Ядико извиняюсь, но хочу предложить вашим цензорам кое-что... Штук несколько. не заставляйте меня по одному. Не БУДУ! Мыло у вас моё есть.
С превеликим уважением к вашей сайте! Давно искал такую девушку (надеюсь, вы правильно поняли мою мысль)
Ошибки готов исправить. В любом смысле.
Пилигрим
Сбивая ноги на тропе судьбы огнём,
Бродя бродягой сквозь людские страсти,
Он шел, неся любовь, он не был королём,
И не был наделён он властью.
Он шел как ветер, в прах круша пороки,
Желанье смерти, похоти любви.
Он шел, светясь пророком на дороге,
Убив желанье убивать и чёрта бег в кровИ.
Склонились небеса к нему веленьем Бога
И ветер под ноги обрушил листопад.
Он шел как звук, ступая громом рока,
Он шел верша и судьбы, и желаньев град.
И люди, что из пепла встали,
И войны, что росли из злости,
Убийства жажду оборвали,
У пилигрима взяв добро из горсти.
Пройдя лучом по тьме и бездорожью,
Войдя в умы и страсть, и страх людей,
Он преклонил их мысли мыслью божьей,
Войдя глотком добра средь топота коней.
Ушел в рассвет. Ушел, светя дыханьем,
Что вечно в жизнь идет, бродя по жизни с ним.
Ушел, унес от нас все слёзы и страданья,
Ушел, свечой рассвета озарим.
Пилигрим.
* * *
Гладиатор
Из-под трибун, вверх из подвалов Колизея
Он шел с мечом, глядЯ на свет как смерть.
Строй гладиаторов, друзьями друг на дгуг глазея
Бок о бок шли, чтоб друг от друга умереть.
Руби того, с кем ел пшено с одной ладони,
Убей друзей, с кем хлеб делил кусок.
Иначе сам ты смерть пожнешь на поле боя
Под рев толпы, валящей сУдьбы с ног.
Идущие на смерть приветствуют тебя,
И бьют нещадно. Веришь, властелин?
Что скоро ты пройдешь сквозь нас,
В цепях сквозь строй, величием скорбя,
Отведав черствый хлеб рабов, падения приказ,
Как гладиатора мечтой свободой обделим.
Он смерти предпочел решетки разорвать
Своей тюрьмы. Рванулся он на волю.
И друга пред толпою чтоб не убивать,
Вдвоём они пошли на власть и рать,
Которые замком решетки отдалИсь в них болью.
Но он боец, не бьёт невинных,
Не жаждал смерти, он солдат,
Легионеров тех, повинных слову королей.
И всех вина лишь в том,
Что жизнь их унесла от дома врат
На поле боя из родных полей.
Под зов сияющих с груди наград.
Он жить хотел, чтоб никого не убивать,
Чтоб руки от земли чернели.
Но Рим пришел к нему, свободу чтоб забрать
Его, всю жизнь, лопату, земледелье,
Лишь для того, чтоб Риму побеждать.
Солдаты Рима привели его в кольцо,
В тот желтый круг, откуда выйдет лишь один из двух.
И став рабом стен Колизея, он кровью окрапил лицо.
Когда стоявший перед ним с мечом
Упал в песка предсмертный пух.
И вот в прах стены, Рим безвластен,
Мы на свободе, солнце бьёт лучом.
Казалось, близко было счастье,
Но вырос легион с отточенным мечом.
И он впервые дрался не для королей,
И не для зрителей. Он дрался за себя
И победил. И падших гладиаторов скорбя,
Он видел в них не злость, а жизнь людей.
Боец свободен, он живет не ради битвы,
И не для цезарей утех,
Он жил, освободясь от бритвы
Зла и императорских потех.
Он жил всей жизнью, что испив до дна
Пришла с вершин, склоняя страсть любовью.
И ту, что на всю жизнь одна,
Безумно защитил он кровью.
С ним шли и те, кто был врагом под властью Колизея,
Но на земле мечты они соседей впили кровь.
И люди, на всё это с завистью глазея,
Шепнули Риму. Бойня возродилась вновь.
Не знали цезари, что тот голодный раб,
Который был подвластен и в цепях,
Для боя за судьбу, он не ослаб.
За волю, за прекрасных дам рванет сквозь страх
На легион бездушных глаз.
И победит не в первый раз.
Копьём он встретил римские войска.
Всех тех, кто под мечом покорность гнул,
Все те, что гладиатора рука
Сменила меч на плуг, уют, жену,
На ливень в поле, гром, грозы приятный гул,
На линии судьбы восставшей громом в облаках,
Пред рабства легионом, Рима страх.
Вознес мечту, креста сияньем на глазах.
И над крестом пророка голову согнул.
Убийство против совести, а совесть против стрел.
Мы не на ринге, нет толпы. Убей того, кто не успел.
Прости, Господь, что грех принЯл на душу.
И так весь бой. И вновь дыханье сушит.
Крошу врага, что раньше был мне другом,
Легионерами в чужие земли шли,
А позже гладиатором, в жестоком желтом круге
Мы жизнь свою под рев толпы несли.
Но здесь мы врозь, мы в разных идеалах.
Я за любовь, я жизнь зубами зацепил.
А ты по-прежнему живешь в подвалах,
На свет лишь для потехи знати выходил.
Ты не постиг любви, любя невольниц ночью,
А я был счастлив, видев лишь одну.
И если ты приказом смерть мою захочешь,
То я копьё твоё согну
В ту сторону, что отдала приказ тебе.
Что друга рассекла мечом друзей,
В ту власть, где брат не брат,
Где кровь течет везде,
Где в окружении солдат
Одна лишь радость в жизни - Колизей.
* * *
Колобок
Земля жжет душу притяженьем ада,
Качусь под злой виток дыхания людей,
Под вой зверья, свобода мне наградой,
Ты упустил свою судьбу, злодей.
Качусь как шар веленьем Бога власти,
Качусь под шапкой, скрытый темнотой.
Я был в руках царей, и к власти я отчасти
Прилип к душой, устав от жизни той,
Когда я жил, сверкая повеленем зла,
Когда рабов катил я под приказ колёс,
Когда хотел я жить, в то время у креста,
Что вниз упала враз мечом и Бог меня вознёс,
Не ведая кровИ вкус адской страсти.
Стрела жизнь копьями пробьёт, звеня победой.
Вампир пройдет над битвой, ожидая кровь.
Но круг судьбы моей еще неспетой
Во круге темноты перед глазами вновь и вновь
Слезами выживших солдат, топтавших смерть,
Восстанет криком жён и матерей скорбя,
Покатит всё, желаньем, молнией согретый
Сразить в мгновение мир, родивший и тебя,
И и красоту любви, свободу говорить рассветом.
Кручусь как беса бег в водовороте
Сметенья жизни, страсти и любви.
Но меч сверкнет на повороте
В последнем миге яростной кровИ.
Лисицой думал ты украсть живое,
Но стрелы в спину получил как волк.
Прошел сквозь рубку лезвий и на воле
Тебя растерли в тесто, колобок.
* * *
Коридор
Стоишь на линии судьбы
Пред коридором жизни шага.
Путь прямо - сущность без борьбы.
И без любви, без страсти, без оврагов,
И без побед и как бы и без жизни,
Зовущих за собой небесных знаков.
