Пролог.
Руни перелистывала страницы недавно купленной книги. Книга была старая да к тому же написана мерзким почерком – кажется, ее автор то ли сильно куда-то спешил, то ли писал ее за полчаса до отбытия в иной мир.
У Руни не было фамилии. Ее родители принадлежали к ордену Белых Бродяг, магов, живущих общиной и странствовавших по миру с целью помогать людям. Они все давно отказались от своих фамилий, а Руни отказалась от ордена. Она нарушила законы Белых Бродяг и жила одиночкой, занимаясь темной и странной наукой – демонологией.
Покупка этой книги была ее минутной слабостью. Руни отдала за нее золотые серьги и горсть монет, на которые можно безбедно жить два месяца. Но книга оказалась безумно скучной и бестолковой. Руни уже собиралась захлопнуть ее и, забросив в самый дальний угол каморки, идти на поиски очередного заработка, но тут наткнулась на вшитый лист, исписанный ровными, изящными буквами. Буквица, разрисованные завитками и крылатыми ящерами поля… Страница была явно старше всей книги и в то же время лучше сохранилась.
Руни провела рукой над страницей, ощутив приятное покалывание в ладони и заметив, как на остро заточенных ногтях блеснули голубые огоньки. Это заклинание стоило того, чтобы его произнести.
Все было готово для ритуала. Стоя в центре магического круга, Руни ставила последнюю свечу на луч вписанной в круг пентаграммы. Полная луна, идеальный круг, поселила серебристые блики в золотисто-рыжих волосах Руни, превратила ритуальную же длинную белую хламиду изо льна в роскошное одеяние. Руни любила такие ночи. Сотни раз она призывала самых различных духов, сотни раз произносила самые сложные и трудные, подчас опасные заклинания. Но ни одно не могло бы сравниться с этим.
Звонкий голос Руни прорезал ночную тишь. Постепенно поднимался ветер, пламя свечей колыхалось, тень плясала. Наконец последнее слово было произнесено.
Свечи погасли. Небо прорезали молнии. Грома не было. Руни оглядывалась по сторонам, над ее головой светились вспышки, но больше ничего не происходило. Она была несколько встревожена и разочарована – ожидалось что-то невероятное, вроде пришествия какого-нибудь монстра.
– Благодарю вас, леди, – раздался за ее спиной тихий, чуть охрипший голос.
Руни подскочила и крутанулась вокруг своей оси.
Перед ней стоял темноволосый мужчина с глазами то ли желтыми, то ли оранжевыми, с зелеными прожилками, в расшитом золотом одеянии. Насколько можно было разглядеть в свете молний, все реже и реже вспыхивавших на небе, черты его лица были красивыми, но, кажется, не особенно правильными. Хищные ноздри, чуть раскосые глаза…
– Вы кто? – сдавленным шепотом спросила Руни.
– А вы кого вызывали? – когда он улыбнулся, оказалось еще, что у него чуть более длинные верхние клыки, чем считается нормальным.
– Не знаю. Там не написано.
– Тогда просвещу вас. Вы вызвали дракона.
– Похоже…
– Это правда. Проклятия – штука страшная. Когда-то я связался с… в общем, с людьми, – в желтых глазах мелькнула грусть. – И с тех пор я был обречен, своими же собратьями, бродить в этом обличье до тех пор, пока кому-нибудь не попадется это заклинание.
– И что теперь?
– Я обязан служить вам три года, прежде чем получу свободу…
– Я никогда не буду вас удерживать против вашей воли, – сказала Руни, но даже дракону было понятно выражение ее глаз.
Никто не знает, когда между драконом и девушкой-демонологом промелькнула первая тень этой любви. Также никому не известно, как и когда они распрощались. Но известно всем, что, после нескольких лет счастливого брака, действительно заключенного при свидетельстве жреца храма Светлых Сил, они вынуждены были расстаться. Дракон не сообщил Руни ни своего имени, ни рода.
Но на свет появилась девочка, в чьих жилах текла драконья кровь. Ее назвали Сандрой, но фамилии Руни ей дать не могла.
Сандра, как нам известно, училась по тем книгам, которые были у ее матери, и к пятнадцати годам достигла таких успехов в магии, каких иные не добивались и к сорока. Кроме того, современники отмечали ее необыкновенный характер и способности. Однако сведения о Сандре весьма обрывочны, и никто не знает правды…
(из летописей Пятидорожья).
Книга первая.
В поисках дракона.
