Утром позвонила Лекс. Жека сразу поняла, что это она, хотя определителя нет, потому что сам звонок был резкий, безапелляционный, как и сама Мистер Лекс.
- Тебе совершенно необходим костюм, - без приветствий заявила она.
- У меня уже есть – спортивный, - Женька прикинулась дурой.
- Хороший, стильный костюм с галстуком, - Лекс даже не услышала отмазки. – Собирайся. Заеду через полчаса. Отвезу тебя в магазин. У меня мало времени.
Отбой. Гудки.
Жека покорно поплелась в ванную. Как говорит Жекина мама, если Жеку вскрыть, окажется, что хребта у нее нет. Наверное, так оно и есть, во всяком случае, изначально незначительное количество хребта ушло на то, чтобы жить одной. Пусть в дурацкой, страшной, маленькой, съемной квартире, пусть на такую же маленькую и еще более страшную зарплату, но одной. И не слышать ничего про свой отсутствующий хребет.
Лекс, как всегда оказалась точной, как корабельный хронометр. Она ворвалась, открыв дверь своим ключом, когда Жека еще только вылезла из-под душа и причесывалась.
- Ну, я так и знал… - буркнула Лекс, шлепнула Жеку по заднице (типа, здравствуй) и села за компьютер замочить немного монстров. Сама она была обыденно-безупречна. Светлый пиджак, белая рубашка, безошибочно поставленный ежик волос. Просто выставочный экспонат. Руками не трогать. Даже ласково.
У Лекс, в отличие от Жеки, характера задумано не на одного человека. Видимо, он весь расходится на борьбу за место (уже и так нехилое) под солнцем. Таким образом, неохваченной Лексовым характером остается ее мать. И поэтому Мистер Лекс и Жека вместе не живут. Слишком большие расхождения во взглядах – Лекс и Жека любят девушек, а Лексова матушка – мужиков. Жека по этому поводу для виду печалится, но на самом деле рада, что так. Одной жить лучше. А что думает на этот счет Жекин домашний диктатор Мистер-Босс-Лекс остается неизвестным. Она вообще много говорить не любит.
Жека высунулась в форточку – тепло для сентября. Натянула джинсы и футболку. Лекс неодобрительно покосилась, подтянула узел галстука. Жека пропустила взгляд мимо глаз и наклонилась зашнуровать любимые старые кроссовки. Выпрямилась, потянулась за кепкой. Зеркало отразило лохматое, костлявое существо с веселым лицом и печальными карими глазами. Это хроническое. Что ни делай, короткие волосы у Жеки всегда торчат, как им вздумается, а глаза грустные. Поэтому почти всегда на волосах кепка, а на грустных глазах темные очки.
Тут Лекс не выдержала. Очки хрустнули под светло-коричневым ботинком, а кепка снова повисла на гвозде.
- Ну и ладно, - Жека бросила на плечо рюкзак и вышла в подъезд.
На подоконнике у почтовых ящиков сидел сиамский кот с разными глазами – синим и серым. Жека зовет его Джонатан. Он, правда, не отзывается. Но они дружат. Дружба односторонняя – Жека его угощает колбасой и йогуртом, а он иногда соглашается на это.
Джонатан сейчас смотрел, прищурив синий глаз. Взгляд был равнодушно-заинтересованный. Так люди в трамвае смотрят на пойманного «зайца» – сейчас его выставят или уж проедет.
Жека вздохнула и «проехала» - спустилась вниз к машине Лекс.
- Куда едем-то? – уже в салоне спросила Жека.
- Сказано же – за костюмом, - Лекс рывком тронула «десятку».
Жека вздохнула и включила радио. Классика на «Радио Си». Долго ждать не пришлось. Лекс протянула руку к кнопкам – взорвался «Раммштайн».
Как и музыка, они навсегда разные. Более разные наверно только были мать Тереза и Гитлер.
Зато в магазине долго мучиться не пришлось. Костюм, рубашка (естественно, белая) и ботинки были подобраны в момент. Жека переоделась в примерочной. В самом деле – оно. Захотелось расправить плечи, поднять подбородок и прищуриться, как Джонатан.
