Из блокнота журналиста
Очерки
За пятнадцать лет работы в различных многотиражных и городских газетах встречалась с такими обычными и необычными людьми, что и по сей день горжусь этими знакомствами. Помню все наши встречи, их взволнованные рассказы о прошлом, пожелтевшие снимки далёкой юности и неподдельную благодарность журналисту за умение слушать. С тех пор прошло много лет. Кого-то уже нет в живых, но они остались в памяти тех, кто моложе, кому довелось жить и работать рядом с ними.
Первостроители
Не каждый человек может рассказать о себе так подробно, как это сделают его родные или товарищи по работе. Поэтому знакомство с одним из первостроителей города Новомосковска и химического комбината Георгием Васильевичем Морозовым началось с места его работы – отдела геодезии П/О «Азот». Время встречи - март 1990 года. Морозов уже давно на пенсии, но, несмотря на свой преклонный возраст – скоро восемьдесят, в курсе всех последних событий на предприятии. Здесь его помнят и любят. Любят искренне и не только по праздникам приезжают в гости.
Геодезисты… Они первыми приходят на место будущей стройки и последними уходят оттуда. Геодезисты скрупулёзно обмеряют каждый участок земли, размечают на нём план будущего сооружения, контролируют правильность его возведения, определяют фактический объём работ, выполненный строителями.
Но на этом их обязанности не кончаются. Ни один мостовой кран не будет пущен в работу, пока геодезисты не дадут на то своего разрешения.
В феврале 1931 года Георгий Васильевич Морозов пришёл на площадку Бобриковской сверхударной стройки гиганта химии. Ему самому довелось забивать первые колышки будущих цехов, делать первые полевые съёмки. Тогда ему было всего двадцать лет. За плечами молодого геодезиста Московские курсы землемеров имени М.И. Калинина да небольшой опыт работы в Сибири.
Ах, как жаль, что не всё, о чём рассказывал Георгий Васильевич, сохранилось! Но помню, как он волновался перед моим приходом, как достал несколько альбомов с семейными фотографиями, где он, молодой, улыбающийся, с теодолитом в руках, размашисто и уверенно шагает навстречу своему будущему.
Геодезический отдел тех лет был большой – человек двести, имелся свой конный двор. С помощью лошадей, а когда и пешком добирались геодезисты на самые отдалённые участки стройки. Прокладывали трассы будущих подъездных путей, контролировали выполнение генерального плана строительства города, бурили скважины, чтобы определить давление на грунт для возведения зданий, забивали колышки под фундаменты первых домов, планировали Шатскую плотину. Словом, всегда были первыми. А первым нельзя ошибаться, иначе труд идущих следом будет бесполезен.
Несмотря на свою молодость, Георгий Васильевич к тому времени был женат. Поэтому уже через месяц за ним следом приехала жена. И ей нашлось дело. Она окончила педагогический техникум и была первым заведующим первого детского садика.
Народу на стройке было много, жили в землянках. Эти поселения на берегу Любовки назывались копай-городом. Потом построили фанерные бараки: зимой в центре комнаты печка топится, а по углам иней. Тяжело людям жилось, и поэтому, когда вывешивались объявления о субботниках, уговаривать никого не приходилось: всем хотелось скорее построить комбинат и город.
И этот долгожданный день настал. 24 декабря 1933 года из Москвы приехали Г.К. Орджоникидзе и ответственные работники ЦК ВКП(б). Все собрались у первого кинотеатра «Встречный», где состоялся торжественный митинг. Было много плакатов, транспарантов, а вечером устроили иллюминацию.
Новый гигант химии продолжал расти, а время неумолимо приближало 1941-й год. Летом началась всеобщая мобилизация, и в геодезическом отделе Георгий Васильевич остался один. Но и один в поле воин. За короткое время он выполнил военный приказ о подготовке подъездных путей для эвакуации оборудования аммиачных цехов и обеспечил сохранность всей документации и имущества отдела. Чтобы немцам ничего не досталось, по приказу «сверху» цехи взрывали до основания…
Вернувшись из эвакуации, Георгий Васильевич первым делом отыскал свой ящик с инструментами. По тем временам его содержимое вызывало зависть работников всех отделов: кроме приборов там лежали карандаши, ручки, линейки, бумага. Сейчас нам не понять радость людей таким простым вещам, а в то время это не имело цены, потому что ничего такого достать было невозможно.