Шаг первый: косы и камни.
Экспедиция к Драконьему Хребту в считанные дни стала мечтой половины молодежи Холмовья. Возле храма Светлых Сил толпился народ – маги и воины, юноши и девушки. Впрочем, требовалось только человек шесть, и остальные сотни молодых людей отправились домой не солоно хлебавши.
Кроме одной девушки.
На вид ей было лет шестнадцать. Она была невысокая, крепко сложенная, как лошадка-пони из северных рудников. Чуть вьющиеся рыжие, с заметным красноватым отливом, волосы обрамляли приятное лицо. Кожу покрывал ровный светло-медный загар, на скулах и на руках рассыпались веснушки. Одета она была просто и несколько небрежно – кожаная безрукавка, серо-коричневые штаны, заправленные в высокие ботинки. На запястья она наматывала кожаные шнурки с нашитыми на них бусинами, на шее болтался оберег – круглый плоский камень с дыркой посередине.
Но не это заставило главу экспедиции, Вихреуса, мага и политика, много чего повидавшего в этой жизни, остановиться и выслушать ее.
Сначала он сам не понял, почему стоит как вкопанный и не отрываясь смотрит на странную рыжую девчонку, которая, судя по внешнему виду, ему не очень-то подходила. Потом понял – глаза… У нее оказались странные глаза – желтые, но не такие, как у кошек или тигров, они были почти черными у края радужки и почти белыми – у зрачка, от которого разбегалась сеть темных, казалось бы, светящихся трещинок. В этих глазах жил по своим законам мир теней и призраков.
Эти глаза не были человеческими.
– Так… стой, повтори – чего ты от меня хочешь? – справившись с собой, Вихреус остановил ее горячий монолог.
– Стою и повторяю, – она резко перешла на совершенно другую манеру речи. – Я хочу, чтобы вы зачислили меня в экспедицию.
– А почему я должен тебя зачислять?
– А если от этой экспедиции зависит жизнь человека? – Вихреус почувствовал, как пальцы девушки сжимаются на его запястье.
– Погоди, – он попытался освободиться, и ее хватка разжалась. – Чья жизнь?
– Моя.
Вихреус посмотрел на нее. Дочка какого-нибудь купца, которой надоело сидеть дома или скитаться по рынкам вместе с родителями. Искательница приключений. Если б не эти глаза, если б не этот взгляд и ощутимая сила, магическая мощь, таившаяся в ней, он бы отказал ей и забыл бы об инциденте. Но он не смог.
Надеясь на то, что получит ответ обыденный и заурядный, Вихреус спросил:
– Ты кто?
– Сандра, – ответила девочка. – Я – маг.
– И все?
Девушка кивнула. Вихреус, еле выдерживая желтый взгляд, попытался загипнотизировать ее, чтобы узнать больше и проверить, на что она способна. И наткнулся на такой барьер, созданный ее магией, что отшатнулся, будто встретившись с неизвестно откуда взявшейся реальной преградой. Его интерес был запретным. Никто не имел права знать больше об этой девчонке, чем она сама хотела бы рассказать…
Это его удовлетворило.
Сандра смотрела на него и улыбалась. И мало кто мог бы назвать эту улыбку злобной или язвительной. Скорее она была мягкой и укоряющей, правда, с долей чувства собственного превосходства… даже над магистром магии.
– Явитесь завтра сюда, – проворчал он. – Вам объяснят маршрут и скажут, что взять с собой.
Она поблагодарила и бодро зашагала прочь, а Вихреус стоял, потирая седые виски. Уж слишком это было… странно. И он ясно видел, что их всех ждет не просто долгая прогулка.
Клод не любил ночь. Он ненавидел эти тени, сгрудившиеся в углах пустой комнаты. Он чувствовал, что от них нельзя ожидать ничего хорошего. Мир смертных, позабывших связь с природой и отрекшихся от заветов старины, вероятно – в наказание за дерзость, был заселен мерзкими тварями, ожидавшими своего часа – от полуночи до рассвета – чтобы мстить. Кто не видел этих мерзких созданий ночи, витающих по комнате и за окном, притаившихся у корней дерева или в листве, или же у берегов озера, в котором отражается луна… Да, всем известно, что ночь – это время для других существ, отличных от людей. Клод это понял в двенадцать лет, когда, идя от приятеля поздно вечером, буквально сцепился с огромным волком. Счастье, что поблизости оказался какой-то охотник. Правда, на память о том случае у Клода остался шрам, пересекающий все предплечье.
