«Встретимся у ростральных колонн!»
1
- Запомни, ростральные колонны - крикнул Сергей, взмахнув на прощание рукой. Грузовик со студентами, приезжавших помочь колхозу, тронулся. Только облачко пыли поднялось с дороги.
Юля стояла у обочины вместе с группой оставшихся девушек – вроде бы вместе, а может и отдельно – и ждала автобуса. В голове прочно засели его прощальные слова, его красивые серые глаза, его сильная рука, поднятая в прощальном жесте. «Запомни, ростральные колонны!» Эти слова были для них своеобразным кодом, символом … новой жизни, которая должна была начаться после окончания ими институтов. Их жизни. В и х городе. В Ленинграде.
- Ох, и счастливая ты Юлька! – восторженно воскликнула вчера ее подруга Женька, когда они, уставшие и вымытые, укладывались спать. Юля молча улыбнулась.
Да, она счастливая. Она никогда не была так счастлива за всю свою коротенькую двадцатиоднолетнюю жизнь, как в эти дни летней практики их курса Псковского пединститута. А ведь начиналось так все ужасно…
… Она бежала по полю, разозленная и недоумевающая. Куда делось ее ведро? И ее тара? Ну, если это опять мальчишки, она им покажет. Они у нее еще узнают. Впредь они будут знать, как воровать чужое. С досады она пнула носком сапога землю и охнула: ступня встретилась с твердым комом, плотно спрессованным и утрамбованным. Тихо поскуливая и кляня про себя все на свете, Юля запрыгала на одной ножке к мешку, одиноко возвышающему посреди поля.
Неловко уперевшись, она сняла сапог и стала рассматривать пострадавшую конечность. Увиденное ее не обрадовало.
- Девушка, вам что, плохо? – неожиданно спросил «мешок», пошевелившись. Юля в испуге взвизгнула и отскочила. При этом больная нога неловко подвернулась и в очередной раз доставила девушке дикую боль.
- О-оо! – завопила Юля. – О –О – О!!! Да за что же мне это все? Какой сегодня отвратительный день! ААа! Вы что?
Последний выкрик относился к парню небольшого роста, плотного телосложения, которого она первоначально приняла за мешок из-за специфического цвета его рабочей одежды и легкомысленно оперлась. Он опустился перед ней на колено, деловито ощупал ступню и лодыжку и незаметно, но сильно дернул ее.
- Все в порядке, - сообщил он, поднимаясь и отряхиваясь. – Жить будешь!
-Спасибо и на том, - язвительно ответила Юля. – Вы меня очень утешили.
- Это все лишь растяжение, не более, - продолжал он, изучающе глядя на нее
- Вы врач? – продолжала ершиться Юля.
- Почти, - серьезно отвечал он. – Я учусь на четвертом курсе медицинского .
Но это не имеет значения. Каждый нормальный человек должен с первого взгляда определять перелом, вывих и растяжение.
- Значит, я ненормальный человек, - Юля опустила ногу и сморщилась от боли. – Потому что ничего такого я определить с ходу не могу.
- Но я видимо тоже не совсем адекватен с виду, - засмеялся молодой человек и предложил ей руку. – Если вы столь легкомысленно о меня оперлись.
-Я приняла вас за мешок.
- Отвратительно. – Он расхохотался. – Я так плохо выгляжу?
- Нет-нет, что вы, - виновато воскликнула Юля. – Но вы… так … сидели… Что вы делали?
Он посерьезнел.
- Разрешите мне не отвечать на этот вопрос, - Он помолчал, потом добавил. –Это маленькое хобби, о котором я не люблю распространяться. Я в свою очередь не буду спрашивать, куда так бежали вы, что подвернули свою ножку.
- А это не секрет, - Юля снова пошевелила ногой и поморщилась. – Я искала свою тару и тех … негодяев, которые ее свистнули.
- В таком случае, ваша цель осталась не выполненной, - засмеялся Сергей. – Позвольте сопроводить вас в лагерь и напоить бульоном из свежей курицы. Больным очень помогает. Я вам как врач говорю.