Жизнь как стрела разрежет время.
Родился, жил, забыт, ушел.
Но если в комнаты зайдешь,
Дыханьем плоть согрея,
То может пыль веков прорежет стон,
Лучиной прошлого над жизнью тлея.
Ты в каждой комнате найдешь
То, что ты плотью так искал.
Еще раз жизнь, еще раз дрожь, любовь,
Что в детстве под подушкой приласкал.
Вошел в дверь номер раз.
Открыл - и страх осколком
Разбил сиянье детских глаз.
Ведь ты прошел по жизни волком,
Прошел сквозь дрожь, блестя ножами,
Прошел пространство топотом коней,
Прошел, сбивая страх ногами,
Прошел по жизни, думая о ней.
И страх тебя штыком не смог склонить,
Ты вышел в коридор, чтоб дальше жить.
Дверь номер два - владенье силы зла.
И когти на душе рвут плоть на части.
Но жгу крещением желанье жить дотла,
Зло против зла, как минусом на минус,
Дыханье черта в жизни не пропасть
Падёт небес пророком смерть на время отодвинуть,
Пока я в коридоре смерти шаг топил
И чашу слёз судьбы глазами не испил.
И зло как тьма разбито силой света.
Ты вышел в коридор, проткнув змею,
Забросив смерти меч всей добротой неспетой.
И когда свет восстанет над глазами,
И третья комната взовет тебя мольбой,
Ты силой не поможешь. Тут над тобой
Ударят молотком, непобедимый демон встанет,
И силу ты положишь скрипом над судьбой.
Но сущность вдруг тебя обманет,
Открыв тропу меж звезд к поляне золотой.
Ведь третья комната - любовь.
Её не побороть дракону силой,
И меч, и стрелы, и врага пролита кровь,
Не победят глаза той милой,
К которой ты стремишься вновь и вновь.
Ты вышел в коридор сквозь зеркало души,
С мечтой, что в зеркале осталась. Не спеши!
Поверь, и ты создателем непобедим.
Ведь вера как молтитва - Библия богов.
И снова дверь. И ты как пилигрим
Рванул в проём четвёртой двери вдаль манящих слов.
И голову, и душу, снова жизнь отдать готов
За веру в существо, за веру в Бога,
И за построенных людьми крестов.
И боги реверанс тебе отдали.
Ты тот, кто верил в чудеса.
Ты тот, кто вышел в коридор печали,
Не потеряв надежды в верящих глазах.
А пятой двери нет, свободен коридор,
Вдруг видишь мир, в который ты не верил.
Страна желаний, выбора простор,
Легли тебе под ноги, настежь двери.
Из ниоткуда звук тебе воздаст почтенье,
То глас судьбы, что ты прошел сквозь чёрта.
Скажи, прошедший, всё мирским сремленьем,
Зачем ты шел, с желаньем жить свеченьем?
А может коридор насквозь пройти,
Не заходя мечтой в кривые повороты?
И знак судьбы своей найти
В коленях, согнутых под эшафотом
Всех повелений власти на пути.
Но оглянулся ты назад
И преред вечостью приник.
Во тьму глядят твои глаза,
Ведь ты уже давно старик...
* * *
Тринадцатый
Тринадцатый дыханья слог,
Тринадцатый по жизни шаг,
Тринадцатый солдата стук сапог,
И под крестом распятого Христа
Тринадцатый палач, он смерти знак,
Он воин Рима, нет на нем креста,
Зажмет веревки на руках, на как
Простого до кови раба на теле Бога.
Почти тринадцатый наместник Рима
Отдаст приказ казнить того,
Кто вечность всем пророчил, одержимо,
Любовь, и счастье, больше ничего.
Почти тринадцатый палач
Гвоздем свершит Пилата приказанье.
И сгинет в вечность силой зла,
А время сохранит его молчанье.
Казнить - тринадцатое Рима слово.
Оно не даст тринадцатому жить.
И смертью на ногах его оковы
Под землю сатаной протянут нить.
Числом тринадцать, что гдядеть на жизнь устали,
Когда из-под земли смерч чЕрвем проползет.
Когда над головой пророка блеском стали
Сверкнет клинок и в землю грех уйдет.
Война добра с числом тринадцать
Не победила библией стихов.
Зло над страницей истины осталось,
И вера в Бога не сильнее всех грехов.
Тринадцатый, последний, лучший стих,
Как крик мечты свободою из плоти.
Почтенье смерти отдаю. И я утих.
Я прах земли, но дух мой наконец свободен.
Но смертью навсегда уйду не к Богу,
А к тем, кто кровь испить младенца приучил.
С убийцей меч к мечу на облаках дороге
И сбросить с рая в ад его не пощажу я сил.
Палач смотрел стрелой на время,
И я был им, но стал рабом мечты.
Тринадцатым убийцей вместе с теми,
Кто бил предвестье бренной красоты.
Тинадцатый день смерти после жизни
Вдохнет тринадцатым дыханьем умереть.
И меч тринадцатым размахом свистнет,
Отмстит апостолу тринадцать раз за смерть.
Святой не рубит жизнь, он лишь махнёт.
Святой тринадцатым не будет, лишь вздохнет.
Побудь святым, забудь отмщенья гнёт,
Не жми на жизнь свою, упреков лед.
Тринадцатый пройдет мечтой в веках,
И ты порхнешь во тьму, как ветер на руках.
* * *
Ралли
Мне встречный ветер адренолином бьёт в глаза,
Мне жар асфальта адом душу греет,
Мой разум не приемлет слово тормоза,
Мне небо путь к победе под колеса стелит.
Летит судьба сквозь черный шлем,
Кричит дыханьем ветра на руках,
А руки на руле и трассы плен
Молчаньем смерти замерли в глазах.
Контроль слетел желаньем рвать к мечте,
И молния ударом в пол прижмет педали,
Под взглядом смерти, к свисту трассы красоте,
Чтоб черти умереть мечте твоей не дали.
Пройди красиво вдаль с желаньем победить,
Пройди колёсами по поворотам смерти,
Но жизнь на скорости не удалось разбить,
Ты жизни шаг не просчитал и трети.
Рассвет чужой победой из кустов
Глядит прицелом сквозь колёса,
Он победить тебя всегда готов,
Лишь упусти секунды над откосом,
Убив на тормозе всю скорость,
Поверив страху пред заносом.
Мотор, разбивший все проклятий слов,
Устанет вдруг рычать без спроса.
И ты уткнешься в пустоту вопросом,
Который на всю жизнь застрял занозой.
Но нет, я жив, я в гонке!
Наденьте шляпы, ротозеи!
Я кровь на клапанАх, я нервы на педалях.
Колёса не останутся в воронке,
На смех земли бессилием глазея.
Вновь манит горизонт осколками безбрежной дали.
Рву финишную ленту бампером как грудью,
Колёса душу растирают в пыль.
Ведь с жизнью также обращаться будем,
Она как грязь дороги вечной гонки быль.
* * *
Рок-н-ролл королей
Рожденный королевской кровью,
Невинным юношей смотрел в рассвет.
Надели мне корону с болью,
Что короля и мне отца уж нет.