И не только.
Это Клод понял через четыре года, когда в компании возлюбленной любовался полной луной. Внезапно он почувствовал недомогание и режущую боль в висках. Потом заныли все кости, заслезились глаза. Буркнув что-то вроде: «Извини, Фло, я совсем забыл об одном очень важном деле, я завтра тебе все объясню», – он, пошатываясь, отправился домой. И уже дома рухнул без чувств, не добравшись до кровати.
Очнувшись через полчаса, он понял, что испытывает жуткую жажду. Он жаждал видеть кровь и страх, ощущать соленый привкус на губах, раздирать нежную человеческую плоть когтями… Стоп. Какими когтями? Клод посмотрел на свои руки. Ногти как ногти, обломанные, с каемкой грязи. И серой шерсти как-то не намечалось.
Чувствуя страшную слабость, Клод добрался до своей комнаты и заперся на ключ. А потом…
А потом он ничего не помнил, или же просто не желал вспоминать. Но окончательно пришел в себя он в своей комнате, перевернутой вверх дном. Хорошо еще, в припадке безумия он не схватил меч, стоявший в самом углу… Зная, что в таком состоянии он может натворить что угодно, Клод принял меры безопасности, некоторое время сдерживающее зверя, поселившегося в его разуме.
С тех пор прошло около двух лет, но Клод так и не рискнул выйти ночью на улицу. Каждое полнолуние он чувствовал себя плохо, его преследовали кошмары, и с каждым разом это было все серьезнее и ощутимее, все больше мешало жить и наслаждаться жизнью. Поэтому он решил отправиться в экспедицию, надеясь на помощь северных магов-лекарей.
Вихреус посочувствовал ему и принял без особых разговоров, благо, что Клод был неплохим воином, хотя и не из рыцарской семьи.
От всех остальных участников похода Клод решил эту свою странность как можно тщательнее скрывать и надеялся, что она никогда-никогда не станет известна людям, которые неплохо отнеслись к нему и к которым он сам испытывал немалую симпатию.
В ночь перед походом Клод понял, что дело плохо. Луна была огромная, она слепо смотрела в окно гостиницы, где он остановился переночевать. Клод задернул шторы, лег и укрылся одеялом с головой. Но это ему не помогало. Все мысли и чувства заслонил образ луны, идеально круглого, чуть розоватого диска, изъеденного неведомыми существами.
И тут в дверь кто-то постучался. Клод выбрался из-под одеяла, на ощупь добрался до двери и спросил:
– Кто там?
– Извините, – послышался музыкальный женский голос. – Вам помощь не нужна?
– Нет, спасибо, – ответил Клод, гадая, с чего бы это ему стали предлагать помощь вежливые голоса полуночников. Ей-то, о небеса, отчего не спится? Тоже волк укусил – в свое время?
Послышались шаги – видимо, неведомая гостья решила предоставить ему самому шанс разобраться с нынешними мучениями.
Клод вздохнул и решил пойти на крайне меры. Он достал из кармана своей знаменитой кое-как залатанной желтой куртки небольшую коробочку с неведомого происхождения порошком. Потом взял с тумбочки графин, налил в стакан воды и потом высыпал две щепотки порошка. Он растворился мгновенно. Жидкость была едко-зеленого цвета – это можно было рассмотреть даже в темноте.
На всякий случай Клод зажег свечу, но она не развеяла ни его страха, ни теней – они только плотнее прижались друг к другу по углам. Потом Клод начертил в воздухе охранительный знак древних – пентаграмму, ходя в ее силу он не верил, и залпом выпил зелье.
Состояние было знакомым, но все равно неприятным – головокружение, вспышки света в глазах, ноющая боль во всех суставах стала еще сильнее… И, когда все это дошло до состояния невыносимости, его сознание поглотил спасительный мрак.
Если на отбор Сандра опоздала, то к «месту отправления» пришла… нет, не первой – второй. Первым же пришел светловолосый молодой человек в черной мантии со светскими манерами и безупречными чертами лица. Удивительно, что в его жилах не было ни капли крови народа фейри. Это был ясновидящий (он сам так сказал) Адольф из рода Меркуриев. Он долго объяснял Сандре происхождение этого слова, но она не слушала.