- Галстук и парикмахер, - Жека довольно удачно скопировала физиономию и экономную лексику Мистера Босса.
Галстук тоже попался сразу. Атласный, слегка блестящий, цвета радуги. Девушка-консультант поморщилась, но завязала его на тощей Жекиной шее. Теперь, глядя на костюм и его содержимое, никто бы не сказал, что хребта там нет. Даже как-то сами перестали лохматиться волосы.
После парикмахерской делать было решительно нечего, Жека пешком, парками-скверами, опавшей листвой, встречными взглядами добралась до дома.
Домой не хотелось. Там пришлось бы снять костюм, а он так хорошо приживался на теле, как здоровая почка, пересаженная от родственника.
Жека покурила, затоптала окурок каблуком нового ботинка. Впрочем, до вечера маячила свобода. А то и до завтрашнего дня. Надо прибраться в квартире, посидеть над давно требующим внимания материалом в газету. А вечером… если тоска без Лекс не будет давить, как бывало некоторое время назад… Вечером видно будет. А пока – костюм и галстук, который заставлял Жеку шевелить мозгами и мышцами.
Жека бодро поднялась по ступенькам. Джонатан сидел на прежнем месте. Увидев ее, он бережно спрыгнул и подошел к дверям квартиры.
- Чего это ты? – косясь на него, девушка достала ключи. Раньше он так не делал. Не снисходил.
- В гости пустишь? – обоими глазами спросил он.
- Будь моя воля вообще-то, я бы тебя давно уже пригласила делить со мной стремно-съемную жилплощадь. У Лекс аллергия на шерсть. Впрочем, заходи. Только жратвы почти нет.
- Ничего, придумаем что-нибудь, - кот, подергивая типично сиамским хвостом, вошел в прихожую. Безошибочно прошел к холодильнику. Там грустно сохли половина лимона и кусок сыра. Сбоку повеселее стоял Лексов коньяк и пара темного пива. Жека разбила эту эстето-демократичную компанию.
Пока Джонатан терзал сыр, Жека пила пиво, курила и рассказывала коту о себе, о своем хребте, о маме, о Лекс. Рассказывала, как другу, который все понимает, но не часто появляется. Джонатан доел и расположился на столе напротив Жеки, смотрел в оба глаза, внимательно. И слушал не в благодарность за обед, а потому что друг.
- Бывает, - изредка зевая, говорил он. – Ты держись.
Потом слегка выпившая Жека и не совсем сытый кот прибирались, писали нудную, но большую статью.
А ближе к вечеру Жека надела костюм, затянула галстук.
- Хорошо выглядишь, - дернул ушами Джонатан. И двинулся к дверям. На пороге оглянулся. – Я еще зайду.
Жека кивнула и достала из рюкзака запасные темные очки.
Джонатан просунул морду в дверь и повторил:
- Ты держись.
На улице чуть-чуть пахло сумерками и печальной теплой осенью. Обычно такими вечерами Жека ощущала себя одиноким ежиком в тумане грусти.
На тротуаре через дорогу мелкие дети катались на скейтбордах и роликах. Жека вспомнила, что у нее тоже есть ролики и улыбнулась. Можно будет завтра после редакции тоже выйти и покататься. А то Лекс признает только боулинг и тренажеры.
Туман грустного вечера рассеялся. Одинокие ежики были уволены в запас.
Жека села в парке на скамейку и закурила. Дубовый лист упал рядом с ботинком.
- Привет, - она поздоровалась с ним.
- Привет! – вдруг ответил лист. Только как-то со стороны.
Жека повернулась на голос. На край скамейки незаметно забралась девочка, больше похожая на мальчика. В комбинезоне и с красной пластмассовой лопаткой. Она пыхтела над шнурком, который вдруг злобно завязался тугим узелком.
- Давай помогу, - предложила Жека, двигаясь ближе.
- Я сама! – пропыхтела девочка.
- Кризис трехлеток, - усмехнулась Жека. А потом вспомнила Лекс с ее вечным «Я сам!». Лекс - ребенок? Трехлетний такой, который встает на табуретку, весь тянется вверх и кричит: «Я большой, я сильный!»
