Спроси Алену

ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНКУРС

Сайт "Спроси Алену" - Электронное средство массовой информации. Литературный конкурс. Пришлите свое произведение на конкурс проза, стихи. Поэзия. Дискуссионный клуб. Опубликовать стихи. Конкурс поэтов. В литературном конкурсе могут участвовать авторские произведения: проза, поэзия, эссе. Читай критику.
   
Музыка | Кулинария | Биографии | Знакомства | Дневники | Дайджест Алены | Календарь | Фотоконкурс | Поиск по сайту | Карта


Главная
Спроси Алену
Спроси Юриста
Фотоконкурс
Литературный конкурс
Дневники
Наш форум
Дайджест Алены
Хочу познакомиться
Отзывы и пожелания
Рецепт дня
Сегодня
Биография
МузыкаМузыкальный блог
Кино
Обзор Интернета
Реклама на сайте
Обратная связь






Сегодня:

События этого дня
28 марта 2024 года
в книге Истории


Случайный анекдот:
Новая акция: собери 100 крышечек от Coca-Cola, 50 оберток от BigMac, 100 крышечек от водки и 100 пачек от сигарет. И получи в подарок место на кладбище!


В литературном конкурсе участвует 15119 рассказов, 4292 авторов


Литературный конкурс

Уважаемые поэты и писатели, дорогие мои участники Литературного конкурса. Время и Интернет диктует свои правила и условия развития. Мы тоже стараемся не отставать от современных условий. Литературный конкурс на сайте «Спроси Алену» будет существовать по-прежнему, никто его не отменяет, но основная борьба за призы, которые с каждым годом становятся «весомее», продолжится «На Завалинке».
Литературный конкурс «на Завалинке» разделен на поэзию и прозу, есть форма голосования, обновляемая в режиме on-line текущих результатов.
Самое важное, что изменяется:
1. Итоги литературного конкурса будут проводиться не раз в год, а ежеквартально.
2. Победителя в обеих номинациях (проза и поэзия) будет определять программа голосования. Накрутка невозможна.
3. Вы сможете красиво оформить произведение, которое прислали на конкурс.
4. Есть возможность обсуждение произведений.
5. Есть счетчики просмотров каждого произведения.
6. Есть возможность после размещения произведение на конкурс «публиковать» данное произведение на любом другом сайте, где Вы являетесь зарегистрированным пользователем, чтобы о Вашем произведение узнали Ваши друзья в Интернете и приняли участие в голосовании.
На сайте «Спроси Алену» прежний литературный конкурс остается в том виде, в котором он существует уже много лет. Произведения, присланные на литературный конкурс и опубликованные на «Спроси Алену», удаляться не будут.
ПРИСЛАТЬ СВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (На Завалинке)
ПРИСЛАТЬ СВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (Спроси Алену)
Литературный конкурс с реальными призами. В Литературном конкурсе могут участвовать авторские произведения: проза, поэзия, эссе. На форуме - обсуждение ваших произведений, представленных на конкурс. От ваших мнений и голосования зависит, какое произведение или автор, участник конкурса, получит приз. Предложи на конкурс свое произведение. Почитай критику. Напиши, что ты думаешь о других произведениях. Ваши таланты не останутся без внимания. Пришлите свое произведение на литературный конкурс.
Дискуссионный клуб
Поэзия | Проза
вернуться
    Прислал: Елена Кисель | Рейтинг: 0.70 | Просмотреть все присланные произведения этого Автора


(Из записей ученицы школы-интерната об учителе)

13. 11.

Победа! Очки мы ему таки разбили.
Незаметно подкрались на переменке – и дзынь! Снайп пришел – очочков уж нет. Так провел урок без них, гад. И вкатал самостоялку по ПДД.
Иногда думаю, чего он такой…такой?! Или военрукам всем положено? Нет, ходят слухи, что афганец, в смысле, в Афгане воевал, что-то где-то на броне из окружения выходил. Ну, может, и воевал, если глядеть по тому, как он зыркает в класс – как киллер в прицел, бр-р! Отсюда и кликуха, только сократили от «снайпер». Наверно, он и на нее злится.
А може, просто неженатый?
Раз видела, как он пацанам из 11 «Б» показывал, как с завязанными глазами «калаш» разбирать, потом собирать. Прям в секунду уложился, а у него еще под шумок какой-то там затвор, что ли, сперли (или дуло??), так он вредным голосом сказал: «Хромов, положите на место!» И назначил наказание. Не развязывая глаз.
А «калаш» вообще есть в программе для «трудных»?
Подумать, если успею, после диско.

15. 11.

Не мы «трудные»! Он сам такой!!
Сидит за столом. Глаза сощурил, об физию, извините, кирпичи можно бить. Ни в карты погулять, ни на мобилке музон послушать, вызывает сразу. Кому, вообще, какое дело, куда и где должны машины заворачивать и с какими скоростями они ездят?
Мне сегодня «лебедя» влепил и допзанятие назначил. Нехороший человек!

