ИННА СТАРИКОВА
Рассказ
НЕТ НИЧЕГО ВАЖНЕЕ
- Разговор окончен, - резюмировала мама. – Будешь сама зарабатывать, тогда и ходи по концертам хоть пять раз в месяц. - Вернувшись с дежурства в больнице, она выглядела уставшей. Голубые глаза казались вылинявшими, морщинки на лице очерчивались глубже. Ей не терпелось скорее закончить затянувшуюся беседу и отдохнуть. – Вон, по телевизору каждый день твоих кумиров показывают.
- Ну мам!, - скривила губы пятнадцатилетняя Ленка. – Все девчонки идут! И мне хочется! Это же «Алиса», как ты не понимаешь!?
- Другим, может, деньги с неба падают. А нам трудом даются. Отец у мартеновской печи спины не разгибает. У меня, медсестры, зарплата маленькая…
- Вот! Всегда так! У других родители как родители. А вы ничего в жизни не добились. Даже на концерт сходить не могу.
- Проживи с наше, - раздраженно вмешался отец. – Пойми цену трудовой копейке. Добейся большего. – Он считал свою судьбу вполне успешной, и упреки дочери действовали на нервы.
- Всегда один ответ! – Ленка чувствовала себя несчастной. Слезы сами собой наворачивались на глаза, губы дрожали, голос срывался. – Добейся, добейся… И добьюсь! Но когда я еще повзрослею? А концерт через три дня!
- Эти звезды пачками приезжают. Вся жизнь впереди, - мать гнула свою линию и посматривала на часы. – Эгоистка! Только о себе думаешь! Может, и нам чего хочется!? А мы помалкиваем. Отстань уже, дай отдохнуть после работы.
- Ну, как вы не понимаете? Для меня нет ничего важнее этого концерта!
- А для меня нет ничего важнее покоя в доме, – нахмурилась мать. – Хватит.
Надеясь на поддержку, Ленка взглянула на отца. Он, казалось, полностью отрешился от реальности. Нервно кусая губы, всматривался в экран телевизора: там транслировали хоккей. Шаркая тапочками, мать демонстративно удалилась на кухню. Послышался звон посуды. Равнодушие холодом одиночества резануло по сердцу Ленки. «Никому до меня нет дела, - подумала девушка. – Им все равно, чем живу, что чувствую. Не достучишься! Они – во всем правы. Чуть что – я эгоистка. Ведь не часто у них прошу. Кофту связала: валялись дома старые клубки. Юбку сшила - переделала из старой теткиной. В эти кружки пошла, научилась шить да вязать. Только бы лишний раз просьбами не допекать. Одни упреки, свихнешься! Любую мелочь вымаливать приходится. Странные люди. 300 рублей на билет- это не много. Ведь есть у них деньги, но - на Книжку складывают. Фанатики. Радуются, приговаривают: «Потом надо будет, а у нас – вот они – сбережения». Только это «потом» никогда не наступает. Жизнь идет, но для них мимо проходит. А они не понимают, что мимо. Для них это и есть жизнь. Работа, дом, телевизор, Книжка. А после работы отдохнуть хочется, не до всяких мелочей, вроде «Алисы»…
Давясь слезами, девушка ушла в детскую. Плюхнулась на диван.
- Ну и? – оторвала глаза от учебников сестра Лиля. – Как всегда? – в ее голубых глазах читался ответ на только что заданный вопрос. Губы складывались в скептическую усмешку. Казалось, даже копна белокурых волос, собранных в хвостик, и та усмехается, зная непременный исход беседы.
- Кто бы сомневался, - буркнула Ленка.
- Тебе стол нужен? Я уроки почти доделала. Можешь занимать.
