Глава 1
- Слава! Слава! Слава! – дружно скандировал квинтет девушек, одетых в cдержанно-элегантную униформу. К ним самоуверенным фальшивым баском присоединился голос невысокого мужчины в форменном костюме с генеральскими лампасами на брюках.
Кому слава? Чем она заслужена? И почему в хоре не торжественно-парадный трепет, а искренняя радость со смехом пополам?
Середина июня 1983 года. Мраморный холл гостиницы «Интурист». Небольшая комнатка отдыха администраторов службы портье.
У стены стояла среднего роста девушка в такой же форме, что и скандирующие.
- Мадемуазели и месье! Спасиииибо огроооомное вам! Но кто же сорокалетие славит-то? Примета не лучшая! – Смеясь и прижимая к груди огромный букет ромашек, спросила виновница торжества.
- Слава, кто тебе 40 даст, а?! И не смей больше произносить это лживое число! Ну, с натяжкой 25! – Выступил вперёд Лев Львович, раскрывая объятия.
***
Есть примета такая: cорокалетие не отмечается. Но как тут отвертишься, когда любимый коллектив изливает на тебя всю свою искреннюю симпатию, смело переходящую в обожание?
Ярослава Станиславовна Рудинская, администратор гостиницы «Интурист», бригадир смены, душа компании, спортсменка и просто красавица, (хотя уже давно не комсомолка), наплевала на приметы и пулей махнула в ресторан.
- Аннушка, мне очччень нужен стол на семерых сегодня после восьми вечера. Всё по высшему разряду и коньячок «Зефир», ладненько?
- Знаю-знаю, Славочка! Львович уже пробегал с инспекцией на кухню. Столик будет и непременно по высшему разряду! – Аннушка, пышная, про каких говорят «вкусная» блондинка в строгом стильном сарафане и с кокетливой косыночкой на шее, обняла Славу за талию и чмокнула воздух у самого носа подруги.
Но рабочая смена ещё не закончилась, и Слава поторопилась вернуться за стойку.
В широкие стеклянные двери вошёл высокий мужчина и неспешной походкой направился в сторону Ярославы. За ним следовала невысокая женщина, одетая явно по-заграничному. В глазах женщины искрилась радость и веселье.
- Доброе утро, девушка. Для нас забронирован номер полулюкс. Фамилия – Мецберг, Арнольд и Марина Мецберг, будьте добры. – Произнёс мужчина, приобняв свою спутницу и посмотрев на неё с нескрываемой нежностью.
Гостья прищурилась, рассматривая бейджик администратора:
- Здравствуйте… Ярослава! Как я рада снова приехать в любимый город! – Звонким, даже чуть мальчишеским голосом, поздоровалась женщина.
- От всей души рада приветствовать Вас, господа! Будьте добры, заполните анкеты… А, извините, у меня отмечено, что номер заказан на троих?
- Да, Руслан на море любуется. Романтик! Сейчас явится! – Не прекращая улыбаться, объяснил мужчина.
Когда две анкеты были заполнены, дверь распахнулась, и в холл ворвался свежий поток летнего ветерка и высокий юноша.
- Гуттен морген! Здравствуйте! Мам, пап, вы тут уже определились? Я не нужен?
- Ты будешь нужен вечно! Возьми бланк и аккуратно заполни. Руся, мы поднимаемся в номер, а ты нас догоняй! Ярослава, спасибо за тёплый приём! – Ещё шире улыбнулась гостья и, взяв под руку мужа, направилась к лифтам.
- Вот, пожалуйста! – Протянул заполненную анкету парень, внимательно посмотрев в глаза Славы.
Рудинская выдержала взгляд и, совершенно неожиданно для себя самой, подмигнула парнишке! Всегда сдержанная, профессионально-любезная и безукоризненно-собранная администраторша повела себя нестандартно. Она еле сдерживала смех! Странно: ничего смешного в ситуации не было, а хохот буквально душил Славу. С трудом оторвавшись от голубого взгляда гостя, администратор посмотрела в анкету парня
- Ой! У Вас сегодня день рождения? Поздравляю!
- Двадцать лет! Родители дату решили отметить в любимом городе мамы.
- Ещё раз поздравляю! Юбилей… - Улыбнулась Ярослава, регистрируя анкету. Едва уловимая печаль мелькнула на её лице.
- А почему так грустно? - Руслан перегнулся через столешницу стойки и заглянул в лицо Славы.
- Вам показалось! Добро пожаловать! Ваш номер на 10 этаже, 1023. Замечательный номер! – Добавила Слава, и тепло улыбнулась.
Руслан наклонил голову на бок и прищурился. Как он похож на свою мать!
Ярослава вдруг смутилась и отвела глаза от пристального взгляда мальчика. Больше смеяться ей не хотелось.
***
Сдав смену в 9 утра, Ярослава помчалась домой, потом в парикмахерскую, затем в ателье, и к семи вечера ворвалась в двери своей квартиры.
- Доча, деньги на ремонт мы копить уже начали? – Послышался звонкий женский голос.
- Мам, какой ремонт? – Остановилась в прихожей Слава и застыла в неестественной позе, намереваясь снять босоножки.
- Дорогая, если ты как вихрь будешь мотаться по нашей драгоценной хрущёбе, она непременно затребует ремонта в качестве компенсации за своё терпение! – Вышла в коридор высокая женщина в ярко-розовом халате с вышитыми маками на груди.
- Мам, тебе Бог дал талант говорить совершенно серьёзно о совершенно несерьёзном! День сегодня умопомрачительный! Я даже не знаю, чем весь этот спринтерский кошмар закончится? Я уже устала до обморочного состояния! – Слава рухнула на пуфик, чудом примостившийся в узкой прихожей.
- Нельзя праздновать сорокалетие. Говорю тебе, а ты не слушаешь! – Вздохнула Марианна Яновна.
- Ма, но все же ведь так радовались! Как-то не по-людски это… Нет, не верю я в эти забубоны! Самое страшное, что может произойти – умру от счастья. Но я клянусь тебе торжественно: буду дозировать нагрузки! – Слава звонко чмокнула мать в щёку и, глубоко вздохнув, разулась. Потом она подхватила большой куль, перехваченный пеньковым шпагатом, и направилась в спальню.