Да нет-нет, не надо, - Юля запротестовала было, но ступив в очередной раз на больную ногу, охнула и согласилась. – Ладно.
- Сергей.
- Юля...
Юля вздохнула и повернулась на другой бок Больная нога тут же отозвалась, но уже более терпимо, чем вчера. Плотная повязка туго обтягивала ушибленное место, и девушка даже могла самостоятельно передвигаться по комнате. На тумбочке стояла тарелка с ягодами и кружка молока, принесенные девчонками из деревни, лежала любимая книга, стоял букет цветов, принесенный Сергеем… Жизнь не так уж и ужасна!
Юля осторожно поднялась и встала. Нога молчала. Девушка сделала шаг и остановилась, держась за тумбочку. Вдохнула аромат астр и гладиолусов. Откуда Сережа только их достал? Здесь не торгуют цветами. Разве только от хозяев. Но это так дорого… Какой он милый!
Юля и сама не заметила, как начала думать о своем недавнем знакомом с нежностью. У нее даже нога перестала болеть. Милый, добрый, внимательный, заботливый Она не слышала, как позади нее открылась дверь, и вошел он, объект ее мыслей.
Сергей вошел в комнату девушек и увидел Юлю. Она стояла у тумбочки и вдыхала аромат цветов. Лучи яркого солнца лились в открытое окно, светлые волосы девушки сияли и переливались нежная кожа на шее и руках светилась мягким розовым светом. У Сергея перехватило дыхание: он только и смог бесшумно вдохнуть и выдохнуть.
-Так это что такое? – шутливо-строго спросил он. – Больная уже поправилась? Настолько, что ей можно предоставить полную свободу действий? Тогда пожалуй, больничный придется закрыть.
Юля обернулась.
- Сережа! – радостно воскликнула она. – Ты пришел. А я… - тут она запнулась и слегка покраснела. – Я … тебя вспоминала.
Сергей вскинул голову и посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляд.
Минуту они смотрели внимательно друг на друга, словно впитывая в себя черты другого. Первым отвел взгляд Сергей.
- Вот, - сказал он тихо, ставя на стул пакет. – Здесь яблоки, бульон, картошка. И книги.
-Сережа, ну, зачем? –Юля всплеснула руками, но все же стала разбирать
сумку. – Сколько тут всего… Хватит, чтобы накормить целый полк. Ты с ума сошел! А это что такое?
- Это шоколад, мама из Ленинграда прислала, -тихо сказал Сергей. – Ты ешь, не стесняйся. У вас, наверное, такого нет. Юля!
Она не переставала ахать, удивляться и возмущаться, вынимая продукты, и поэтому не сразу услышала его.
- А, что? – откликнулась она.
- Я завтра уезжаю, -тихо сказал Сергей. – Практика закончилась. Через две недели занятия.
Крупное яблоко вздрогнуло в руках девушки, упало и покатилось под кровать.
- Я хочу .. чтобы ты … приехала ко мне в Ленинград, - продолжил он и внезапно обхватив руками её голову, повернул к себе и заглянул в глаза. – Приедешь?
Она молча смотрела на него повлажневшими отчего-то глазами. Лишь спустя несколько минут она сказала:
- Да.
Солнце скрылось в кронах деревьев, и земля закружилась у них под ногами…
Юля выскочила из автобуса, едва он только остановился, почти на ходу. Взлетев по лестнице на четвертый этаж, она ворвалась в их просторную квартиру и обняла сзади стоящую у плиты маму.
- Юлька! – ахнула та, оборачиваясь. – Ну, разве, можно так пугать? Хоть бы позвонила сначала – я бы вышла тебя встречать.
- Да зачем? – изумилась Юлька. – Я и сама прекрасно добралась. А это что, котлетки? ММ-м-м!
-Сначала умойся и разбери вещи, - сказала мама. – Потом будем ужинать. Папа скоро придет с работы.