Начался период восстановления. Морозов по-прежнему один, а работы было – страшно вспомнить. Главное заключалось в том, чтобы использовать всё, что можно, из остатков бывших сооружений. Дни и ночи приходилось ему обмерять и обследовать на пригодность куски стен, перекрытий, колонн, балок. Задача была одна – как можно быстрее пустить цехи. И он на совесть выполнил свою работу. Славный путь человека труда отмечен медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За оборону Москвы», «Ветеран труда» и многими юбилейными.
Как я уже сказала, время нашей встречи - 1990-й год. Дочери Георгия Васильевича разъехались по всей России. Одна из них работала на комбинате. У него уже тогда росли три внука, две внучки и два правнука. Когда большая семья Морозовых собиралась за праздничным столом, Георгий Васильевич рассказывал, как строились город и комбинат. Как задору и энтузиазму молодости покорялись невероятные трудности. И мы с восхищением вспоминаем первостроителей.
Минуты жизни нашей
В год шестидесятилетия города Новомосковска мне довелось встретиться с человеком, руками которого строились первые жилые дома сорок второго квартала, Дворец культуры химиков, ГРЭС.
Пётр Никитович Яровой приехал на большую стройку с Украины. По профессии он столяр, почти сразу же его избрали десятником. Жили строители в тесных бараках, а возводили красивые дома и Дворцы культуры, больницы и детские сады. Техники на стройке почти никакой не было, имелись только металлические фермы, на которые устанавливали лебедку и с её помощью поднимали грузы.
- Время было трудное,- вспоминал Пётр Никитович,- но весёлое. Если человек молод и есть у него сила в руках, желание и умение работать – тогда отступают все тяготы жизни. Жена моя рядом со мной строила двухэтажные дома. Много у нас было передовиков, но трудились старательно не ради премий, а потому что был в нас задор! Не поверите, здание вокзала на улице Московской построили за десять дней. Три дня домой не приходил. Там же обедали, спали по несколько часов и работали ударно. Тогда часто устраивались субботники, воскресники, различные соревнования. Я один раз выиграл библиотечку книг о Бобрикстрое, а в другой – костюм. Книги куда-то сыновья подевали, а вот брюки, как реликвия, до сих пор целы. Жаль, не сохранились ботинки на деревянной подошве. Мы по грязи в них на работу ходили. А в выходные дни перед бараком, знаете, как в лаптях лихо отплясывали под гармошку – пыль столбом!
Строили много, словно боялись не успеть. Некоторые так и не достроили свой город – началась война. Пётр Никитович был зачислен в войска ПВО, а затем отправлен на оборону Ленинграда. На протяжении всей блокады он участвовал в защите они Пулковские высоты. Бережно хранит в шкатулке красноармейскую книжку рядового отдельного артиллерийского пулемётного батальона П.Н.Ярового. А в воспоминаниях оживают бои на Чудском озере, освобождение Эстонии.
Закончилась война. Демобилизовался солдат в июне 1945 года. Снял шинель и вернулся к своей мирной профессии – столяр. Работы было, как и прежде, очень много. Трудился Пётр Никитович в РСУ, был прорабом. Ремонтировали бараки и дома, которые когда-то сами строили, потом перешёл на мебельную фабрику. Необычайно тонкой столярной работой Яровой приносил людям радость до самого выхода на заслуженный отдых.
А когда появилось свободное время, поехал вместе с сыном по туристическим путёвкам в Ленинград. Захотелось ему снова увидеть места боёв, встретиться с боевыми друзьями. Но не было у него адресов, помнил только одного Василия Никонова. С маленькой надеждой на удачу подошёл он к справочному бюро, рассказал свою историю и попросил отыскать однополчанина. И через полчаса ему дали его адрес.
Вечером он встретился с Василием. И не было счастливее того момента, когда они обнялись по-братски и узнали в седеющих мужчинах себя, молодых, не один раз в годы войны прощавшихся с жизнью. Но они выжили, вернулись домой и продолжили своё дело.
Пётр Никитович при каждом новом воспоминании замолкал. А я боялась лишним словом нарушить тишину дома, где лишь мерный ход часов неумолимо отсчитывал минуты нашей жизни.
Мы ещё некоторое время сидели, ругали погоду, надеясь, что к Новому году зима всё-таки наступит.