Я принял власть, и горы был готов свернуть,
На зло смотрел сквозь детский меч,
Империя сквозь свет продолжит путь,
Желая сон ночи в огне сберечь.
Я в зеркало души своей смотрел,
И видел свою ногу на груди у зла.
Я кровью короля судьбу согрел.
Меня империя как Бога вознесла
Небесным знаком, против линии врагов,
На линии судьбы, и плоть моих рабов
Гиена выдохом подвалов принесла.
И тот, кто флаг империи вознес как знак,
Тот знак, что в воздухе кипит,
Теперь молчит, зажав судьбу в кулак,
Сраженный прахом на земле лежит.
И проклинает юного меня,
Судьбу свою и зАмок короля.
Я рос. Жестокость - власть,
А войны - жизни упоенье.
Империи граница - страсть,
А убивать врага - стремленье.
Я сидя на коне рубил врагов, как думал я,
Стоявших за себя, за дом и за любовь,
Мечом солдат я был, и Бог простил меня,
Как думал я. Но их на трон пролита кровь.
И ждет отмщенье неба короля.
Победы, принесенные домой на трон,
Увидят ждущих возвращенья согнутые шеи.
Я на коне, я здесь, я вновь король,
И даже дьявол возразить мне не посмеет.
Но время возразит слезой в кулак.
И ненавись к короне - смертный знак.
И вот я стар, рука уже не жмет запястьем меч.
Да и зачем? Я уж привык, что власть вершат другие,
Которые мне за спиной, которые мне из-за плеч
Нашептывают, что я одной ногой в могиле.
Они ползут в моих ногах,
Они скребут когтями трон,
И брызжат ядом на глазах,
И жаждут видеть мой предсмертный стон.
Но я еще король, держу державу сталью,
Держу мечом, зажав приказом, правлю миром.
Но мир в конце концов дрожать устанет,
И смерь мою империя отметит пиром.
И те, кто пальца моего движенье
Ловил, как повод услужить,
Смотрел на трон и видел отаженье
Своё во власти короля,
Желая королем минуту хоть побыть,
Мне услужили - кубок смерти поднесли.
Я видел свет в глазах и дрожь земли,
И гром, унесший душу прочь от страха.
Не думал я, что тот глоток вина
Последним будет для монарха.
Но яд мою испил всю душу,
Прочь унеся её на небеса со дна.
Наследников желанье,
Приспешников расчет
Сменили лик на знамени,
А остальное всё не в счет.
Не знают те, кто снизу на меня смотрели,
Что круг замкнулся. Годы, месяцы, недели
И дни, что прожиты в коленях предо мной,
Под новым королем, над их спиной
Такой же властью их мечты согрели.
Что жизнь блеснет им смертью одного,
Но не изменит больше ничего.
И вот финал, окончен номер,
В моих глазах застыла боль.
Замкнулся круг, я помер.
Да здравствует король!
* * *
Дракон над городом
Тень крыльев зла над головой,
Дыханье ада пламенем из пасти,
Дождь, мрак стелЯщий пред тобой, -
Твоё на улицах по жизни счастье.
Зверьё рычит из каждой подворотни.
Воротником плащ на твоих глазах
Не сдавит крик. И с битой оборотни.
Твой шаг стал бегом. А дорога - страх.
И ты бежишь во тьме, пути не зная,
Но остановит бег твой мертвым "стоп" тупик.
И короли ночИ, величеством толпы шагая,
Под взмахом кулака убьют последний крик,
Последний вздох, последний взгляд.
Ведь ты для них пятнадцатый подряд.
Власть стражами, отрекшись ото тьмы,
Блестит наградами за пойманных при свете.
А как же тьма? А как же будем мы?
И кто нам за удар в ночИ ответит?
Дракон над городом плюёт в закон,
Расправив крылья кулаками и ножами.
Пред жертвой бравою толпой предстанет он,
Сверкнув в глазах ударом сапогами.
И нет сирен, нет супермэнов, нет спасенья.
И нет пути домой, а лишь дракона лапы на пути.
Не будет им за смерть невинных отомщенья.
Ты должен сам свой крест во тьме нести.
Дракон охотою доволен,
Уснул в рассвете на полдня.
Сжал зубы зла, спокоен,
И нет в его дыхании огня.
Наситился, утих на сон.
Но в мраке вновь расправит крылья,
И вновь покажет зубы он,
Забрав чужую жизнь под стон,
Свершив желанье ада былью.
* * *
Рухнувший мир
Глаза глядят на мир желньем жить,
А мир глядит в глаза дыханьем зла.
Под небом серый дым сошел убить
Того, кто мать в пеленках принесла.
Тяжелый воздух, демон в темноте,
Разрыв страны, разрыв времён,
Надрыв дыханья в душной пустоте,
И ты закатом жизни заклеймён.
Пророк скорбит о сметри мира,
Что скоро всех раздавит зло,
Что нет светила, нет кумира,
И время за грехи платить пришло.
Свет станет темным звезднным мраком,
Дыханием богов, глядящих с высоты.
Путь с золотой тропы свернет оврагом.
И в грязь утопит светлые мечты.
Свист черных стрел с небес
Ударит градом по глазам,
Сметя подножье жизни под отвес,
И вырвет душу прямо в небеса.
На этот мир смотрели мудрецы,
Зеркальным шаром заклиная счастье.
А небо знак давало им: глупцы,
Вы все устали в марафоне страсти,
Которую с рождения привили вам отцы.
На этот мир со звезд сошли пророки,
И черным светом принесли армагеддон,
Кровь на глазах. Спасите, боги!
Свет жизни будет пеплом окружен.
Никто не верил, что шатнется плоть земли,
Никто не верил в свет последнего заката,
Никто не верил, что последний свет вдали,
Блеснет штыком последнего солдата.
Никто не верил, что дыханье зла
Вдохнуло смерть раздробленного мира.
Но птица смерти на землЮ сошла,
Испила кровь, испила всех вампиром.
И серый дым над верой вознесла.
Солдат империи смотрел в закат страны,
Он меч на власти, королей рука,
Предсмертным диким смехом сатаны
Унес, убил, срубил смех трона на века,
И превознес желание войны,
Глядя на стрелы смерти в облаках.
Смотри, солдат, на свой последний день,
Слугой, которым ты прошел весь путь.
Храм власти поднял над тобой как тень
Последний вздох, последний взгляд,
Последнее дыханье, больше не свернуть.
И в бездну без тебя уйдет отряд.
Чтоб миру свет, чтоб людям жизнь вернуть,
Мечом рубя по жизни всех подряд.
Не сможешь на руках судьбу поднять,
Не сможешь к храму счастье принести.
И правивший тобою темный князь
Сквозь время вечен на твоем пути.
Не сможешь жизнь легко пройти,
Не сможешь счастье унести,
Не сможешь возразить судьбе,
И вот расплата плетью на тебе.
И рухнул мир, конец империи.
И нету больше никого.
И прах земли лег мне постелью
И хочется лишь одного -
Уснуть. И больше ничего.
* * *
Чародей
Храм на горе в лучах небес
Судьбу вещал и в вечность звал.
Кровь на мече, скалы отвес,
Паденьем мирозданья стал.
Гвоздями ливня с высоты в лицо ударом,
Как плетью, чтоб не подойти,
С небес сойдет, глядя в глаза кошмаром
Твой рок, слезами смыв предначертанье на пути.
