мужа, во имя рода нашего... Вижу, не покаешься, не отречёшься от задуманного, но хоть успокоишь зло в сердцах сестры Лизы и его самого! Обещай!
- Обещаю дядя!
- Храни тебя Господь!
Через сутки, декабря 25-го, в самый день Рождества Христова, Императрица Елизавета, скончалась. В сей же день Петр III, приняв присягу поданных своих, и гвардейцев Семёновского и Измайловского полков, взошёл на трон, и, оставаясь верным своему слову, долгу и Отечеству, был полон решимости поскорее приступить к претворению задуманного. Но по настоянию сотоварищей, более знающих различные настроения в народе и в свете, ему рекомендовано было не спешить, а, дождавшись захоронения почившей Елизаветы Петровны и официальной инаугурации, с чувством выполненного долга соблюдения всех правил приличия в православии, с Божьей помощью приступить к осуществлению их общих замыслов. А покамест, не выдавая намерений своих, в целях конспирации, вести себя неизменно, как если бы ни что не произошло.
Тело императрицы вот уже седьмой день находилось в её внутренних покоях, и кто-то из статс-дам непременно присутствовали при ней, скорбя и следя за ежедневными религиозными отправлениями.
В императорской части Дворца, на очередное, великосветское собрание у Петра III-го в этот вечер собралась вся высшая придворная знать. Пётр по обыкновению своему был в приподнятом настроении. Он громко рассказывал истории о своём любимом прусском короле и, весело, не скрываясь, смеялся над убогими попытками старых барынь пригибать колени в реверансе, с некоторых пор введённом при Дворе, заменившим традиционный русский поклон в пояс. Заметив, как старушка Бутурлина, неуклюже приседая, чуть не свалилась на пол, он громко расхохотался и, закончив рассказ о короле, подозвал к себе князя Волкова - главного секретаря верховного совета, потребовал подтвердить, как часто они смеялись над тем, что многие секретные распоряжения Императрицы Елизаветы, отдаваемые русской армии в Пруссии, оставались без действия, а копии немедля передавались прусскому королю. Князь Волков, видать ещё сохранивший остатки своей совести, весь бледный, чуть не падал со стула при каждом слове Петра, чем приводил, его к более шутовскому настроению, доводящему присутствующее общество до верха изумления.
Заметив княгиню Дашкову перед собой, в поклоне приветствующую его, он, встав от общества, предложив ей руку, повёл по залу:
- Я рад, сударыня, что послушались вашего дядюшку и моего совета в надежде на ваш здравый рассудок. Отныне надеюсь часто видеть вас у себя, неужели у моей благоверной супруги Екатерины. Дитя моё! - перейдя на шёпот, он наклонился к ушку Дашковой,- Вам бы не помещало знать и запомнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, подобными мне и вашей сестре, гораздо безопаснее, чем с теми великими умниками, которые выжмут из вас по подобию лимона все соки, а корки бросят под ноги!
- Простите, Ваше сиятельство, но Императрица Елизавета - ваша тётушка и крёстная моя мать, Царствие ей небесное, воспитывая меня, совсем иначе выражала свои желания. Она всегда советовала платить дань равного почтения как вам, Великому князю, так и вашей супруге, Великой княгине! - Екатерина, сделав смиренное лицо, почти не смотрела на Петра, стараясь никоим образом, не выдать своих истинных чувств и переживаний. Так, мило беседуя, они подошли к группе дворян расположившихся за игральным столом в карточной игре Campis. Игра эта, в силу своей увлекательности, смысловой оригинальности и загадочности, очень скоро приобрела большую популярность среди высшей знати и, не смотря на то, что была введена во Дворе графом Одаром совсем недавно вытеснила все остальные ранее существующие. Смысл игры состоял в том, что каждому игроку давалось несколько «жизней» и по нескольку «дорог судьбы», которыми в зависимости от карточных раскладов он мог «идти», распоряжаясь своими «жизнями» по своему усмотрению, - передавать в помощь другому игроку, расплачиваться им в проигрыше кона или выкупать деньгами. Кто «выживал» и оставался с «дорогой» в конце игры, тот и побеждал.
Завидев Петра, играющие, к слову, его постоянные партнёры по этой игре: двое князей Нарышкиных с жёнами, граф Измайлов с супругой, Анжерн, первый флигель-адъютант Великого князя, ну и конечно бессменная Елизавета Дашкова, в мгновении привстали, преклонившись перед ним в почтении. Петр, пригласив Екатерину на игру, усадил её, сев рядом с Елизаветой, тайно улыбнулся ей, намекая на свою кажущуюся победу над этой блистательной женщиной-княгиней Дашковой, и собрался было дать знак для раздачи карт, когда дворцовый церимонимейстер объявил о приходе Великой княгини Екатерины, доселе находящейся у тела усопшей Императрицы. По лицу Петра пробежала лёгкая тень неудовольствия, но, быстро собравшись, он нехотя встал, встречая идущую сквозь преклоненные ряды придворной знати к нему царственную супругу. Поприветствовав друг друга и, перебросившись несколькими малозначительными фразами, Пётр помог ей усесться и приказал начать игру.
...Игра становилась всё азартнее, выдавая тайное политическое соперничество двух противоборствующих партий, и заинтересованные наблюдатели из обоих кланов, во множестве собравшиеся вокруг стола, не столь следили за игрой, нежели как ловили каждое слово, высказанное за столом, играющими. Игра подходила к своему логическому концу. Пётр жульничал. Когда по правилам игры, при особом раскладе карточных сдач, он, не имея права откупаться деньгами, непременно должен был расстаться с одной из своих «жизней», Великий князь небрежно кидал на кон целый империал и, заручаясь поддержкой жадных до денег большинства из партнёров, выкупал проигранную «жизнь», требуя продолжения игры.
Екатерина Дашкова протестовала, как могла. Кроме Великой княгини, не смело пытавшейся поддержать её, никто более не смел перечить, и игра вспыхивала с новым азартом. Наступала долгожданная развязка. В игре остались всего лишь три соперника - Петр, с супругой и Дашкова, все остальные, потеряв свои «жизни», выбыли из игры. Собравшиеся, понимая скрытую подоплёку происходящего, затаив дыхания, следили за малейшими перипетиями захватившего всех удивительно странного расклада карт у игроков, словно намекавшего на какую-то тайную жизненную интригу. Несмотря на все уловки Петра, у него остались всего одна единственная « жизнь» и одна «дорога», как и у его супруги, у Дашковой же одна жизнь и, ни одной «дороги» и... очередной ход последнего кона. Совершенно неожиданным выпадом более гибкого ума она поставила в проигрышное положение обоих царствующих особ и, смерив их долгим взглядом, тихо улыбнувшись чему-то своему, напомнила задумавшемуся Петру: - Ваш ход, Государь...
Лишённый поддержки жадной части партнёров, он по обыкновению бросил на пульку деньги, но не империал, а огромную сумму, в десять империалов, предложив откупить свою проигранную последнюю «жизнь» и, в придачу к деньгам, свою оставшуюся «дорогу». Зная материальные затруднения семьи Дашковых, да к тому же раскрывшиеся обстоятельства вины Екатерины перед ним, Пётр был уверен, что княгиня, дабы смилостивить его и отчасти немного поправить своё денежное состояние, никак не откажется от такой удачной ситуации, и использует ее к большому удовольствию и обольщению его же тщеславия!
Стояла гробовая тишина. В ожидании решения Дашковой все придворные, затаив дыхание, следили за выражением ничего не выказывающего лица. Напряжение достигло своего высшего накала, когда граф Григорий Орлов нечаянно, скорее от нахлынувшего на него волнения, лихорадочно прикрываясь платком, в старании не выделиться слишком, нечаянно чихнул. Чихнул громко.
- Милостивый сударь, если бы вы играли так же честно, как я, возможно, ваше предложение было бы удовлетворенно мною. Но я не желаю более поддаваться обману, и отвергаю ваше предложение! И хотя я не так богата, не откажу себе в удовольствии, обыграв вас, забрать вашу жизнь и... передать её Вашему высочеству, во спасение, - обратилась она к Екатерине, предложив, - в обмен на вашу «дорогу». Иначе проиграете и Вы! Засим прошу милостивого позволения откланяться и покинуть Вас! И с этими словами, резко встав, и не дожидаясь ответа решительно направилась из залы.
- Это бес, а не женщина! - услышала она досадливый голос Петра за спиной.
ГЛАВА 4
ДЕНЬ ПЯТЫЙ НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
Проснулись поздно. Ира, проводив Дениску в школу и накрыв к завтраку стол, уже отправилась на работу. Лука выспался, хотя и легли под утро. Бодро вскочив с дивана, он шутливо шлёпнул Сашу по спине, сранья колдовавшего у компьютера, и побежал в ванную. На душе было легко, как после исповеди. «Продраив» зубы, он принял контрастный душ, тщательно побрился и, «попахивая» дорогим Сашиным одеколоном, вышел в прихожую, обтирая крепкое мускулистое тело махровым полотенцем.
- Катя! - шутливо заорал Лука и, услышав Сашино, - «Тише ты, капитанская морда! Дай ребенку поспать»! - притих и осторожно вошел в спальню, где, раскинув красивое тело по постели, в короткой ночнушке спала она.
«Привыкла после трудовых ночей отсыпаться. Ладно, начнем воспитывать». Заметив на ее бедрах и плечах еще свежие синяки и ссадины, он укрыл ее одеялом, наклонился, сгреб в охапку, и с криком «Подъем!», легко понес в ванную. Не обращая внимания на ее недовольные визги, он поставил ее прямо в ванну и, сдернув одеяло, скомандовал:
- Даю пятнадцать минут на всё, про всё, не успеешь - останешься дома. Всё, жду на кухне. Время пошло!
...И вскоре, глядя на недовольную «мордашку» Кати, Лука, по «зонной» привычке, быстро проглотив завтрак, пошел одеваться.
Погода была снежная, но не очень морозная. Саша, сидя на переднем сиденье «девятки», рядом с рулившим Лукой, докладывал:
- Вот адрес и телефон твоего «следака». Держи.
- Когда успел?- удивился Лука, засовывая записку в карман.
- Кто рано встаёт... Век компьютеров и интернета, - довольно ухмыльнулся Саша.
- Так сейчас же частные адреса и телефоны засекречены?
- Темнота! На «Горбушке» можно купить любой диск с любой информацией.
- Понятно, - протянул Лука.
- Можно сигарету,- послышался сзади, голос Кати
- Нельзя! - отрубил Лука - В день пять сигарет, притом первая - после обеда.
- Фашист! - прошипела Катя
- Дальше - докладывал Саша, - По графине Дашковой я такую информацию раскопал - закачаешься! Прочтешь дома. Ну и последнее, по «паспортисту»... Его сейчас в городе нет, будет только завтра вечером, так что в лучшем случае встреча состоится послезавтра. Вот и все задания, шеф! - шутливо закончил Саша.
- Объявляю «спасибо!»
- Служу…. «пожалуйста!»
Минут через сорок они подъехали к огромному сталинскому каменному дому, по Кутузовскому проспекту и, минуя шлагбаум, въехали во двор. Подрулив к одному из кирпичных гаражей, Лука, позвякав тяжелыми замками гаражных ворот, раскрыл обе створки и вошел вовнутрь.
«Вау! А он мне начинает нравится»! - подумала Катя, увидев широченный перед навороченного «джипа», похожего на танк. Через несколько минут, солидно урча, «джип» выполз, как жук из ямы, и, отъехав в сторону, встал рядом с Сашиной «девяткой», сразу превратившуюся в игрушечную.
- Пересаживайся! - бросил Лука и пошел запирать ворота. Машина не спеша ехала по Кутузовскому проспекту к центру. Ира, с вечера проинструктировав их, где сейчас в Москве самые крутые магазины, салоны, посоветовала всё же гостиницу Славянская, куда они и направлялись.
- Начнем с мобильников,- объявил Лука, притормаживая у большого салона «Евросеть». Вместо оставленного Валентине Степановне телефона он быстро подобрал себе не очень дорогой, но достаточно «навороченный» аппарат и, пока менеджер вставлял карту, оформлял документы, наблюдал за Катей, восхищённо разглядывающей в витрине, дорогой дамский аппарат, усыпанный кристаллами Сваровски.
- Я так мечтала о таком! - с придыханием прошептала она подошедшему Луке.
- Тогда берем, - спокойно предложил он.
- Берем?! Ты шутишь?!
- Девушка! - позвал он продавщицу - Ещё вот эту модель, пожалуйста... и, тоже, подберите какой-нибудь хороший номер.
«Как мало все-таки нужно человеку»,- подумал Лука уже в машине, выруливая от салона в сторону центра, глядя, как Катя, в сотый раз, умиленно целуя телефон, по-детски прижимает его к груди.
- Ну, давай проверим наши покупки. Звони тете, - назвав номер телефона, оставленного у Степановны, сам набрал Сашу и спросил:- Номер высветился? Тогда всё, звони. Отбой!
- Теть Валь!! Теть Валь! Ты меня слышишь? Да это я, Катя... Как Аленка?.. Да все хорошо у меня, дай Аленку!
Через несколько минут, вдоволь насюсюкавшись с дочерью, она отключилась и, вновь, скорее по привычке, поблагодарила Луку и, совсем осмелев, быстро чмокнула его в щеку.
- Слушай, а как мне тебя называть? Лука или Захар?
- Захар.
- А Лука это кличка?
- Нет. Служебный псевдоним, я - Марков Захар Андреевич – русский болгарин.
- Мне нравится Лука. А ещё лучше Лукаша,- откровеннее закокетничала Катя.
- Значит так! - посуровел он. - Быстро закатала губки обратно. Ты не на «съеме» и, кроме, как дядя Захар, чтоб меня никак не называла. Понятно?! И заруби себе на носу - ты мне племянница. Всё!