Юлька кивнула и скрылась сначала в ванной, потом – в своей комнате. Разбирая вещи, она достала записную книжку и вынула из нее бумажку с адресом Сергея.
«… Я хотел бы … чтобы… ты приехала … ко мне … в Ленинград, - тихо сказал он. – набережная Фонтанки, 78 … или нет, давай встретимся сначала… где-нибудь… у ростральных колонн, например,…
- Давай, - сказала Юля. – А когда?
- Что когда? – не понял Сергей.
- Когда … я приеду к тебе?
Он улыбался.
- Через год. У вас сессия … в июне?
-Да…
- После сессии..
- Хорошо, - согласилась Юлька . – После сессии я приеду … к тебе … в Ленинград…
- Возьми и адрес на всякий случай… Набережная Фонтанки, 78…»
- Набережная Фонтанки, 78, - прошептала Юля, складывая бумажку. – Набережная Фонтанки, 78… Ростральные колонны…
2
Начался учебный год. Педагогический институт отремонтировали: покрасили стены, заменили сломанные столы и в кабинете русской литературы повесили новые портреты классиков.
Ребята с Юлькиного курса явились на занятия не такими, какими были еще месяц назад на практике. За месяц они, казалось, возмужали и стали солиднее. Лица осунулись и посерели. Немудрено: окружающий мир был страшен. В Европе бушевала война. На севере советские войска дрались с финнами. В это время даже девушки, далекие от военных и политических проблем, с тревогой слушали радио, а потом в перерывах и шепотом на парах обсуждали последние известия.
Юля с самого начала года ходила немного отстраненная от всех. Она никому не говорила об условленной встрече, даже Жеке. Все понимали, что ее что-то волнует и не приставали. Друзья – потому что знали, что её лучше оставить в покое, другим – просто было не до Юльки.
От Сергея вестей не было. Каждое утро Юля вставала, выходила из квартиры, смотрела в почтовый ящик и шла в институт. Вечером шла домой, заходила в подъезд и смотрела почтовый ящик. Ни письма, ни телеграммы, ни открытки не было. Она написала пять красивых писем на три листа каждое, но не отправила. Они лежали в коробочке в ее столе рядом с адресом Сергея. На 7 ноября она отправила ему открытку.
Письмо от Сергея пришло в конце ноября. В первых строчках он просил простить его за то, что он не писал. Потом рассказал, что их группу посылали на военные сборы под Гатчину. «Ничего страшного, - писал он. – Декан и комвзвода, к которому нас прикрепили, заверили, что это нужно только для того, чтобы мы прошли военподготовку. Мы встревожились – понимаешь, врачей не посылают на сборы без серьёзной причины – но Михаил Юрьевич рассмеялся и сказал, что наши тревоги пустые.. Надеюсь, он прав. Юлька, родная моя, ты не представляешь, как я скучаю по тебе. На сборах, а теперь на занятиях только о тебе и думаю. Один раз на занятиях в «анатомичке» мне показали орган и попросили назвать стадию заболевания. Я сначала молчал, а потом выдал: «21». Я думал о том, когда у тебя день рождения, ты мне говорила, что зимой, но когда именно … Конечно, с этого занятия мне посоветовали уйти и прогуляться на свежем воздухе, чтобы «проветрить» память…»
Юлька засмеялась. Сергей написал, что сессия у них в январе. Экзамены трудные, нудные, с кучей плохо произносимых терминов на латыни. В конце он написал, что очень хочет её увидеть и собирается приехать к ней на Новый Год. 30го в ночь приедет, а 2 января уедет.
На этом письмо заканчивалось, но Юля и не могла больше читать. Она прижала листок к груди, из глаз полились слезы. Она увидит его. Он приедет на Новый год. Сергей. Сереженька…
* * *
30 декабря. Ночь. Тяжелые лиловые тучи низко нависли над Ленинградом. Улицы заметала метель.
