Маленькая трагедия
С обоих концов
Был почти вечер. Я сидел за компьютером и откровенно маялся дурью, напрочь забыв про уроки и про то, что завтра в школу. Я слушал музыку, читал записи друзей.
Тут зазвонил телефон. Тянувшись за трубкой, я подумал, что это, наверняка, либо мама, либо бабушка – звонят проверить, как я там – один в квартире. Я снял телефон и произнёс обычное будничное: «Алло?»
«Здравствуйте», - ответил мне как будто только что прокашлявшийся дрожащий голос с того конца провода. Обладатель того голоса уже не был молод, как мне показалось.
« Наверное, бабушкин знакомый», - подумал я и тут же услышал:
«А можно Владимира Альбертовича?»
Меня словно током прошибло. Дедушке не звонили уже очень давно. Насколько я помню, только один раз, да и то – года два назад. Я был в состоянии аффекта и лихорадочно думал, что же ответить. Говорить о том, что дедушка умер, совсем не хотелось. Я боялся этих слов. Но знал, что обречен на то, чтобы произнести их.
-Владимира Альбертовича?.. – с неуверенностью переспросил я. На том конце не ответили. Я собрался с духом и нерешительно произнес:
«Он… умер». В голове моей как будто ничего не осталось. Словно все вещи, воспоминания, планы, впечатления куда-то выбросили. Только голые стены моего сознания.
«Умер?..» - переспросил меня мой собеседник. В его голосе я не услышал ни растерянности, ни сожаления.… Или мне только так показалось?
«А как давно он умер?» - спросили меня. Я задумался. Да, наверное, это кощунство – не помнить даты смерти своего дедушки. Но я просто был не в силах помнить, хотя буквально за день до этого я горько плакал. Я спрашивал Бога, за что он забрал его у нас. Конечно, дед не был идеальным, и бывало так, что я очень сильно на него обижался, но в глубине души я всегда любил его. По-своему, наверное, и он любил меня…
На том конце провода ждали. Я с неуверенностью сказал:
«Уже три года как, наверное…»
Голос в трубке снова был дрожащим.
«Это звонит его старый друг, мы с ним когда-то очень давно крепко дружили…»
«Здорово», - только и сумела вымолвить я, пытаясь приободрить несчастного старика. Но это была лишь жалкая попытка, я знаю.
«Моя фамилия – Лошадинский.»
Я не расслышал и, испугавшись того, что так и не узнаю, как звали лучшего дедушкиного друга, отрывисто спросил:
«Как ваша фамилия, вы сказали?»
«Лошадинский. От слова «лошадь», с гривой и копытами которая», - с грустной улыбкой в голосе, чуть-чуть усмехнувшись, произнёс бывший дедушкин друг. Интересное выражение – бывший друг. Можно ли говорить так только потому, что дедушки сейчас нет в живых…
«Ясно», - улыбнувшись, сказал я. Мой собеседник сказал:
«У меня не было возможности связаться с ним раньше, так как я был в тюрьме…»
Одно слово – тюрьма. Моя мама наверняка бы мыслила предвзято. Не говоря уже о бабушке…
«О», - всё, что я смог ответить. На том конце продолжали говорить:
«Я не звонил, не писал письма просто потому, что у меня не было возможности. Я вышел только вчера…»
Мне показалось, что я мысленно задал вопрос. И как ни странно, дедушкин друг (опущу я слово «бывший») ответил на него:
«Я сидел 10 лет, 2 месяца и 10 дней». Было, над чем призадуматься. Я тут же мысленно прикинул, за что могут столько дать. Расчётливость во мне никогда не иссякала, казалось..
«А вы его сын?» - спросил он меня. Я улыбнулся. Я похож на своего отца…
«Нет, я его внук…»
«А как вы сейчас живёте?» - спросил меня голос на том конце. Я постарался отвечать как можно спокойнее:
«Ничего так…»
«Очень плохо вас слышно, как вы сейчас?..»
Я собрался с духом и снова ответил:
«Ничего.. сначала плохо было, а сейчас уже ничего».
« А сколько вам лет?»
«14».
«А папе сколько?»
«40».
Не могу. Это что-то снова накатывало на меня. Голос на том конце провода сказал:
«Ну передавай тогда папе привет. Я ещё потом позвоню..»
Я повесил трубку. На душе словно появилось много, много дыр, которую превратились в одну – огромных размеров. Я разрыдался, давясь своими же слезами. Затем на минуту успокоившись, я задумался о том, что я скажу бабушке. Но я не мог понять, за что всё так. Этот вопрос неосознанно возникал в моей голове. Я знал, что глупо спрашивать пустоту, что уже никто нам ничего не объяснит, и что всё происходит по воле Божьей…
Я снова разразился рыданиями, в глубине души осознавая то, что я скучаю.
Жутко скучаю по нему…
Эпилог.
Как только бабушка вошла в квартиру, я тут же ей всё рассказал. Услышав фамилию Лошадинский, она радостно встрепенулась и спросила:
"Это тот, который в Америке в тюрьме сидел?.."
Я был ошарашен. Меня кольнуло то, что бабушка знает этого человека, а я нет. Мне никогда дедушка ничего не рассказывал. И это порой убивало..
"Ты знаешь его?" - недоверчиво спросил я. Она кивнула.
"Да, он написал дедушке очень длинное письмо перед тем, как сесть в тюрьму. Всякие указания и так далее.." - она опустилась на стул. Я сел рядом с нею и, уткнувшись лицом в плечо, горько заплакал. Бабушка кротко, со слезами в голосе, сказала:
"Давай, Вить, чаю попьём..."
Я знал, что на самом деле ей очень тяжёло сейчас. Тяжелей, чем мне и кому-либо ещё. Знание человека и любовь к нему, какой бы давности она не была, отягощает человека...
Говорят, что время лечит. Так пусть оно вылечит мою бабушку.
|