- Ну, и, пожалуйста! - насупившись, Катя усердно занялась радиомагнитолой, подбирая привычную для себя музыку.
- Давай, мы с тобой вот о чем поговорим, - примирительно начал Лука. У тебя с наркотой как?.. Только честно!
- Когда в «элитных» ходила, пробовала...пару раз... «коку». Не понравилось! Все опухает, как у лошади и башка потом трещит!..
- Вроде и героином не балуешься. Следов на теле не заметил... царапины да синяки.
- Не поняла!.. Когда успел разглядеть?- скорее, по привычке, вновь закокетничала Катя и тут же осеклась.
- Поехали дальше,- продолжал Лука, делая вид, что ничего не понял, - Может, это для твоего возраста еще не очень серьезный вопрос, но для твоего положения «мамы» в самый раз. Ты вообще-то о своем будущем задумывалась? О себе, о ребенке, как свою судьбу будешь устраивать?
- Не знаю... Когда попала в модельное агентство, думала: - выучусь, стану топ-моделью, заработаю кучу денег, сделаю карьеру... А когда поняла, куда попала, было уже поздно. Затянуло... Я отказывалась, скандалила... Даже дралась! Все бесполезно. Думала сбежать. А куда? Снова в деревню - с голоду подыхать? Да со мной-то черт с ним, что с дочкой делать? В другой город? Так там то же самое. В конце смирилась. Хоть деньги домой отсылала и радовалась, что месяц будут сыты!..
- О чем мечтала, кем стать хотела? - перебил ее Лука, пытаясь отвлечь от прошлого.
- Артисткой. С детства мечтала. Крутилась перед зеркалом, представляла себя принцессой. Все меня нахваливали, талантливой называли... - Катя, уйдя в себя, внезапно замолчала.
- Когда-то, я дал слово ничего не делать поперек человека... Вот и тебя спрашиваю - хочешь стать нормальным человеком? Забыть прошлое, начать всё сначала, выучиться, сделать карьеру, чего-то добиться в жизни, ради себя, ради Аленушки!?... Полюбить, какого-нибудь нормального мужика, замуж выйти!
- Кто же этого не хочет?- тяжело вздохнула Катя.
- Значит, надо стремиться к этому и обязательно добьешься. Обязательно! Если по жизни будешь твердой... со стержнем и слушаться меня!
- А что я должна делать, Лука?.. Ой, прости, дядя Захар - смутилась Катя.
- Об этом мы поговорим вечером, дома. У тебя все получится и все будет хорошо!
Катя как-то испуганно напряглась, поникла и задумчиво уставилась на дорогу.
- Э, э, э! Ты глупости-то из головы выкинь! Я сказал - ты мне дочь! И все что я говорил о твоём отце, о зоне, о его просьбе - всё правда! Теперь я за тебя в ответе.
- Мне уже не раз говорили это - «дочь... в ответе»! И я верила. Только потом понимала, что всё это, чтоб затащить меня в постель... Не верю я, что ты от папаши. Но знай одно, если даже так - я его ненавижу, и появись он сейчас передо мной, сама бы его прибила!.. - голос Кати предательски задрожал.
Вскоре, оставив «джип» на стоянке, они входили в огромный холл гостиницы «Славянская». Повсюду мелькали холеные лица в дорогих одеждах, за многочисленными столиками, расположенными почти везде, пили кофе, виски и они,
- «Оххх! Ё...ит!» - на мгновение растерянно застыли.
Быстро придя в себя, Лука повёл Катю, за ближайший, свободный столик с удобными креслами, и только усадил её, как тут же появился молоденький официант, в белоснежной униформе.
- Два кофе и сто «Мартеля» - заказал Лука.
- А «капуччино» можно?- попросила, Катя.
Официант, улыбнувшись, кивнул и, пошёл было за заказом, когда Лука его остановил:
- Вот тебе аванс, сынок - протянул он пятисотрублёвую купюру, - И если пригласишь сюда кого-нибудь из персонала, хорошо знающего местные магазины, получишь столько же.
...Очень скоро он шел уже обратно, неся поднос с заказом, в сопровождении высокой интересной брюнетки. На нагрудной табличке было указано, что зовут её Лена. Лука, поздоровавшись, пригласил её присесть и, не откладывая в долгий ящик, перешел к делу:
- Познакомьтесь, Лена, это моя племянница, Катя. Я бы хотел вас попросить потратить на нее немного своего времени. Уверен, что лучше вас никто нам не порекомендует хорошие магазины, салоны... Предлагаю... - Лука достав стодолларовую купюру, положил перед Леной, - Это аванс. Меня три часа не будет. Займитесь, пожалуйста, Катенькой Надо её одеть, обуть, экипировку соответствующую подобрать сумочки, шарфики... ну, и все остальные ваши женские дела, - причёска, макияж... И пожалуйста, все лучшее и самое модное... Желательно по возрасту. Вот здесь десять тысяч, в долларах. Я думаю, хватит?- протягивая деньги, спросил Лука.
- Вполне! Мне бы такого дядю! - улыбнулась Лена.
- Еще не вечер,- отпарировал Лука – Постарайтесь удивить. Будете довольны!
- О`кей! - широко улыбаясь, ответила она и, кивнув обалдевшей Кате, встала - Ну что, вперед?!
- Ааа-аага! Они поцокали к огромной мраморной лестнице, ведущей наверх и Лука, достав записку с адресом «следака», переданную утром Сашей, прочел её, залпом осушил бокал с коньяком, хлебнул остывшего кофе, встал, и на ходу расплатившись с официантом, пошел к выходу.
Через час он уже въезжал во двор дома № 5 по улице Островского, где, по данным Саши, жил майор Клюев Борис Иванович, бывший следователь по особо важным делам убойного отдела ЦАО г. Москвы - шесть лет назад ведущий его дело. Майор считался «последним из могикан» в тогдашних российских внутренних органах. Принципиальный, прямой и совестливый. У него было особое отношение к судьбе Луки, благодаря чему, в сущности, он и получил не по полной... Еще тогда Лука почувствовал, что майор догадывается об истинной подоплеке «дела» и не очень-то рьяно пытался его «засадить», хотя и было за что. Он помнил это всегда...
Пройдя по двору к нужному подъезду и усевшись на одной из скамеек на детской площадке, Лука стал наблюдать за домом, пытаясь угадать окна "клюевской" квартиры. Прежде чем нанести визит майору, он хотел осмотреться, разузнать о теперешней его жизни как можно больше.
Мельком взглянув на двух молодых женщин, неподалеку гуляющих с детьми - «Не вариант. Ничего не скажут» - у дальнего подъезда, он заметил дворника, очищающего снег с тротуара, встал и направился к нему. Дворник, оказался таджиком, пятый год горбатившимся на ДЕЗ, за пять тысяч рэ в месяц. Лука поздоровался. Разговорились. И за «тысчонку» таджик рассказал о Клюеве все, что знал. Майор жил в двухкомнатной квартире с дочкой-разведенкой и внуком четырёх лет, нигде не работал, жил небогато и тихо. В погожие дни на скамеечке сражался с такими же пенсионерами в домино, шахматы и был, наверное, счастлив в своей старости.
Таджик помог Луке открыть кодовый замок подъезда и, попрощавшись, пошёл к себе дочищать тротуар.
- Кто?! - из-за обшарпанной двери Лука узнал голос майора.
- Свои, Борис Иванович! Подопечный твой бывший, Луканов. Лука!.. Не забыл такого?
Дверь открылась и на пороге, щурясь в надтреснутые очки, стоял изрядно постаревший майор, с любопытством оглядывая Луку.
- Ну, входи, входи, с возвращеницем! - крепко пожимая руку, оживился Клюев. - Снимай обувь, вот тапки. Проходи.
Лука вошел в довольно большую комнату, служащую и гостиной и, судя по компьютеру, кабинетом для хозяина.
- Присаживайся - указал майор на стул, - Какими судьбами?
Лука присел, вытащил из принесённого пакета коньяк, коробку конфет и положил все это на стол:
- Да повидаться, Иваныч!
- Ну что ж, спасибо, что не забыл, - майор встал, молча достал из буфета две рюмки и поставил на стол. Они выпили. Молчание длилось долго, словно никто из них не знал, что и сказать.
- Давно гуляешь? - лениво полюбопытствовал Клюев.
- Да уж десять дней как.
- Ну и как?..
- Изменилось все. Непривычно...
- И чем заняться думаешь?.. Все «тем же»? Сейчас «это» в большой цене - пробурчал майор.
- Чем это «тем»?! - напрягся Лука.
- Ладно, проехали. Давай еще по одной?- примирительно, потянулся к бутылке Клюев. - С чем пожаловал?
- С предложением к тебе... пожаловал, - раздражённо перешел на «ты» Лука. «Пердун старый! Всё никак не успокоится»!
Клюев был из категории людей, не любящих ходить вокруг да около. Лука это знал и расшаркиваться перед ним не собирался.
- Не знаю, чего ты там себе напридумывал обо мне... Я говорил и буду говорить - попал по дурости... и свое отсидел. А верить, или нет - твоё дело! Я к тебе проконсультироваться... Хочу дело толковое организовать со своими ребятами-афганцами - частное сыскное агентство, с самыми широкими функциями - объявил он на одном дыхании.
- Ну и чего?.. От меня-то чего надо? - отреагировал майор.
Но по его вздрогнувшим ноздрям Лука понял, что «попал» и тихо, не торопясь, продолжил:
- Ребята толковые, с юридическим образованием. Деньги у меня есть и навскид посчитали, во что выльется... Вот только не знаем, где и какое специальное оборудование закупать и, сколько оно стоить будет. Поможешь выяснить?
Клюеву стукнуло шестьдесят пять. На пенсию его «ушли» года три назад, и эйфория первых пенсионных месяцев быстро улетучилась. Лука знал, что такого рода люди, старой закалки и профессионализма, долго отдыхать не могут, и был уверен, что майор еще с удовольствием бы поработал. Но на дворе стоял рынок, диктовал свои условия, и таким, как он, принципиальным людям, да еще в возрасте, было очень трудно куда-либо устроиться. Лука понимал всё это, и не торопил события. Он и приехал то сейчас, пока просто «завести» старика, затянуть его в «тему», а дальше он сам уж загорится и, в дальнейшем, примет предложение возглавить фирму. С его авторитетом, «весом» в органах и широкими связями Клюев был идеальным кандидатом на должность одного из руководителей давно задуманного дела. Но торопить старика никак нельзя было.
-...Что ж, дело хорошее - если все, что ты сказал, правда. Только тут не только спецоборудование нужно, но и многое другое. Я распишу всё. Загляни денька через два.
- Спасибо, Иваныч. Я знал, что ты поможешь... А может, как наладим все, тряхнешь стариной? А?! Какие твои годы, майор? - закинул пробный шар, Лука.
- Стар я уже... и, «мудёр», чтобы играть в такие игры, - хитро возразил Клюев.
- Ну, ты так-то сильно не зарекайся. Поживем - посмотрим, - замял Лука, меняя тему на житейские мотивы.
...Было почти шесть вечера, и в эту поздне-осеннюю пору смеркалось рано. Стоял час-пик. Лука, с большим опозданием доехав до гостиницы «Славянская», вошел в знакомый холл и стал выискивать Катю и Лену. Заметив их сидящими всё за тем же столом, попивающими кофе, он сначала даже и не узнал Катю. Она выглядела, как говорят, «на миллион долларов»! Залюбовавшись ею, он сначала и не заметил щегольски одетого, лет пятидесяти, лысоватого мужчину, сидящего напротив них и что-то увлеченно рассказывающего. Лука направился к столику и Катя, заметив его первой, стала торопливо собирать бесчисленные коробки, пакеты, с обновками, разбросанные повсюду на диванах и креслах.
- Вы, очевидно, и есть дядя Катеньки? Макс Фролов! - церемонно представился мужчина, протягивая Луке визитку. - Хотелось бы э-э... с вами поговорить... э-э...
Лука, словно, не видя ни мужчину, ни протянутой визитки, забрал несколько коробок у Кати и пропустив её вперед, направился к выходу.
- Извините! - обратилась к Луке Лена, семеня рядом с Катей. - Ну, и как? Мы удивили вас!?
- Да, спасибо.
- Вот остаток денег... и моя визитка. Всегда к вашим услугам.
Лука взял визитку, деньги, отсчитал две стодолларовые купюры и с благодарностью передал их Лене.
Катя в действительности преобразилась и, казалось, что рядом с ним сидит сейчас не давешняя семнадцатилетняя девчонка, а взрослая, красивая, холеная женщина - этакая светская львица, холодноватая и недоступная.
«Вот уж, действительно - форма определяет сознание» - подумал Лука уже в машине, исподтишка поглядывая на её смешно деланное, надменное личико.
- Да ты, я вижу, успехом пользуешься?!
- Да! Представь себе! – она демонстративно достала из красивой женской сумочки длинную черную сигарету и только собралась щелкнуть золотистой тонкой зажигалкой, как Лука, остановил ее:
- А ну положи на место! Первая сигарета - после обеда.
- Так обед-то уже прошел, дядь Захар! - захныкала Катя - Я и кушать-то не хочу! - от светской львицы, ничего не осталось
- Ладно, кури, - сжалился Лука.
Она, пижонисто щелкнув зажигалкой, глубоко затянулась, торжествующе глазея на Луку.
- Ну и что тебе этот продюсер «напел»? - подтрунил Лука.
- А вы с ним знакомы? - удивилась Катя.
- Нет.
- Тогда как просекли, что этот «старпёр» на самом деле представился продюсером?
- Так мы дочка, все «старпёры» в этом возрасте,- «продюсеры», «режиссеры» или «депутаты», да ещё при виде таких дам, как ты!