Сергей поднял повыше воротник пальто и двинулся вдоль стены. До поезда на Псков оставался час, и он решил пройти дворами до остановки трамвая, идущего к Балтийскому вокзалу. Если все будет нормально, он будет на платформе за пятнадцать минут до отправления. Все складывается хорошо.
Он шел и думал о Юле. Какой неожиданной была идея поехать на Новый Год к ней! И какой замечательной!! Он представил, как выйдет из поезда на псковском вокзале, как будет искать ее в толпе, но не найдет, потому что не знает, в чем она будет одета. И расстроится, и рассердится. А потом увидит ее где –то в сторонке, в уголке, в сереньком пальто и заячьей шапке. Они возьмутся за руки и будут долго-долго смотреть друг на друга. Потом…
- А-а-а!
Крик послышался неожиданно из темного угла проходного двора. Женщина закричала неожиданно и громко. И так же неожиданно замолчала, как будто кто-то зажал ей рот …
Сергей замер на месте, и быстро зашагал в ту сторону.
Двое рослых парней, плотных, высоких, возвышались над тоненькой женской фигуркой в сером пальто. Один из них крепко держал ее за шиворот, закрыв рукой рот, другой стоял напротив, спиной к Сергею, со сжатыми кулаками.
-Пустите меня, пожалуйста! – едва услышал Сергей, подойдя совсем близко. – У меня ничего нет, правда…
- Врешь! – прошипел парень, держащий ее. – Кошелек, часы, цепочку. Быстро!
- Нет, нет, нет, - мотала головой девушка. – ААА!
Это первый стал выворачивать ей руку.
-Эй, а ну, отпусти ее! – негромко, но сурово сказал Сергей.
Двое мужчин и девушка повернулись к нему.
- Вали отсюда, -грубо отозвался тот, который сначала стоял к нему спиной.
- Не в свое дело лезешь, парень, - поддержал его второй.
- Я только прошу вас отпустить девушку, - спокойно сказал Сергей.
Да пошел ты…, - выразил свою мысль первый верзила. – Хотя … Ну-ка что у тебя самого-то в карманчиках?
Он протянул руку, Сергей схватил ее и вывернув ее, перебросил его через плечо. Тот пролетел несколько метров и упал в сугроб обледенелого снега.
- Ах вот ты как, парень? – угрожающе надвинулся второй и ударил его в живот.
Сергей согнулся пополам.
- Беги! – шепнул он, превозмогая боль, девушке, онемевшей от испуга. Та еле заметно кивнула. Поняла ли его? Он бросился на землю под ноги парню, ударившему его, и подсечкой увлек его за собой. Тот охнул, ударившись затылком об лед, и отключился. Сергей поднялся, качаясь. Все расплывалось перед глазами. Девушки он не увидел. Убежала. Догадается ли вызвать милицию?
-Эй, парень!
Сергей медленно повернулся и увидел перед собой ухмыляющуюся темную морду. Это второй вылез из сугроба. Сергей размахнулся, собираясь отправить его в нокаут. Но не успел. Тяжелый удар по голове отключил его от действительности. Закружилась белая земля, двор, стены домов…
Падая, Сергей еще успел подумать: «Я не успею сегодня на поезд, и Юлька подумает, что я ее обманул, не приехал…»
Потом он потерял сознание.
Актовый зал в Псковском пединституте был ярко освещен и полон народу. Посередине стояла огромная елка. Играла громкая музыка. Вокруг кружились в танце нарядные пары.
Старшие курсы будущих педагогов праздновали Новый Год.
Юля сидела на диванчике в компании двух подруг и Виталика – сухонького мальчика в очках из ее группы, отличника, преданно глядящего на неё на каждой паре. Он тихонько протягивал готовый конспект, когда она не успевала, проверял ее задания, занимал очередь в столовой и провожая до дверей после занятий, смотрел вслед трогательно-преданным «щенячьим взглядом. Он никогда не провожал ее до дома и не приглашал никуда. Но Юля только облегченно вздыхала, когда он закрывал за ней дверь института и брел в противоположную сторону. Он был слишком … умен для нее. Даже когда не было Сергея.
