Расстрелянным комсомольцам
деревни Корды
Брестской области
посвящается
СОН ПОД СТУК КОЛЁС
«Тук-тук-тук» стучат колёса. Поезд везёт нас с мамой в Белоруссию. Мы едем в гости к моему прадедушке. За окнами московские пейзажи сменяются загородными. «Тук-тук-тук», «Тук-тук-тук»…
Я открыл глаза. Надо мной сине-серое небо. До рассвета ещё есть время. Рядом со мной лежит мной друг Толя. Он старше меня. Ему уже 13 лет. Он тоже смотрит на небо. А по лугу гуляют лошади. Мы должны за ними смотреть, но иногда сон забирает нас в свои объятия. Впереди рассвет. На востоке всходит огненно-красное солнце.
И тут вдалеке я вижу, низколетящие самолёты. Сразу стало понятно, что это не гражданские самолёты. Как будто сквозь сон я слышу разрывы бомб. Раньше, я такой звук слышал только по радио, в сводках новостей из Испании.
«Витька, смотри! Ты видишь?» - почему-то шепотом спросил я.
Друг крикнул мне: «Бегом домой. Ты что не понял? Это ВОЙНА!!!»
Когда мы вбежали в деревню, я понял, что Витька не ошибся. Все жители деревни собрались на улице и переговаривались шёпотом, как будто боялись, что их могут услышать враги. Я расслышал только несколько слов: «война», «партизаны» и «голод».
Мама, когда увидела меня, сразу велела идти домой и никуда не выходить.
Я не всё понял из их слов. Я сидел в доме и думал: «Какой голод? Ведь в этом году такой хороший урожай! И наша хрюшка Мика, только что родила пятерых очаровательных поросят».
Что такое война я не очень понимал. Мне казалось это очень далёким и не реальным. И даже те самолёты, которые мы видели, уже казались мне сном.
Но оказалось, что реальность может быть даже страшнее сна. Утром многие мужчины, собрав вещи, ушли из деревни. Я не знал, куда они пошли, но мама сильно плакала, когда провожала папу. Он поцеловал меня на прощание и сказал: «Ты остаёшься за меня. Береги маму».
Несколько дней деревня жила в ожидании беды. Я встретил Витьку и спросил: «А что будет? Мама мне ничего не говорит. А только плачет».
Мой друг посмотрел на меня и сказал: «Пора тебе взрослеть. Это война. И всем будет очень тяжело. Но мы должны верить, что наши войска победят».
Каждый вечер мы слушали радио. Но информация только расстраивала нас. Наши войска сдавали свои позиции. А через неделю в деревню на мотоциклах въехали немцы. Их было не очень много. Но в нашей деревне мужчин не осталось совсем. Самому старшему было всего 18 лет.
Немцы ходили по деревне, как хозяева. Они заходили во все дворы и забирали кур, поросят и уток. С ними был дядька Михай из соседней деревни. Раньше он работал вместе с моим отцом на железной дороге. Но теперь он не разговаривал с соседями, а только пытался угодить фашистам.
Через несколько часов немцы уехали обратно в соседнюю деревню. Мы уже знали, что там у них расположен временный штаб.
Вечером этого дня я и Витька встретились за старым сараем. Мы не знали, что нам делать. Витька сказал, что в нашей деревне есть комсомольцы, которые будут бороться с немцами. Я спросил у него: «А что нам делать?» На этот вопрос он мне ответил: «Не мешать и помалкивать. Ведь тебе всего 10 лет».
Мы решили, что будем наблюдать за комсомольцами, а со временем сможем им помогать.
Комсомольцы встречались в нашем старом сарае. Я знал в нём все уголки, и поэтому мы могли слышать все их разговоры, и знали все их планы. Мне очень хотелось помогать им. И вот однажды я не вытерпел и вылез, во время их разговора, из своего укромного места.
Они сначала очень рассердились. Обещали сказать моей маме, чтобы она не выпускала меня из дома. Но я им сказал: «Мой отец ушёл в партизанский отряд. А перед уходом он сказал, что я остаюсь в семье за старшего».
После этого случая мне стали давать не большие поручения. В основном я ходил по железнодорожной станции и вслушивался в разговоры полицаев. Никто из них не обращал внимания на маленького, грязного, и явно голодного, ребёнка. Некоторые даже бросали мне остатки своей еды. Мне было противно и очень обидно. Ведь некоторые из них когда-то работали вместе с моим отцом. А сейчас они были на стороне тех, кто топтал своими грязными сапогами мою Родину.
Я знал, что комсомольцы нашей деревни передавали сведения в партизанский отряд, расклеивали листовки. Но никому об этом я не сказал, ни слова.
Однажды ночью комсомольцы подожгли здание немецкой комендатуры. Сгорели трое полицаев. Немцы были вне себя от ярости. Они догадывались, что это дело рук комсомольцев из нашей деревни.
А на следующее утром раздался шум въезжающих мотоциклов и автоматная очередь. Немцы выгоняли из домов всех жителей. Я видел, как они волокли бабушку Варю из дома напротив, видел, как подталкивали прикладами автоматов Нюру с маленьким Ваней на руках, как, прихрамывая, шёл старый дед Ивашка. Всех нас согнали на луг в конце деревни.
Дед Михай, который стал старшим полицаем, сказал: «Если комсомольцы вашей деревни не выйдут сейчас на три шага вперёд, вас всех расстреляют». Я с ужасом смотрел на ребят. И вот они по очереди стали выходить вперёд. Их всего было восемь человек. Ни один не остался в толпе. Они понимали, что не могут рисковать жизнями людей.
Тогда немцы отвели их в сторону и нацелили на них автоматы…
«Нет!» - закричал я…
-«Кирилл, ты что, проснись!»
Я открыл глаза.
«Тук-тук-тук» стучат колёса. На меня в испуге смотрит мама. «Мама, не бойся, я всегда буду с тобой» - говорю я ей.
Наш поезд подъезжает к Бресту. Мы обязательно сходим в Брестскую крепость. Там встречаются ветераны той страшной войны, и может быть среди них, есть тот самый мальчик, который приснился мне под стук колёс.
«Тук-тук-тук», «Тук-тук-тук»…
Сахин Кирилл, 11 лет, Москва, школа «Классика»
|