- Никак тебе платье дошили? Оно из моды не вышло? Это ж надо такое: два месяца платье шить! В нём теперь, пожалуй, в Кремль можно пойти: шедевр, не меньше! – Развивала тему Марианна Яновна, откровенно смеясь над медлительным стилем работы советских ателье индпошива.
Слава молча переоделась и вышла в зал. Мать, повернувшись на шелест платья, замолчала, не закончив фразу.
«Изделие» сидело на точёной фигурке дочери идеально! Бледно-бирюзовое платье было выше колен, открывая безукоризненные ножки. Узкая талия затянута тоненьким белым пояском с золотистой пряжкой. Белые босоножки на высоком каблуке были украшены золотистыми шнурами, обвивающими стройные икры. На груди красовалась скромная золотая цепочка с кулоном, который идеально гармонировал с серёжками гарнитура. Картину завершал браслет тонкого золотого узора.
-Мам, ты чего молчишь? Как я тебе? – тихо спросила дочь.
- Ярослава…. Ты – богиня! – После нескольких мгновений молчания, выдохнула мама. При своей склонности пошутить, Марианна Яновна никогда не «упиралась рогом» и красивое называла красивым.
- Поспорила б с тобой, но вижу, что ты не заблуждаешься: Богиня и есть! – В тон маме продолжила Слава. Обе рассмеялись от души.
Марианна подошла вплотную и потеребила платье:
- Что же это за материал такой? На пан-бархат похож, но плотнее вроде?
- Сама не знаю. У финки купила отрез.
- Ага, купила… А мне не показала!
- Мам, ты же у тётушки в гостях была! Мне что, ждать твоего возращения надо было, что бы продемонстрировать материалец? Тогда б точно платье только к новому году сшили бы!
- Ой, ну и красавица же ты у меня! Куда только эти мужики смотрят?! – Снова вздохнула Марианна, приложив руки к груди.
- Не начинай, мам, не надо. Глянь лучше, какую сумочку мне Ани, переводчица-француженка подарила?!
Миниатюрный ридикюль был усыпан золотой чешуёй и держался на длинной золотистой ручке-цепочке, поставив жирную золотую точку в общей картине.
- С Богом, родная! Повеселитесь там от души! Только дозу блюди.
Последнее напутствие мама произнесла, сдвинув брови и надув щёки. С угрозой произнесла! И тут же прыснула смехом.
***
- А теперь позвольте, я скажу! – Встала со стула Катерина, дежурный администратор в смене Славы. – Я самая молодая среди вас всех, но рядом со Славочкой чувствую себя её тётушкой. Чесслов! Выпьем за волшебную способность Славочки оставаться всегда юной. Горько! - Подытожила Катя и тут же рассмеялась от своей ошибки.
- Выпьем! – Пришёл на помощь Лев Львович, подхватив Катю под руку и прижавшись боком к её бедру.
Вечер был весёлым и очень тёплым.
- Сегодня у всеобщей любимицы, у феи гостеприимства, день рождения. Славочка, наш ансамбль поздравляет тебя с 25-летием и дарит эту песню! – Длинноволосый солист/вокалист/руководитель ансамбля Валера отвесил поклон, и «личный состав группы» заиграл … «Эммануэль»!
Лев Львович с важностью посмотрел на гостей и медленно поднялся. Слава улыбалась, следя за мужчиной, как вдруг на её плечо легла чья-то рука.
- Именинница, позвольте Вас пригласить на танец? – Раздался голос.
Слава ещё даже не повернулась, не взглянула на неожиданного партнёра, но жизнь в этот момент замерла, а потом разделилась пополам: до приглашения на танец и после…
Руслан был высок, строен, даже излишне худощав. Изящные кисти столь музыкальны, что их обладателю хотелось немедленно предложить сыграть что-нибудь на фортепьяно. Густые белокурые волосы лёгкими волнами ложились на скулы и шею.
Слава подняла голову и посмотрела в глаза «претенденту на танец». Вторая жизнь начала биться вместе с пульсирующим током закипевшей крови. Этот поток поднял Славу с места и кинул в сторону парня.
- Поздравляю с днём рождения! А у меня сегодня тоже юбилей!
- Юбилей? Какой такой юбилей у мальчика? Ах да! Двадцать лет! – Попыталась разрядить своё напряжение Ярослава.
- Я ровно на пять лет моложе. Сегодня родители подарили мне вечер. Он стал частью праздничной поездки в честь моего двадцатилетия. Бывает же: мы с тобой в один день родились!
Парень двигался легко и непринуждённо, чувствовалось, что он занимается танцами. Слава забыла обо всём: о своём возрасте, о гостях за столом, о маме, сидящей у телевизора дома, о своём не совсем счастливом опыте семейной жизни…
- Славочка… А как твоё полное имя? – Голос юноши выдернул Рудинскую из потустороннего марева.
- Ярослава. Обычно в таких случаях девочек называют сокращённо Яся, но я, стараниями мамы с папой, превратилась в Славу… – Мгновение подумав, девушка добавила: - Ещё немного - и Слава КПСС!
Парень остановился и затрясся.
- Ой, не могу! Ой, сейчас диссидента рожу! Ой, хоть бы не посадили! – Шёпотом причитал парень, уронив голову на плечо Ярославы. И каждое движение белокурого полубога отзывалось внутри Рудинской, пробуждая неведомое притяжение, сравнимое с силой электромагнита по отношению к металлической скрепке.
- Тебя, естественно, зовут не так смешно? Вещай или умри! – Слава усилием воли заставила вернуться свою обычную юморную колючесть в отношениях с мужчинами.
- Руслан. Меня зовут Руслан, если не веришь анкете, заполненной мною ещё утром. Ого, послушай: Слава Руслану! Звучииииит сиииильно.
- Да, скромность пискнула напоследок и тихо умерла. Почтим память усопшую минутой молчания!
Замечание девушки заставило парня сбиться с ритма. В конце концов, Руслан остановился и пристально, с уже знакомым прищуром, посмотрел в глаза Ярославы.