- Вот козлы! - расстроилась, Катя и отвернулась к боковому окну.
- Ну, ты сильно-то не расстраивайся. Запоминай. Урок номер один. В таких элитных местах - серьезные, да в таком возрасте, мужики праздно не шатаются. Всё остальное - или сутенеры или альфонсы. Усекла!?
- Угу - буркнула Катя.
Лука решил, что уже сегодня заселится к себе домой, на Кутузовский и, вспомнив, что в холодильнике, наверное, ничего съестного нет, повернул к супермаркету.
- Ну что, хозяюшка, давай закупать вкусности для нашего холодильника?- тормозя на площадке, объявил Лука.
- Урр-а-а! Обожаю вкусности!.. Стоп, я чё то не врубилась, какого нашего холодильника? Мы не к Ире с Сашей едем?
- Нет, Катюня. У нас есть своя квартира!
- Где? - оживилась она - Там, где мы пересели на этот «джип»!? На том вот большом красивом проспекте?! - задохнулась в восторге Катя.
Лука кивнул.
- Урааа!! - заорала она.
………………………………………………………………………………………………………………….
Лука, это я, - докладывал Саша в «трубу». - Полный порядок... всё натуральное. Я и кольцо взял, и брошь с разными камнями... Так вот, все камни натуральные! И вообще, ювелир мне такие чудеса про эти драгоценности рассказал - приедешь, расскажу... Не понял? Вы что, на Кутузовском останетесь? Ты же хотел с завтрашнего дня?.. Понял, новоселье значит!.. Тогда давай уж в субботу!.. Принимается! Понял, все с женами и с детьми. Во сколько сбор? В восемь? Заметано, будем!
ГЛАВА 5
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
Неделя пролетела быстро. Была суббота и, вечером у Луки, заранее предупреждённые, должны были собраться все его друзья с жёнами и детьми. В большой кухне-столовой его «кутузовских» хором Лука и Катя готовили различные блюда к праздничному столу, стараясь для быстроты пользоваться лишь кухонными аппаратами и комбайнами, разбросанными повсюду. У Луки ничего не получалось, а Катя, не запачкав ни одного пальчика, быстро и ловко всё очистив, нарезав, намолов, нажимая лишь на кнопочки приборов, сейчас с ехидцей поглядывая на него, заботливо обтирала свои изысканно наманикюренные ноготочки. Лука шутливо возмущался:
- Ну и что, теперь? Из-за своего маникюра ты ни готовить, ни стирать не будешь? Не-ет! Так дело не пойдет. Завтра же обратно в деревню! - Катя по ребячьи хныкала и дурачась, кружила вокруг него.
Лука приступал к самому главному действу своего кулинарного искусства -приготовлению афганского плова, из настоящего тёмно-розового риса. Секрет успеха этого блюда состоял в том, что все его компоненты должны чиститься, нарезаться и смешиваться вручную и... обязательно с большой любовью. Он умел и любил кулинарить, и все его друзья особенно любили плов его приготовления.
- Так! Перемешай все салаты по своему вкусу, кстати, я посмотрю какая у тебя фантазия... А потом начинаем показ мод!.. Я готовлю, а ты демонстрируй свои новые шмотки - предложил Лука.
Катя, ухватив сразу две ложки, набросилась на нашинкованные овощи и с удвоенной энергией стала их перелопачивать, придумывая на ходу различные рецепты салатов. Лука, тщательно перемывая рис, мысленно пытался спланировать размещение гостей у себя на ночлег, если вдруг застолье припозднится, - благо, места было достаточно.
Неделю назад, в тот памятный день, после посещения « Славянской», попав в свою квартиру, он не ожидал увидеть таких размеров аппартаменты, с такой оригинальной планировкой и дизайном. Тогда Лука с Катей почти полтора часа бродили по этим роскошным комнатам, как оглушённые и, вконец запутавшись, во всех этих гостиных, спальнях, каминных, решили осмотреть всё утром, так как очень устали, и было поздно
Ещё в том 99-ом, за месяц до своей самим - же спланированной «отсидки», Лука, по Сашиному совету, приобрёл эту четырехкомнатную, обшарпанную тогда квартиру у одинокой старенькой «профессорши», срочно распродававшей всё своё имущество перед отъездом из этой «России треклятой». У той же старушки он прикупил и дачный участок в местечке Жуковка, по Рублёво-Успенскому шоссе, только входящем в моду среди политиков и «денежных мешков». Зная, что скоро «сядет» лет на пять-шесть и что самое надёжное вложение денег в таких случаях - покупка недвижимости, он не скупясь, сделал себе новый, абсолютно законный паспорт, на имя гражданина РФ Маркова Захара Андреевича и, оформив на него всю эту недвижимость, передал Саше, вместе со всеми документами и крупной суммой денег на сохранение. На прощание, попросив его заняться ремонтом во время своего долгого отсутствия, вскоре со спокойной душой «сел», правда, чуть не рассчитав... Дали - семь.
Саша, наняв для ремонта квартиры толкового архитектора с того же районного управления ЖКХ, «убил двух зайцев» - выкупил и оформил, с его же помощью, большую часть мансарды над этой квартирой, удачно расположенной, как раз на последнем 5-ом этаже, да и сам архитектор оказался толковым специалистом. В короткое время, силами жековских же трудяг он, реконструировав все помещения, объединил их в один единый двухъярусный комплекс из шести комнат со стильной европейской отделкой.
И только сейчас Лука, живя с Катей в этих хоромах уже неделю, с каждым днём всё больше убеждался, что почти восемьдесят тысяч долларов из его денег, оставленных Саше, были потрачены правильно и с пользой!
...В дверях появилась Катя в своём первом наряде, когда он «ювелирно» тонко нарезал красный репчатый лук. Она артистично дефилировала перед ним как заправская модель. Лука, восхищаясь, искренне делал ей комплименты, и Катя, получив очередную порцию мужского восхищения, эротично покачивая бёдрами, удалялась из кухни за следующей обновкой.
...Через час с небольшим Лука, обмотав «казанок» холодным мокрым полотенцем, поставил его на медленный огонь и, сняв с себя фартук, пошёл в каминную, помогать Кате сервировать стол.
- Ух, ты! А я думал, ты ничего не умеешь,- подтрунил он над Катей ловко справляющейся с хрупкой посудой.
- Ага! С тёткой попробуй не суметь, «заучит» до потери пульса.
Вскоре по всей квартире разлились чудные ароматы томящегося плова, жареного мяса, «доходящих» на медленном огне приправ на различных овощах и ещё чего-то необычного, вызывающего жуткий аппетит. Лука, присев, подкидывал поленца в затихающий камин, когда в дверях раздался настойчиво протяжный звонок.
Гости ворвались весёлой ватагой с цветами, тортами и разными бутылками. Дети тут же разбежались по просторному холлу, закрутив весёлую карусель с отлавливающими их мамами и, все вокруг, как-то суматошно завертелось, зашумело. Успокоились не скоро и, наконец, Лука, вырвавшись из крепких объятий друзей - Лазаря, Седого, и Шаха, повел их к столу.
- Ух-х ты! Ну-у, буржуй... Да-а, вот это хоромы! Блеск! - в разнобой восхищались они, войдя в каминную.
- Это всё Саша! Все комплименты в его адрес, - указывая на него, уточнил Лука, поторапливая гостей - Давайте, давайте... за стол. Водка греется!
- Вай, какая красавица! Кто это, Лука-джан!?- воскликнул Лазарь, с нарочито деланным кавказским акцентом, направляясь к стоящей в сторонке, чуть растерянной Кате. Лука представил её своим гостям и, добавив, - «моя племянница» - первой усадил за стол. Все вокруг весело засуетились. Звон посуды, голоса и детский смех заполнили каминную, и вскоре Лазарь, потребовав внимания, встал и, как всегда, самозвано объявив себя тамадой, а Шаха заместителем, поднял рюмку и без излишней торжественности, произнёс:
- Лука!.. Цавыт танэм, с возвращением! За нашу встречу! - дружно зазвенели бокалы и, все выпив, ненадолго замолкли, «налегая» на Катины салаты.
...Веселье разгоралось и затухало совершенно в независимости от частоты произносимых тостов или смены подаваемых блюд, как обычно случается. За столом, неизменно «царили» два друга бакинца, Лазарь и Шах, «пересыпая» красивыми тостам... И песни сменялись плясками, и радость смешивалась с грустью, и…. так не хотелось расставаться! Им и без всякого застолья, всегда было хорошо вместе! Но время быстро перевалило далеко за полночь, дети почти засыпали, а друзьям ещё сегодня надо было успеть о многом поговорить и, как бы не было жаль... Лазарь, перемолвившись с Шахом и Сашей, нехотя встал:
- Что ж, давайте, поблагодарим хозяев, да пора и честь знать! Слушай мою команду! Сейчас женщины очень быстро убирают со стола и перемывают всю посуду... Далее. Шах развозит по домам Иру с Димкой и свою невесту. А в моей «тачке» поедут Седой, моя жена и дети. Мы с Сашей остаёмся у Луки - поговорить надо... Всё ясно!? На посошок и вперёд! - все выпили и задвигались, выполняя его команду.
Через полчаса «задание было выполнено» и гости, шумно набившись в грузовой лифт, уехали. В квартире стало непривычно тихо. Лазарь с Лукой, переставив со стола оставленные для них закуски и коньяк на каминную полку, подсели к Саше, удобно вытянув к огню свои ноги. Едва держась на ногах от усталости и выпитого, Катя чмокнула Луку куда-то в шею и устало побрела в сторону ванной с джакузи.
- Я всё ребятам рассказал, - отстёгивая протез на ноге и облегчённо вздыхая, объявил Саша.
Лазарь, задумчиво глядя на Луку, утвердительно, покачал головой:
- Да, всё... Знаешь, Лука, а ведь я о твоих делах догадывался... Догадывался и молчал... Боялся спросить. А зря! Надо было спросить, ты не смог бы соврать... Да, что теперь-то говорить... поздно! Что было, того не поправить. И знаешь, что я тебе скажу, не лезь ты ни в своё, ни в чужое прошлое, со своими поправками. Может громко «аукнуться» и больно стукнуть - сегодня, в настоящем, по тебе, а значит и по нам - твоим друзьям. Никто из нас тебя не упрекает, Лука, и никогда не упрекнёт! На эти кровавые деньги мы тоже жрали, пили и на ноги становились... Да, если бы и не так... Помнишь? «Если даже ты не прав - ты всегда прав, брат»! Но, понимаешь, брат, тебя долго не было... И сейчас установились хоть какие-то правила игры и трогать их, или изменять, никто не будет, Лука - кто бы этого не захотел. Все твои планы, это всего лишь месть, притом месть только самому себе. Ты думаешь, те, которым поможешь «вернуться к жизни», будут очень долго помнить тебя!? Хрен! Забудут, как только у них что-то заладится. Это мы на себе с Шахом, уже не раз испытали, дорогой! Знаешь, скольким армянским и азербайджанским семьям-переселенцам помогли на ноги встать!? И что!? Думаешь, мало подлецов оказалось?!.. Говоришь, хочешь душу отмазать!? Тогда скажи, как! Может и у нас получится! Как, Лука!? Как нам свои души поганые отмазать!? Чем нам Афган отмазать?! Чечню?! А мне с Шахом растерзанный Карабах, - пополам на двоих, друг против друга!.. А?!.. Сколько нам надо жизней спасти, чтоб зачлась, сотня, другая сожжённых детей, старух, «зачищенных» деревень?!! Сколько жизней нам надо возродить, чтоб я смог посмотреть в глаза матерей убитых мною друзей-азербайджанцев, а Шаху друзей-армян!! Сколько, Лукааа!!?- заорал Лазарь,- И как!! Как, Лука!!..
Последствия контузии ещё часто давали знать о себе... И сейчас, кляня каким-то русско-армяно-азербайджанским сленгом всю свою жизнь, а заодно всех и всё на этом свете, Лазарь распалялся всё больше, доводя себя до исступления. Лука с Сашей знали, что это вовсе не истерика, а пострашнее - «синдром абсолютной вины» и, трогать его сейчас нельзя и не надо, пока не «оторётся».
…………………………………………………………………………………………………………………
Вскоре Лазарь, как и ожидалось, притих и нервно закурив, глубоко затянулся. Лука молча глядел на огонь, задумавшись о чём-то своём, и даже не заметил, как Саша, разлив по бокалам приличные порции коньяка, протянул их друзьям. Все молча выпили. Огонь в камине затухал, и Лазарь, уже почти успокоившись, сел на корточки и расщепляя сильными руками сухие потресканные поленца, подкидывал их в разгорающийся огонь.
- Не «заморачивайся», Лука. От всех грехов наших не отмазаться. Плюнь, разотри... и забудь! Просто оторвись от своих грехов, от всего не нужного и живи! Назло всем живи! - тяжело вздохнул он, отрывая очередную щепу.
Лука ещё долго молчал, глядя на огонь, покручивая в пальцах пустой тяжёлый бокал.