Вот и сейчас: постоянно поправляя галстук, как будто тот ему мешал, Виталик пространно рассказывал им о том, как делают новогодние хлопушки и бенгальские огни. Девчонки слушали сначала очень внимательно, потом стали незаметно позевывать и посматривать по сторонам в поисках свободных парней, которые могли бы их пригласить. Но как назло все, кто мог и хотел танцевать, были заняты. Приходилось сидеть и слушать.
- Виталичек, -взмолилась наконец Женька, не выдержав. – Я, конечно, понимаю, что производство новогодних игрушек – очень занимательная тема. Но разве так обязательно поднимать ее на новогоднем вечере?
Виталик замер с открытым ртом, потом захлопнул его и уставился на нее.
- А что же … тогда делать? – растерянно спросил он. – Я думал, вам интересно.
- Очень, - серьезно сказала Женька. – Нам очень интересно. Но на новогоднем вечере нужно делать другое.
-Что?
- Танцевать, - сказала Женька и легонько подтолкнула в бок Юлю. – Ты не возражаешь, если мы с Витасиком немного потанцуем?
- Нет, конечно, -улыбнулась Юля. – Почему я должна возражать? Да мне и пора уже.
-Куда это?
- На вокзал. Сегодня …Сережа приезжает. Я же тебе говорила.
-Ах, ну, да, - спохватилась Женька. – Иди. А мы потанцуем. Верно, мой доблестный рыцарь?
- Да, - растерянно сказал Виталик, глядя вслед уходящей Юле. – Да, конечно…
Они вышли в центр зала и закружились в танце.
Но Юля их уже не видела.
***
Поезд из Ленинграда прибыл на псковский вокзал минуту в минуту. Не успел он остановиться, а проводницы уже открывали стальные двери, и усталые лица толпившихся в тамбуре людей, высовывались наружу.
Юля внимательно вглядывалась в каждое из них. Сергея она не увидела.
Она подошла почти к самым вагонам и стала ждать. Люди, выходящие и шедшие ей навстречу, были разными: молодыми, старыми, веселыми, грустными… Но широкоплечего, крепкого сложения парня с ясными серыми глазами среди них не было.
«Неужели он не приехал?» - Сердце у Юли упало.
- Скажите, это последний поезд из Ленинграда? – спросила она у проводницы.
- В шесть утра будет следующий, - равнодушно ответила та.
Пошел снег. Юля, поникшая, стояла посреди пустеющего перрона. Затем она повернулась и медленно пошла к выходу.
Шел снег. Последний снег 1940 года…
Письмо от Сергея…
Юля держала в руках белый конверт с написанным знакомым почерком питерским адресом.
Это было уже шестое. Первые пять писем, пришедшие за последние 4 месяца, лежали в ящике стола, в небольшой коричневой коробочке, где лежали бумажка с адресом и ее собственные неотправленные письма.
Юля хотела небрежно бросить и это послание в стол, но вдруг, вопреки собственной воле, разорвала конверт и стала читать.
«Юлька, родная,» - писал Сергей. – «Я умираю от тоски по тебе. Хожу на учебу, домой, в выходные иногда встречаюсь со старыми друзьями. Но делаю это по инерции, словно во сне. Мне, кажется, все время чего-то не хватает, я ощущаю вокруг только холодную пустоту, отсутствие чего-то необходимого как воздух. Сначала я не понимал, чего, потом понял – не чего,а кого – тебя. Прошло уже три месяца, как я выписался из больницы…
Юлька вздрогнула, по рукам и по телу побежали мурашки.
«… а ты ни разу не написала мне. Я пишу тебе уже шестое письмо, но в ответ не получил ни строчки. Что случилось? Ты сильно обиделась на меня за то, что я не приехал? Но, родная моя, пойми, не мог я тогда равнодушно пройти мимо тех мерзавцев. Я не мог оставить в беде женщину, только потому что спешил на поезд. Я был уверен, ты меня поймешь. Если же нет, пускай. Я все равно люблю тебя, моя родная, моя желанная. Ты – радость моей жизни. Если не хочешь меня больше видеть, напиши мне обо этом. Только не молчи. Напиши мне, прошу. Или приезжай. Адрес у тебя есть.