Потом прибыла и фейри. Вернее, фейри-полукровка. Она была высокой и красивой, правда, лучше развита, чем чистокровные жители волшебных рощ, белая кожа контрастировала с темно-синим костюмом, но ее волосы не сияли, а ниспадали прямыми тусклыми прядями неопределенного цвета до плеч. Волосы у фейри были обрезаны – знак бесчестия. Адольф сделал вид, что задумался и проигнорировал ее появление, а Сандра тепло пожала ее руку, чувствуя, что подружится с лучшей лучницей во всей окрестности Матильдой Остролист. Про ее меткость ходили легенды.
Потом прибежали встрепанные двойняшки – юноша и девушка. Имена у них были непроизносимые – Клитемнестра и Пигмалион, фамилия простая, но плохо запоминавшаяся – Леопард. Они, оба воины, с копнами каштановых волос и раскосыми зелеными глазами, явно прибывшие с Островов и имевшие в предках ссыльных дворян, держались поближе друг к другу и сторонились остальных. Утверждали, что они – телохранители самого Вихреуса, но правды не знал никто.
Неслышной тенью проскользнула ведьма Розмари, неопределенной крови, маленького роста (Сандре по плечо), длинноносая и с черными, собранными на затылке волосами. Она была одета в непонятного рода тряпье. По роду занятий Розмари – пышное имя не вязалось с неприметной внешностью – была травницей. Адольф сразу переименовал ее в «отравницу».
Последним, причем уже тогда, когда его никто не ждал, явился некий Клод – ни полного имени, ни фамилии он не сообщил, как и Сандра, поэтому они вдвоем долго убеждали остальных, что не знакомы и не являются членами никакого тайного ордена. Приятной внешности, с темно-русыми волосами и голубыми глазами, он был одет так же оригинально, как и остальные, только не в пример ярче – зеленые штаны, сандалии – Вихреус недоуменно посмотрел на его ноги, но ни слова не сказал – и желтая куртка, перепоясанная красным кушаком с бисерными кистями.
Но меч у этого любителя ярких одежд был великолепный – бледно-голубой клинок, рукоять, инкрустированная зелеными бриллиантами…
Познакомившись и перекинувшись парой-тройкой фраз, искатели приключений отправились в путь.
Все не заладилось с самого начала. До порта они добрались благополучно, но, попав на корабль, призванный довезти их до Восточной Земли, откуда только шли корабли на Вершину Мира, земли освоенные, но более таинственные, чем даже Острова, попытались поругаться. И повод нашли самый дурацкий.
Нет, виноват во всем был один только Адольф, съязвивший что-то в адрес Матильды. Вследствие чего получил по уху от Клода. Тот был и так зол с самого утра, а Матильда оказалась обладательницей того музыкального голоса, который интересовался, не нужна ли ему помощь. И вообще он не терпел грубости в адрес женщин.
Но и Адольф оказался не промах – подставил Клоду подлую подножку и, если б не подоспевший Пигмалион, защитник чести уже оказался бы в воде. В общем, завязалась потасовка, пришлось оттаскивать Клода, а сделать это было нелегко – он выхватил свой замечательный меч и заявил, что «этому фокуснику не жить». Самой сообразительной во всей команде оказалась маленькая Розмари, подпрыгнувшая на высоту, достаточную для того, чтобы выбить из рук Клода меч – благо, что он отвлекся на изобретение очередного изящного оскорбления в адрес ясновидящего.
Вихреус же отругал всех, даже тех, кто ни во что не вмешивался, и сказал:
– Еще один подобный случай, и экспедиция отменяется. И не потому, что я вас просто выгоню, нет. Потому, что я вас всех утоплю. По какому праву вы устраиваете драки с теми, с кем будете есть из одной тарелки?
– Я с этой т… – начал Адольф, но Сандра вцепилась в его плечо и прошипела:
– Слушай меня, адепт…
– Я мастер…
– Не заметно. Так вот, еще хоть раз осмелишься сказать что-то, что нам не понравится – сварим на ужин. И преспокойно съедим. Из одной тарелки. Я не шучу.
Адольф хотел было ответить, но встретился взглядом с желтыми дьявольскими глазами Сандры, готовыми испепелить его на месте, и замолк.
Но мир нарушился быстро – через час, когда всем воинам в команде предложили «разделить с гребцами их горькую участь». Капитан корабля, Джо Осьминог, был образованным человеком с изысканным и своеобразным чувством юмора. Магов попросили отправиться в трюм и заняться подготовкой к трудностям похода. Вернее – не мешаться под ногами.
Розмари убежала первая, бормоча, что ее травы не выдержат этой сырости, Сандра двинулась следом, намереваясь помочь травнице, но тут почувствовала, что что-то опять неладно.