Хозяин храма - чародей, одетый в зло,
Одетый в черное, как смерть,
Как время пламенем с небес сошло
На души смертных посмотреть.
Он источает молнии руками,
Он отраженье мира в блеске глаз,
Он заклинанье, судьбы под ногами,
Растоптанные злостью храма на заказ.
Его движенье рук - история веков.
И чародей глядит сквозь время жадно.
А люди, не замечая на руках оков,
Идут на смерть сквозь лязг замков,
И вновь на смертный зов обратно.
Кто властвует на выдохе рассвета?
Кто зарождает в троне бег войны?
Кто знак любви подаст ответом,
Смотря в горячий ствол со вражьей стороны?
Кто небу говорит упасть?
Кто свету говорит погаснуть?
Кто в воздухе разинул пасть,
Крича, что просто жить опасно?
Не Бог, не дьявол, лишь колдун,
Не повелитель мира, лишь алхимик.
Дыханьем зла свечу задул,
Рукой судьбы, лишь на миг
Над миром встал и навсегда уснул,
Как в бездну уходящий крик.
И люди на горе во свете зАмка,
Не стали ближе к свету зла,
Не смеют к стенам приближаться
И не сжигают жизнь дотла.
И чародей восстанет на пути
Того, кто шел без взгляда вверх.
А смерть героев сможет пронести
Сквозь время, лишь отмытый грех,
И покаянье к дому на пути.
Колдун закроет глаз рукой
И в мрак уйдет как ветер,
Оставив море гнева за собой,
Ручьём кровИ за всё ответив.
Но не исчезнет в мире зло,
Уйдет лишь жизнь глупца на плахе.
И вот зубами смерти принесло
Мне кровь слезами на рубахе,
И солнце вновь проклятием взошло,
И вновь мы в храме смерти в страхе.
Не стань молитвой, чародей,
Уйди в кольцо богов и мифов,
Стань бегом света и теней,
Не будь сирен зовущим рифом.
Не будь злодеем, чародей,
Оставь блуждающих людей,
Оставь огонь сияющей мечты,
В котором наконец сгоришь и ты,
Чародей.
* * *
Памяти друга
Он с детства был и строг, и несерьёзен,
С земли хватал цветы и звезды с неба.
Он в детстве прОлил по отцу скупые слёзы,
Всегда делился с нами коркой хлеба.
Он рос, но детство вечно сохранил
В своих руках, не отпуская доброту.
И боль в спине, сжав зубы он носил,
Но наконец он в жизни встретил ту,
Которую не полюбить у Бога не хватило б сил.
И он любил, как небо обнимает облака.
И он создал такого же, как он.
И он носил всю боль в себе, пока
Тем самым небом был безвременно сражён.
Прощай, мой друг. Прощай, отец.
Прощай, безумный сын в безумном мире.
Мы встретимся, когда биение сердец
Нам тоже остановит пуля с облаков,
И время жизни замкнёт путь колец,
Создав преемственность веков,
Нам душу отстрелив безжалостно, как в тире.
Но сыном ты останешься живой,
И пронесешь свой знак судьбы в веках.
И голос твой, или уже не твой,
Добром осядет людям на руках.
* * *
* * *
Путь в расввет
(40 лет)
Я жил, как будто и не жил.
Я убивал, но и не думал, и не знал,
Что всё вернётся натяженьем жил,
Что я напрасно лёг и зря устал.
Я был никем, хотя хотел весь мир,
Я шел во тьме, не видя темноту.
Пройдя рассвет, переступив мечту,
Пришел на адский, свой последний пир.
Я сорок лет шагал сквозь время,
И думал, что придет король
И чинно предоставит стремя
Мне оседлать судубу, забыв про боль,
Забыв мой путь по жизни в никуда,
И жить как волк, как одинокий волк всегда.
Шагаю вверх, но дно ничуть не ниже,
Дышу весной, но в горле гарь войны,
Быть может смерть ко мне чуть ближе
Подобрадась сквозь тень весны.
Иду на свет, протягивая Богу руку,
Смотрю на горизонт, дыханье сквозь туман,
Блеснул рассвет, лишь чуть отсрочив мУку,
А небо вновь крестом сложило в слог обман.
Прожив лет сорок,
Отмучив сорок лет,
И не найдя, кто дОрог,
Я не увидел свой рассвет.
Хоть шел к нему, мечтой слагая строки,
Хоть червем полз к нему под гнётом тьмы,
Врагов убитых не считая, и забыв дороги,
Отверженных судьбой и пролятой тюрьмы.
Я шел в рассвет, забыв, кого любил,
Я шел туда и черта, даже Бога позабыв.
Ногами сквозь грозу, пока хватало сил,
Путь к прошлому навеки отрубив.
Я шел на зов сирен, зовущих на рассвете,
Я шел на скал отвес, как камень вниз.
И вот мне сорок. Боги, ну ответьте,
Когда уйду в тот моря легкий бриз,
Последним ветром растворюсь на облаках,
Ведь я прожил уж сорок лет. Пока.
Блюз в замке слез
Рука скользнула в струнах звука,
И звук летит на небо, как молитва слёз.
А замок расчитал всю жизнь до стука,
Бьющих стук сердец средь урагана грёз.
Шагни на небе блюзом строк,
И небо рассечет ответом рифму.
Шагни забытым следом за порог,
И глазу не доверь влеченье нимфы.
И министрель споёт с гитарой на глазах,
Сирены взгляд опустят, Богу поклонясь.
Ты вынесешь в рассвет победу на руках,
С заветом неба, отряхнув с ладоней грязь,
Что в струнах зацепил на черном маскараде,
Ты слово сжал в кулак лишь слога ради.
Серые стены, вдоха глоток,
Бледные лица, звука кусок,
Свет за стеной, шаги за спиной,
Круг потолка, словно крест надо тобой.
Струны гитар нервы рвут на клочки,
Клавиш нажатье - судьбу раздавить,
Время разбито здесь на куски,
Отдельные звуки воедино не слить.
Сменился музыкант, но новый вновь принес
Один мотив, он здесь всегда, всегда один
Над временем и над людьми всевечный господин -
Покорный блюз, блюз в замке слёз.
Здесь кто пришел, закружат в танце,
Здесь женщины и ждут, и жаждают любовь,
Но нет здесь жизни и нет шанса
Стать господином вдруг иль вновь.
Здесь лишь рабы мелодий и рабыни страсти,
И слУги вечности, укрытые молитвой грёз.
Все замерли, хоть кружатся под замком власти,
Бод блюзом вечности, под блюзом замка слез.
И страж на стенах, и на троне принц,
Все как один, все ходят по грязИ,
Под слёзы блюза, не скывая лиц,
Скрывют лишь мелодию, что их сразит
Стрелою времени, как арбалетом птиц.
Живая музыка - не та, что дЕньгами покрыта.
Танцор - не тот, кто замок веселит.
И музыка - не то, что девушка открыта
Для тех, чей ворот золотом блестит.
Сожми узду, пришпорь коня,
И яростью рвани сквозь стены.
Избавься от холодного огня,
Сожми рукой огонь нетленный.
И где ты жил? Ответь всерьёз.
Избавь свой блюз от блюза замка слёз.