- Ничего мне не надо…
Двенадцатилетняя Лиля вновь углубилась в занятия. Она была любимицей родителей, потому что не доставляла им особых хлопот. Отличница, «книжная девочка», Лиля редко выходила на улицу просто погулять. Не хотелось. Концерты, наряды, отношения с людьми, да и вообще весь внешний мир ее интересовали мало. Она проводила свободное время за учебниками и была таким положением вещей довольна. В отличие от сестры Ленка не знала, чего хочет в жизни. Четких целей, планов на будущее у нее не было. Она просто жила. Много читала. Много мечтала. Увлекалась то одним, то другим. Коллекционировала марки, прыгала с парашютом, занималась в школе юных моряков… Словом, в поисках впечатлений бросалась из крайности в крайность. В ее мире было много разных людей. И когда в тесную комнатенку набивалась шумная компания, родители с досадой отгораживались от происходящего, запираясь в зале. Смех, громогласная болтовня нарушали спокойный семейный вечер. «Не трать время на ерунду, - назидательно говорила мать после ухода гостей. – Пройдет несколько лет, ты и не вспомнишь про своих великих друзей. У всех будут семьи. Ты станешь им не нужна.» Ленка не верила. Злилась. Пыталась убедить, что семья дружбе не помеха. Приводила в пример мушкетеров. «Мать права. Слушай ее! – вяло поддерживал жену отец. – У меня тоже была бурная молодость, друзья, то да се. Потом я женился, другие. И всё – табачок врозь!» Но его черные глаза смотрели из-под густых бровей устало и грустно. Лицо не выражало ничего. Ленка видела в его душе бездну пустоты. И – жалела его. Наверное, он все - таки втайне переживал, что реальная жизнь не совпала с тем, как он представлял ее в молодости. Внутреннее чутье подсказывало Ленке, что он – Другой. Такой же, как она. Нуждающийся в общении, впечатлениях, событиях. Но – жизнь задавила. Обстоятельства повернули в другое русло. Семья, которую надо содержать. Мать, решительно, но исподволь навязывающая свою волю. Умеющая убедить, что ее образ мыслей единственно правильный. И отец забыл, какой он – Настоящий. Перестал Слушать Себя, с головой окунувшись в будничную суету…
При внешнем сходстве девочки были разными. Лиля - копия матери. Лена – зеркальное отражение отца. Но если отцовский интерес к жизни мать как то умудрилась загнать в нужные ей рамки, то с Леной было сложнее.
- Вить, я к Зинке на часок схожу, - обратилась мать к отцу. – Она на работу звонила. У нее что то с обоями не получается. Посмотрю, может, подскажу что.
-Угу, - буркнул отец. – У этой клуши вечно проблемы. Когда уже решать сама научится?
- Я недолго. Надо помочь. А то скажут потом…
Тетя Зина, сестра отца, была женщиной одинокой. Ближе к сорока годам родила сына. Семилетнего Игоря Ленка недолюбливала: слишком угрюмый, зажатый. Вежлив, но не всегда говорит то, что думает. Будто старается угодить всем и сразу. Родственники женщину постоянно жалели и опекали. Приходилось. При малейших трудностях она «садилась на телефон» и подавала по проводам сигналы SOS: «Придите! Помогите! Я сама не могу! Я боюсь!» Не то чтобы она была совсем беспомощной. Ей просто не хватало внимания, и она заполняла брешь в своей жизни хотя бы таким способом. Наскоро накинув пальто и шапку, мать вышла за дверь. Она всегда спешила на помощь родственникам и знакомым по первому зову. Потому слыла женщиной душевной, внимательной. Настоящим ангелом, живущим думами о счастье других. «Удивительный контраст, - с досадой поморщилась Ленка. – И не вспомнила про свою усталость! До теть Зининых обоев ей дело есть. А то, что я тут плачу, мои переживания для нее несущественны. Что происходит дома за закрытыми дверями, неважно. Никто не узнает, не осудит. Дело семейное. А тетя Зина – как же - одно из составляющих общественного мнения…»
- Пап, давай поговорим, - Ленка зашла в полутемный зал. На увешанных коврами стенах и полированной «стенке», полной хрустальной посуды, благодаря движущимся фигуркам в телевизоре, плясали насмешливые тени. – Может все таки…Мне так хочется пойти…
- Погоди! Так! Так! Аааа! Гооол! – грузно подпрыгнул отец на своем диване. – Забили наши! Какая игра! – он радостно засмеялся. – Ведь могут, а?