- Что, мальчик? Ищешь истину? На дне моих глаз? Её там нет! Глаза – лишь двери во внутренний мир человека… Истина – в душе! Но туда путь нелёгок и долог... – Медленно, как бы гипнотизируя, произнесла Рудинская.
- Истина в том, что я… - Музыка закончилась, прервав слова «юбиляра». Парень зажмурился, потом медленно открыл глаза, взял Ярославу за руку и довёл до её места. Потом так же молча отвернулся и пошёл к столику, где сидели родители. Мама с папой дружно вскинули руки и приветственно помахали гостям именинницы. Друзья Ярославы, чуть разогретые шампанским и «запретной музыкой Запада» с готовностью приняли дружественный жест, загалдели и дружно рассмеялись.
… а новая жизнь Ярославы Рудинской уже жила по своим новым законам…
Глава 2
Середина июня. Какое волшебное утро! Целых три дня выходных!!!
Слава лежала в своей спальне и блаженно улыбалась. Проснулась она поздно: уже в 9-15. Женщина лежала с закрытыми глазами, разглядывая рисуемый воображением портрет Руслана Мецберга. Сына Рихарда Мецберга, известного учёного-немца с русскими корнями.
Со вчерашнего вечера Слава лихорадочно пыталась разобраться в природе своего неудержимого влечения к юноше.
- Он мальчик, вдвое моложе меня! Что это ещё за новости? Рудинская?! Прекращай эти маразматические выпады в сторону какой-то там чувственности! Чувственности? Ты сказала «чувственности»?! Я запрещаю тебе даже краем сознания касаться этого определения! Слышишь меня?! – С таким настроением Слава засыпала, вернувшись из ресторана в 2 ночи.
А сейчас, проснувшись волшебным утром новой жизни, Ярослава лежала спокойно.
- Любовь с первого взгляда… Чего себе-то врать, Славочка? Влюбилась – признайся! Теперь главное пережить эту влюблённость. Ну, это не проблема: в моём возрасте, думаю, это просто. У меня и по молодости-то страсти не накалялись горячее 36,9. Любовь? Нет! Скорее, попытка удержаться в статусе «девушка». Меня ещё до сих пор никто женщиной не называет. Но организм-то знает о способности мозга контролировать традиционный счётчик летоисчисления… Сорок. Повторяй: «тебе сорок лет!». А Руслану – 20! Как, стыдно? – Вела сосредоточенный, но не агрессивный внутренний диалог Ярослава.
А с кем она спорила? С собой? Да… Мудрые сорокалетние мозги спорили с бессмертной душой... Мозг претендовал на первенство и звание «безоговорочного авторитета», а душа лишь улыбалась, будучи чудесно осведомлённой о планах ЕГО относительно Славы.
Тишину утра нарушил телефонный звонок. Ярослава быстро поднялась и пробежалась до телефона, который висел в коридоре на стене у вешалки.
- Да-да-да-да? – Привычным нестандартным для других и обычным для себя приветствием ответила Рудинская.
- Привет, Славочка!
- Здравствуй, Ритуля! Что-то на работе случилось?
Голос сменного администратора звучал на самом деле взволновано, не так, как обычно. Рита была чем-то озадачена.
- Славочка, ты случайно не положила паспорт гостя куда-нибудь?
- Рит, я документы никогда не оставляю на ресепшн. Для чего? Погоди, а чей паспорт-то ищите?
- Руслана Мецбер… - Разговор внезапно прервался, и Ярослава услышала какой-то странный шорох и звук падающего тела. Душа ушла в пятки, а сердце замерло. Что стряслось?!
-Привет, четвертинка! Это юбиляр вчерашний! Да всё нормально! Паспорт нашёлся только что! – в трубке плескался голос Руслана.
- Послушайте, господин Мецберг, что за шутки?! Где Маргарита Романовна? – Строгим, что бы не сказать грозным, голосом потребовала Ярослава.
- Я ей руки связал, и кляп в рот засунул! – Рассмеялся парень, но тут же сменил тон на приближённо серьёзный – Слава, Рита кушает шоколад.
- Славочка! Это он всё подстроил! Он меня жестоко обманул! Он… - Трубка на три секунды перешла к Рите, но через заявленное время мембрана зазвучала снова голосом Руслана.
- Объясняю: Рита не хотела мне давать твой телефон. Требовала рассказать причину моего интереса. Вот я и выдумал пропажу паспорта. Прости, пожалуйста! Риточка, и ты прости, шалуна! – Видимо, обращаясь к администратору, со смехом в голосе произнёс парень. Почему-то на «ты»? Хотя Рите едва исполнилось двадцать. Она уже месяц на стажировке в гостинице.
- Ну, то, что Вы решили поиграть с симпатичной девушкой, я прекрасно понимаю. Но вот зачем мне звонить? Тем более, паспорт никуда не пропадал? – Вошла в обычное русло официального тона Ярослава.
- Рудинская, я жду тебя на третьем пляже. Лежаки уже зарезервировал, на 12-20 заказал столик. Значит так: никаких отказов не принимаю. Причин нет, что бы не соглашаться. Погода прекрасная. Жду! Меня, надеюсь, помнишь? Бай! – Звонко прыгнуло в ухо последнее слово, и короткие гудки безразлично залили монотонном эфир.
Слава медленно положила трубку и опустилась на пуфик.
Как по Чуковскому, «вдруг из маминой из спальни» выплыла сама мама в своём ярком халате.
- Доча, с работы, что ли? А они без тебя как в туалет-то ходят? С трудом? Или ты им подробную инструкцию составила? – Мамин юмор всегда отличался наличием ярко-выраженной производственной тематики.
- Мам, я на пляж сегодня пойду! – Даже неожиданно для самой себя решила Слава.
- Не часто ли на пляж ходишь? В прошлом году была, и в этом идёшь? Прям подряд два раза! – Марианна Яновна сложила руки «богомолицей» и рассмеялась необычно высоким смехом. – Наконец-то, я услышала от тебя это. Сидишь дома как … курочка-ряба, а жизнь мимо летит-скачет! Бегом давай! Где купальник – не забыла?