* * *
Белая волна
Шторм. И черная бездна вокруг.
Шторм. И смерти замкнутый круг.
Ветер в клочья рвет паруса.
Душа на осколки и вспышки в гзаза.
Страх сильнее, чем жажда жить.
Смерть глотает волны дыханье.
Ответ один на быть иль не быть -
Забудь усталость, греби руками.
Греби, встань носом по волне,
Стань адмиралом белых гребней,
И улыбнись воды очередной стене
Которая взошла накатом не последним,
Которая, облизываясь смертью, облизала борт,
Но не смелА последний жизненный аккорд,
И не смелА людей, и не вкусила плоть,
И жизни флаг не в силах расколоть.
Небо в раскатах, небо в огне,
Время застыло, как знак на стене.
Души живых зовет высота,
Путь недалёк - от Христа до креста.
Небо насытишь душой раскалённой,
Кипяшими гребнями белой волны,
И успокоишься, сном упоённый,
На глубине водной страны.
И белая волна шипит как змей,
Как шепот отходной молитвы.
И птица вещая кружИт над ней
Душою не в Раю, душой забытой.
Скрипят борта, волны удар держа,
А впереди - еще удар, еще, еще один.
В руках усталость, а в глазах пожар,
И небо опустилось низко, словно дым.
Корабль дал клятву человеку,
А человек послужит кораблю.
От клятвы этой не уйти вовеки
Такое здесь негласное люблю.
Из них двоих здесь выживет лишь тот,
Кто жжет глазами белую волну,
Смеясь над штормом и сбивая капли влёт,
Пройдет грозу, и не пойдет ко дну.
Кто соль с губов глотает как вино,
Кто ветер волн отбил оскалом крика,
Кто с белою волной на ты давно,
Её за миг пройдет, а жизнь считает мигом.
Тому волна упала штилем в ноги,
Узором реверанса небо возлегло:
Вы дьяволы, драконы, вам всегда везло.
Добро пожаловать к нам в море, Боги!
* * *
Железная роза.
Эфес ладонь зажег мечом,
Сквозь щель забАала только враг.
Лязг стали, нервы палачом,
И смерть на плОти выжегла зигзаг.
Твои глаза как дьявола рука -
Горят огнем и смертью дышат.
Твой шаг замрет с тобой в веках,
И стон молитвы небо не услышит.
Но только роза на груди,
Согрела, и под шагом раскалилась.
И крик, и смерть, и слава впереди,
А сзади жизнь твоя разлИлась
Как озеро под светом звезд,
Как кровь, стекая с рук,
Как взгдяд небес над каплей слёз,
Как метка смерти взглядом мук.
Ты лишь однажды видел ту,
Что в ночь согрела, светом обжигала,
Но розу на груди, приняв из рук,
Ты поднял, уронив рычание забрала.
Ты принял знак, который душу гложет,
Ты взял шипы, сжимая суть веков,
Ты жив, и дьявол жить не сможет,
Не сбросив дьявольских оков.
И только роза, став мечтами в снах,
И только роза, став грехами поколений,
И только роза лепестками в прах
Разрубит свет горцующих знамений.
Дрожат глаза пред смертью боя,
Дрожит рука, зажав клинок.
И только роза гложет сердце зноем,
И только роза над тобой как Бог.
Стоишь стрелой над жизнью господином,
Ты так мечтал, ты это смог,
Но ты как гвоздь из пластилина,
Зажёг и сплавился. А кто зежёг?
Кто отдавал тебе приказ?
Кто белым ветром бил в глаза?
Кто смерти рассказал рассказ?
А ты семеркой раздавил туза.
Лишь ты, червоной красной мастью
Расцветил ад и окропил копьё,
Разбив всю жалость в смерти страсти,
Отняв чужое, приобрел своё.
Но запах розы режет взгляд,
Шипы уколом режут душу,
Ты рубишь всех врагов подряд,
Но прошлое зовет и душит,
Что ты не тот, кто нужен небу,
Что ты не Бог командовать векАми,
Что ты лишь тот, кто в бое не был,
И ты не тот, кто смерь создал руками.
А ты лишь тот, кто смотрит вниз,
Не замечая жизни ветра.
А жизнь твоя - обман, каприз,
Ты сдох, ты не прошел по ней и метра.
Ты выбрал из любви лишь сталь,
Ты выбрал лишь слезу из стали.
Из слёз ты каплей горя стал,
Из горя - смерть, но смерти стали
На пути твоём. И страх из кости выходил
Всё в новый бой, и в новый мир.
И умирая в день рассветом уходил
Твой призрак, тьмы кумир.
В шипах железной розы жизнь свою сложил,
А жил - как будто и не жил.
* * *
Огненный скрипач
Был нищ, был голоден, но был богат,
Ведь звук тебя обнял как брат,
Смычок натянутые струны распилил,
Как будто ты глоток вина отпил,
Как будто жизнь зажег, смычком,
Чтоб в звуки ада пасть ничком.
Ты раб пред шлюхами из лож,
Ты лишь солдат приказа звука,
На дьявола похож, но не похож
На тех, кто вверх ладонью тянет руку,
Кто просит милости судьбы,
Согнув к земле треклятые мольбы.
Твой звук и короли, и лорды,
Твой звук и нищие, и даже ниже,
Глотали как песок, и были горды,
Глотали как награды королевской ниши.
Ты знал все похоти и страсти власти,
Ты знал их звук, и звуком был любим,
Мелодией насытил жадные их пасти,
Пока не сжал их судьбы под смычком своим.
Вот тут от них и стон, и крики браво,
Летели сверху, но пропахли дном.
От них летела грязь налево и направо,
А ты лишь думал об об одном:
Зажечь смычок огнем и сжечь в веках,
Играть всё дальше, дальше, дальше,
Чтоб запах в горле и сирены в облаках
Не дали сбой, ни капли фальши.
Глаза горели смертью и смотрели Богом
И время стало шагом, и ещё виток,
И звук стал песней, рифма - слогом,
А смерть смотала жизнь в клубок.
А ты играл, смотря на гибель королей,
Ты высек звук, ты встал скалой над миром.
Но думал, как закончить песнь скорей,
Мелодию свою свернуть, закончить лиру,
Стать смертным средь смертей людей,
И стать свободным в душном мире поскорей.
Скрипач, ты всё сыграл, ты сделал всё,
Согнул мечту и будущее обманул,
Но трон от капель крови не оттер,
И напоследок к камню смерти лбом прильнул.
* * *
Обезьянка
Мартышка. Прыгает туда-сюда.
А если надо, прыгнет и обратно.
Лишь свистни - здесь всегда,
Тебе, и ей, и всем приятно.
Погладить нежно лоб,
Ответить нежным взглядом,
Но ощутить ответный хлоп
Не всем царям понятно.
Ты протяни лишь руку,
Поймешь, что ты не Бог,
Огонь развеет скуку,
Развея свет, летящий с ног.
Не думай, человек, что жизнь купил,
Не думай, господин вершащий судьбы,
Что Богом стал, инструкцию свершил,
На свет смотрел, но проклят будь ты!
Ты обезьянкой жадно сжал алмаз,
Ты дикобразом перился в людей,
А жизнь сочилась слёзами из глаз,
Чтоб выпить жизнь других скорей.