- Ну, удачи тебе. Красивая у тебя лопатка. – Девчонка даже не взглянула на Жеку. Полная поглощенность делом. Вырастет и будет что-то вроде Лекс. Жаль.
Жека наклонилась за дубовым листом. В кармане забился истерикой мобильный. Мистер Босс не забывает про контроль.
- Да? – Жека разглядывала закат сквозь мелкие дырочки в листе. Закат чем-то напоминал галстук.
- Дела закончил. Встречаемся, через час, где обычно.
Отбой. Гудки.
Жека повертела в руке трубку. Оглянулась. Детеныш справился со шнурком и теперь, сидя на корточках, что-то разглядывал под скамейкой.
- Давай меняться: я тебе – телефончик, а ты мне – лопатку, - без всякой надежды попросила Жека.
Девочка без интереса взглянула на трубку.
- А зачем он?
«Вот и я не знаю», - подумала Жека.
- Ну… музыку играет. Вот, слушай. – Жека потыкалась по мелодиям.
Девочка заинтересовалась. Протянула Жеке лопатку.
- Хотя ладно, бери так. – Жека сунула ей в ручонку мобильник, взглянула на часы и бодро пошла на автобус, провожаемая пиликаньем.
На повороте оглянулась. Ребенок сосредоточенно ковырял вопящей трубкой песок на дорожке.
Корабельным хронометром Жека не была, поэтому на встречу с Лекс немного опоздала.
- Ну и что ты с трубой сотворила? – «ласково» встретил ее разумный вопрос, когда Жека расположилась нарядом с Лекс в автомобиле.
- Потеряла, - легко соврала Жека и протянула Мистеру Боссу бархатную бордовую розу на длинном стебле.
Лекс брезгливо покосилась на цветок (типа, я не козел, нафиг мне трава). Небрежно кинула на заднее сиденье.
- Тогда почему какая-то баба отвечает, что ее ребенку эту трубу подарила какая-то сумасшедшая в бешеном галстуке?
- Без понятия, - Жека пожала плечами, внимательно посмотрела на свой галстук, подтянула узел.
Оправдываться не хотелось. Сидеть и слушать «Раммштайн» тоже. Последний год всплыл бессмысленностью подчинения и идентификации себя с Мистером Боссом. «Пункт первый. Босс всегда прав…» – ехидно мелькнула старая шутка.
- Я… пойду… - Жека открыла дверцу. – Меня ждут.
- Куда идешь? Кто ждет? – Лекс старательно усмехнулась. Менталитет трехлетки.
Джонатан. Он сейчас сидит на подоконнике и слушает шаги. Наверняка. Но встреча с ним немного позже. А пока ждет вечер. И следующий день. И вся оставшаяся жизнь.
- Береги себя, - Жека никак не могла вспомнить, что еще надо говорить в подобных случаях. Вместо произношения ненужного множества отработанных уже кем-то фраз она вышла, бережно закрыв дверь «десятки».
Впереди лежала долгая дорога к дому. Как минимум часа полтора. Если пешком. Быстро. И без выпивки.
Жека шла от киоска к киоску, в каждом покупая по бутылке пива. В конце концов, пришлось сделать привал. Типа, девочка, не выпить ли тебе тут пару батлов, чтобы тяжело не было?
Галстук теперь хвостом свисал из кармана пиджака. И куда-то делась зажигалка. Жека весело разглядывала освещенные окна. Теперь их было в два раза больше. То ли потому что стало темнее, то ли… пора ловить тачку до дома.
Жека вошла в подъезд и начала подниматься, ведя ладонью по стене. Джонатана на подоконнике не было.
У двери в квартиру стояли два чемодана. В ручку одного из них была просунута бархатная роза на длинном стебле. Рядом, прямо на полу сидела Лекс, привалившись спиной и затылком к облупившейся масляной краске. На коленях у нее лежал сиамский кот с разными глазами – синим и серым.
Жека остановилась на площадке перед ними.
- Представляешь, я ключи от хаты потерял. Сидим вот, ждем. – Лекс смотрела снизу вверх. И тут Жека заметила, что у нее тоже разные глаза – синий и серый.
Джонатан слегка привстал, протянул лапу и цапнул свисающий из кармана радужный галстук. Он так хотел это сделать еще днем…
|