- Как ты меня назвала? – Прищурилась Ярослава, пристально посмотрев на мать.
- Ты ж не станешь проявлять верх глупости и обижаться на правду? Именно, как курица! Твои ровесницы уже раза по два замужем посидели, а ты всё разменять свою купюру не можешь! Носишься с памятью о первой любви как практикантка со списком канцелярских мелочей!
- Таааак… Будем прояснять взгляды на жизнь и приоритеты? – Опешивши, но тут же собравшись, парировала Слава.
- Не забудь ноги побрить. Новые лезвия в аптечке. Крем от загара там же. Я пойду телевизор смотреть.
Развернувшись, как заправский ротмистр на 180*, Марианна вернулась в свою комнату, где через мгновение раздался голос Аллы Пугачёвой, которая пела «… нужно быть смешным для всех».
Гладко выбритые и намазанные кремом ноги выглядели великолепно. Коротенький сарафан с большими пуговицами мог свободно получить шквал аплодисментов на показе мод «лето-83». Слава всегда была неравнодушна к обуви, покупая только дорогие и модные экземпляры. Ни для кого не было секретом, что сотрудники «Интуриста» имели явное превосходство и большие возможности одеваться не хуже западных модников. Слава страдала непреодолимой слабостью к красивым вещам. И вещи, в знак благодарности за такую к ним любовь, на ней выглядели всегда великолепно. Ещё бы – с такой фигурой!
Стараясь ни о чём не думать и не возвращаться к утреннему диалогу с самой собой, Рудинская буквально бежала на свидание. Она бежала от себя, от законов приличия, от своей многолетней спокойной жизни. Бежала без оглядки, стараясь перегнать собственные сомнения!
- Чушь, стыд, срам! - Каждым шагом отдавалось в мозгу
- Страсть! Риск! Жизнь! – Триумфально вопила душа.
- Стой, взвесь, брось!
- Беги! Бери! Люби!
Кто знает, победил бы Разум, будь дорога до пляжа на половину длиннее? Но чего гадать? 15 минут по хорошо асфальтированному тротуару, и..
- Здравствуйте, дядь Серёж!
- Привет, редкая птица Слава!
- Пропустите так или аусвайс доставать из широких штанин? – Рассмеялась Ярослава, явно кокетничая со старым и заслуженным дядей Серёжей, главным «пропускателем» на пляж «Интуриста»
- Увижу такую красавицу в широких штанах – поймаю, штаны сниму и отлуплю, как следует. Славонька, это какими же такими судьбами тебя закинуло в наши Пенаты? – Расплылся в доброжелательной улыбке «строгий пропускатель».
- Всё равно не поверите, если правду скажу! – Рассмеялась Рудинская.
- А ты соври, и тогда я остаток лета буду голову ломать разно-всякими предположениями. Давай, помучай старика! – Шутливо насупился дедуля.
- Свидание у меня! – Выпалила Рудинская.
- Вот соврала, так соврала! Ведь можешь, когда хочешь! Ладно, беги уж.
Дядя Серёжа погладил усы, провожая взглядом точёную фигурку Ярославы и сам себя отругал… про себя.
Пляж гостиницы был, без преувеличения, лучшим пляжем курорта. Что поделать: иностранцы должны были видеть в Союзе всё только лучшее, ни в коем случае не хуже, чем своё, заграничное.
Чистенькая набережная с чередой баров, в которых было всё: от икры до французского коньяка.
Рудинская впорхнула в валютный бар и, обворожительно улыбаясь, подошла к бармену:
- Влад, привет, солнышко! Как лайф?
- Ясенька, девочка, ты всё хорошеешь-молодеешь! Ну, это уже даже неприлично! – Стильный мужчина лет сорока театрально закатил глаза, демонстрируя свой восторг. Наимоднейшая стрижка, редко встречающаяся бородка-испаньолка, аристократические кисти рук с очень красивым перстнем на указательном пальце – такой вот бармен валютного бара Владлен.
- Неприлично так хорошо выглядеть? – отвела со лба локон тёмно-рыжих волос девушка.
- Мы с тобой ровесники, а я смотрюсь рядом как твой папочка! Не жалеешь ты меня, одноклассница! – Влад с искренней симпатией смотрел на Рудинскую.
-Представляешь, вчера наши музыканты меня с 25-тилетием поздравили, веришь?! – Рассмеялась Слава, присаживаясь на высокий табурет у стойки.
- Правду сказать, и я бы тебе больше под страхом расстрела не дал! Яся!!! С днём рождения, милая моя! А ну-ка, иди ко мне и немедленно одари поцелуем. Требую малого, зная, что на большее рассчитывать не приходится. Или…? – Владлен быстро вышел из-за стойки и вплотную приблизился к Ярославе.
- Или, мой дорогой джентльмен! Именно ИЛИ! – Рассмеялась девушка, и чмокнула звонким поцелуем бармена в щёку.
- Я - следующий. А за мной прошу не занимать!
Слава вздрогнула, но поворачиваться не стала. А чего поворачиваться-то? Голос Руслана врезался в память осколком космического метеорита, и теперь женщина могла бы с первого вздоха узнать его среди миллиона, да что там - среди миллиарда голосов!
Влад немедленно вернулся за стойку и, надев на лицо безукоризненную любезность, обратился к вошедшему:
- Доброе утро! О какой очереди может идти разговор?! Всё для Вас и немедленно! Что будете пить?
- Гутен морген! Слава, что пить будем? – спросил гость, положив руки на плечи Ярославы и, с усилием, развернул её к себе лицом.
Что такое «не жива, не мертва» знаете? Нет? Описать трудно, однако именно себя в этот миг чувствовала Рудинская. Ноги – соляные столбы, руки – плети, язык – бесполезный кусок мяса. И только мозг, выдавая во всю мощь свой самолюбивый потенциал, разрывался в черепной коробке:
- Соберись, посмотри в глаза, ухмыльнись, ответь с чувством юмора! Не стой, как дура окаменевшая! Где твоё самоуважение, девка?! – Рвался на части разум, а душа в оцепенении и в… блаженной неге, застыла где-то в области сердца.