Сейчас стоит точно такой же декабрь. Только с тех пор прошло уже пятнадцать лет. И Петра Никитовича я больше не увижу. Смотрю на высотные дома с арками, башенками и колоннами, построенные его руками, и понимаю, что стоять им вечными памятниками героям того времени, когда всё только начиналось.
Белые гладиолусы
В каждой семье живут свои особые традиции. Мы можем вспомнить какие-то милые, забавные обычаи. Чаще всего они появляются в первый год совместной жизни. А иногда - в первый день. И продолжаться могут всю жизнь, чего бы это ни стоило.
Мой рассказ будет об одной семейной паре. Время нашей встречи - 1996-й год. Муж Николай Семёнович Кравцов, прежде кадровый военный, удивлял свою жену Марию Васильевну с первого дня совместной жизни. В ЗАГС он пришёл с огромным букетом белых гладиолусов. Потом это стало ежегодной традицией. Даже когда он уезжал в командировку, то обязательно с кем-нибудь из друзей договаривался заранее, и Марии Васильевне с утра приносили самые лучшие белые гладиолусы. И на золотую свадьбу, которую Кравцовы отметили накануне нашей встречи, он подарил ей точно такой же букет.
- Маша для меня всё: и жена, и друг, и помощник, и советчик, - говорил Николай Семёнович.
Мария Васильевна, пытавшаяся что-то возразить, только махнула рукой. Муж был, как всегда прав, и она привыкла ему верить с того самого дня, когда кругом была война, а он признался ей в любви.
- Счастье не живёт одним днём,- говорили они, и я соглашалась.
Им много пришлось повидать на своём веку: всю страну проехали с запада на восток. Старшая дочь Антонина родилась под Ленинградом, а младшая Ольга – на Сахалине. Первую отдельную квартиру получили только через двадцать лет супружества. И вещей у них было всего два чемодана, и то один – с книгами. Для счастья и этого достаточно, считали юбиляры, глядя с любовью друг на друга.
Николай Семёнович и письма ей писал особые: «Ваша Светлость, как Вы там поживаете?» – спрашивал он в одном из писем, которые посылал почти каждый день из Москвы, где учился на курсах в военной академии. И обязательно в конце каждого: «Люблю Вас. Целую. Скучаю». Николай Семёнович показал мне несколько писем, когда Мария Васильевна пошла на кухню ставить чайник.
- Как-то болела она долго,- шёпотом признался он, пока её не было.- Месяц лежала, не поднималась. Я очень переживал. Не дай Бог, что с ней случится, как же я один останусь…
Мария Васильевна, вспоминая об этом чуть позже, с благодарностью произнесла:
- Однажды заболела я очень сильно и, если бы не он, не выжила. Сам переворачивал, переодевал, кормил с ложечки. Руки у него добрые, как и душа, вот я и поправилась.
В своё время Николай Семёнович окончил педагогический институт, мечтал заниматься историей, даже экзамены в университет сдал. Пять раз рапорты об увольнении писал, но его так и не отпустили.
Хозяин он у меня заботливый и внимательный. Дочки и внучки в нём души не чают. Что бы мы без него делали?- закончила наш разговор Мария Васильевна о самом близком человеке, с которым счастлива все эти годы.
Как сейчас помню, сидят они рядышком, притихшие и ещё чуть взволнованные от нахлынувших воспоминаний. Уже немолодые. Совсем седые. Но с нескончаемой земной любовью во взгляде.
Наверное, ещё и потому, что вот уже полвека, в один и тот же день, он дарит ей белые гладиолусы.
Когда итожу то, что прожил
Самой первой, самой ответственной, а по прошествии стольких лет, и самой главной теперь считаю встречу с известным человеком города Новомосковска, бывшим директором химкомбината, Николаем Павловичем Сумцовым.
Журналистского опыта у меня не было, поэтому накануне я очень волновалась. Надо было рассказать о нём в многотиражной газете «Новомосковский химик». О человеке, много лет возглавлявшем этот крупнейший комбинат химической индустрии России. О Николае Павловиче было столько написано и такими известными журналистами, что, казалось, мне больше и сказать нечего. Позже поняла, что от самого собеседника очень многое зависит. А тогда в декабре 1989 года это было моё первое редакционное задание. Что больше всего поразило и обрадовало - его простота и понимание. И рассказывал он очень интересно.