Адольф. Ну конечно – кто еще? Его приятный голос с неприятными интонациями звучал в споре с самим Вихреусом.
– Извините, магистр, я не понял – с какой это стати вы мне приказываете отправиться в трюм и не мешать, как будто я – пленная рабыня? Да черта с два, давайте весло.
– Знаете что, юноша, – угрожающе начал Вихреус. – Вы грести умеете?
– Я не думаю, что…
– А вы вообще думать, как вижу, не в силах! Сказано – в трюм! Ваше время еще не пришло.
– Ну, мы еще посмотрим, чье время…
– Адольф, – металлическим голосом произнесла Сандра, используя одну из любимых магических техник. – Можно тебя на минуточку? Простите, что прервала вашу беседу, магистр.
– Ничего, – махнул рукой маг.
Он с любопытством наблюдал за тем, как Сандра едва не за шкирку тащит на минуту зачарованного Адольфа в трюм. Вихреус очень хотел бы знать, какой там происходит разговор, но – увы – не имел права вмешиваться в частную жизнь наемников, если знал, что никому не грозит беда.
А в трюме в это время Розмари перебирала свои драгоценные травы. По каюте шел приятный запах пряностей. Поскольку Адольф вошел первым и на минуту освободился от влияния Сандры, его злость нашла новую цель.
– Да тут дышать невозможно! – заявил он. – Что за дурь ты везешь с собой, мелочь?
Договорить он не успел – Сандра вошла следом.
– Я предупреждала?
– Не думай, ты, химера, что…
Но Сандра вместо того, чтобы продолжать дискуссию, зачем-то намотала ему на палец нитку. И прежде, чем ясновидящий успел что-то сообразить, она произнесла заклинание, и он оказался связан по рукам и ногам.
– И кляп, – торжествующе заявила Сандра, сунув ему в рот носовой платок. – Разве не прелесть, Роз?
– Прелесть, – согласилась травница. – А господин Вихреус нас за это не…
– Не. И потом, почему это – нас? Меня.
Розмари пожала плечами и вернулась к своим травам.
К несчастью Адольфа, в трюм зачем-то заглянула Клитемнестра, почему-то без Пигмалиона. Их теперь решили называть сокращенно – Клит и Пиг. Поскольку она привыкла обо всем рассказывать брату, о провале мага узнал Пиг. А его вдруг возникшие дружеские чувства заставили его поделиться новостью с Клодом. Клод же, эмоциональный и довольно открытый, сообщил всем матросам, с которыми успел перезнакомиться.
Поэтому весь путь поначалу рвавшийся к веслам Адольф вынужден был провести в трюме. Сандра поступила очень жестоко, а он, хотя и знал, что получил по заслугам, затаил зло и молча строил планы мести.
Но на горизонте уже появились Восточные Земли.
Шаг второй: у восточного берега Океана.
Клит и Пиг бежали друг за другом по самой кромке воды. Клит убегала, Пиг ее догнал и повалил на песок. С минуту они боролись, катаясь по земле, и Пиг запросил пощады, когда сестра принялась сыпать ему в нос песок.
Любой, кто видел их, залюбовался бы. Почти одинаковые внешне и абсолютно одинаковые по характеру, они являли собой редкий пример верной дружбы. Они, казалось, не были двумя разными людьми. Нет, они казались единым существом, почему-то разделенным на двух – различного пола.
– Нам не пора возвращаться к нашим? – вдруг спросила Клит. – Уже сумерки, скоро совсем темно станет.
– Но не стало же еще, – беспечно ответил Пиг, но и сам ощутил беспокойство.
Двойняшки сидели рядышком на песке, обнявшись. Брат рассеянно наматывал на палец волосы сестры. Они оба любовались темными свинцовыми водами океана. Корабль, доставивший их сюда, отплыл три часа назад. Трехдневная торговля была окончена. Они пробыли здесь уже целых три дня, а еще не насладились красотой и необычностью этой земли. Причем разбрелись кто куда – Сандра с Клодом и Матильдой слонялись по городу, Вихреус искал судно, взяв с собой Адольфа с целью повлиять на его мировоззрение, Розмари то сторожила лагерь, то готовила, то занималась прочей важной работой. Неизвестно, каким она была магом, но кулинар из нее вышел отличный. Незаметная и тихая, она не была интересным собеседником, и никто с ней не старался близко подружиться. Однако счастьем для Розмари было заботиться об остальных – и ей предоставили возможность быть счастливой.