- Руслан, не пугай Влада! Привет. А мама с папой уже загорают? –Тихим и спокойным голосом произнесла Слава.
- Так вы знакомы, Ясенька? Руслан, что будете заказывать? – Уже более душевно спросил бармен.
- Влад, а можно у Вас на вечер заказать столик на двоих? Красивый столик: с икрой, шампанским и цветами? – Лишь взглянув на бармена, и снова уставившись на Ярославу, спросил гость.
- Ноу проблэм! Конечно! Это – вечером, а сейчас?
- А сейчас, битте, два кофе с коньячком. Да, Славочка? – Руслан не убирал рук с плеч Ярославы.
- Владлен, Руслан будет то, что заказал, а мне, дорогой, завари хорошего зелёного чаю, ладненько? – С улыбкой, осторожно высвобождаясь из объятий парня, попросила девушка.
- Ясенька, есть у меня роскошный, с лотосом. Ты ещё не дегустировала! – Влад щёлкнул пальцами и состроил уморительно-блаженную физиономию.
- Ой-ёй-ёй! Уже хочу! Давай, милый! – Промурлыкала Рудинская, радуясь, что смогла пересилить своё оцепенение и войти в привычное дружески-субординационное русло с элементами безобидного кокетства.
- А я всё же кофе с чуточкой коньячка. Совсем каплю: солнце не простит большего. Вечером компенсируем. Да, Славочка-Ясенька? – В тон Бармену продолжил Руслан.
Ярослава взяла себя в руки и с предельным (насколько было возможно) спокойствием ответила:
- Понимание ситуации формируется в зависимости от осознания текущего момента. Осознание целесообразности зависит от уровня внутренней дисциплины, которая в свою очередь, строится на заложенных основах воспитательного процесса.
Парень улыбнулся, но, по всему было видно, нисколько не смутился.
- Руководствуясь определёнными знаниями и имеющимся опытом, могу с уверенностью констатировать неспособность субординации препятствовать возникшей симпатии.
- Пока вы тут соревновались в сложнословии, я приготовил и чай, и кофе! - Заключил дуэль Владлен, подавая на сойку две чашки.
Ярослава примирительно тронула Руслана за локоть, улыбнулась, потом повернулась на вращающемся табурете вокруг собственной оси, и придвинула к себе фарфоровую чашку с красным драконом. Еле уловимый аромат лотоса влился в организм, разнося ощущение тайны и предвкушения какого-то волшебства.
- Господа, очень рекомендую канапе из заварного теста. Наша Валюша - настоящая колдунья, когда дело доходит до вкусностей.
Владлен достал из холодильника блюдо с малюсенькими раковинками, наполненными икрой и разными паштетными наполнителями. Для начала восьмидесятых это было авангардным угощением!
- Какое великолепие! Спасибо, Влад. Вы - самый лучший бармен из всех мне до сей поры известных! Можно Вас попросить об одолжении?
- Не вопрос! Чем могу? – любезно и с чувством достоинства поинтересовался бармен.
- Вот Вам фотоаппарат. Моментальное фото. «Поляроид» называется. – Парень вытащил из сумки прямоугольный предмет.
- Я знаком с этой системой! – Остановил объяснения Влад.
- Великолепно! Пощёлкайте нас, хорошо?– Руслан взял тарелку с канапе, Славину чашку с чаем и пошёл в дальний угол бара, туда, где стояло пианино. Ярослава улыбнулась извиняющейся улыбкой, и последовала за парнем.
Руслан вернулся за стойку, расплатился, и, захватив свой кофе с бокалом коньяка, вернулся за столик.
- Тебе здесь нравится? – Спросила Яра.
- Очень! Спокойно, стильно, очень уютно. Слава, а Влад – твой друг?
- Да. А ещё – мой одноклассник – Слава отпила маленький глоток чая и посмотрела на Руслана.
Тот замер, медленно повернулся и посмотрел на бармена, неспешно натирающего бокалы.
- Погоди, но он выглядит лет на тридцать-тридцать пять!
- А я на сколько выгляжу?
- Ты! Ты моей ровесницей выглядишь! Я бы тебе твоих двадцати пяти не дал бы!
- Ой, врун! Ой, льстец! – Залилась искренним весёлым смехом Слава, даже не стараясь сдерживаться.
Ей вдруг стало так легко и весело, что она на самом деле забыла и о своём возрасте, и о всех тех, кто был в её жизни до возникновения Руслана. Мудрая волна любви захлестнула и не давала возможности вынырнуть. Девушка поняла, что дышать можно не только традиционным способом и только воздухом. Неожиданное открытие проявилось в голове осознанием текущего момента. Ярослава ощущала счастье, радость и любовь!
- Ну, хорошо. С натяжкой 23. Всё! Ни месяцем больше. Я настаиваю! Теперь мы знаем друг о друге достаточно, что бы выпить за здоровье! – Руслан взял в руки свой бокал, на миг застыл, а потом сорвался с места. Уже через полминуты он вернулся со вторым бокалом коньяка.
- Ещё даже 12 нет, а мы уже коньяк пьём? – Спросила Ярослава, но в голосе её не было ни протеста, ни осуждения. Стена напряжённости рухнула, оставив лишь лёгкую дымку, напоминающую о недавней преграде, не позволяющей двум влюбившимся друг в друга существам в полной мере насладиться этим чудом.
- А мы не пьём! Мы закрепляем наш союз тостом на брудершафт! Неужели ты настолько черства, что не видишь этой необходимости?! – Юноша сделал большие глаза и с театральным ужасом замер, не сводя взгляда с девушки.
- Не настолько… - Лишь это смогла произнести Слава. Она обвила руку Руслана и приблизила бокал к губам.
- За нас! – Прошептал парень, закрыл глаза и сделал несколько мелких глотков.
Время вспомнило про свои свойства быть относительным и принялось растягивать самое себя. Пока крепкая ароматная жидкость преодолевала сантиметр за сантиметром, мысли выстраивались в крепкую логическую цепь, которая сковывала собой два сердца, две души, две жизни. Две бесконечности… Которые слились в поцелуе…
Первый поцелуй. Слава и раньше целовалась, и «по-взрослому» тоже, но что могло бы сравниться с поцелуем единственного любимого мужчины?