И вот пришёл, настал, открылся,
Последний миг, последнее прости.
И Бог ушёл на небо, или скрылся
От шага твоего, от бренного пути.
Мартышка, обезьянка, но живое.
Не надо жизнь мешать с войной.
Отдай мне жизнь в предсмертном вое,
Отдай минуты, бывшие с тобой.
Иди на жизни зов, иди на грех,
Ведь ты живой, ведь ты возник
Из пепла, раздавив проклятий смех,
И к жизни как глоток воды приник.
И не согнуть приказом грех вина,
Под небом мне не проползти рабом,
Но вот прошел сквозь стены и одна,
Осталась мне одна, и я пред ней любовь
Как жизнь испил свою до дна.
* * *
Дуэль
Ну вот и сбил с души осадок,
Ну вот и смёл с плеча песок,
Стал воздух так приятно сладок,
Как утренней воды глоток.
Ты грязь на клочья разметал,
Ты встал из пепла, из огня,
Ты женщин всех мечтаньем стал,
Но не достал, ты не убил меня.
Ты выстрелил с трех метров,
Прицелом в сердце не попав,
Стоишь весь черный, в смерть одетый,
Ответный выстрел мне отдав.
Я сжал зубами боль перчатки,
Что брошена, смеясь оскалом,
Ты так хотел, ты жаждал схватки,
Предвидев лишь её начало.
Я - продолжение твоей судьбы,
Курок под пальцем - знак на старт.
И мне не слышен крик мольбы,
Ожог от твоей пули - лишь азарт.
Стой и дрожи, теперь мой выстрел,
И смех, как грех упал с лица.
Я еще жив, а пуля моя бЫстра,
Найдет на твоей жизни нить конца.
Один заряд, один огня прыжок,
Один лишь перед смертью взгляд,
Один рассвета воздуха глоток,
И встанешь ты с крестами в один ряд.
Твоя судьба под моим пальцем,
Хоть ранен, но прицел не сбит,
Глаза горят под мести танцем,
Но будешь ты убит, иль не убит?
Я бросил пистолет под ноги,
Простил, ушел и не убил.
А дальше полз, сжимая пыль дороги,
Свою обиду хоть на время позабыв.
Живи. Я тоже выжить постарался,
Но не прощай, мы встретимся ещё.
И помни, выстрел у еня остался
Что грудь твою согреет горячо.
* * *
Прости
Здесь нет мечты и нету боли,
Здесь облака перевернулись,
Смех без улыбки и актёр без роли,
Колени в смерти знак согнулись.
Здесь нет любви, и нету страсти,
Здесь не живут, а гложут кость,
И ту и ломают, рвут на части,
Из пасти в пасть, из злости в злость.
Я жил смеялся, видел их начало,
Смотрел на солнце, жизнь кричала,
Что будущность как море в штиль.
Но жажда золота вражду зачала,
Надев мечту на зла железный шпиль.
Прости, что я...
Прости, что не...
Что нет огня,
Что всё во тьме.
Прости, что лёг и стал рабом,
Прости, что не пошёл в атаку.
Я стал иудой, жизнь - горбом,
А смерть восстала путеводным знаком.
Прости, что всё стерпел, зубами сжал,
Прости, что не согрел спасительный кинжал,
Который резал смерть и шел системе вспядь.
А голос опрокинутых небес зовет опять
Поднять мечту из пепла в облака.
Не поздно ведь ещё пока.
Я жив, я враг, я волонтёр, солдат удачи,
И пусть запомнят те, кто богом здесь сидит,
Что грязью ожиревшее зверьё получит сдачи,
И смехом палача мой меч богам отмстит.
* * *
Шесть минут до солнца.
(солнечный свет до земли идет 6 минут)
Лишь прикоснись, один лишь взгляд,
И шесть минут стоять с тобой,
Как рвет душа чуть-чуть назад,
Чуть-чуть на бал, и сразу в бой.
Те шесть минут, что свет идет от солнца,
Сжигая грязь, сжигая души на земле,
Стоял, смотрел, жгло сердце горца
Дыханье красоты в табачном дыме мгле.
Что будет дальше - не узнал,
Что было раньше - растоптал,
И через шесть минут лицом упал,
Шутом лежал и зверем хохотал.
Ведь я не добежал и даже не дополз,
И даже не сказал, что свет глотал любовью,
И звука не издал, роз не принёс,
Сглотил судьбу, умылся мертвой кровью.
А солнце - вот оно, лишь шесть минут - бери,
Пока свет не упал на землю.
Но Богу солнца только не соври,
И свет сожми, пока душа не дремлет,
Который греет плоть, который всё,
Но солнца лишь коснись - сожжет.
И недоступно мне, что не моё,
И снова падаю, как птица в лёд.
Те шесть минут, которые я не прошел,
Я струсил, я упал, я - мразь!
Шёл, чтоб судьбу найти, но не нашёл.
И в жизни место лишь одно мне - грязь.
Я дворник, жаба, змей, и я палач
В одном лице, и в жизни лишь одной.
Об стену и от стены отскачет мяч
И я скачу от смерти в жизнь душой.
И может буду я когда-нибудь,
Скажу и улечу, сверкну и сгину.
И не обижусь, если в мою грудь
Зазадят пулю мне как в спину.
И через шесть минут душа
Попросит жизни не спеша,
И стала чёрной жизнь моя,
Я был и не был. Я узнал себя.
* * *
M-31. Астрономическое название галактики Туманность Андомеды.
АНДРОМЕДА, в греческой мифологии дочь царя Эфиопии, отданная им в жертву морскому чудовищу, опустошавшему страну, и спасенная Персеем.
Согласно мифу, после смерти превратилась в созвездие (отсюда название созвездия).
АНДРОМЕДА (лат. Andromeda), созвездие Северного полушария неба. Содержит три звезды 2-й звездной величины, спиральную галактику
(туманность Андромеды).
М-31
(Андромеда)
Ты смотришь в волны океана
И ждешь судьбу, зажав рассвет
Дыханьем сна и ласками обмана,
Шагнув туда, где шагу места нет.
Ты - дочь царя. Ты - красота страны.
Но серая скала того не знает.
Она лишь ждет прилив, удар волны,
В которой свет от солнца исчезает.
А океан желает твою плоть
Зубами монстра, похотью дракона,
Желает жизнь зубами распороть,
И грех распять молитвой на иконе.
Но ты стоишь, прикована к обрыву,
Ты ждешь последний смерти взгляд,
На грани жизни ты даёшься диву
Удивляться звездам, нет пути назад.
Тебя рабы боготворят,
Тебя зовут на небо Боги,
И в цепи дух твой не зажат,
Хотя в цепях увязли ноги.
Ты жертва не Богам на небе,
Ты жертва стонущей крови,
Своей, что пОтом пролита на хлебе
Что стон сгорающей любви,
Которая как пыль средь звёзд
Построила воздушный мост
Меж грязью жизни и драконом,
Меж блеском глаз и ласки стоном.
Не знали звёзды, ввысь зовущие тебя,
Что новая звезда затмит их свет,
Не знали, мертвым светом жизнь любя,
Что ты одна зведа на целый свет.