А Пиг и Клит целыми днями пропадали на побережье.
– Знаешь, Клит, – сказал Пиг. – Мне кажется, Клод… кхм, как бы сказать… увлечен леди Остролист.
– Ты мне это зачем, Пиг, говоришь? – улыбнулась Клит. – Хочешь узнать, как правильно сказать, что ли?
– Ага, – подтвердил Пиг. – Да нет, не в этом дело. Просто мне она тоже вроде бы нравится.
– И Адольфу, – заметила сестра. – А еще Адольф сказал, что больше всех ему нравлюсь я.
– Что?! – подскочил Пигмалион. – Да я его… Да я ему… Да он у меня…
Клит рассмеялась.
– Да успокойся ты, – она дернула брата за ухо. – Я владею секирой лучше, чем ты – мечом.
– Не буду проверять, – прошептал Пиг, выпучив глаза.
И вдруг он стал сосредоточенным и напряженным.
– В чем дело? – одними губами спросила Клит.
– Где наше оружие? – тоже беззвучно спросил он. – Там кто-то есть.
Он кивнул на воду. Действительно, казалось, что в воде кто-то извивается, кто-то, очень похожий на огромную змею. Клит вытащила из-за голенища сапога длинный нож. Пиг сделал то же самое. При них не было их хваленых меча и секиры, но полностью разоружаться они не имели права. И теперь, похолодев, лихорадочно соображали – бежать или вступить в бой.
– Бежим, – донеслось до уха Клит шевеление воздуха. – Предупредим Роз.
– И возьмем оружие.
Они сорвались с места быстрее, чем некто в воде мог бы что-то сообразить. В следующую секунду на берег рванулось скользкое серо-стальное тело, но оно могло увидеть только цепочку следов на песке. Но, почувствовав запах живых существ, оно быстрыми и резкими движениями, переставляя вывернутые под прямым углом лапы с изогнутыми когтями, пошло по следу.
Двойняшкам повезло. Кроме Розмари, у костра сидел Клод, потягивавший из чашки какую-то ароматную жидкость янтарного цвета, мало чем напоминавшую чай.
– Вы чего встрепанные такие? – равнодушно спросил он, зная взбалмошный характер друзей.
– Клод, ты готов сразиться с жуткой когтистой морской тварью, выбравшейся на землю и идущей по нашему слежу с целью поужинать? – затараторила Клит, поудобнее перехватывая рукоять секиры.
– А что, вы такую нашли?
– Вон она, – указал Пиг.
Клод вскочил и выхватил меч. Он разглядел невдалеке нечто скользкое и страшное, похожее на очень большую игуану – здесь такие водятся. То есть не такие большие, конечно…
Двойняшки пошли вперед, видимо, решив оборонять лагерь до конца. Клод двинулся за ними. Он уже слышал сиплое дыхание амфибии. Он чувствовал ее жажду, ее голод. И знал, что однажды может вполне оказаться на ее месте.
Уже когда до схватки морской охотницей оставалось несколько секунд, и Пиг давал последние указания, Клод почувствовал знакомую боль в суставах. У него над головой предательски светила луна. Черт возьми, почему же здесь – полнолуние? Три дня тут да пять – на корабле…
Никакого полнолуния не было. Ущербная луна пускала свои еще пока ярко-оранжевые лучики-стрелы, и каждая из них больно ранила сознание Клода. Ну почему он не обратился к лекарям раньше? Почему дошел до той стадии болезни, на которой любая луна заставляет опасного зверя злиться и истязать неподходящую телесную оболочку?
Клит и Пиг… Надо их предупредить. Собственная репутация Клода уже не беспокоила. «Переживу ночь – и утоплюсь», – решил он.
– Пиг, – позвал Клод, чувствуя, что его второе «я» уже мечтает вонзить зубы и когти… во что-нибудь живое. – Планы меняются.
– Что? – не понял Пиг, отбиваясь от удара лапы морского зверя. – Что ты имеешь в виду, почему…
– Отойдите оба! – в полный голос крикнул Клод, но последнее слово превратилось в рычание.
Не понимая, кто он – человек или зверь – Клод набросился на амфибию. Поскольку тварь в это время отвлеклась, парируя удар Клит, он смог пропахать мечом глубокую борозду на чешуйчатой спине. Клит и Пиг шарахнулись в сторону, чтобы не быть задетыми беспорядочно двигавшимся хвостом амфибии – она изо всех сил пыталась сбросить нечто, вцепившееся в ее шею. Клод безошибочно нашел место на ее коже, не покрытое пластинами, и с меткостью хирурга и жестокостью волка ударил. Не мечом. Пальцами.