- Зря ты, Лазарь, про войну... - заговорил он, - Это совсем другая тема. Там всё по-другому было, яснее, что ли... Хотя и грехов нахватали, ой-ё-ёй, на три Ада хватит!.. Не о том вы, ребята... Вот ты Лазарь говоришь оторвись от них... Ох, брат! Грех-то, он ведь не сам по себе землю топчет, его мы, люди, в себе и носим!.. И дьявол тут не причём. И бог и чёрт, и рай и ад, всё это в нас самих! Вот здесь вот, внутри - застучал Лука по груди.- Вот ты говоришь, забудь... А как? Если бы в башке был тумблер... щелк и стер! Посмотрите!.. Посмотрите на всё это! - он, широко обвёл каминную руками, - И что, каждый день приходить сюда, жрать, срать, спать, «трахаться» и ничего не помнить!? Знать, что всё это досталось мне на крови, за чьи-то жизни, которые не сами по себе оборвались, а я их отнял... Знать и не помнить!? Так не бывает, ребята... Когда садился, тоже думал, вот выйду, начну новую жизнь... Умер Захар Луканов, да здравствует Марков Захар!.. А на зоне, когда меня во второй раз почти убили, спасибо Клюке, вытащил, понял, что не бывает никакой новой жизни, пока со старой не разберёшься. Потому-то меня убить и не могут, ни моджахеды, ни урки, ни дедовы люди. Не от них моя жизнь зависит, мужики! Меня те не впускают, те, которые на моей совести... Не впускают ни в Ад, ни в Рай. Каждый раз выпихивают «оттуда» обратно сюда, в эту мою сраную жизнь. Пошёл, говорят, на х..., «ни новую жизнь тебе не начать, ни со старой покончить, пока прошлое свое не разгребёшь»... А ты говоришь, не лезь в прошлое... Все мы Лазарь, из прошлого... И все возвращаемся туда, когда-нибудь, к кому-нибудь или куда-нибудь. - Лука устало замолчал, потянулся за «Примой» и глубоко затянувшись, добавил:
- Не беспокойтесь, я перед вами темнить не буду, расскажу всё, как было и есть! Кого опасаюсь и что хочу сделать, а дальше вам решать, со мной вы, или нет!
- Совсем охренел! Ты ещё засомневайся, с тобой мы или нет! Идиот! - выругался по-армянски, Лазарь.
Лука, резко поднял руку, требуя к себе внимания:
- Говоришь, установились правила игры... Скажи-ка мне, брат Лазарь, а кто эти правила устанавливал!? Мы, люди?.. Так, мне насрать... Может, жизнь? Так жизнь, она такова, каков сам человек! А-а-а! Бог!.. Да! Когда-то и он попытался установить правила... Я даже одно из них помню - «Око за око, зуб за зуб»! Очень хорошее правило! Мы с этим правилом много чего в Афгане наворотили... И одним из тех, который тут же захотел изменить эти правила, был его же сын, Иисус... «Ударили по правой щеке, подставь левую! - Лука, сильно хлопая себя по щекам, всё повторял, - «По левой, правую! Левую!.. Правую!!»...
Саша схватил его за руки и, зафиксировав «крестом», прижал его к спинке кресла.
- Да в порядке я! - резко смахнул с себя его руки Лука.
Успокоившись, он глубоко вздохнул, откинулся на спинку кресла и продолжил:
- А если сам Иисус хотел изменить правила, нам-то почему нельзя? А!?.. Хотя, если уж совсем по совести, СТАРИК - то прав! «Око за Око»!.. Жизнь за жизнь!... Отнял у кого, отдай свою или возроди чью-нибудь!... Только вот мою жизнь «там» не берут, ребята, говорят - поганая, да и всего одна, не тянет на семь отобранных мной! - устало замолчал Лука.
В камине потрескивали свежеподброшенные Лазарем поленца. Где-то тихо пел МакКартни, почему-то с фальшиво орущей Катей. Лука, не выдержав такого дуэта, встал и пошёл в сторону спальни, но, не дойдя до неё двух шагов, понял, что МакКартни с Катей, «поют» рядом, в большой ванной с джакузи. Двери были чуть приоткрыты, и Лука осторожно просунул голову...
В джакузи, утопившись в пену, по самую шею и, еле удерживая уже ополовиненную, большую бутылку ликёра «Бейлис», пьяно орала Катя, самозабвенно выводя рулады битловской «……………….», раздававшиеся из встроенных аудио колонок. Тихо закрыв двери, прислонившись к стенке он согнулся в диком, неудержимом хохоте, судорожно хватая ртом воздух и, казалось, что вовсе и не смеётся он, а горько рыдает. Умом Лука понимал, что его заклинило, но ничего не мог поделать с собой. Прибежали Саша и Лазарь, глупо улыбаясь, они растерянно уставились на него хохочущего, затем резко открыли двери в ванную и, увидев перепуганное, мокрое лицо Кати, быстро закрыли её. Лазарь сообразил первым и коротко поддел Луку под дых. Его накаченный пресс выдержал довольно жёсткий удар, но хохот оборвался.
- Гляди, форму-то не потерял! - тактично, словно ничего и не произошло, «удивился» Лазарь и, приобняв друга, повёл обратно в каминную.
- У меня тост! - объявил он, разлив по бокалам коньяк. - Давайте за наше братство, и если ты, Лука, решил что-то для себя, значит и нами это принимается. Мы с тобой, брат, давай командуй!.. «Чего хватать, куда бежать»!?
Лука выпил и, глубоко утонув в кресло, закурил, почти успокоившись.
………………………………………………………………………………………………………………
- Есть человек, который и втянул меня в 97-ом в это дело, - начал он, не откладывая надолго очень важный для себя разговор. - Большой человек... Ни имени его, ни фамилии никто не знает... И блатной мир его не знает. Из наших он, афганец... майор или подполковник... После вывода войск в 89-ом до 96-го в ФСБ работал. Всю мою биографию знал, сука! Лет под 60-ят тогда ему было, сейчас, наверное, уже 65-67-мь. Может, уже в правительстве сидит.., а может, ещё выше. Я потом понял, в какое дерьмо вляпался, да было поздно, я был уже не жилец. Тогда и решил,- а-а-а!.. пропади всё пропадом, хоть вам помогу. Главным для меня в то время было вас не засветить рядом с собой... Только вот не надо из меня благородного «лепить»!.. И не перебивайте!.. Потому-то я так редко и виделся с вами... Нас, исполнителей, никто не знал, сколько числилось. И в лицо друг друга никто ни кого не знал. И Деда никто не знал и никогда не видел. Только я... Я был особо ценным!.. Хм...- горько ухмыльнулся Лука,- Спецом по vip-клиентам!.. В середине 99-го я получил очередной заказ на очень крупного политика, а исполнить его должен был почему-то в Греции. Тогда, впервые, Дед изменил своему правилу и отправил со мной одного из своих засекреченных людей... Женщину лет тридцати. Объяснял, мол, дело сложное, важное!.. Я потом понял, что из Греции мне уже не вернуться живым!.. - Лука встал, закурил новую сигарету и, нещадно дымя, нервно заходил по каминной. Застыв у окна, он долго молча курил, затем быстро подошёл к огню, швырнул в него окурок и, словно решившись, продолжил:
- Тогда я и совершил свой последний и самый страшный грех и, никуда мне от этого не деться!.. Влюбился в неё как пацан!.. А она... Она почувствовала, что я обо всём догадался... Но я успел выстрелить первым. И «ушёл»... Наташей её звали... Кха-кха...- в горле запершило и Лука, откашлявшись, добавил: - Ну, а об остальном Саша тебе, наверное, всё рассказал... Только просчитался я, ребята! Дед меня и на зоне достал. Первый раз заточкой, ночью... Тогда меня Клюка - «смотрящий» по зоне, с того света вытащил и у себя в котельной почти три месяца выхаживал, после санчасти. Ну, а во второй раз - всё сделали наверняка... Ночью нас обоих, спящих, взорвали вместе с котельной к чёртовой матери. Только я и тут выжил, а Клюка, на моих руках умер. Успел только дочь - Катю, мне отзавещать. Авторитетный был мужик - цельный! Царство ему небесное... Помянем, - они молча выпили.
- И что? Ты думаешь, этот Дед тебя и сейчас ищет!?- недоверчиво спросил Лазарь.
- Ищет и найдёт! Я многое знаю... Найдёт, если не я его первым!..
- А чего ты в Греции-то не остался? - поинтересовался Саша.
- Да, думал я... Но много сложностей - ни денег, ни знакомых... Да и нашёл бы он меня там, как нечего делать. Я и решился на не совсем обычный ход, как в спецшколе учили. Хм... сделал - финт ушами. Думал, спрячусь от Деда в зоне... Хренушки! Короче, ребята, я его первым достать должен! За его поганую жизнь мне многое спишется! Я мужики всё обдумал... Рассказываю! Совместно с твоей охранной фирмой, Лазарь, ты, я, Шах, Седой и Саша, создаём большую компанию с широкими правоохранительными функциями - сыск, охрана, адвокатура, в общем всё... Почему? Объясняю. Если будем действовать легально по поиску Деда, может, будет и не легче, но намного эффективнее. Да и, кроме того, пора нам подумать и о своём будущем. Ты, Лазарь будешь президентом. Клюева Бориса Иваныча -
бывшего опера - «важняка» УБОП, исполнительным директором назначим. Наш человек, отвечаю! Саша с Седым возглавят информатику, анализ, разведку - короче, всю мозговую часть компании. Шах, как и сейчас у тебя, возьмёт на себя всю охранную, а теперь ещё плюс и ударную службу. Мне пока в будущем офисе «рисоваться» нельзя, но пахать буду наравне со всеми. И давайте прямо с завтрашнего дня начнём... О деньгах не думайте, они у меня есть, сколько надо столько и будет. Всё делайте по высшему разряду: офис, мебель, оргтехника, спецаппаратура, всё должно быть на уровне. На всё про всё у нас неделя!
………………………………………………………………………………………………………………………….
Они, ещё долго обсуждали, спорили о каких-то конкретных деталях, нюансах по организации и дальнейшей роботы будущей компании, не забывая про коньячок и, наконец, Лука, устав от слишком непривычно делового и нудного разговора, сменил тему на более его интересующую.
- Мужики, вот какая просьба... Я вам про Наташу недавно рассказывал... Фамилия у неё Ковалева... Наталья Юрьевна. Не знаю, настоящее или нет. Мне семью её найти надо, она одна из моих «долгов». Рассказывала, что родом из Одессы, но переехала и жила в Мытищах с матерью - старушкой и сыном, лет пятнадцати, Толиком зовут, кажется... Найдите, а?- попросил Лука, не поднимая головы.
- Найдём, не дёргайся!.. Запиши только все, что знаешь о её семье и о ней самой, - заверил его Лазарь.
Лука повеселел и, отвинчивая крышку новой бутылки, обратился к Саше:
- Ты хвастал, что по княгине Дашковой что-то интересное нарыл. Давай выкладывай, да и Лазарь в тему войдёт.
- Рассказываю, - начал Саша, интригующе поглядывая на друзей.
- Княгиня Дашкова Екатерина Романовна, в девичестве Воронцова - племянница графа Михаила Воронцова по родному брату. Он же её с четырёх лет удочерил и воспитал. Великой женщиной в истории России была, скажу я вам... С трагической судьбой женщина. С детства тянулась к книгам, к науке, литературе, искусству, часами пропадала в знаменитой домашней библиотеке графа...
- К главному пошустрее можно? - нетерпеливо, поторопил Лазарь.
- Можно, можно - неуч горный! - съязвил Саша, - Вышла замуж за князя Дашкова в 16-ть лет. От большого ума и образованности, бросилась в политику, спасать Россию от Петра III в пользу своей тёзки и подруги, Екатерины II. И спасла-таки! В основном благодаря ей в 1762-ом году на Российский трон взошла Екатерина Великая, а Дашкова почти два года была её правой рукой. Ну, а потом, как всегда у нас в России они, естественно, рассорились и Дашкова, плюнув на всё это, укатила в Европу. Страшно образованная была... Дружила с Вольтером, Дидро, Мольером, с учёными, философами. Долго там пробыла. Потом вернулась в Петербург, помирилась с Императрицей и стала президентом Российской Академии. О, как! Вы в Питере на Васильевском острове были? Вот это самое здание академии, она и построила. Историки пишут - каменщикам показывала, как кладку вести. Подняла в России науку, культуру, образование, но жестокой была, беспощадной! В 1789-ом году, когда на престол вступил Павел, который не очень-то любил свою мать Екатерину Великую и знал всю подноготную прихода её к власти. А Дашкову ненавидел ещё с юности. И этот!.. Высылает её на север в Архангельскую область!.. Тьфу! Губернию то есть... Представляете!? И ещё, гад, намекнул - «Помни 1762-ой год»!.. До самого 1800-го года она там и прокуковала одна одинешенька в убогой крестьянской избе. Главное, все её тут же забыли. В страшной нищете, пишут, прожила. Вот такая история! Дня через два выдам всё, что ещё нарою. На! Вот в этой папке много чего... И про Дашкову, и про её детей, и про фамильные драгоценности и всё поподробнее!
Любопытно! - заинтересовался Лука,- Посмотрю... Ребята, давайте спать ложиться... Сил никаких нет!
ПЕТЕРБУРГ. 1762 год, от рождества Христова.
...Простой люд, прознав о скором завершение семилетней кровопролитной бессмысленной войны с Пруссией, на стороне Австрии и Франции, зря унесшей тысячи жизней русских солдат, находился в радостно тревожном настроении и ожидании скорого возвращения отцов, сынов, братьев. Волнениями были охвачены и придворные круги, наполненные слухами и о других серьёзных реформах, готовящихся Императором и его соратниками, ничего хорошего не сулящих проворовавшимся чинушам, распущенному в безделии и пьянстве высшему офицерскому составу гвардейских полков и погрязшему в период правления Императрицы Елизаветы Петровны в интригах и разврате дворянству. Шла молва даже о введении института «Гласного суда», что всегда являлось темой спорной и скандальной на протяжении долгого периода в истории России. На ближайшем заседании Высшего Совета Сената прошение Петра о присвоении Елизавете Дашковой Ордена Св. Екатерины было принято, что почти бесповоротно расстроило его отношения с супругой Екатериной Алексеевной сотоварищами. Ленное большинство, трусливо отслеживая развитие непредсказуемых событий, глухо роптало в тревожном ожидании. Согласно здравому смыслу, и к радости простого народа, мир с прусским королём усилиями великого князя, вскоре был заключен. По оному поводу Император объявил роскошный пир в Летнем саду, на который были приглашены все члены первых разрядов царской фамилии, высшие военачальники, иностранные министры и первые послы иноземных государств.