Руслан сам был уже давно не зелёным девственником, но Ярослава вдруг перечеркнула весь предыдущий опыт парня. Все «страсти» и «любови» юности вдруг перестали существовать, разбившись о монолит истинного чувства.
***
Семья Мецберг отдыхала в гостинице уже десять дней. И только в дежурство Славы мать с отцом могли лицезреть своего драгоценного сына. Надо отдать должное родителям: они не блюли своё чадо, дав ему полную свободу на отдыхе. Сами же наслаждались морем, водными лыжами, поездками на яхте и походами в горы.
- Отдых должен быть исключительно активным и подвижным! – вслух хором говорили супруги Мецберг, собственным примером закрепляя теорию практическими занятиями.
Ярослава, отработав две смены, попросила её подменить, и на целых шесть дней освободилась от профессиональных обязанностей. Они с Русланом ездили по красивейшим местам курортного побережья, забирались в самые безлюдные уголки и… любили. Страсть и нежность пульсировали, не давая ни отдыха, ни передышки. Поток чувственности захлестнул обоих, раскрывая все тайны и глубины своего многообразия. Любовь…
Неделя промелькнула как вдох-выдох.
- Ты всё здесь бросаешь и едешь со мной!
- Как же так?
- Я так хочу! И ты этого хочешь!
- Да, любовь моя. Хочу! Но…
- Какие могут быть «но»?!
- Ты - иностранец. Пусть и русскоговорящий, но гражданин ФРГ.
- Бред! Сейчас не рабство и не феодализм! Мы – свободные люди!
- Свободные в рамках свободы… отдельных государств…
- Ты не хочешь быть со мной?!
- Это единственное, чего я по-настоящему хочу. Но…
- Опять это «но»!
- Руслан. Давай будем честными до конца.
- Я тебе ни слова не соврал!
- Я соврала. Милый мой мальчик! Мне 40 лет! И это именно то, что не даёт мне права на счастье с тобой!
- 40 лет?! Ты врёшь! Ты врёшь!!!
- Нет.
- 40 лет… Ну и что? Ну и пусть! Я тебя люблю!
- Я тебя тоже!
- Поедешь?
- Нет. Но постараюсь приехать!
- Я тебя люблю!
- Я тебя тоже!
………………………………………………………………………………………………….
***
- Вам, товарищ Рудинская, отказано в визе.
- И что мне теперь делать?
- Жить на Родине и выбросить эти бредни из головы. Прошлое Ваших родственников… Вобщем, и думать забудьте! Прощайте!
Коричневая тяжёлая дверь захлопнулась, и … Слава провалилась в тягучую серую вертящуюся массу.
***
Вернувшись в Мюнхен, Руслан не сразу рассказал родителям о своём приключении в Союзе. Но такая необходимость назревала и с каждым днём всё требовательнее.
Стоя у раскрытого окна, слушая сына и не перебивая его, Рихард Мецберг смотрел вниз, на поток автомобилей, бесшумно двигающийся на дне двенадцатиэтажной пропасти. Сын был удивительно спокоен и не чувствовал никакой вины. За что?! За то, что впервые полюбил по настоящему? Бред! Тётка - ровесница Марины! Какая такая любовь?!
- Что?! Какая ещё «любовь»?! Здесь апокалипсис во всю ширится, а он – «любовь»! – Мецберг-старший никогда в жизни так не выходил из себя. Он вообще из себя никогда не выходил, и вдруг…
- Отец, мне не 15 лет. Я сам за себя в ответе! Слава приедет ко мне, в Германию, мы поженимся! Нравится тебе это или нет. Я в состоянии отвечать за свои поступки. Я так решил!– Руслан старался говорить спокойно, однако эта попытка ещё больше подчёркивала его напряжение. Скулы упрямо выступили, глаза лихорадочно блестели, а руки чуть подрагивали. Чтобы скрыть это, парень сжал кулаки и спрятал их за спиной. Сын подошёл к отцу и тоже глянул на улицу. Поток беспристрастных автомобилей был равнодушен к страстям на двенадцатом этаже.
- Что?! Мать, ты слышала? Твой Русенька поёт взрослую песенку про возбуждённую писеньку! Ему жениться приспичило! На старухе! – слова отца превратились в розги, которые хлестали душу и разум Руслана, причём, насмерть.
- Отец!!!
- Арнольд!!!
Голос матери и сына слились в один вопль, и… Руслан провалился в тягучую серую вертящуюся массу.
***
Не по-мартовски тёплым днём Ярослава родила мальчика. Родила очень легко.
- в 41 год! Первые роды! Это просто чудо какое-то! – Уже в пятый раз удивлялся заведующий роддомом Георгий Анатольевич. Он самолично принимал роды у Рудинской.
- Жора, уймись! Моя дочь – существо необыкновенное во всём! И мой внук – будущий гений! – Аж привстала со стула Марианна Яновна.
- Марья, ты меня простишь – я знаю: как ни как, соседи с тридцатилетним стажем! А как наследника назовёте? – Чуть понизив голос и споткнувшись на последнем слове, спросил доктор-сосед.
- Жора, давай без твоих обходных манёвров! Тебя интересует – кто отец? Меня это саму интересует! Но! Жорочка, моя Славочка – более чем взрослая девочка. Я рада, что она мне внука родила. А от кого он, какого будет роста и с каким цветом глаз – это уже не столь важно. Главное, что «Ярослав Русланович Рудинский» звучит гордо!
- Ага-ага. Тяк-тяк-тяк. Дорогуша, значит, Русланович? То есть, нашего папашу зовут Русланом? Ну, и здорово! Марья, как хочешь, но крёстным буду я!
- Жора? Что за ультиматумы? И потом: кто о своём атеизме стихи слагал? – Марианна Яновна легко вскочила со стула и нагнулась над столом, заглядывая в глаза собеседника.
Доктор неожиданно покраснел и отвёл взгляд в сторону.