Но, видимо, его пальцы оказались сильнее, чем у любого нормального человека. Они легко пробили кожу твари и, кажется, повредили ее кость. Обезумев от боли, морской зверь направил удары хвоста на обидчика. Клод едва успел пригнуться, и хвост просвистел у него над головой. Но следующий удар был удачнее и пришелся где-то в район лопаток. «Сломала что-нибудь», – подумал Клод и понял, что волчий азарт куда-то пропадает.
Он поднял голову, хоть это было нелегко, и увидел, что луна оделась в меха ночных облаков.
– Да помогите хоть! – крикнул он Клит и Пигу, но те и так не стояли на месте.
Пиг ударил неудачно – его меч под углом чуть не по рукоять ушел в хвост амфибии, застряв между двумя пластинами. Клит метила в лапу и, судя по тому, как рванулся зверь, попала. Клод наудачу наносил удары по шее животного – и один удар из двадцати пришелся туда же, куда и самый страшный, первый. Тварь зарычала первый раз за весь бой со строптивой добычей – и последний раз в своей жизни.
Почувствовав, что она падает, Клод сполз с ее спины и откатился подальше. Потом от нахлынувшей вдруг боли потерял сознание.
Песок быстро впитывал в себя кровь.
Когда двойняшки, волоча бездыханное тело Клода и ругаясь так, что слышно было в городе, вернулись в лагерь, им навстречу вышел ни кто иной, как Адольф Меркурий. Причем с самым обеспокоенным видом.
– Жив? – кивнул он на Клода.
– Черт его знает! – выпалила Клит. – А что тебя больше обрадует?
– Ну, вы даете, господа! – обиделся он. – Я, между прочим, чую, что с вами что-то неладно, бегу сюда с главной городской площади со всех ног – и меня спрашивают…
– Не кипятись, ясновидящий, – Пиг положил Клода на чью-то постель. – Лучше скажи – жить будет?
– А вот это не ко мне! – Адольф опустился на колени, в первый раз не заботясь о своей одежде. – Я только ясно вижу, что у него три перелома. Ключица, запястье и… светлое небо, только бы не позвоночник!
– А поточнее не можешь? – снова взвилась Клит.
– Пока нет. Надо дождаться остальных. Сандра хороший маг, но как лекарь… не знаю. Вихреус помог бы – но черта с два мы его сегодня дождемся. У меня, конечно, есть одна идея. Но толку-то от нее…
– Действуй, – Пигу уже было решительно все равно, лишь бы его друг не слишком мучился, отправляясь на небеса.
– Роз, – позвал Адольф молчавшую до сих пор травницу. – У тебя есть какое-нибудь обезболивающее? Хотя бы несильное.
Никто и никогда не слышал, чтоб Адольф так вежливо разговаривал с травницей. Восемь дней кряду, после своего краха, он вообще ее игнорировал.
Розмари принялась рыться в своей сумке.
– Опиум, – изрекла она минут через пять.
– Сойдет, пожалуй, – решил ясновидящий. – Мазей никаких?
– Ну откуда они у меня.
– Ладно. Кто умеет первую помощь при переломах оказывать?
Вызвалась Клит. Разодрали на бинты чей-то плащ, Розмари щедро полила их мертвой водой, призванной уничтожить все болезни, прицепившиеся к ткани, хотя в этом почти не было нужды – перелом не рана. В качестве шины на руку сгодилась палка, валявшаяся поблизости без дела. Если с ключицей и запястьем как-то разобрались, то раздробленный позвонок (в этом не было сомнений) поверг всех в уныние.
– И где все остальные? – спросила непонятно кого Клит. – Ночь уже, а они шляются где попало.
Розмари всхлипнула. Пиг с сочувствием посмотрел на нее – он понимал, что она знает, чем грозит перелом позвоночника, и подобное знание было страшнее гипотез, которые строили остальные.
Он сказал:
– Не дрейфь, Роз, – но понял, что хочет, чтоб и ему кто-то сказал что-нибудь утешительное.
Как ни ругали все сидящие у костра, Матильду, Сандру и Вихреуса, невесть куда девавшихся, никто не знал правды. А они потом ее никому так и не открыли.