...Екатерина, по обыкновению, сидела в середине стола, на своём обычном месте, а на другом конце Петр, в знак особого уважения, напротив голштинского принца, нарочно оказавшегося в России по оному случаю. Рядом с ним восседала Елизавета Романовна в Орденской ленте Св. Екатерины. По протоколу, после «за здоровье короля Фридриха» при пушечной пальбе Пётр, предложив очередной тост за здоровье Императорской семьи, вложив в него тайный смысл о голштинском принце, являющимся отпрыском Династии Романовых и Елизавете Романовне, встал и торжественно осушил бокал до самого дна. Все выпили стоя, лишь Екатерина, догадавшись о его помысле, не шелохнувшись, нехотя, отпила едва. Петр, заметив это, приказал своему генерал-адъютанту Гудовичу, всегда стоявшему за его креслом, испросить у супруги, отчего она не встала, когда пила за этот тост. Екатерина, дав невразумительное объяснение о разнице между Царской фамилией, мол, которую и принято чествовать стоя, так, как предполагает здравствующих и почивших, в отличие от понятия Императорской семьи, высказала:
- Передайте Его Сиятельству, что, так как Императорская семья состоит из здравствующего сиятельного моего супруга, сына нашего Павла и меня самою, то не считается необходимым обязательное вставание!
Гудович, передав ответ, был вновь послан к Екатерине сказать ей, что она дура и должна бы знать, что двое дядей принца и одна известная её высокая особа также являются членами венценосной семьи и нарочно, зная, что посол смягчит его выражение, он, довольно громко, что бы было слышно большинству близ сидящих, раздражённо повторил:
- Да, да! Так и передайте! Дура! Как и её подруга-соратница по дурости! Всё общество, сидящее за огромными столами, замерло в тишине, прерываемой бегущим по рядам едва слышимым шепотком.
Оскорблённая такой выходкой, Екатерина, собрав всю волю свою, заставила себя промолчать в ответ, и, дабы снять общее замешательство,
сконфуженно обратилась к двоюродному брату княгини Дашковой, графу Строганову, стоявшему за её креслом, попросив развлечь её и гостей какой-нибудь светской забавной историей.
- Ваше сиятельство! Позвольте поведать как недавно одна молоденькая дурочка обыграла известного всем умника-шулера в карточной игре Campis, лишив его никчемной жизни, чести и достоинства, - нарочито громко, объявил граф, и начал было в завуалированной интерпретации пересказывать нашумевший в высшем свете известный случай, когда всё тот же Гудович, подойдя к нему, от имени Петра Третьего громогласно объявил:
- Сударь, извольте сейчас же покинуть дворец и отправитсья к себе в загородный дом на Каменный остров! По высочайшему повелению вам запрещается куда-либо отлучаться, до особого распоряжения его светлости великого князя Петра Третьего! Исполняйте немедля! А вас, князь Репнин, завтра будут ждать в департаменте внешних сношений, для вручения предписания на отбытие в Пруссию посланником третьего ранга! Не забывайтесь!
Это был уже третий арест и вторая ссылка членов партии Екатерины... Вздох изумления пробежал по рядам сидящих... Строганов, едва ухмыляясь в пышные усы, лихо развернулся и чеканным шагом, словно разрезая плотную завесу вдруг наступившей тишины, пошёл вон из залы.
...Веселье продолжалось натужно. Смятение не покидаю общество, и публика, разбившись на небольшие группы, не смея обсуждать случившееся громко, занимали себя, кто, чем мог. Екатерина, пожаловавшись на невыносимую мигрень, испросила позволения у Петра покинуть торжество, и не медля удалилась к себе. Через час князь Репнин и граф Григорий Орлов, состоящие в партии Екатерины одними из главных заговорщиков, по ранее оговорённому плану тайно встретились и сейчас, трясясь в крытой карете, обсуждали случившееся.
- Да-с! Однако, это уже не шуточный скандал, граф! - заметил князь Репнин.
- Да нет друг мой, это не скандал! Это открытое объявление войны. К чему мы нынче не совсем готовы! Вот к чему приводит торопливость известной нам особы! - задумчиво возразил Орлов, имея в виду княгиню Дашкову, которую не слишком жаловал по причине её большей близости к Екатерине, нежели он сам.- Ну что ж, будем, готовится к арестам!
- Но, сударь, извольте не так трагично! Во всяком случае, вы-то надеюсь под крепким покровительством, нежели иные. Я думаю, не так всё опасно, как кажется! Пока Петр не решится на жёсткие действия, а нам надобно умножить усилия. Особенно вам в вашем любовном начинании. Ваше положение при «Ней» должно статься первым и беспрекословным. Помните о нашей конечной цели. Я верю, вы сможете, и уверен, что очень скоро наступит долгая и счастливая эпоха царствования Фамилии Орловых, и корона Российской империи будет наша навсегда... Держитесь, мой друг... Россия должна стать нашей! Держитесь!..
- Если бы вы знали, как это невыносимо, ласкать бесформенную, немолодую плоть, притворяясь в любви и блаженстве! Как это мучительно!..
- Крепитесь, друг мой, терпение и осторожность! Скоро всё закончится! Крепитесь! Сразу же, как вы с нашей помощью станете законным супругом Императрицы Екатерины Второй, мы найдём способ, освободить вас от неё... И наступит время Григория Первого!
- Князь, я буду откровенен с вами, мне не очень понятна позиция вашего дядюшки князя Панина. Намедни, три дня назад, я был у княгини Куракиной и стал свидетелем тайного уединения вашего дяди с Дашковой. От чего такая скрытность, тем паче, от меня, вашего соратника!
- Видите ли, дорогой Григорий, в искусстве тайных интриг, есть много тонкостей, не подвластных нашему разумению. Я думаю, что разговор с Дашковой, мой дядя, тонкий политик, вёл о том, дабы она убедила Екатерину Алексеевну не объявлять себя приемной Императрицей после отречения Петра, а статься регентом трона, до достижения совершеннолетия истинного приемника, сына её, Павла. Это будет правильным политическим поступком, не допускающим недовольства в народе и кривотолков в высших кругах Европейских государств. Согласитесь, что мы, имея совершенно иные замыслы о результатах готовящегося переворота, в котором вы являетесь нашей главной целью и надеждой на царствование, неразумно было бы выявлять ваше истинное лицо до поры до времени.. Даже мельчайшее подозрение со стороны Дашковой может поколебать веру в вас Великой княгини. Потому-то Панин и вёл тайную от вас беседу по поводу регентства, дабы оградить вас от всяких сомнений со стороны всех, ныне убеждённых в вашей бескорыстной любви к Екатерине. И согласитесь, что идея регентства наиболее выгодна и бескровно согласуется с известными вам конечными нашими намерениями, в дальнейшем, как только вы станете законным супругом будущей Императрицы, устранить и её самою.
Всё сказанное Репниным отчасти была правдой, но... отчасти. Беседа Панина с Дашковой имела и другую тему, входящую в более тайный от Орлова и других соратников Екатерины коварный план, преследующий совершенно иные цели. И план сей, опасный и губительный для Российской государственности, был начертан злодейскими умами Высшего Совета Ордена масонского ложе, членом которого Панин и состоял, вот уже как второй год. Влиятельнейший сенатор, тайный советник и воспитатель Великого князя Павла, князь Никита Панин, успевший привлечь немало доброхотов в эту организацию, был одним из лидеров Российского филиала масонской ложи. Магистром же российских масонов являлся граф Сен-Жермен, интриган европейского значения, присланный в Петербург как тому полгода назад инкогнито, под именем графа Одара, для осуществления же тайных этих планов, насчёт России. Вот о нём то и произошла вторая и главная часть беседы Панина с Дашковой. Он убеждал её оказать протекцию графу Одару перед Екатериной, дабы пристроить его к ней письмоводителем и личным секретарём, что являлось архиважным для достижения намеченных коварных умыслов Ордена. И обо всём этом Репнин умолчал, будучи тайным для всех, хорошо осведомлённым и активным участником масонской ложи. Но, увы, и Репнин и Панин, считающие иных глупцами, сами были всего лишь марионетками в этой большой сложной человеческой игре... Игре, очень похожей на карточную CAMPIS, где есть и короли, и дамы, тузы и тайные джокера, выданные «жизни» и «дороги судьбы». Но в отличие от карточной, в реальной игре жизни, смерти и дороги судьбы даются игрокам Богом, и всякому всего лишь по единой. И этот жизненный САМРIS в лице двух «джокеров», графа Одара и Екатерины, ставших в скором соратниками, но тайно друг от друга идущих к разным целям, преподнесёт всем такие «расклады», что ещё долго история - госпожа Клео, онемев, не найдёт в себе силы для раскрытия всей жестокой правды этого времени!
- Благодарю, князь! Ваши разъяснения изрядно успокоили меня! Но положение становится опасным, следует немедля упредить Дашкову о сегодняшних событиях! Особенно меня встревожил Орден Св. Екатерины на Елизавете. Это роковой знак, князь. Пётр дал знак! «Ныне она принцесса царской семьи, и я могу, женившись на ней, возвести её на трон»! Может статься, что мы опоздаем! Не следует ли ускорить ранее оговорённую дату выступления, не дожидаясь отъезда Петра в Данию!? - всё ещё в смятение, предложил Орлов
- Я сейчас же еду к Дашковой!
ГЛАВА 6
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
Всё же человек живёт не в трёх, а в четырехмерном пространстве. Четвёртое - это время. Человек ли в нём живёт, может, время в человеке? Сквозь него оно проходит, или мимо? Наверное, люди и запоминают лишь те мгновенья, которые «пропускают» через себя, а значит, проживают. Сколько же человеку на самом деле отпущено помнить из всей своей жизни - год, два, месяц... И сколько помнит сам Лука из своих, уже сорока прожитых годков... Побег из детского дома, встречу с тёткой, с десяток кровавых эпизодов из Афганской и Чеченской войны, три счастливых дня в Греции с Наташей... и, ее последний, медленно затухающий взгляд. Вот и всё, пожалуй... Да. И те семь роковых мгновений!..
«Но эти две недели я запомню на всю жизнь!»
Лука все эти пятнадцать дней провёл так, как никогда, помня почти каждый час и даже свои сны. Значит, прожил! Ему казалось, что последние семь лет он снов почти не видел. Нет, он часто просыпался в поту, долго не понимая, где находится и что с ним случилось. Затем радость - от того, что все это произошло во сне.., и снова провал, а на утро ничего, ни одного воспоминания. Сейчас же он помнил все свои сны - чуть тревожные, чуть радостные, как жизнь.
Планируя настоящее и будущее Кати, Лука старался загрузить ее время как можно больше. Общеобразовательные занятия, курсы иностранного языка, компьютерной грамоты, спортивные, косметические и SРА-салоны отнимали у неё столько времени, что к десяти часам вечера, сидя у камина с книгой, часто она засыпала, не дождавшись его прихода. Он осторожно брал её на руки, стараясь не потревожив, перенести в спальню, но она тут же просыпалась и, широко раскрыв глаза, котёнком тыкалась в его шею своими мягкими теплыми губами, затем, заерзав, как ребёнок, сползала с рук и сонно семенила на кухню, ведя его на кормёжку. Понимая, что она еще молода, со своими девичьими интересами, Лука через Сашу аккредитовал ее в самых элитных Московских заведениях - клубах, салонах, где в основном, собиралась так называемая «золотая молодежь» столицы. Ему нравилось, что Катя не очень увлекалась этими гулянками, тусовками и достаточно ровно относилась ко всякому шику, предпочитая чтение, занятия и вечерние беседы с ним. Он часто удивлялся, откуда же у этой, ещё совсем юной необразованной, но уже кое-что повидавшей за свою не очень-то долгую жизнь девочки такой стержень, характер и способность к восприятию истинно жизненных ценностей. Почти каждый вечер, сидя у камина, они вели тихую беседу о её настоящем, будущем, и Лука, ненавязчиво проводил всякие психологические эксперименты, тесты, отложившиеся в памяти ещё со времен учебы в спецшколах ГРУ. Катя все это вбирала в себя, как губка. Лука радовался, гордился ею, и единственное, что беспокоило его, это их далеко непростые отношения. Часто подлавливая себя на мысли, что, забывшись, он иногда видел в ней не совсем свое дитя, злился, кляня себя на чём свет стоит. И, злясь, надолго замыкался. Конечно, он подозревал, что Катя немного влюблена в него и потому, каждый раз, старался применять запрещенные приемы, придумывая всякие родительские «штучки» - то перед сном поцелует в лобик, то вдруг потребует одеваться потеплее и даже за завтраком пытался кормить её с ложечки. Катю всё это раздражало, и она демонстративно - обиженно уходила к себе в спальню. Прочитав всё, что Саша «раскопал» про княгиню Дашкову и её фамильные драгоценности, выдержки из ее жизни, очень редкую автобиографичную книгу - «Записки княгини», переписки с мисс Уильмот, Дидро, Екатериной Великой и многими другими, Лука, все больше поражался тем случайным многочисленным совпадениям в судьбах двух Екатерин - Дашковой и дочери Клюки, Кати Козиной. Даже псевдонимы у них были одинаковые, Княгиню Дашкову в народе именовали Екатериной - Малой, в отличие от Екатериной Великой, а Катеньку в Питере звали Катька - малАя. Тогда-то у Луки, и мелькнула удачная мысль!..