- Ох, Марья…
- Да ладно тебе! Шучу! – смех женщины звучал необычно молодо, да и во всём облике Рудинской-старшей произошла волшебная перемена: женщина помолодела лет на двадцать!
***
У только что насыпанного холмика земли остались двое.
- Мам, отца не вернёшь. Мы ведь медики и понимаем весь жизненный цикл. Пойдём к тебе. Я пока с тобой поживу.
- Русечка, а как же твоя работа?
- Мам, я на кафедре предупредил, что меня какое-то время не будет. Лаборатория загружена проектом. Справятся.
- Сыночка мой…
Марина Мецберг обняла молодого мужчину и замерла. Женщина вспомнила, как 15 лет назад чуть не погиб Руслан. Тогда, во время скандала, Руся от нервного потрясения потерял сознание и… выпал из окна. Каким таким чудом у светофора остановилась фура с брезентовым фургоном? Чудо, одним словом. Руслан изрядно покалечился: перелом бедра, ключицы, сотрясение мозга, надрыв селезёнки, но жизнь в нём удержалась. Чудом! Но вот сознание….
Парня срочно увезли в Штаты. Жизнь ему спасли, а вот память вычеркнула из своего архива и Ярославу, и саму поездку к морю в тот год. Мецберги остались в Америке. В семье больше никогда не упоминался город, в котором Руслан влюбился в Ярославу. Как потом оказалось, эта любовь была единственной…
***
- … и не мучилась. Она даже не заметила, как ушла. И если можно хотеть смерти, то непременно только такой, какой умерла Марья.
Георгий Анатольевич сидел в кресле и смотрел сквозь пространство. Казалось, он блуждает в параллельном мире, куда отправилась его соседка, подруга, кума … да, что там: ТАЙНАЯ СТРАСТЬ ВСЕЙ ЖИЗНИ!
-Дед, ты мне сам говорил, что смерти не существует. Бабуля только перешла рубеж воплощений. Я вот ночью сегодня с ней разговаривал!
- Ярик, тебе бабушка снилась? – Голос Славы был тихим и печальным.
- Мам, бабуля приходила ко мне и шутила как обычно. Я не спал! Она мне сказала, что нам даже трудно предположить, насколько тот мир иной! Но он не хуже и не лучше нашего. Он просто другой. Бабуле там хорошо.
- Сороковой день… Она уже совсем ушла… - Будто не слыша мальчика, задумчиво произнёс доктор.
Пятнадцать лет Георгий Анатольевич жил интересами семьи Рудинских., став для Руслана не просто крёстным отцом, а настоящим родным дедом. Ему пошёл восьмидесятый год! Мужчина был бодрым и крепким, осознавая свою нужность Марье и её семье. Но Марья ушла… За сорок дней Георгий Анатольевич сдал значительно…
***
- Русечка! Это триумф! Ты – гений! Поздравляю, родной! - Анна всхлипнула и прижалась к груди сына.
- Ма, это и твоя победа! Кто всё время обеспечивал мне надёжный тыл и высокий сервис обслуживания? Я тебя люблю, ма!
Руслан Арнольдович Мецберг триумфально защитился, получил в своё безграничное пользование научную лабораторию, оборудованную даже не по последнему слову техники, а по завтрашнему его проекту. Жизнь научного гения складывалась великолепно. Признание в неполных 40 лет, интереснейшая работа, богатая спокойная жизнь…
Марина разбирала старые альбомы с фотографиями. Женщина бережно перелистывала картонные листы альбома, который не открывался уже лет двадцать. Руслан тихо подошёл сзади и взглянул на смешные карточки.
- Мам, а это ты? – Сын взял маленький пожелтевший прямоугольник, с которого смотрели умные детские глазки.
- Руся, это – ты! Мы тогда с папой и с тобой первый раз поехали на море в… - Марина замолчала. Не произнеся название города. Она перевернула лист и вдруг…
- Ого, а здесь фото уже явно не моего детства. Погоди, а это, кажется, снимки «Поляроида»! Точно! Мне отец на восемнадцатилетие его дарил! Куда я его потом девал? Ну-ка, ну-ка?
На фото был сам Руслан в обнимку с изящной девушкой. Глаза обоих искрились ЛЮБОВЬЮ! Надо же, фотоаппарат смог зафиксировать это чувство. Картинка буквально лучились, извергая потоки энергии. Руслан взял фото, поднёс его ближе и застыл на месте.
- Мама, кто эта девушка рядом со мной? Где это? Когда?
Мать закрыла глаза и сидела неподвижно. Сын не мог оторвать взгляда от карточки. Девушка, казалось, шевельнулась. Её глаза ожили, дрогнули уголки губ и Руслан услышал голос. Руслан услышал голос!
- Я соврала. Милый мой мальчик! Мне 40 лет! И это именно то, что не даёт мне права на счастье с тобой!
- Слава! СЛАВААА!!!
Снова, как много лет назад, Руслана обволокла липкая масса, и мир закружился…
***
- Нет! Славочка! Нет! – Георгий Анатольевич рыдал вслух, не сдерживаясь, и потоки слёз буквально выжигали старые морщинистые щёки.
- Дядя Жора, теперь только Вы есть у Славочки. Он мальчик самостоятельный, но… Как страшно быть одному в этом мире! – каждое слово давалось Ярославе с трудом.
- И ещё. Мецберг Руслан Арнольдович. Это – папа Ярика. Он – учёный из штатов. В моём столе, в нижнем ящике, есть папка… Там журналы на английском… Прочтите … Простите меня…
В палату вбежал парень. Высокий белокурый красавчик с голубыми глазами. Локоны беспорядочно разметались по плечам, и некоторые пряди прилипли к влажному лицу.
- Мам! Мамочка! – парень упал на колени и прижался к бледному исхудавшему лицу женщины.
- Успел, сынуля! Спасибо, родной… Прости… те… меня…
Саркома сожгла Славу за две недели. Ярослав с друзьями праздновал «красный диплом», когда надломленный голос деда сообщил, что мама в больнице. Тут же сорвавшись, парень помчался на вокзал. Никакие выпускные торжества его больше не интересовали. Мама заболела!
- Дед, мама перешла рубеж… Мы с тобой медики и знаем весь процесс… Это естественно.