- 7 июня 1933 года был первым трудовым днем для меня, молодого специалиста, выпускника Харьковского химического техникума на Бобриковском химическом комбинате. Да по сути, самого комбината ещё не было. Многие цехи стояли в лесах, под другие только закладывались фундаменты, а на месте остальных ещё цвели ромашки. Строительство шло полным ходом, и там, где вырастали стены, начинался монтаж оборудования.
Всего три года довелось проработать мне сменным инженером в сернокислотном цехе, как пришло время призыва на службу в Красную Армию. Образованных в ту пору было мало, поэтому меня сразу направили на двухгодичные курсы офицеров.
Однако по натуре я был сугубо гражданским человеком, меня не прельщала военная карьера, и при первой возможности я демобилизовался. Вернулся домой и, не раздумывая, пошёл на химкомбинат, в свой цех. Приняли начальником смены, позже назначили техноруком.
Предвоенные годы. Строились целые города, возводились новые предприятия. Люди мечтали о счастливом будущем. Но у кого-то его уже не будет - началась война.
Николая Сумцова призвали в 56-ую Тульскую бригаду. При отступлении наших частей пришлось ему пройти через свой город, увидеть недавно построенный молодой химкомбинат наполовину разрушенным. В его сердце поселилась ненависть к фашистам, боль и тревога за судьбу страны. Доблестно воевал Николай Сумцов на Кавказе до его полного освобождения, затем были 1-й Украинский фронт и 1-й Белорусский, освобождение Брест-Литовска, охрана границы с Польшей. За храбрость и отвагу защитника Родины наградили медалями «За оборону Москвы» и «За оборону Кавказа», двумя орденами Отечественной войны.
После окончания войны Николай Павлович возвращается в город, который стал для него родным. Работать приходит в тот же сернокислотный цех. Через некоторое время поступает учиться, и его назначают начальником этого цеха.
На мой вопрос о самом ярком воспоминании неожиданно ответил:
- Мне нравилось быть сменным мастером, хотя работа очень напряженная и ответственная. А ещё помню: после трудной ночной смены выйдешь на улицу, особенно в марте-апреле, природа пробуждается к жизни, смотришь, радуешься небу, солнцу, и так хорошо становится!
Ну, а когда в 1965 году назначили директором химкомбината, тут уж не до восходов было. Шло капитальное строительство предприятия. Вырастали целые кварталы и микрорайоны города: Урванский, Залесный, Вахрушево. Сдавали по тридцать тысяч квадратных метров жилья ежегодно. Сколько построено детских садов, школ, турбаза «Осётр» и профилакторий, музыкальное училище. А тебя вызывают на различные совещания, ругают, требуют, приказывают, выговоры объявляют… В общем, жизнь моя была трудной, но наполненной такими яркими событиями, что и сейчас испытываю удовлетворение от всего, что успели сделать. Да и люди какие замечательные со мной работали! Многих вспоминаю, многим благодарен за помощь и добрые советы.
После выхода статьи в газете (а она была на целую полосу!), встретила в коридоре заводоуправления начальника ОКСа химкомбината Петра Герасимовича Найдёнова и услышала от него очень много добрых слов о Сумцове. Они вместе долго работали. Конечно, я понимала, что директором назначают человека уважаемого, знающего своё дело. Но Пётр Герасимович вспоминал, с какими различными проблемами к нему шли люди, и он каждого всегда выслушивал. И не обязательно в кабинете. Могли подойти в цехе, на улице, и он ни от кого не отмахивался, своим заместителям поручения давал человеку помочь. Ветеранов всех знал в лицо, всегда с ними за руку здоровался. Люди верили своему директору. Потому что жил человек с открытым сердцем, чужую боль понимал. Поэтому и его до сих пор помнят.
А тогда, зимним вечером, ещё ничего этого не зная, слушала Николая Павловича и думала: как хорошо, что он выбрал наш город, как нам повезло, что его назначили директором химкомбината. И хоть доставалось ему где-то в главках, его вклад в развитие комбината и города огромен. Поэтому он был награждён орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени.
Во время нашей беседы Николай Павлович называл имена и фамилии людей, которые были с ним рядом, в трудную минуту оказывали ему помощь и поддержку. Но сколько ещё людей, читая в газете его воспоминания, говорили о нём много добрых слов. Так же, как и Пётр Герасимович: о его открытости, доступности, умении выслушать и помочь нуждающимся.
-------------------
Уходят люди той эпохи. И век нынче другой. Кого и как будет вспоминать нынешнее поколение?
|