Кате надо было сделать новый паспорт, взамен оставленного в Питере, да и много других разных важных документов: страховой медицинский полис, аттестат о среднем образовании и прочее. Катя упорно не хотела брать отцовскую фамилию Козин, с чем Лука ещё мог бы согласиться - мало ли когда и что может преподнести «богатое» прошлое Кирилла. Но, она упрямилась и против фамилии сестры Кирилла - Ершова, которой и являлась по своему пропавшему паспорту. Но, больше всего его удивляло то, с каким злым упрямством Катя не хотела принимать имя Кирилла, за своё отчество, упорно, без эмоций твердя одно и то же: «Он мне не отец»! Лука не мог с ней согласиться, потому, как имя его друга и спасителя Кирилла, для него много значило, и Екатерина, носящая хотя бы отчество от своего отца, была бы на этой земле единственной памятью о нем, маленьким следом от сложной и тяжело прожитой им жизни... Маленький, недолгий след. И больше ничего!
Фамилию свою девичью Катя, наверное, все равно бы сменила при замужестве. Воспоминаний об отце никаких у неё не было и вряд ли, когда-нибудь, она бы рассказала своим детям о нем. Тогда Лука, все-таки настоял на своем, и Катя нехотя согласилась стать Кирилловной!
...Сначала дурачась, а затем всерьёз, все больше увлекаясь, они часами подбирали ей подходящую фамилию, когда вдруг Луку осенило, - «Дашкова! Ё - моё, конечно, Катя Дашкова! Тем более, что сейчас фамильные драгоценности княгини достались именно ей.., а значит, это судьба. Драгоценности достались, скорее всего, воровским путём, но все равно - это знак! Знак игруньи судьбы»!
Уютно устроившись у камина, они вечерами долго и увлечённо изучая историю княгини, часто споря, прикидывали Кате новую дворянскую биографию, продумывая каждый этап её жизни и сверяя их с какими-то эпизодами из жизненного пути самой княгини Дашковой...
...И наконец, в одно морозное декабрьское утро Катька - малАя проснулась, прямым потомком по материнской линии, своей великой пра-пра-пра-пра-бабушки, княгини Екатерины Романовны Дашковой.
Позже, ещё многие дни, Лука долгими ночными часами сидел у компьютера, изучая и сопоставляя новые факты из биографии княгини, анализировал и подбирал Кате, максимально правдоподобную родословную. Это было так занимательно, что он на этом генеалогическом древе украдкой придумал и для себя небольшое скромное местечко. Самое интересное было в том, что со временем, Лука стал замечать странные изменения в Кате. Каким-то удивительным образом, абсолютно естественно, в её характере, суждениях и даже речи, вдруг стали появляться великосветские манеры поведения и, каждый раз, когда Лука сообщал ей новые факты из жизни княгини или про её фамильные драгоценности, Катя удивительным образом, почти забыв, кто она есть на самом деле, очень эмоционально переживала, принимая всё близко к сердцу.
Как-то, в один из декабрьских вечеров, она немного припозднилась, и Лука, собравшись было поворчать немного, заметил печаль в её настроении. Она рассказала, что была в церкви, поставила свечи о здравии Луки, тёти Вали, своей дочери Алёнки и за упокой души своего отца, княгини и... всех предков Дашковых. Катя была очень расстроена тем, что совсем не знала, перед какими иконами ставятся те или иные свечи.
- А ты крещённая?- спросил её Лука, в тот вечер.
- Не знаю!? - растерянно протянула она и, достав мобильник, торопливо набрала номер.
- Тёть Валь, я крещённая!?- через минуту возбуждённо выкрикнула Катя и затихла, внимательно вслушиваясь. - Ладно, спокойной ночи. Алёнку за меня поцелуй, - разочарованно тихо, промолвила она, отключив телефон.
- Нет, не крещённая. Говорит, дедушка сильно хворал... Да, не очень-то она и верила в Бога... раньше. Только после смерти деда стала часто ходить в церковь. А так!.. Не-а!
- Давай-ка мы с тобой вот что сделаем. Ты не забыла, что в эту пятницу с утра пойдёшь получать свой новенький паспорт!?.. Вот и умница! В этот же день мы тебя и покрестим, а вечером соберём всех наших и устроим пир в честь крестин и твоего первого дня Ангела! А? Идёт? - улыбаясь, по отечески приобнял её Лука.
- Лука, ты у меня волшебник!- её голос дрогнул, и она, прижавшись к нему, уткнулась в грудь, пряча навернувшиеся слёзы.
- А где будем справлять именины? - подняв чуть влажные глаза, пошмыгивая, спросила Катя.
А где хочешь! - в тон ей выпалил Лука.
Потянув его за собой, она с ногами, в забавных домашних унтах, забралась в своё любимое кресло у камина и усадила Луку напротив.
- Давай, знаешь, где?- возбуждённо предложила она,- в «Паризьене». Там очень уютно, и всегда солидная публика, как ты любишь. Давай!? - Катя, ожидаючи, уставилась на него.
- Давай!
- Урррааа!
Уже в полночь подойдя к Луке за традиционным «предсонным» поцелуем, Катя, очень серьёзно спросила:
- А, наверное, так креститься-то нельзя!? Надо почитать библию и хотя б одну молитву выучить! Да, Лука!?.. Завтра же куплю!
…………………………………………………………………………………………………………………
За следующую неделю Саша с Лазарем успели сделать почти всё. Их частная сыскная компания была уже зарегистрирована, все нужные лицензии, сертификаты получены. На проспекте Мира, в тихом переулке на территории районной больницы в арендованном небольшом особнячке с отдельным въездом, на свою отгороженную, зеленную территорию, в авральном режиме, полным ходом шёл косметический ремонт. Особнячок менялся на глазах снаружи и изнутри, превращаясь в респектабельный офис. Лука, как и обещал, проплатил необходимую сумму, погасив все расходы, вплоть до затрат на покупку хорошей офисной мебели, надёжной оргтехники и всей другой специальной аппаратуры. Клюев, согласовывая с Лазарем, набирал грамотных работников из числа его хороших знакомых, бывших оперов, деликатно переманивая их из разных коммерческих структур, и дело шла споро,.. но не без накладок и проблем, которые быстро устранялись, благодаря напряжённой работе сплочённой команды,
...Вечерело. Саша опоздал на целый час и вошёл в квартиру вместе с Катей, которую встретил у лифта. Быстро скинув норковую шубку, она чмокнула открывшего им двери Луку и, побежала на кухню подогревать ужин. Усевшись у камина рядом с Лукой, Саша начал было раскладывать бумаги с записью последних злоключений пресловутых драгоценных наследий княгини Дашковой, когда Лука остановил его:
- Не торопись. Сначала поужинаем. По чуть-чуть? - Лука потянулся к рядом стоящему бару, достал коньяк и разлил. Они выпили.
- Ну, как там дела с Наташиной семьёй? Толик не ерепенится больше с переездом в Москву!? - поинтересовался Лука.
- Уже нет, но всё ещё ершится на тебя!.. «Где он б-ы-ы-л, когда маму похоронили,- полго-о-ода с бабкой голодали!? На хрен мне теперь такой дя-я-я-дя, сам проживу»!.. - передразнил Толю Саша. - А, вообще, парень с характером, мне нравится. Кажется, наркотой лёгкой балуется... Но ничего, завтра уже в наших руках будет, тут уж я ему спуску не дам.
- А мать Наташи куда пристроили?- спросил Лука.
- Нормально пристроили, в приюте монастыря, недалеко от Мытищ, вот закончим дела с Дедом, поедем вместе, проведаешь, - успокоил его Саша.
Вошла Катя, толкая перед собой тележку с ужином на троих. Мужчины с аппетитом «наворачивая» Катину стряпню, к слову очень даже вкусную, всё нахваливали её, поддразнивая будущим, счастливцем - супруга, которому она достанется..
...- Только не перебивать! - вскоре, после ужина, строго предупредив Катю, удобно примостившуюся прямо на ковре, Саша, часто прихлебывая «послеужинный» Катин кофеёк, начал свой рассказ:
- По драгоценностям общая картинка такая вырисовывается. Наш старик-ювелир точно установил, что все три комплекта - уникальны и сработаны тремя разными известными мастерами прошлого. Это француз Лурье, 17-ый век, русский Усов,18-ый век, а третий, перс Алишер, самый искусный мастер на всём Востоке, аж с 16-го века. Остальные отдельные вещи, тоже раритетные работы, известнейших мастеров прошлого. Все камни уникальны. Вот опись с аннотациями на каждое изделие и комплекты. Восьмиконечный орден, это орден Святой Екатерины. Теперь по сияющему невзрачному камушку... Представляешь, он почему-то погас! Буквально через 5-6-ть часов, после того как попал к ювелиру. Так что старик пока ничего сказать не может, - Саша допил остывший кофе, сморщился, и протянул чашку Кате. Сломя голову, она «рванула» на кухню, чтобы побыстрее успеть обратно и ничего не пропустить.
- Я три дня просидел в архивной «Пушкинке», и вот что мне удалось приблизительно выяснить - каким образом эти драгоценности могли попасть к Дашковой. Первое - комплект мастера Алишера. Шесть предметов: колье, серьги, два кольца и браслет. Был подарен Екатерине Первой шахом персидским, когда она стала императрицей. В послании, которое пришло вместе с даром, шах как бы остерегает её от... - Саша характерно щёлкнул себя по горлу, - Они оба любили это дело, и он в поздравительном письме как бы сравнивает свою перекошенную от пьянства рожу с камнями в этом комплекте, мол, мои глаза стали как топазы, нос стал как синий карбункул - бриллиант, значит, а щёки как рубины. И, кстати, этот синий бриллиант один из редчайших в мире, и в нем целых тридцать шесть каратов, - «Око неба» называется.
Второй комплект, работы Ивана Усова. Пять предметов: крупная брошь, серьги, кольцо и браслет. По моему анализу и документам, найденным в шкатулке, подарок родного дяди, князя Михаила Воронцова, Дашковой в день её пятнадцатилетия. Уникальная работа. Особенно ценен изумруд на броши, шестьдесят пять каратов. Ну, и третий комплект, работы француза Лурье. Двенадцать предметов: ожерелье, опять же серьги, два перстня и шесть подвесок. Предположительно, подарен ей Дидро, когда она под фамилией Михалковой жила в Европе, после ссоры с Екатериной Великой. В то же время она потеряла первого сына и мужа, страшно заболела, но оклемалась и сразу уехала в Европу. У меня такое ощущение, что там во Франции у Дашковой с Дидро было нечто большее, чем простая дружба... Но я ещё покопаюсь. Уникальны аравийские крупные жемчуга черного цвета, - Саша допил свежий кофе, принесённый Катей, и продолжил,- Очень интересна история ордена Святой Екатерины. В первую ночь так называемой Екатерининской революции 1762-го года в летнем дворце собралась вся знать, и обе Екатерины - Великая и Малая, одинаково блистали в ту ночь. Вдруг Дашкова замечает, что на новоиспечённой Императрице лента с орденом Святой Екатерины!.. Она подходит к Панину, одному из главных придворных, участвовавших в заговоре против Петра, снимает с него Андреевский орден - высшее отличие в тогдашней России и надевает на Екатерину Вторую, а «Екатерининскую», сняв с нее, положила в карман своего офицерского мундира Преображенского полка, в которую была одета. Так орден у неё и остался. Зажала!..
- Неправда! - неожиданно выпалила Катя, - потом, через три дня, она вернула орден Екатерине, но та настояла, чтобы Дашкова, в знак высших заслуг перед отечеством, оставила его себе.
- А ты-то откуда знаешь?- удивился Лука.
- В Интернете вычитала, из Записок Дашковой!
- И что дальше произошло с этими драгоценностями? - обратился Лука уже к Саше.
- А дальше их путь невозможно отследить. У Дашковой было двое детей, дочь и сын. Оба оказались непутёвыми. Она взяла и лишила их наследства. Сына, за то, что женился на дочери приказчика, а дочка вообще была оторва - скандалистка и дебоширка. За долги её вообще некоторое время держали под надзором полиции. Правда, Дашкова покрыла все её долги, но в завещании запретила ей к гробу своему подходить!.. Трагическая судьба!.. - и минуту помолчав, предложил:
- Я думаю, отследить путь этих драгоценностей можно будет, если только выясним, где и при каком деле взял эту шкатулку твой друг, - тактично, не называя имени Катиного отца Кирилла, Саша протянув Луке исписанную бумагу, добавил:
- А здесь список всех здравствующих Дашковых, пока по Москве. Тут тебе и академики, и политики... И даже писательница одна имеется... Кстати, здорово пишет! Советую почитать «Чеченскую марионетку». С ней можно и встретиться, может, что-то и выяснится...
- Спасибо... Это хорошая мысль, особенно по моему другу,- надо будет обязательно узнать про его последние дела и нет ли на этих ценностях крови.
Катя притихла, затем, медленно поднявшись, удалилась на кухню.
- Тактичная!.. Объясни, почему ты обсуждаешь эти дела при ней!? - чуть с укоризной спросил Саша.
- Потому что «эти дела» касаются её! И я не хочу, Саша, водить её по жизни, как слепого котенка. Теперь я её судьба и хочу, чтобы она жила с открытыми глазами и знала, что её может ждать.
- Ты сам-то представляешь эту жизнь, если каждый заранее будет всё знать - никаких тайн, никаких сюрпризов!..
- Не представляю... Но жизнь была б намного логичнее, а люди, Саш,.. преподносить сюрпризы друг другу никогда не перестанут... И, кстати, о сюрпризе! - увидев вернувшуюся Катю, вспомнил Лука, - У нас Катя-то не крещённая. Вот мы и подумали... В пятницу она, вроде, паспорт новый получает, так давай её заодно и покрестим, а вечером соберём всех наших и отметим это дело. Что скажешь!? У тебя где-нибудь в церквях связи есть? Заодно и породнимся! Кумовьями станем! - объявил Лука.