Никто не знал, что Матильда Остролист имеет сильного и умного врага. Этот человек, хотя в полном смысле назвать человеком его не получалось, когда-то строил козни ее отцу, изгнав его из родового гнезда за связь с женщиной-фейри. Однако Матильда, узнав об этом, решила разыскать лорда Черного Змея и отплатить ему сполна.
Самым легким способом возвращения себе поместья было убийство его нового хозяина. Далее требовалось забрать у него ключ – а ключ при нем должен был быть – и заявить: «Месть свершилась!». Таков был закон в мире беззакония.
Матильда отправилась в экспедицию не ради самих драконов. Нет, ей нужно было попасть на восток, ибо она знала – ее враг сейчас на востоке. Матильде не нужна была помощь ясновидящего Адольфа – ее вела жажда мести и врожденные качества следопыта. Таким образом, Черного Змея она нашла быстро – дело было за малым.
Он сидел в каком-то дорогом трактире и пил вино из бокала. Лучница содрогнулась от отвращения, увидев его бледную кожу, черные гладкие волосы и пустой, мертвый взгляд. «Дьявол!» – подумала она.
Матильда как можно тише обошла весь трактир, прикидывая, каким образом ей совершить свое благородное деяние. Стрелять через окно? Или лучше окно сначала разбить? Или подкараулить его у выхода? А если он не выйдет?
Матильда остановилась на первом варианте, зная, что в меткости и ловкости ей никто не уступит.
Стрела с грохотом пробила стекло, и полукровка уже почти ликовала, представив окровавленное тело врага. Но вдруг увидела, что ее стрела не достигла своей цели. Черный Змей почувствовал, что в него целятся, и, отшатнувшись, перехватил летящую стрелу…
– Вот она!
Матильда побежала. Она два дня бродила по городу и запомнила все его улицы. Поэтому ей большого труда не составило отыскать самый бедный и заброшенный район, где можно было спрятаться. Правда, эти места Матильда изучила плохо и не знала, что, рано или поздно, извилистая улица заведет в тупик.
Едва не врезавшись в каменную стену, Матильда поняла, что возвратиться не успеет. Поэтому, зная, что имеет в запасе только пару секунд, оглядела улицу. Решетчатые окна, выступы, карнизы… Это было спасением.
Она подпрыгнула и вцепилась в решетку окна. И поползла по стене, как ящерица – возможности фейри в ней были еще сильны, и путь на крышу был легким. Там она и пролежала до самого вечера, незаметная в своей темной одежде. Потом, убедившись, что никто ее не караулит внизу, спустилась и поняла, что заблудилась в этом лабиринте улиц.
Там она проплутала до самого утра, пока не наткнулась на разыскивавшую ее Сандру. У Сандры была расцарапана щека. «Попала в потасовку», – усмехнулась колдунья. Матильда понимала, что это чистая правда, и расспрашивать не стала.
Вихреус вернулся в лагерь на два часа позднее Сандры и Матильды, довольный тем, что смог найти идущий на север корабль. Сандра уже колдовала над Клодом, но единственное, что ей удалось – чуточку срастить кости. В сознание Клод еще не пришел, и это было хуже всего.
Вихреус пообещал двойняшкам их утопить за легкомыслие.
– Я вам говорил – после заката быть в лагере? Говорил. Так нет, все ведь нужно сделать наперекор. А вы две – где гуляли? – это он уже говорил Сандре и Матильде. – И с кем подрались? Я же просил не вступать в конфликты. Не хватало мне еще вас из местных тюрем выкупать! Ни на минуту оставить нельзя. А ты, почему никого не контролируешь? – под прицел попала тихая Розмари. – Безобразие! Адольф Меркурий, не смотри так, как будто у тебя белые крылья! Ты мог мне сразу сказать, а не сбегать? Голова на плечах есть?
– А вы бы мне поверили? – осмелился чуть ли не шепотом спросить ясновидящий, не желая забывать о своей прославленной дерзости.
– Молчать! Еще раз что-нибудь вякнешь – будешь жить в виде крысы. Понял, скандалист?
И только методично отругав всех, он принялся возвращать к жизни Клода.
Никто не знал, как все происходило – Вихреус выгнал молодежь к берегу моря, где Клит и Пиг воодушевленно рассказывали остальным о своем приключении. Но когда Вихреус позвал всех назад, Клод мирно спал. И Адольф, присмотревшись, сказал на ухо Сандре, что ни одного перелома у Клода нет.
|