Георгий Анатольевич сидел на скамеечке, ссутулившись, мелко подрагивая и глядя в пространство…
По щекам Ярослава текли слёзы. Парень не рыдал, не бился в истерике, он просто плакал кипучими слезами, оставляющими на щеках красные русла горя…
***
- Слава! Ярослава Станиславовна Рудинская! Мама, же её любил!
- Русенька, мы с папой не могли никак поверить в то, что это на самом деле любовь. Папе и мне казалось, что это просто курортная интрижка! Мы ошиблись, горько ошиблись. Но ничего уже исправить было нельзя. У нас началась новая жизнь, а твоя амнезия поставила точку в той истории. Сыночка, Ярослава уже совсем старая женщина. Тебе 42 года, а ей – 62. Мы с ней почти ровесницы! Я всего-то на два года старше.
- Мам, ты всё свела к шкале времени! А я ведь и сейчас её люблю! Всё! Еду!
***
Гостиница за 20 с лишним лет очень изменилась! Но Руслан Мецберг сразу ощутил тёплую струю узнавания места, где каждый сантиметр помнил его любимую.
Подойдя к стойке, мужчина мельком отметил симпатичную администраторшу.
- Good morning, mister…? – Девушка профессионально-любезно улыбнулась, интонационно спрашивая гостя о том, кто, собственно он и чего ему, собственно, надо.
- Доброе утро, барышня. Вопрос у меня, скорее всего, странный.
- Вы замечательно говорите по-русски.
- Я – русский.
- Извините. В чём состоит Ваш странный вопрос? – Улыбнулась девушка.
У вас здесь, давно – ещё во времена Союза - работала администратором Рудинская Ярослава Станиславовна.
- Мама Славы? – Выпалила администраторша, и тут же осеклась. Видно было, что она смутилась.
- Мама?! Славы?! – Гость заметно побледнел.
- Простите. Я хорошо знала Славу… Ярославу Станиславовну. Она до последнего работала в гостинице…
- Что значит «до последнего»? До пенсии?
- Нет. До смерти. Она полтора месяца назад умерла… Простите. Вам плохо?! – Девушка вскочила с места и жестом позвала швейцара.
Руслану помогли сесть в кресло, а расторопная администратор тут же принесла какие-то капли и стакан воды.
- Спасибо! Будьте добры, мне нужен номер с видом на море. На три дня. Возможно, я продлю. По обстоятельствам.
Речь гостя была прерывистой, голос осипшим, а внешне мужчина моментально состарился. Колдовство, не иначе.
Море лениво набегало на мелкие камешки и шептало, шептало, шептало… Руслан сидел на балконе, в кресле, с закрытыми глазами. «Мама Славы?» - постоянно крутилось в его мозгу. А море шёпотом повторяло «мама Славы… Мама Славы…»
- Я Вас напугал? Простите! Это Вам в качестве компенсации за беспокойство! – Мецберг уморительно сморщил нос и, оглянувшись по сторонам, протянул девушке розовый пакет.
- Что Вы! Не стоит! Но … Ой! Это «Эсте Лаудер»?! Спасиииибо, господин Мецберг! – У девушки в глазах плескался восторг, и ничто не могло прервать этого восторга.
Руслан внимательно изучал бейджик администратора
- А скажите… Наталия, не окажите ли Вы мне любезность? Мне нужен адрес или телефон … Рудинских.
- Вы знали Славу… Ярославу Станиславовну? Конечно! Вот… адрес… телефон… и… мобильный Руслана. Вы, наверное, родственники? Похожи очень…
Девушка снова будто бы споткнулась и умолкла, стараясь не смотреть в глаза гостя.
Дом Рудинских был недалеко от гостиницы. Каких-то 15 минут и вот оно, крыльцо с цифрой 4.
Руслан стоял в задумчивости, не решаясь нажать кнопку звонка. Прошло минуты три. Как вдруг дверь щёлкнула и распахнулась. На пороге стоял сгорбленный совершенно седой старик.
- Если не ошибаюсь, Мецберг Руслан Арнольдович? Проходите.
***
- … амнезия. Как следствие падения и нервного потрясения. Родители переехали в штаты. Там постепенно я вернулся к жизни, но… Я все эти годы краем сознания понимал, что оставил часть себя в прошлом… в ком-то или чём-то…
- Славочка сама чудом сохранила Русика. Когда ей отказали в оформлении выезда, она долго была в состоянии шока. Но беременность… Только ожидание твоего ребёнка держало её на плаву. Она в жизни ничего плохого про тебя не сказала. Впрочем, она вообще о тебе ни с кем не говорила. Даже с Марьей…
- Слава ничего обо мне не знает? – Тихим шепотом спросил Мецберг.
- Мальчик знает, что отец у него есть. Знает, что встреча возможна: это её последняя воля. В день смерти она мне рассказала о папке. В ней все вырезки из иностранных журналов. Она всю жизнь следила за твоими успехами…
Старик как-то странно крякнул и умолк.
- Дед, дверь открыта! Ты в зале? – Раздался голос. Бархатистый баритон был очень похож на голос гостя. Руслан вздрогнул и вскочил со стула. В комнату зашёл высокий парень. Копия того, кто был на фото с «поляроида»… Двадцать с лишним лет назад…
***
Порой жизнь бывает богаче сказок. Такие обороты и зигзаги, что никакой фантазии сказочника не хватит!
Руслан смотрел на сына и удивлялся своему спокойствию. Спокойной уверенности. Уверенной радости! Неожиданное появление в его жизни сына не стало таким уж НЕОЖИДАННЫМ! Руслану казалось, что он краем подсознания знал - его с Ярославой любовь имеет продолжение. А, может, это сила любви самой Славы поддерживала Руслана, нге дав ему погибнуть тогда, в молодости?
***
Любовь на всю жизнь… Это красивая сказка! А реальность ещё прекраснее! У Руслана есть сын. СЫН!!!
Ярослава принадлежала всей своей душой Руслану… Ярослава Руслану подарила Славу… Славу Руслану…
СЛАВА РУСЛАНУ!!!!!!!
|