В любом случае, в тот день в июне я буду стоять у ростральной колонны. Как договаривались.
Нежно целую тебя,
Твой Сергей»
По мере того, как читалось письмо, по Юлиному лицу катились крупные слезы. Закончив чтение, несколько минут она стояла, не двигаясь, уставясь в пространство перед собой, будто бы не осознавая смысла только что прочитанных строк. Потом она бросилась к столу, вынула из ящика остальные письма и начала читать одно за другим. То и дело она смахивала рукой слезы, непрерывно выкатывающиеся из глаз и мешающие ей читать.
Прочитав все, она подняла глаза, посмотрела на голубое небо, виднеющееся в окне, и прошептала:
- Сережа.. Сереженька мой. Я приеду… Я обязательно приеду к тебе! Как договаривались…
3
Наступил июнь.
Солнце было теплым и спокойным, деревья шумели свежей листвой, вода в реке была чистой и прохладной, и многие смельчаки уже не раз ее опробовали.
Пришла летняя сессия.
Юлька сдавала в этот раз пять экзаменов, один другого сложней. Все развлечения и друзья, даже лучшая подруга Женька, были забыты. Девушка не выходила из дома, обложилась учебниками и другими книгами и зубрила материал день и ночь напролет. Она твердо решила сдать все экзамены только на «отлично».Ведь где-то далеко в Ленинграде ее Сережа тоже будет корпеть над латынью и анатомией. Год назад они поклялись снова встретиться в Ленинграде у ростральных колонн, но сначала сдав экзамены на «отлично».
И Юля с упорством и последовательно вгрызалась в гранит педагогической науки, с легкостью беря одну вершину за другой.
И вот наконец самый последний экзамен остался позади.
Юля в короткой юбке и красивой белой блузке с вышитыми цветами стоит на платформе. Рядом с ней – небольшой чемоданчик. Напротив – родные и подруга Женька.
- Как доберешься – позвони, - напутствовала ее мама.
- Где же я телефон возьму? – изумляется Юлька. – У Сережи нет.
- А центральный телеграф на что? Ну, а если не хочешь звонить, дорого, - телеграмму пошли.
-Ладно, ладно, - Юля беспечно машет рукой и улыбается. Она поворачивается к Жеке.
-Что тебе привезти из Ленинграда? – спрашивает она.
У подруги глаза подозрительно блестят.
- Себя привези, - шепчет она, обнимая Юлю. – И его тоже. Позовешь свидетельницей на свадьбу?
-Ну, какая свадьба! - притворно сердится Юля. – Мы же только встречаемся там.
Поезд на Ленинград подошел и остановился. Юлька легко прыгает в тамбур и, оборачиваясь, стоит у дверей вагона и смотрит на близких. Те машут ей. Она машет в ответ. Поезд трогается. Последнее, что слышит Юлька, истошное Жекино:
- Мне-е Витасик предложение сдела-а-а-ал!
Река Нева неспешно несла свои воды мимо здания Адмиралтейства, мимо Исаакия, мимо Медного всадника, легко прорывала вздыбившиеся над ней мосты, разбивалась о стрелку Васильевского острова.
Вечер 22 июня выдался тихий и теплый. Заходящее солнце золотило невские воды, окрашивало гранит набережной и здания в розовый цвет.
Молодой человек стоял у подножия ростральной колонны и ждал. Вокруг прогуливались молодые пары, пробегали шумными компаниями выпускники, но он не видел никого и ничего. Он стоял, опустив голову, оперевшись о парапет, глядел на воду и думал о чем-то своем.
Внезапно он поднял свои серые глаза, и в них вспыхнула радость.
- Юля! – прошептал он, не отводя взгляда от моста.
