Междугородный День Музыки Борис Родыгин
Быль
Это было первое октября 1981 года. Международный День музыки. Я, студент второго курса музыкального училища им. П.И. Чайковского приехал с картошки, где прибывал, в селении Средние Катарачи, месяц. Мне - девятнадцать. Целый месяц я, студент-музыкант, был оторван от родного города, месил сапогами грязь и вечерами в бараке слушал игру студентов-баянистов и гитаристов.
Я принял ванну, надел дефицитный костюм «Made in Finland» и пошел на открытие сезона в филармонию.
Хитрость проникновения на симфонические концерты была очень проста. Муз.училиче находится напротив филармонии. Всё, что мне надо - оставить верхнюю одежду приятелю-сторожу училища, и пройти в филармонию как бы, как человек, только что выходивший покурить, и возвращающийся обратно.
Башкиров играл Первый Чайковского. Я с детства знал это произведение наизусть, а удивляться манере исполнителя мне было «не по понятиям». В антракте я выпили сто граммов коньку в буфете. Во втором отделении я прослушал симфонию, какую – теперь уже не помню.
Одеваясь в гардеробе училища, я повстречал троих пьяных народников с третьего курса. Помню, среди них был Вадик Перевалов, который сейчас в ансамбле «Изумруд». Они позвали меня отметить наш праздник и мы отправились на лавочку в сад Вайнера.
Две бутылки коньяку быстро кончились. Купить в те времена выпивку после семи вечера можно было только втридорога у таксистов или в кабаке, и я предложил поехать на вокзал, где в те времена в самом вокзале был ресторан, в котором играли мои друзья с эстрадного отделения.
В кабаке был форменный шалман, мужики и бабы отплясывали под шлягеры Юрия Антонова и «Машины времени». Мы сбросились на две бутылки водки. Музыканты уже закончили официальную часть программы и работали на «парнас». Я уже основательно нагрузился. Скоро музыканты, поделив честно заработанные деньги, присоединились к нам. Было весело. Кабак стал потихоньку пустеть, нервная метруха выпроваживала гостей. На нас она не обращала внимания, наши лабухи щедро отстегнули ей за возможность поработать после одиннадцати.
Я решил проветриться и, одевшись, вышел на перрон. В кармане был рубль с мелочью. За рубль тогда я мог бы спокойно доехать до дому на такси, тогда это были какие-то деньги. Объявили отправление поезда на Москву. Атмосфера вокзала залила мой мутный разум романтической волной. Мне захотелось быть в этом поезде, слушать стук колёс, смотреть на себя в темном окне. К тому же тогда я очень любил бывать в Москве. Я прошёл на платформу московского поезда и поинтересовался у проводников, нельзя ли зайцем уехать в Москву. Мне отвечали скептически. Меня это немного взбодрило.
Я отправился на привокзальную площадь, откуда ходили экспрессы до аэропорта. Система была такая – люди садились в автобус «Икарус» с люксовыми высокими сиденьями, потом приходила кондукторша и всех «обилечивала». Я пробрался в почти пустом автобусе на заднее сиденье и сев на корточки спрятался за высокими спинками. Кондукторша меня не заметила. Я сэкономил, по-моему, девяносто копеек.
Автобус мягко урчал басами, в полудрёме я покидал мой город, было темно и пасмурно.
Аэропорт. Погода портилась, накрапывал противный дождь. И опять объявили посадку на рейс до Москвы.
«Что надо!» - подумал я, и вдоль аэровокзала отправился к его правой границе. Там, где сейчас международный терминал, раньше был просто забор, решетка из сваренный труб. Как сейчас помню эти серые, покрашенные суриком трубы и ворота на замке с цепью. Для порядка стояла будка охраны, но никакой охраны не было вовсе. Я спокойно перебрался через невысокое ограждение и оказался на территории аэродрома. Слегка качаясь, я пошел обратно, но только с другой стороны аэровокзала. Дошёл до перрона на котором толпились люди. «Рейс на Москву?». «Да».
Автобус по прозвищу «скотовоз» подвёз нас к самолёту. Меня всегда восхищали самолёты. Ещё маленьким, в тайне от родителей, я частенько ездил на автобусе № 101, просто смотреть как взлетают и садятся самолёты. Да и сейчас, я нет-нет, да сяду за руль и, если ветер западный, поеду на «глиссаду», тусовочное место нашего города между Кольцово и Арамилем, почему-то очень популярное у любителей курнуть.
От вида «Ту-154» я пришёл в восторг. Эта чудесная машина доставит меня за два часа за две с лишним тысячи километров.
Открылась дверь, на трап вышла стюардесса, и нервно сообщила, что если мы все не поторопимся, то порт закроют в виду портящейся погоды, и попросила быть по-активней. Я встал на трап, и спокойно, в толпе, не поворачивая головы, прошёл мимо стюардессы, второпях проверяющей билеты. Подростком я был мастером проходить в кинотеатр или на концерт без билета. Ни одного облома. Просто я понял - контролёра волнует только билет, который ему суют под нос. Сам человек - на периферии его восприятия.