- Все идут на «Алису»…
- Да отойди ты! Не мешай! Дай посмотреть!
- Пап…
- Пас, еще пас! Так! – отец, ярый болельщик, продолжал следить за игрой.
- Мне очень хочется пойти…
- Ну что ты пристала? Думаешь – умнее всех? На чужом горбу в рай собралась въехать? Так не бывает.
- Как ты не понимаешь? Для меня этот концерт все равно, что для тебя чемпионат по хоккею!
- С матерью решай. А от меня отвяжись. Всю игру из-за тебя прозеваю! – он не скрывал досады. Отвлекаться и забивать голову пустяковыми детскими проблемами ему не хотелось…
Окончательно униженная, Ленка вернулась в свою комнату. Диван, письменный стол, шкаф, полки с книгами. Кактусы на подоконнике. Сестра шелестит страницами учебника. На стене мерно тикают часы. Обычная тишина. Кричащее одиночество. И пустота…
«Я больше не могу, просто физически не могу здесь оставаться… Каждый сам по себе… Что за семья?!... Выйду, пройдусь…»
Накинув искусственную шубейку, она устремилась к двери.
- Ты это куда? – отец оторвал взгляд от экрана. – Темно на улице.
- Я прогуляюсь, недолго.
Отец кивнул и вновь углубился в телевизор. «Дежурный ответ на дежурный вопрос, - с обидой подумала Ленка. – Неужели я тоже стану такой каменной, когда повзрослею?...»
Морозная свежесть зимнего вечера действовала успокаивающе. Снег искрился в свете фонарей, как в сказочном лесу. Пушистые снежинки осыпали прохожих густой стеной. Люди спешили туда, где горит свет. В свои квартиры, чтобы провести остаток вечера в уютном семейном кругу. Ленка брела между серыми коробками домов и наблюдала за суетой темной улицы. Торопиться было некуда, разве что попробовать убежать от себя, от грустных мыслей и обид…
- Ччерт, трамваи встали, – услышала она обрывок разговора двух мужчин. – Говорят, какая то баба под колеса угодила. Теперь не скоро движение пустят…
Ноги сами собой повернули на проспект. «Посмотрю, что там, - машинально решила девушка.» Ближе к остановке и вправду толпился народ. На белоснежном снегу рядом с трамваем алели брызги крови. Сбившись в кучки, охали женщины. Старушки утирали слезы. Пытаясь заглянуть под колеса, сновала любопытная ребятня. Суетились мужчины, силясь приподнять и подвинуть железную махину и освободить несчастную. Растерянный водитель с трясущимися губами в сотый раз объяснял, что он не виноват. Валил снег, но трамвай ехал со включенными фарами. Вдруг из темноты на рельсах возникла женщина. Он – сигналить. Тормозить. Она – растерялась, встала как вкопанная. А потом скрылась из вида, пропав под колесами. Хруст, вопль боли. И – следом - оглушающая тишина.
«Какой ужас! Бедная женщина, - подумала Ленка. – Вот она, настоящая трагедия. А я переживаю из-за какой то ерунды…»
- Может подать трамвай немного назад, - предложил кто –то из мужчин. – Хотя бы на полметра. Надо же ее как то вытаскивать…
- А если она живая? Как бы совсем не доконать…
- Да нееет, какое там! – со знанием дела изрек здоровяк в дубленке. – Мы ведь пытались с ней разговаривать – молчит.
- Я ее за ноги теребил. Нет реакции. Насмерть, - горько посетовал молодой парень.