Юлька шла по Дворцовому мосту, кусая от волнения губы. Успела ли? Не опоздала ли?
Она так спешила сегодня на вокзале. Поезд опоздал на два часа: что-то случилось на путях. Она выскочила из вагона первой и побежала к выходу. С собой у нее была только небольшая сумка. Юля с резвостью козочки проскочила сквозь контролеров и выбежала на улицу.
На площади она остановила такси, которое доставило ее в центр..
…Юля шла по Дворцовому мосту, кусая губы и нервничая. А если он не придет? Если он обиделся за ее долгое молчание и решил забыть свое обещание? Что она наделала! ЧТО она будет делать, если ЕГО НЕТ И НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ В ЕЕ ЖИЗНИ?
С замиранием сердца подходила она к колонне. И увидела его.
- Сережа! – вскрикнула она и устремилась вперед.
Они стояли друг против друга и молча смотрели. И не могли наглядеться. Неужели прошел только год с тех пор, как они виделись последний раз, подумала Юля, всматриваясь в родные черты, в любимые глаза.
- Юля…, - шепчет он.
- Сережа…
- Ты приехала…
- Ты позвал, и я приехала…
Они берутся за руки и не отрывая друг от друга глаз, стоят у гранитных перил набережной. Вокруг шумит толпа, раздаются восторженные выкрики, взрывы смеха, но им нет ни до кого дела. Они не видят никого вокруг; им кажется, что они – одни во всей Вселенной.
Внезапно музыка смолкла; радио захрипело и смолкло. Гуляющие люди недоуменно остановились и столпились в одном месте.
Радио снова захрипело и вдруг четким ровным голосом произнесло:
- Внимание, говорит Москва! Работают радиостанции всего Советского Союза. Сегодня 22 июня в 4 часа утра немецкие войска незаконно перешли границу и захватили город Брест…
Ровным без запинки голосом диктор перечислял захваченные города и деревни, зачитывал списки погибших, призывал всех граждан исполнить свой долг и взять в руки оружие, чтобы защитить свою Родину.
-Наше дело правое. Враг будет разбит: победа будет за нами! – сказало радио и замолчало.
Молчали и все присутствующие в тот июньский вечер перед ростральными колоннами Кто-то из женщин начал всхлипывать.
Побледневшая Юля посмотрела на Сергея. Его лицо напоминало обточенный кусок камня. Губы сжались в узкую полоску. Он смотрел прямо перед собой и не видел ничего.
-Что нам делать, Сережа? – прошептала испуганно девушка. Он перевел взгляд на нее.
- Вот что, - сказал он, больно сжимая ее плечи. – Слушай меня внимательно: ты должна сегодня же ночью сесть в поезд и уехать домой!
- Но, Сережа…- попробовала возразить она.
- Никаких «но». Юля, здесь дело серьезное. Я хочу чтобы ты вернулась домой. Скорее всего, вас эвакуируют. В ином случае, Псков – меньше Ленинграда и там ты скорее будешь в безопасности.
- Эвакуируют? – Глаза Юли расширились. – Сережа, а как же ты?
- Я сделаю то, что сделают все ребята моего возраста, - сказал он. – Завтра утром отправлюсь в военкомат.
Военкомат… - Юля сжалась и стала совсем маленькой. – Сережа, это … война?
Он печально и строго посмотрел на нее.
- Война, Юля..
На следующее утро Сергей в новенькой военной форме и с чемоданчиком стоял у дверей районного военкомата и вместе с другими новобранцами ждал машины. Его не отправляли на передовую: узнав, что он без пять минут врач комиссия направила его в военно-полевой госпиталь.
Юля стояла рядом с ним: он так и не заставил ее уехать домой ночью. Она стояла рядом с ним, маленькая, задумчивая, все в той же блузке и юбке, в которой она приехала к нему на свидание. Неужели это было только вчера?
И вот они снова расстаются. Что же за судьба!
- Сережа, ты будешь мне писать? – спросила она, прижавшись к его плечу.