Не знали звёзды, рассыпаные пылью,
Что тот туман, который плавил небо,
Рассеял зло, восстал над морем былью
Сияющей царицы, словно мифа небыль.
Но щерится поселе та дракона пасть,
Желающая звездной пыли плоть и душу,
Желая кОгтями на плоть и кровь упасть,
И его горло жажда смерти сушит.
Созвездие дракона, звёзды на руках.
Согрета вечностью и в пустоте разлита.
Теперь ты звездам отдана в веках,
А время на осколки градом волн разбито.
Ты стала пылью неба, только три звезды,
Всего лишь три, а как на небе рассвело!
Созвездье Льва, созвездья буйвола узды,
Тебя сквозь время и сквозь судьбы пронесло.
Туманность Андромеды, глаз твоих туман,
Где миллионы звёзд на миллионы лет,
Увидеть рождество планет тебе дар дан,
Теперь ты можешь даже Богу сказать нет.
* * *
* * *
Точка возврата
(точка, до которой хватит топлива, чтобы вернуться на родной аэродром)
Земля внизу, как круг мечты,
Разрежен воздух смерти высотой,
И ты облит сияньем солнца красоты,
Но ты застрял меж облаков,
Среди сигналов свой-чужой
Твой двигатель предательски застыл.
Возврата точка пройдена давно,
Ты, был уверен, что полоса твоя,
Но здесь лишь жизнь, а не кино,
Вернешься только в стык с землёй,
В предсмертном стоне лишь одно -
И вечна жизнь, и пух земля.
Есть только семьдесят секунд,
Секунд полёта и секунд до смерти,
В молитвах Боги душу рвут,
И рвут на части душу черти.
Ты жизнь прочел за это время,
Ты смёл законы и разбил мечты,
И ты играл со смертью, с теми,
Кто стать хотел таким, как ты,
Кто твой полёт считал с младенства,
Кто жизнь отмерил под прямым углом,
Кто точку, точку эту с детства
Всем предсказал неразрешаемым узлом.
А облака зовут остаться,
И небеса как опустились
В прощенье призрачном пространстве.
И может ещё хватит силы,
И может еще хватит расстоянья,
Чтоб расписать всю жизнь на небесах,
Раздать вселенной покаянья,
И раствориться точкой на глазах.
Ты пролетел, ты не вернулся,
Ты жажду жить убил полётом.
Ты это сделал, не согнулся,
Но стал не Богом, стал лишь чёртом,
Стал лишь границей для других,
Кто в облаках от молнии сподкнулся,
Кто был рабом, замения творив,
И нишу нищим бессознательно открыв,
Со звёзд знаменьем неба растянулся.
Поставил точку. Нет возврата.
Граница пройдена, убито всё земное.
Ты думаешь вперед, но лишь летишь обратно.
И да прибудет Бог с тобою!
* * *
Лео (Снайпер-2)
Трава, песок и запах пыли.
Сквозь пыль глаза, как смерти шаг.
Здесь есть, а может только были
Следы мишени, мёртвенный овраг,
В который жертву жду,
И не убив её я не уйду.
Сглотнув слюну, кипящую дыханьем,
Лежу, смотрю, зажав в прицеле зло.
Я Лео, леопрад над жертвою страданьем
Я крови не пролив, не сяду на седло.
Пусть леопарда часто хищником зовут,
Но я лишь человек с зубами и прицелом.
Пуcть Боги в прошлое молитвами уйдут,
А я нажму курок и в настоящем, целом
В десятку по-живому выстрелю в упор,
В которой жизнь, в которой смех,
В которой всем грехам рождён укор.
И здесь льшь я, лишь смерть для всех.
Я Лео, леопард, посланец государства,
Я рву без жалости судьбу, стреляю города,
Я в царстве джунглей, в цивилизации на царстве,
И подо мною жизнь простых людишек навсегда.
Иду над крышами домов, как кОогтями по джунглям,
Иду по головам, по душам, по кровИ,
Иду по жизни, превращая камни в Угли,
Смотрю клыками на мольбы любви.
Я Лео, леопард, я порожденье зла лесов,
Я стал дыханием небес и местью Бога,
Стал легионами мечей, стал лязгами оков,
Распяв под сапогами детство на дороге,
Которое читал стихами сам когда-то,
Но вдруг сбылась мечта, я стал солдатом.
Я Лео, и простите, господа,
Которые клиентами мне станут.
Я Лео, зверем стал я навсегда,
И может короли меня обманут,
Но лорды подтвердят приказ,
И я опять не в первый раз
Как леопрад работу выполню свою.
И как бы за победу как бы и налью.
Я стал пятнистый на глазах людей,
Сам шел с медалями, не помнив Бога,
Но я уже не Лео, нет когтей,
И нет тех знаков на дороге,
Которые приказ давали рвать,
Но мне теперь уж наплевать.
И я уже не тот, и я уже не Лео.
Забыт в горах мой позывной,
Забыт сосед по взводу слева,
Который пил вино со мной
Трофейное, когда мы были вместе
Как леопарды в гневе Лео мести.
* * *
Защитники веры
Шагнув впервые по Святой Земле,
Быв первыми пред троном и пред Богом,
Мы души не испачкали в золе,
Мы шли святыми по святым дорогам.
В Святую Землю верою вросли,
Пред чёртом на колени не упали,
Под свист песков в ушах мы шли,
Что небо нас не бросит твёрдо знали.
Мы гибли лишь за слово Бога
Под гневом римских палачей,
Мы падали святыми на святых дорогах,
Но не склонив главы и не согнув плечей.
Нас жгли, нас распинали на крестах,
Нас саблями рубили, желая видеть кровь.
Мы воскресали, с верою, с молитвой на устах,
Чтоб насмерть встать за веру вновь.
Наш меч, наш крест, он победил,
Его нельзя ни убедить и не согнуть.
Он рубит до последних жизни сил,
Сжимая в ноль дыханье, разрывая грудь.
Пришел наш час, и был он тыщу лет,
Пока на свет не наступили сарацины,
Волной орды накрыв Святой Завет,
И окропив кровавой плетью спины.
Сожгли дома, сердца, жгли веру,
Жгли жизни тех, кто верил, но не так.
Сожгли кресты. Но запылали нервы
Святой святых и ярости атак.
Крест на груди - не просто талисман,
Он знак, судьбы, он Ариадны нить -
За веру жить, и разрубить обман,
Уйти в века, но веру сохранить.
Идём в огонь, идём сквозь ад в песках,
Идём сквозь сабли и сквозь стрелы,
Горячий воздух свищет кровью за зубах,
Не очертить спасенья круг от смерти мелом.
Наш флаг с крестом - возмездия огонь.
Наш меч крестом - проклятие врагам.
Земля расколота, войной расколота,
И небо рубит души. Напополам.
Вам громом поперек шестого царства
Придёт Христа распятая судьба,
Вам цифры 666 вдруг станут благодарством,
Когда войдет меч в грудь покорного раба.
Ты - сарацин, ты - жертвенник для ада,
Горят твои шаги как молнии во мгле,
И ты уйдешь. Нет, сгинешь, как награда
Победы веры на Святой Земле.
* * *
Надя, прости!
Надя, прости, на грех не отвечу.
Надя, прости, я сам приползу.
Погоны в глаза, жаркие свечи
На бал с корабля похоть несут.