- Вот, это я понимаю, сюрприз! Хорошее дело, одобряю и всё беру на себя! Катя побежала в прихожую и, порывшись в сумке, прибежала обратно, держа в руках, две книги:
- Вот! Я уже и книги купила. Евангелие от Луки и Молитвенник. Дядя Саша, подскажи, к пятнице какую молитву лучше выучить? - протягивая ему книги, спросила она.
- Храни тебя Господь, девочка моя! Для начала выучи Отче наш. А Евангелие просто читай. Я тебе завтра ещё и другие книги принесу.
- Ну, пойду читать,- взяв из его рук книги, Катя пошла к себе.
- Давай отметим эту новость, и я пойду, а то мои совсем заждались. Ира пельмени налепила, стариков созвала, так я как раз всех оптом и обрадую!
ГЛАВА 7
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
После фитнес - занятий подруги по клубу уговорили Катю зайти в ресторан «Zолотой» на Кутузовском проспекте, который находился в том же доме что и квартира Луки. Катя часто видела рекламу этого шикарного, элитного клуба, но никогда не была в нем. Девочки сидели у огромной витрины, и перед ними раскрывалась Москва во всей своей вечерней красе. Клуб был дорогим и не для простых людей. Подруг Кати здесь знали очень хорошо и, вообще, ей казалось, что здесь друг друга все давно знают, и лишь она была чужой, но любопытной, для многих.
- Катя, смотри, как на тебя западают мальчики! - подтрунивали над ней подруги.
Девочки заказали себе слабоалкогольные коктейли, Катя - сок свежевыжатой моркови.
- Ну, и где ты будешь свои крестины отмечать?- спросила одна из девушек, чуть старше Кати, дочь крупного бизнесмена.
- Наверное, в «Паризьене», в каминном зале, - неуверенно, ответила Катя.
- Ну, дорогая, моя, в «Паризьене» банкетный зал надо заказывать за месяц вперед, - заявила вторая.
Подошел официант, принес сок, коктейли и бутылку «DON PERIGNON», в серебристом ведерке со льдом:
- А это вам, презент от того господина, - указал он куда-то на два стола позади них. Катя обернулась и увидела того самого «продюсера» из гостиницы «Славянская». Она и имя-то его забыла, но словно ожидая ее взгляда, он широко улыбнулся, игриво помахав рукой.
- Уп-с! - хором «прошипели» девочки, весело смеясь.- Ну, Катя, ты даешь! Вы с ним знакомы?
- Да нет, не знакомы! - раздраженно бросила она.
- Ладно, не «парься», привыкай, в таких местах ещё много чего навидаешься.
Катя хотела было вернуть шампанское, но девочки отговорили ее, убедив, что такое в элитных кругах никого и ни к чему не обязывает и, отказ от такого рода внимания считается дурным тоном.
- А нас на свои крестины приглашать собираешься?- неожиданно спросила подруга, постарше, - классный у тебя дядюлечка, - подмигнула она подруге.
Катя резко повернула голову к ней и, едва сдержав себя, как можно спокойно ответила:
- Мне надо со старшими посоветоваться.
- О-о-о, как у вас, дворян, все запущено! Ты, что ж, все личные вопросы согласовываешь со старшими? - удивились подружки.
- Почти. Ладно, девочки, я пошла. На курсы опаздываю. Пока! Она быстро встала, словно убегая от неприятного для нее разговора и, махнув девочкам рукой, пошла к выходу.
………………………………………………………………………………………………………………
Лука, предположив, что оперативка затянется, заготовил много разных бутербродов, соков для своих друзей и, разложив все это на журнальном столике своего кабинета, стал ждать их. Скоро все собрались. Лазарь, Саша и майор Клюев, рассевшись по удобным креслам, достали свои блокноты, ручки и, в ожидании Луки о чём-то переговаривались. Он вошёл в кабинет с туркой свежесваренного кофе и, разлив по чашечкам, уселся рядом.
- Начинай, - кивнул он Лазарю.
- В общем и в целом, наше сыскное агентство «Надежда» к работе готово. Ремонт закончили, монтируем мебель и офисную технику. Часть компьютеров и спецаппаратуры решили установить у Саши дома... Сам понимаешь, все, что связано с информатикой, должно быть всегда под рукой и недоступным для остальных. Работников набрали немногих, но толковых, остальных добирать будем по нужде. Борис Иванович привел двух старых бывших оперов. Думаю, пока их достаточно. Теперь по рекламе. С завтрашнего дня в трёх изданиях газет: «МК», «Аргументы и факты», «Коммерсант» выходят наши рекламные блоки. Ну вот, приблизительно так, - завершил доклад Лазарь и потянулся к чашке.
- Кстати,- Саша полез в портфель и, достав шесть стопок визиток, передал их Лазарю, - Вот наша первая продукция, - вытащив одну из них, он, протянул Луке, - Посмотри какое качество!
Визитка выглядела очень солидно. Лука, внимательно осмотрев её и довольно хмыкнув, передал обратно Саше.
- А сколько у нас машин на ходу? - обратился он к Лазарю.
- Пять. Четыре было, ну и пятисотый, представительский «мерс» взяли. Дешево взяли, всего за двадцать восемь «штук», БУ правда, но почти как новый!
- Хорошо. Борис Иванович, как вы устроились? Кабинетом своим довольны? - заботливо спросил Лука у старого майора.
- Все путем, Захар, - ответил Клюев.
- Ну и ладно! - довольно хлопнув ладонями, он потянулся к бутылке с коньяком, разлил всем и, чокнувшись, выпил первым.
- Теперь мои вопросы. Первое: Борис Иванович, по Деду что-нибудь выяснилось? - обратился он, к майору.
- Глухо. Без имени, фамилии тяжело найти человека, а по твоим приметам ни по каким «делам» такой человек не проходил. Но... есть одна зацепка. Приятель мой, из военной прокуратуры, раньше работал «особистом» в Минобороне. Я ему передал всю ориентировку на Деда, которую составил по твоим рассказам. Надеюсь, по этой линии он и всплывет, -закончив, майор замолчал и стал пить уже остывший кофе.
- Послушайте, я много думал над этим Дедом и вот что надумал, может, попробовать пойти от «обратного», - хитро прищурился Лазарь.
- Это каким же таким макаром? - полюбопытствовал майор.
- Все просто, Дед уверен, что Лука, «откинувшись», бегает от него, скрывается. Так? Конечно, они просчитывают все варианты, какие Лука может выкинуть: и то, что осесть может в глубинке, и за бугор свалить, ну и, так далее, лишь бы не попасться в поле зрения Деда. А мы делаем наоборот... Начинаем «светить» Луку здесь, в Москве, при том на самых шумных мероприятиях: на тусовках, презентациях, в газетах, по «ящику». Короче, предлагаю: на месяц снимаем элитный офис, под липовую фирму, с каким-нибудь громким названием и начинаем светить Луку в «крутых» газетах, как владельца этой фирмы, рекламирующего свою деятельность. Организовываем широкую презентацию на всю Москву, шумные интервью с фотографиями, в общем, всё по полной программе. Ну, а дальше плотно «пасем» офис нашей липовой фирмы и ждем «дедовских» гостей. Он обязательно «клюнет», если ищет. Обязательно... Каждого «нарисовавшегося, ведём», пока кто-нибудь из них не выведет нас на Деда... Ну, а там уже, чья возьмет?! А!?.. - Лазарь замолчал, поглядывая на друзей.
- Хм, интересно, очень интересно, - зачастил майор.
- Да. В этом что-то есть, - протянул Лука, вопросительно взглянув на Сашу.
- Не всё так просто будет, - возразил Саша, - Дед этот далеко не прост, а потому прежде чем сунуться в липовый офис, он по своим каналам, пробьет всю информацию о фирме и быстро поймет, что это постановка и хрен туда сунется. Будет искать другие подходы к Луке, которые мы можем и прозевать. Поэтому фирма должна быть не липовой, а самой настоящей и лучше оффшорной с представительством в Москве. Желательно готовую фирму купить, существующую три-четыре года - продаются такие фирмы в любой инвест-компании, да и затраты не очень большие. И оформлять фирму надо по настоящему греческому паспорту Луки...
- Давайте так, все детали я разработаю со своими «мозговиками» и послезавтра на оперативке, все ещё раз обмозгуем.
- Что скажете? По-моему, в этом что-то есть, - обратился Лука ко всем.
- Мне нравится. Сколько времени понадобится на покупку фирмы и подбор офиса? - спросил Клюев.
- Неделя,- подумав, ответил Саша.
- Как раз и я успею получить информацию от моего «особиста» по Деду и кое-что проверить.
Ещё некоторое время пообсуждав разные детали предстоящей операции, Лука предложил перейти к другим темам:
- Борис Иванович, это скорей к тебе. Мне надо выяснить все о Козине Кирилле Степановиче, погоняло «Клюка», пятидесятого года рождения, старый «урка» - из матерых. Последняя ходка его была в девяносто втором году, умер на зоне. Выясни, пожалуйста, кто вел его последнее дело и разузнай все; кого грабанул, что взял и куда все делось?
- Что ищем? - спросил майор, предпочитая полную ясность во всем.
- Фамильные драгоценности княгини Дашковой, которые, я знаю, оказались у Козина тринадцать лет назад.
Клюев удовлетворенно кивнул и, делая заметку в блокноте, тихо сказал: - «Подкорм» нужен, Лука, для информаторов. Ну, сам понимаешь...
- Сколько?
- Пару штук «бакинских».
- Лазарь, выдашь Борису Ивановичу. И вот ещё что... ну, Дед дедом, а вдруг после выхода завтрашней рекламы по «Надежде» реальные заказы пойдут по основной деятельности? Вы готовы к работе? Потяните?- спросил Лука.
- Легко!
- Хорошо. Ну всё тогда... Да! В пятницу, с женами и детьми, часов в восемь вечера, жду вас всех в ресторане «Паризьен». Лазарь, ты у нас «светский лев», пробьешь «Паризьен»? Банкетный зал надо будет снять.
- Не вопрос. А что за событие? - поинтересовался он.
- Катины крестины.
- О! Это правильно. Кстати, как она? Не мучает тебя? Таких красавиц в Москве быстро замечают!
- Тьфу-тьфу, не сглазить, умницей растет,- похвастал Лука - Кстати, как там наш Толик? Не скучает в больнице?
- Да нет, ребята не дают, да и Саша вон под своё крылышко его взял!- ответил за всех Лазарь.
- Тогда к столу и чтоб все было немедленно съедено и выпито. Небось, с утра ничего не ели, - скомандовал Лука, разливая всем коньяк.
Через час, проглотив все съестное на столе, гости, с удовольствием покуривая сигары, еще недолго поговорили о том, о сем и, попрощавшись с Лукой, ушли по своим делам. В дверь позвонили... Вернулся Саша:
- Чуть не забыл... Что с потухшим камушком делать-то?
- Слушай. А может быть его другим спецам показать? Учёным там, физикам, химикам разным?
- Я тоже думал...
- Тогда, вперёд. Бывай!
Лука, проводив Сашу, пошел на кухню, открыв холодильник, осмотрел его и, довольно хмыкнув, потёр ладонями.
………………………………………………………………………………………………………………
Захотелось «покухарить», и скоро на кухне вкусно шипело, булькало и шкваркало. Лука, отключившись от всех забот и дум, с удовольствием готовил традиционный субботний ужин и не заметил, как очень тихо в сумеречную квартиру вошла Катя. Через минуту, крадущей походкой, она появилась в дверях кухни - столовой и с рычанием, шутливо бросилась ему на шею.
- Смотри, что я тебе купила! - дурачась, закружилась она вокруг него, помахивая перед носом ручной вязки шерстяными носками.
- Да-а, знатные носочки! - одобрил он покупку.- Давай быстро, стели скатерть у камина, зажигай свечи, расставляй приборы, а я буду носить вкусности. Катенька радостно побежала в гостиную, и вскоре они уже сидели за красиво сервированным столом и Лука, подняв свой бокал с красным испанским вином, чокнулся с Катей:
- Ну, за прожитый день!
Смакуя, они медленно выпили, прислушиваясь к необычному вкусу вина, и неторопливо стали ужинать.
- Как день прошел?- поинтересовался Лука.
- Нормально... Все занятия «отбарабанила» - набегалась так, аж сил никаких! Лука, давай спортзал пока отменим. А? Не успеваю я и устаю,- жалобно захныкала Катя.
- Не Лука, а дядя Захар, - незлобиво поправил он Катю уже в который раз.
- Ну, не могу я! Язык не поворачивается. «Дядя»! - передразнила она.
- Ладно, ешь.
- Лука, а можно я на свои крестины друзей приглашу?
- И сколько их у тебя? - подумав немного, поинтересовался Лука.
- Человек пять-шесть.
- Можно. Я для вас зарезервирую отдельный стол на шесть персон, недалеко от нас, старших... Действительно, чего тебе с нами стариками сидеть!? Веселитесь, танцуйте! Годится?
- Сказал тоже, старики! - возмутилась Катя,- Во! Я стану блуждающим фантомом и буду бродить от вашего стола к нашему.
- Принято,- согласился Лука, - А кто они, эти твои друзья?
- Одна, - дочь какого-то миллионера - Строгов его фамилия. Не слыхал?
Лука отрицательно помотал головой, усердно что-то прожевывая.
- Другая,- дочка депутата Когана. По телевизору часто выступает, лысоватый такой.
- А-а, этот... видел, - равнодушно протянул Лука.
- И еще, может, их кавалеры придут. Ничего?!
- Ну-у, кавалеры, это святое дело, - согласился Лука с подковыркой.