- Если живая, ее лучше побыстрее вытащить, - вмешались женщины. – В больницу надо. А то умрет от шока и потери крови. Или замерзнет.
Водитель трамвая, мужичок лет сорока с зелеными глазами, в которых будто застыл испуг, нервно бросив недокуренную сигарету, и направился в свою кабину. Толпа будто по команде прекратила гудеть и замерла в ожидании. Трамвай резко дернулся назад. Тревожную тишину тут же взорвал нечеловеческий крик боли. Собравшиеся ахнули: Жива! Водитель с лицом, белее снега, стремглав выскочил из вагона. Все, на мгновение окаменев, смотрели на разрастающуюся лужу крови. Женщина под трамваем стонала и пыталась шевелиться. Около колеса появилась нога. Затем край пальто.
Ленке показалось, что земля ушла у нее из под ног. Перехватило дыхание. Сердце сжалось от ужаса. «Эти сапоги, залитые кровью – точь - в - точь как у мамы! И пальто такого же цвета! Неужели и вправду?!!... Нет, только не это!!!»
Мужчины вновь принялись суетиться, пытаясь вызволить несчастную из плена. Тащили то за ноги, то за руки. Но этим доставляли женщине только большие страдания. Она плотно застряла под трамваем, по – видимому за что то зацепившись. Ленка металась рядом как сумасшедшая. Хваталась за вагон, напрягая все силы, старалась помочь его приподнять. Ее примеру последовали и некоторые женщины. Но трамвай не двигался с места. Под железной махиной ничего нельзя было разглядеть. Только силуэт пострадавшей в коричневом пальто, заляпанном кровью. Женщина лежала лицом вниз, руками вперед. Так, что пальто полностью закрывало голову. Из под вагона виднелись только нога в сапоге и край пальто. Каждый стон, каждый вскрик болью отзывались в душе девушки. «Голос… Это ее голос или нет? Вроде не ее… Но как разберешь?... Сейчас?! ...»
Новая попытка приподнять вагон. Еще одно осознание человеческого бессилия.
- Нужна техника. Иначе – никак! – говорили мужчины. И тут же вновь принимались за дело. К ним присоединились медики из прибывшей «скорой»
- Эта милиция сто лет едет, - возмущалась толпа. – Когда не надо, она тут как тут. А беда случилась, нет никого. Давно бы уже приехали и помощь вызвали!
- Ведь погибнет, из-за них погибнет!
- Что же делать?
- Только бы дождалась, только бы смогла дотерпеть!
Нервы собравшихся были напряжены до предела. На глазах страдал, а то и умирал человек, а помочь ему было нельзя. Люди понимали, что им не справиться с многотонной машиной. Но делали все новые и новые попытки помочь бедняге под трамваем. Ленка едва сдерживала слезы. Сердце колотилось в висках тысячью молоточков. «Неизвестность хуже всего. – металась ее душа. – А вдруг это не мама. Только бы не она!... Может, мама уже дома? Да! В самом деле! Надо пойти и посмотреть! Вдруг она уже пришла…»
Не помня себя, девушка понеслась домой. «Еще пять домов, еще четыре, три… Еще немного осталось. Совсем чуть – чуть… Сейчас я все узнаю! Только бы она была дома! Только бы она была жива и здорова!»