Надя, прости, я выстрелил мимо,
Надя, прости, я скромно сказал,
Надя, я здесь судьбу прочитал,
Но судьба уползла в небо дымом.
Надя, прости, что я громом упал,
И заказал в Преисподней лачугу.
Надя прости, на колени не встал,
Смерти в глаза не смотрел от испуга.
Надя, прости, я Мастером крЕщен,
Надя, прости, я дьяволом сбит,
В небе любви стрелою отмечен,
В море страданий приливами смыт.
Надя, прости, что я встал на дороге,
Надя, прости, я не стану другой,
Надя, прости, прости ради Бога,
Что не остался когда-то с тобой...
Надя, прости, я всё не сказал,
Вниз прошептал и мерзко отрезал.
Стал я свободней? Или не стал...
Словно годами по времени врезал.
Я не забуду, но взять не посмею,
Солнце, светяще пламенем глаз.
Я разорву в клочья темень затмений,
В пыль раскрошу предсмертный свой час.
Надя, прости, я стал палачом,
В ночь лишь приду править судьбою.
В темном плаще, с длинным мечом,
Встречусь и вновь попрощаюсь с тобою.
* * *
Про меня
Где вы теперь? И что у вас на пальце?
Где та девчонка? Её звали Ли.
Вы кажется потом прослыли португальцем...
А может быть малайцем вы ушли.
А может в Мексике вам наливал текиллу
Бармен из порта под гитары звон.
Или уже во Франции Симона иль Камилла
Вас из постели выгоняла вон.
А может вы в отелях Порт-о-Пренсо
Кидали песо на столы портье.
А может в жизни не нашли вы место,
И просто довыпендрились, месье?
* * *
(Если бы был жив Владимир Семёнович, то он бы уже давно это написал, н намного лучше)
Разговор про рекламу на Канатчиковой даче
Как-то раз собрались клячи
На Канатчиковой даче.
Завязали разговор
Про общественный позор.
Где виагра, где стоит?
Вижу я одни столбы!
Почему Минздрав молчит?
Где обещанные лбы?
В магазин лишь я сходил, -
Молвил,грузный господин, -
Сиалекс всучили в спину,
Дал бы в морду я кретину!
А вот я холестерин, -
Встрял иссохший господин, -
С детства не встречал в носках,
Тлолько баб сжимал в руках.
А вопрос, что принимали,
Я встречал ударом в нос,
Потому что не встречали
Больше глупый мы вопрос.
Вы проверили бумагу
В туалете на изгиб?
Говорят, она отвагу
Разовьёт и задний грипп.
Вы помыли ноги средством
От ногтей, от комаров?
Мы предложим вам агентство
С помощью, что будь здоров!
Вы проснётесь с нужным задом,
Полетите вдаль как ша!
И завистливым всем гадам
Подмигнёте не спеша.
Средство против ожиренья
Мы продвинем так, что вот!
Нет свинине, нет варенью!
От травы трещит живот.
Есть ещё лысенья след,
И от с женщин встреч букет.
Это всё, как нам сказали,
Нашу жизнь согнёт едва-ли.
Надо лишь резин купить
Надо отстрожным быть,
Позвонить и расспросить,
Как мне с вашей дочкой быть.
Насморк - тут уж всё сложнее.
Смерть незнающим козлам.
Вы больны - прошу на рею,
Гибель светлым головам!
Режет горло - не ругайтесь
Глаза режет - не беда.
Шило сверлит - не пугайтесь,
Может там у вас глаза...
А когда вопит помада,
Что за цвет, и что ей надо,
В бане ей ответ простой -
Я сегодня холостой.
Перхотнула Шаума -
От неё мы без ума.
Нет ума и нет волос,
Значит снят такой вопрос.
В глаз летит Пантин Прови,
И зови, иль не зови
Нет спасенья от рекламы.
Помогите, наши мамы!
А Колгейт и Блендамед -
Вот отрыжке наш ответ!
Кто поел, тот сам в ответе.
Здравствуйте, и понимайте, дети.
Олвейс - значит навсегда
Мы с прокладкой будем дружны.
Сквозь века и сквозь года
Пронесём её где нужно.
Помогите, вашу мать,
Мне хоть что-то здесь понять.
И скажи, едрёна вошь,
Из чего ты деньги пьёшь?
* * *
Сектор 22
А почему вся жизнь слагала нам красой?
То, что на небе было, ливнем не дошло.
И почему нам дождь своей обветренной косой
Отрезал веру и любовь чертям на зло?
Мы ведь не люди, мы лишь души здесь,
Прошли оскал, сказали и закрыли,
Мы только, мы немного, мы лишь есть,
И мы лишь цвет любви, и гнева не забыли.
И вот тот сектор номер двадцать два,
Две жизни лишь помноженной на двадцать,
И лишь огонь, и лишь сожжённая трава
Уступит небу, чтоб со смертью целоваться.
Когда придёт твой рок, блеснув мечом,
Мы снова будем зверем, будем палачом,
Мы рубим время и слагаем вечность,
И снова наши будут сладки и пространны речи.
Мы снова в секторе, и снова будет ночь,
Когда под пламенем свечи уйдут солдаты
В небесную дорогу, от сомнений прочь,
И может быть воскреснут вновь когда-то.
Наш сектор номер двадцать два,
Он здесь, он был, и он не сгинет.
Слова над пропастью - последние слова.
И страх, и дьявол душу не покинет.
Зачем мы шли и наступили в сектор?
На землю, что грехом кипит полна?
Зачем рабом ползли мы метр за метром?
Зачем нас жизнь на сектор вынесла волна?
И что такое сектор двадцать два?
И что такое жизнь, и что такое смерть?
И что несут нам предпоследние слова?
И что ответят боги нам, ответь.
А сектор двадцать два - лишь отраженье Бога,
И метр любви здесь - километр слов.
Дорога на крови - от смерти в жизнь дорога,
Дрогога в веру, и нажежду и любовь.
Зачем сказал вам всё я это, братья?
Я душу прочитал за сорок с лишним лет.
И свой секрет раскрыл, раскрыл объятья
Для вас, и ваш прошу на всё ответ.
Ведь сектор двадцать два - лишь миф,
Лишь воздух, отраженье в свете неба,
А мы - в закате жизни пенье нимф,
Мы императорские слуги, просящие хлеба.
Хоть жизнь под императором возносим
Под мнимым сектором со словом двадцать два,
Мы грех берём себе, а Богу лишь приносим
Отмытые дождём кровавые и грязные слова.
И жизнь уносит душу на минутах в вечность,
И глаз устал глядеть с надеждой в горизонт,
И гнев, и страх, и для любимой нежность
Под сектором пройдёт, всё как болезнь пройдёт.
И память о тебе останется лишь болью,
Которую принёс другим, но не себе.
И стал травой, и слёз на щёках солью,
Лишь ветер отпоёт молитву о тебе.
Мой номер - двадцать два, расчёт последний
В строю, который был отрядом ночи.
Нас было двадцать два, и нету больше средних,
Последнему объятья смерть пророчит.
Мне сектор отведён и в склепе, и на небе,
Мои грехи земные замолит ветер вновь,
И отпоёт монах на свечке мой молебен,
Но вот не вспыхнет вновь моя любовь.
|