- Противный! - Катя весело кинула в него салфетку. - Кстати, ты моим подругам очень нравишься. Они тебя видели однажды, когда ты заезжал за мной, - с хитрецой объявила она, - и, неожиданно выкинув руку вперёд, выпалила,- А вот им всем! - показывая Луке «кукиш».
Он, аж отпрянув, весело рассмеялся. Ее холеные руки, с идеальным маникюром, как-то не очень вязались с той фигурой, в которую сложились ее хорошенькие пальчики.
- Что, «торкнуло»? Забалдел, что девочкам нравишься? - съехидничала Катя. - Закатай губу обратно! - вспомнила слова Луки, когда-то сказанные ей, -Никому тебя не отдам!
- Ну-у, это нечестно! - шутливо воскликнул Лука, идя на кухню за горячим. Вновь наполнив бокалы, Катя щелкнула дистанционкой, включив свою любимую музыку и счастливо, закрыв глаза, замотала головой в такт музыке. Лука вошел в гостиную, неся в руках огромное блюдо с аппетитными кусочками прожаренного мяса и овощей. Пахло фантастически.
-... Лука, - задумчиво обратилась к нему Катя, сделав глоток вина, - ты фильм американский, «Красотку», видел? Там, где Ричард Гир с Джулией Робертс, в главных ролях.
- Нет, я не очень люблю художественные фильмы, тем более американские. Я больше наши, советские люблю, особенно исторические, научно - популярные. А что ты вдруг вспомнила про этот фильм?
- Моя история, прямо как в этом фильме... Там тоже богатый красавчик снимает проститутку и делает из нее человека!..- Катя, запнулась и, прикрыв лицо салфеткой, затихла.
Лука, дожевав пищу, проглотил её, аккуратно положил нож и вилку в тарелку, глотнул вина и жестко произнес:
- Опять из тебя твои воспоминания прут. Ничего «этого» с тобой не было! Ты поняла меня? Считай, что мы родились двадцать четыре дня тому назад, когда встретились и запомни, десятого ноября каждого года мы будем отмечать с тобой этот день, как день нашего с тобой рождения.
Катя, судорожно дыша, вскочила, бросилась к Луке в объятия и, крепко обняв, прижалась к его груди, вздрагивая хрупкими девичьими плечами. Вино ударило в голову, и запах Катиных волос пьянил еще больше. Лука, обняв ее за плечи, притих, закрыв глаза, словно боясь спугнуть что-то давно забытое... после Наташи. Ощущение тепла в груди и мелко дрожащего приятного неспокойствия волной прокатилось по его сильному здоровому телу... и он с усилием оторвавшись от неё, глухим голосом прошептал:
- Ну-ну, доченька, перестань. Ты же знаешь, как я тебя люблю?! - тихо поглаживая Катю по спине, успокаивал он скорее себя, чем её.
- Знаю... Любишь... Но не так, как я хочу! Совсем не так! - отрываясь от Луки, горько прошептала Катя.
- Все! Хватит сопли распускать. Уборка сегодня за тобой,- словно ничего и не произошло, скомандовал Лука, шутливо-важно закуривая толстую сигару. - И, кстати, у тебя кузен появился!.. Мой племянник по троюродной сестре! Анатолием зовут, парень что надо! Через пару недель будет здесь, так что тебе веселее будет! - добавил он.
Катя, фыркнув, стала убирать со стола.
ГЛАВА 8
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ
В огромном особняке в деревне Усково по Рублевке, в своем большом кабинете сидел Дед, внимательно вчитываясь в свежую газету:
- Да! Это он - Лука! Хм-хм... Тасунидисом Захарием заделался. Совладелец греческой мебельной компании «Арго», тв...ить! Глянь, имя-то не изменил, что Захар, что Захарий, один пёс. И как он так быстро успел!?..- рассуждал Дед, глядя на портрет улыбающегося Луки, со страницы газеты «Аргументы и факты». Вроде Ткачёв месяц назад докладывал, что в Питере, какую-то Катю Козину ищет... Значит, ещё в Греции соскочить решил, паспорт, фирму... всё заранее успел подготовить! Пёс!.. Интересно кто ему эта Козина?.. Зачем искал?.. Хм. Не нашёл... Уехал куда-то. И мои никак найти её не могут.. Ничего, найдем! И её найдём и тебя найдём, Лука! Страх потерял, гаденыш. Сидел бы у себя в Греции, может бы и выжил»! - думал он, в который раз всматриваясь в чуть изменившееся с модной небритостью и шрамом на брови лицо Луки.
Встрепенувшись, словно наконец-то вспомнив про своих подчиненных, принесших ему с утра эту газету, и теперь напряженно сидящих за столом, Дед медленно, в своей тихой манере, растягивая слова, стал раздавать чёткие команды:
- Сегодня, к восемнадцати вечера всех собрать у меня. Ты, Илья, чтоб через два часа за его офисом, - он часто потыкал пальцем по газете - было установлено круглосуточное наблюдение. Только не светиться. Никаких машин, никаких отслежек его людей... Ты понял? Мне нужны только фотки всех входящих и выходящих в этот офис. Ты, Крот, выясни мне всё про эту греческую компанию, «липовая» или реальная и если реальная - откуда она, когда зарегистрирована, есть ли представительство в России, долго ли здесь работают! Через кого, сам знаешь. Если надо, подключи наших греческих друзей. И всех своих аналитиков посади за газеты, журналы, радио, телевидение. Если ещё где нарисуется, тут же ко мне. И запомните, он и восемь лет назад мальчишкой не был, если уйдет в этот раз, всем башки поотрываю. Все за работу! - скомандовал Дед, разгоняя своих людей.
Задумавшись, он шагал по своему кабинету, заложив руки за спину. Ему всегда хорошо думалось тогда, когда он двигался. В свои шестьдесят пять Дед оставался таким же живчиком, каким был в молодости, хотя, псевдоним Дед закрепился за ним с двадцати лет. Усевшись обратно в кресло, он еще раз внимательно прочел статью - «Наглец! Телефон, адрес, фотка. Всё, как на парад - приходи и бери. Ладно, хочешь поиграть - поиграем! Мальчишка»! - злорадно думал Дед.
...Вечерело. Ровно в 18.00 за тем же столом, в его кабинете, без опоздания, собрались все ключевые фигуры его «лавки», как он сам часто называл свою «империю», переиначив слово ГЛАВК. Выслушивая отчет об исполнении заданий, которые надавал еще утром, он быстро делал в блокноте какие-то пометки и, дождавшись конца доклада своих людей, бережно закрыв блокнот, медленно начал:
- Пока вы рассказывали, я уж все «узелки» связал. Всё это, ребятки, «подстава» Луки. Какая?.. Долго объяснять. А потому мы будем делать следующее. Ты, Илья, продолжай наблюдение за офисом в том же режиме. Хвалю, с продавщицей хот-догов, которая фотографирует у офиса, ты хорошо придумал. Теперь подумай, как напичкать офис аудио и видео «жучками». Мне нужно знать о каждом слове и шаге всех его людей. Ты, Федр Ильич, завтра же покупаешь готовую фирму, лучше давно зарегистрированную, снимаешь офис, сажаешь туда трех наших людей потолковее, и с Богом... начинай торговать мебелью. Мысль понял? Давай, налаживай деловые контакты с этим «Арго». Они через газету призывали к сотрудничеству!? Призывали! Вот твоя фирма и откликнулась. Что дальше делать, я тебе потом скажу, сроку тебе - три дня. А я на эти три дня напущу на них налоговиков... Посмотрим... Ты, Макар, подбери-ка мне к завтрему, трёх самых красивых «телок» из своей блядской команды, да чтоб не совсем дуры были... да «поногастей». Вопросы есть у кого?- спросил Дед, завершая разговор. Все молчали, мотая головой и усердно помечая что-то в своих блокнотах.
- Вопросов нет! - сам себе ответил старик и первым вышел из-за стола.
Было почти восемь вечера. Дед придерживался строгого режима и всегда старался не нарушать давно устоявшегося распорядка своих дней. Спустившись по винтовой лестнице на первый этаж, он направился в гостиную и присев за уже сервированный к ужину стол, с удовольствием опрокинул в себя старинную граненую чарку с особой водкой. Закусив селедочкой, он принялся за свой любимый суп-харчо, с наслаждением причмокивая и кряхтя по старой своей привычке. Одна из любимиц Деда, пухленькая девчушка, обслуживающая его только во время еды, сидела в глубоком кресле недалеко напротив, готовая в любую секунду вскочить и сделать все, что нужно для него. Доев первое, он еще обтирал салфеткой губы, как она, уже в миг убрав пустую тарелку, прижимаясь полуоголенным аппетитным бюстом к его плечу, положила перед ним сковороду с поджаркой. Дед без всяких эмоций на лице залез к ней под коротенькую юбку и, обхватив ручищей, ее голую, без трусиков, толстую ягодицу, сжал её сильно и пару раз больно хлопнул по ней. Ойкнув, она игриво хихикнула и, смачно поцеловав его в щеку, жеманно освободившись, вновь утонула в кресле, оголяя свои белые упитанные бедра. Дед всегда уважал большие, пышные формы и с удовольствием любовался телесами своих девочек, обслуживающие его в разные дни. Одна кормила и убиралась по дому, другая купала и готовила ему, а третья исполняла обязанности секретаря. И все они должны были ходить в коротких юбчонках, без трусиков, с полуобнаженными бюстами. Эти требования, были обязательны для них и придуманы, только лишь ради удобства самого Деда, сексуально еще достаточно активного. Совокуплялся он там, где ему «приспичивало» и с той из девушек, кто оказывался под рукой, и наплевать ему было на то, хочет она этого или нет - они всегда должны были хотеть! Дед, не отрывая глаз от девушки, доел жаркое, запив его домашним квасом, встал из-за стола и медленно, недвусмысленно, направился к ней, на ходу распахивая халат. Кокетливо хихикая, она, нарочито пугливо, вжималась в кресло, дразня его, и, он, заторопившись, быстро подойдя к ней, схватил её за волосы и прижал лицо к своему паху. Потом развернул ее в другую сторону и, запрокинув голову, запыхтел двигаясь телом вверх-вниз. Затем, резко наклонившись, сгрёб ее толстые ляжки, высоко задрал аппетитную задницу, навалился и с силой вошел в нее.
...Отдышавшись, Дед, устало поднялся к себе на второй этаж, вошёл в кабинет, подошёл к письменному столу и, подняв трубку, набрал номер:
- Ваня, вечер добрый. Повидаться бы нам?.. Ладнушки, жду.
Через час Иван уже сидел напротив Деда и, попивая кофе, внимательно слушал его.
- Помнишь своего последнего «подопечного»? - бросив ему через стол газету, с фотографией Луки, зло спросил Дед.
Внимательно рассмотрев фотографию, Иван, едва ухмыльнулся, прочел статью и небрежно отложил в сторону:
- Надо ж! Бизнесмен, хренов!..
- Заткнись! - оборвал его старик. – Пёс поганый! Если б ты тогда нормально сработал, сейчас бы у меня этого геморроя не было! Говнюк!
Год тому назад, в зоне, после второго, более удачного покушения на Луку, Дед, было облегчённо вздохнул, но заточка, благодаря звериной реакции Луки, прошла чуть ниже сердца. Он был обречён, и его всё ровно добили бы в санчасти зоны, но заступился Клюка - старый авторитетный вор, который с открывшейся, сильно запущенной язвой, лежал в это время на соседней шконке. Он и взял его под свою защиту, и после выхода из санчасти, забрав к себе в котельню, «отходил» у себя в подсобке. И кто только его не уговаривал: и «кум», и «хозяин», предлагая всякие блага и послабления, вплоть до досрочного освобождения. Но Клюка, вор старой закалки, твёрдо чтящий «понятия», законы воровской чести, а может и по каким-то своим замыслам, был непоколебим и Луку так и не отдал.
Деду ничего другого не оставалось, как уничтожить Луку вместе с Клюкой, подорвав их обоих в котельной. Тогда-то он и поручил это дело одному из лучших своих подрывников, Ване. И снова Луке сильно повезло и.. не повезло Клюке. Ваня всё сделал как надо. «Купив» одного из лагерной охраны, порекомендованного «кумом», он сам лично зарядил зданьице подсобки мощным пластиковым «гостинцем». Взрыв был такой силы, что разнесло не только подсобку Клюки, но и часть котельной. Луку тяжело ранило, а Клюка, разорванный на части, скончался на его руках, не прожив и пяти минут.
Как Лука выжил? Как потом, не смотря на тщательно подготовленную Дедом «горячую» встречу, сразу за воротами КПП, умудрился уйти и скрыться? Дед не мог понять и сейчас.
...Глубоко вздохнув, он очнулся от далеких воспоминаний, устало потёр глаза, и словно только сейчас увидев Ваню, уставился на него.
- Вы же знаете, как всё... - заканючил было Иван, снова, уже в который раз за последние полгода, но старик лениво прервал его:
- Заткнись! Сегодня же ночной «Стрелой» выезжай в Питер. Там найди Ткачёва. Вот его номер телефона... Наш человек - заместитель президента питерской ассоциации «афганцев»... ну тот самый, которого Вентилятором кличут... И впрягайся в поиски Козиной Екатерины Кирилловны. Фотография её и адрес, где приблизительно проживала, у Ткачёва... и, что б через три дня я всё о ней знал! Усёк!? Двигай!
...Было очень поздно. Дед лежал у себя в постели и никак не мог заснуть. «Сколько же ночей осталось до моего двадцатого по счёту перехода на «ту» сторону ...Четырнадцать... Значит я к тебе «туда» приду на семьдесят девять ночек раньше, чем сможешь прийти ты. И придёшь ли? Не успе-е-ешь! До твоей ночки я тебя найду»!..
|