Едва открыв дверь, она поняла: мамы нет. Отец так же смотрел телевизор. Не вышел. Видимо, по шагам догадался, что вернулась она. Лиля читала учебник. Тихий семейный вечер после уличной трагедии показался ей теплым и милым. Захотелось окунуться в эту теплоту и забыть обо всем. Вдруг проснуться, и понять, что увиденное – лишь страшный сон. И на самом деле все – как прежде. Сердце защемило. Она вдруг ощутила, что эти люди ей дороже всего на свете. Вот сейчас она скажет… И все рухнет, кончится… Навсегда… Начнется новый отсчет времени…
«Нет, надо немного подождать, - решила она. – Не могу, не имею права вот так их огорошить. Несколько минут ничего не решают… Вдруг за это время все - таки мама вернется? Так зачем им переживать весь этот ужас? Я сойду с ума, глядя на их метания! »
Скинув шубу, она села на диван и принялась напряженно ждать. Размеренное тиканье часов действовало на нервы. Стук сердца, казалось, был слышен даже в соседней комнате. Голова готова была лопнуть от обилия мыслей. Давила неопределенность. «Что делать? Сказать? А вдруг это не она?... Заставлю всех переживать понапрасну… А если это действительно случилось с ней… Нет, это невозможно… Это ошибка, обман зрения… Лучше еще подождать…, - убеждала себя девушка снова и снова. – Как плохо, что ни у нас, ни у тети Зины нет телефона…»
Стрелки двигались, словно замедленные кадры кинопленки. Одна минута, другая, пятая… Каждое мгновение растягивалось до пределов вечности. Прошло 15 минут, 20… За стеной слышались звуки хоккейного матча вперемешку с эмоциональными возгласами болельщика – отца. Сестра увлеченно решала уравнения. «Они – как бы в одной реальности. В том, прежнем времени, прежней жизни. А я видела ЭТО…Я – уже в другом измерении, - грызла ногти Ленка. - Не могу, не имею морального права разрушить их спокойствие, пока не будет точно известно. Ох, хоть бы это была ошибка! Ведь у многих людей одинаковая одежда!...»
Часы показывали половину десятого. Неумолимые стрелки, как приговор. Который не подлежит обжалованию.
«Неужели ничего нельзя сделать? – стучало в висках. Хотелось закричать, заплакать, дать волю чувствам. Сдерживать в себе переживания становилось все невыносимей. – Легче все рассказать. Выговориться. И уже переживать всем вместе… А если я их расстрою зря? Лучше уж самой… Я, все мы не вынесем, если она больше никогда не придет… Господи! – обратилась девушка к Богу. – Ты моя последняя надежда. Делай со мной что хочешь… Отними от моей жизни сколько угодно лет и отдай ей. Только бы это не она оказалась там, под трамваем. Или сделай не ее, сделай меня – инвалидом. У нас странноватая семья. Но это – родные люди. Я их люблю. Мне будет хорошо, только если с ними все будет в порядке. Пусть живут так, как считают правильным. Не это важно. Я не буду больше возмущаться. Не буду их расстраивать. Главное, чтобы мать, отец, сестра были живы и здоровы. Нет ничего важнее этого…»
Лиля принялась складывать учебники в сумку: завтра в школу. По телевизору началась реклама. Отец заспешил на кухню налить чай и сделать бутерброд. «Надо что то решать, - думала Лена. – Или сказать или… Может сходить к тете Зине и узнать?… Да, в самом деле…Сейчас съезжу к ней… »
Накинув шубу, она стала обуваться. Отец бросил на нее недовольный взгляд, но промолчал. В двери щелкнул замок. Мама! На пороге стояла мама. Живая и невредимая. Смотрела на Лену и хмурилась. У девушки отлегло от сердца: значит, все в порядке! Хорошо, что никому не сказала! Нервное напряжение схлынуло. Слезы сами собой покатились из глаз. Она отвернулась, чтобы мама ничего не заметила.
- Ты куда это собралась, на ночь глядя? – родной голос звучал как музыка. – А ну живо раздевайся!
- Я…я… я просто хотела тебя встретить… Поздно уже… - постаралась взять себя в руки Лена. Получилось: голос не выдал ее волнений.
- Встретить? А ты, оказывается, еще и подхалимка. Встречай, не встречай, на концерт все равно не пойдешь!
Лена украдкой вытерла слезы и обняла мать: - Да не нужен мне никакой концерт! Как хорошо, что ты уже дома.
|