- Конечно. – Он с нежностью смотрел на нее и улыбнулся. – Не волнуйся, все будет хорошо. Вот увидишь. Я буду писать тебе. И ты пиши. Обязательно.
- Да-да, я буду писать, - закивала Юля, старательно сдерживая рвущиеся наружу слезы. – Очень часто. И мы … скоро увидимся, правда?
- Да. – Заминка в его голосе лишь секундной. – Мы обязательно увидимся. И наше свидание не отменено, оно просто переносится … на неопределенное время.
- Какое? – Юлин взгляд, который она подняла на него, был влажным.
- Ну… - Сергей задумался. – на шесть часов вечера после войны. У ростральных колонн.
Юля тихо всхлипнула и внезапно обвила шею любимого руками и крепко прижалась к нему. Он вдохнул сладкий запах, исходящий от ее волос и зарылся в них лицом. Так они и стояли, не желая отпускать друг друга от себя ни на минуту, пока не прозвучал приказ «По машинам» и новобранцы стали запрыгивать в кузов.
Сергей с трудом отодвинул от себя Юлю, она разжала руки и отступила на шаг назад, до боли сцепив пальцы за спиной. Он пошел к машине. У самого кузова он обернулся.
- Запомни, ростральные колонны…- крикнул он и тихо добавил. – После войны…
Он махнул ей рукой и легко забрался в кузов. Машина взревела двигателем и тронулась.
Юля повернулась лицом к крыльцу военкомата. На нем остались только провожающие, в основном, женщины – матери, сестры, невесты.
Юля отошла в сторону и больше не смогла сдерживать себя. Слеэы, долго копившиеся в душе, вырвались на свободу двумя потоками. Они лились и лились, капая даже на пыль асфальта. «Мы увидимся с ним еще, мы увидимся», - сердце дрожало и стучало как бешеное. – «Все будет хорошо, все будет… Ростральные колонны …»
Внезапно кто-то коснулся ее плеча. Юля обернулась. Рядом с ней стояла пожилая женщина с усталым лицом.
- Не плачь, девушка, - сказала она. – Счастливая ты. Так любят тебя. Такая любовь не может затеряться.
- Спасибо, - сказала Юля. Она не нашлась, что еще ответить утешавшей ее женщине. Она вытащила кошелек. Женщина усмехнулась и покачав головой., пошла прочь. Юля убрала кошелек в сумку и повернула в сторону метро, чтобы успеть на поезд до Пскова.
- После войны. В шесть вечера. - прошептала она. – У ростральных колонн.
Вверху над крышами взвилась сигнальная ракета…
***
10 мая 1945 года
Город сиял и переливался всеми цветами радуги. Зеленели листва и газоны, желтело огромным диском солнце, синевой отливали воды каналов и рек и голубое небо, гордо рдели под солнцем красные крыши домов и флаги, бывшие, казалось, повсюду. Город праздновал праздник всей страны. Город праздновал освобождение.
Гордо возвышались ростральные колонны на Васильевском острове. Факелы на их макушках горели. В знак победы. Внизу в невских водах плыли цветы, брошенные в память о погибших.
Молодой мужчина лет 27 и девушка 26 стояли друг напротив друга и не могли оторвать друг от друга взгляда. Еще бы, они так давно не виделись! Оба изменились и осунулись, стали резче их черты, может быть чуть поникли плечи от груза, который им обоим приходилось нести. Мужчина опирался на палку, голову девушки не украшал более пышный конский хвост (обрезали в госпитале, когда извлекали осколки). Но глаза остались прежними: ясными, серо-голубыми, в которых отражались свет и счастье.
-Юля! – шепчет мужчина.
- Сережа, - тихо говорит девушка.
- С Победой!
- С Победой!
Они не говорят больше ничего. Она прижимается к его плечу, он нежно и крепко обнимает ее. Оба молчат. Им о многом надо поговорить, но они молчат. Зачем? Для этого у них теперь есть целая жизнь. Их счастливая жизнь.
Рассказ будет доработан.
|