Я в самолёте. Отправился в задний салон, на последние места, подсознательно думая, что если и будут свободные места, то непременно сзади. В самом последнем ряду оказалось не по три кресла с каждой стороны, а по два. У окошка сидел мальчуган лет десяти, рядом было пусто. Я сел. Тут же подошла женщина, и сказала, что место её. Мне ничего не оставалось сделать, как пересесть рядом и взять мальчишку на колени. Завыли турбины, нас качнуло. Поехали!
«Пристегните ремни, пристегните ремни!». Стюардесса строго осматривала всех, проходя по ряду. Я начал ремнём пристёгивать мальчишку к себе. «Ребёнка не пристёгивайте, пристегнитесь сами, а ребёнка крепко держите в руках! Кстати, сколько лет мальчику?». «Семь…» - почему-то ответил я. «Семь?» - с сомнением переспросила стюардесса. «Впрочем, сейчас это уже не имеет значения» - она отвернулась и пошла от нас в нос самолёта. Я вздохнул с облегчением.
Турбины взревели, ускорением нас вдавило в кресла. Ещё, ещё и – вот оно - тряска прекратилась, летим! Обозрев зарево огней южной части моего города, я отключился.
Проснулся я оттого, что мы начали снижение. Мальчик спал у меня на коленях. Голова сильно болела. Это сейчас и с полутора литров хорошей водки у меня не бывает похмелья, а тогда… До меня начало доходить моё положение. Без документов, без денег, через несколько минут я окажусь в Москве. Родственников нет. Хорошо хоть друзья есть. Кстати, что это за странный одинокий мальчик?
Я разбудил его. Мы познакомились. Оказалось, ему одиннадцать. «Где твои родители?». «Их послали на картошку». «Ты что, один летишь в Москву?». «Да, только не в Москву, а в Африку!». «Как ты попал на самолёт?». «Я перелез через забор!».
Внутри всё похолодело. Сюрреализм в жизнь!
Сдать его в милицию в аэропорту? У меня сразу же потребуют документы.
Отпустить? Не смогу…
«Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту Домодедово города Москвы. Командир корабля и экипаж прощаются с вами».
С мальчишкой мы уже вовсю болтали. Электричка. Битком народу, никто не спрашивает никаких билетов. Когда Москва обрела черты города, я решил выходить.
Рядом со станцией какой-то Дом Культуры, кажется - назывался ДК Коммуны. Время около восьми утра, всё закрыто. Я позвонил. Открыл старичок с орденскими планками. «Пустите пожалуйста, мне нужно позвонить в милицию!». Меня пустили. В моих планах было вызвать милицию и, пока она едет, смотаться, оставив вахтёру мальчишку. Не тут то было. Как только пацан понял, что я разговариваю по телефону о нём, тут же дал дёру. Еле догнал.
Будь что будет. Я крепко держал ревущего мальчишку и смиренно ждал ментов.
Они приехали довольно быстро. С улыбкой поздоровались, поблагодарили за содействие, попросили проехать с ними для оформления формальностей.
В отделении пацана угостили чаем и пряниками, а у меня спросили паспорт. Я насколько мог убедительно рассказал, что вчера отпраздновал профессиональный праздник в общежитии Свердловской консерватории, по пьянке забыл визитницу с паспортом, а билет у меня был кармане, и в самолёт меня пустили, не спрашивая паспорта. А билет я выкинул после полёта. Ментам пришлось поверить в эту версию так как на мысль о возможности улететь «Аэрофлотом» зайцем у них не хватило воображения. В итоге я попал в обезьянник. Сон сморил меня. Проснулся от громкого призыва: «Родыгин, к следователю!».
Следователя, который появился к десяти часам, не интересовали мои истории. Он, с моих слов, набрал телефон моего дома в Сверловске и, представившись моему папе, передал трубку мне. «Папа, извини, я в Москве. Пожалуйста, возьми мой паспорт в секретере». Я наизусть помнил данные своего паспорта. Серия, номер, дата выдачи. Я часто разгружал вагоны на овощебазе, и данные паспорта сидели в моей голове.
Сверив полученные от отца сведения с моим их устным изложением, мне объявили, что я свободен. Ещё раз поблагодарили, что я привёл им бегляца-мальчишку.
Вот она, Москва. И я свободен. Путь до ближайшего метро на троллейбусе за пять копеек, метро за пять копеек, станция «Арбатская», улица Воровского, училище
им. Гнесиных. Друзья саксофонист Вовка Бармацкий по прозвищу Тюмень, ударник Олег Островский. Пивбар «Жигули» на Калининском. Комсомольская площадь, билет в общий вагон на «пассажирский» поезд.
Я ехал на верхней полке без постели. Со мной ехали пограничники с овчарками. Видя, что у меня нет денег и что я голодаю, меня накормили собачьими галетами. В Кирове я позвонил домой и успокоил родителей. На этом деньги кончились.
В Свердловске я первым делом с поезда в родное училище. Друзья сходили за портвейном, слушали мой рассказ. Междугородный день музыки кончился.
|