Позже

Фига, допзанятие выдалось. И до кабинета-то дойти не успела – из ниоткуда вылазит наш самый известный второгодник Хром. То есть, Хромов. В руках – перочинный ножичек, но по сути – складной самурайский меч. Морда красная (не у меча). Орет на весь коридор: «Всех порешу!» - и вместо того, чтобы культурно всех «порешать» прет прямехонько на меня! Что я ему сделала, спрашивается?! Ну, тряпкой раз по морде заехала…мокрой…половой…ножом за что, за что ножом?! Но это мне сейчас обидно, а тогда было страшно, и Хром меня уже почти разделал под суши, потому как выхода за мной не было, а была стена. Но тут откуда-то взялся Снайп и заявляет: «Положите нож, Хромов! Не нарушайте дисциплину в коридорах!» У меня, понятно, глаза на лбе – нашел нарушение дисциплины! А Хром (у него, если лишнего глушанет с утра, буйство начинается) орет: «И тебя порешу!» - и с ножом…на военрука. А тот хвать его – и руку завернул! И предупреждает – мол, пусти нож, или руку сломаю, а у самого такие глаза, ой-ей…
Реально ведь сломал бы. И не только руку мог бы – еще и шею. Но Хром это тоже просек, потому что нож бросил, сел по-турецки на пол и начал рыдать пьяными слезами. Ужас какой-то…его исключат, наверное.
А на Снайпа еще завучиха наша наорала, что у него нет какого-то там такта. Снайп посмотрел устало и ушел. Правильно сделал. Гад он, конечно, но сделал правильно.
Хромов и такт, ага, щас!
Наверное, наш военрук правда воевал?


29. 11.

Сегодня мы будем повышать патриотику.
Так сказала класуха. Наши в тихом ужасе, потому как звучит страшно, а в смартфоне пробить пробовали по Инету – смартфон «сдох». Девки бегают, спрашивают, чего мы там повышать будем, пацаны пытаются показать жестами, выходит еще страшнее, чем у класухи. Цедрик все ж разнюхал – ничего глобального, просто придет к нам ветеран – воин интерн… инртор…Воевал в Афгане, короче. Ха, вот бы его со Снайпом стравить, авось, они друг друга знают…

Позже

Я прям пророк! Не, ветеран попался незнакомый, гладкий такой дяденька, все расписывал свои военные подвиги, пацаны аж слюни вдоль скамеек пустили от того, какой он весь героический и скольким «духам» голыми руками пооткручивал бошки. А мне вот он не понравился. Сидит такой весь из себя, в усы улыбается, награды свои гладит как любимую кошечку, а глаза хитрые. Не такие у него глаза. Вот сколько к нам ветераны приходили – у них глаза у всех одинаковые. Как будто у них немного войны в глазах осталось, или они немного остались на войне и постоянно видят ее перед собой, а не видеть – не могут (я поэтому не люблю про войну фильмы смотреть: как актеры не стараются, не получаются у них такие глаза). А у этого были не такие, и все.
У Снайпа такие. Как раньше не замечала? Но у этого – еще страшнее.
Как у человека, который что-то видел, но никому этого не расскажет.
Так я о чем…из всех вроде как патриотических историй интересной оказалась только одна. И то – из-за того, чем она закончилась для этого ветерана. А началось все с того, что Гымза, наш психолог, попросила рассказать что-нибудь о военной дружбе. Ее, видно, порядком «укатали» историйки с разбросанными кишками и оторванными ногами. И вот этот дядька завел свои хитрющие глаза в потолок и начал от души:
- Я приведу вам самый близкий пример: наш взвод. То есть, его составляли два взвода особого назначения, но всего это все равно получалось тридцать человек, не считая командиров. Прослужили мы вместе довольно долго, и дружба была…
Тут он какое-то время разливался насчет этой самой дружбы, а потом выдал финальный аккорд:
- Мы даже решили, что если погибнем и похоронят нас в разных местах – чтобы наши номерки – вы же знаете, солдаты носят, чтобы можно было узнать – чтобы они были собраны вместе, и вышла как бы братская могила. Вам, конечно, это где-то покажется наивным…
Да нет, никому это особо наивным не показалось – подумаешь, пацаны хотели вместе похорониться! – просто многие в первый момент вообще не поняли, о чем он там. А мне это показалось грустным.
- А вскоре наш взвод попал в окружение, - продолжал афганец. – И выжили из него всего-то кроме меня человека два или три…
И тут я увидела лицо Снайпа и поняла, что дальше будет гораздо грустнее.
Мне показалось, что сейчас у нас в актовом грянет гром. Или еще лучше – начнет палить артиллерия. И еще мне показалось, что лучше залечь.
А потом Снайп рот открыл – видно, с трудом – и интересуется:
- А не подскажете ли фамилию вашего командира?
И этот афганец нашего военрука только сейчас заметил. У него прямо ноги сами затопотали, чтобы быстрее наутек, но он как-то удержал себя на месте, побелел как сметана и выдавил что-то неразборчивое – то ли «Иванов», то ли «Кикабидзе».
- Так может, хотя бы номер части? – не отстает Снайп. – Скажите, а когда вы выходили из окружения?
Тут уже даже Гымза поняла, что что-то неладно, хотела было Снайпа успокоить – мол, у вас, коллега, «стг`есс», она это умеет, но тут Снайп задает еще один вопрос, уже в довольно-такой нехорошей тишине:
- А вы правда выходили из этого окружения, Вячеслав Семенович? Мне-то казалось, я вас в снабженцах до него встречал…
И смотрит своим фирменным прицельным взглядом а-ля «или ты за дверью, или ты мертвец».
И афганец, то есть, конечно, не афганец, очень хорошо этот взгляд расшифровал (сразу видно, раньше встречались!). И даже не попрощался. Зато как мотанул!
Потом, конечно, заявилась заучиха и опять накатила на Снайпа бочки. Мол, чего это вы нам всех героев распугали? В следующий раз сами будете уровень патриотический у детей повышать!
Снайп кривенько так ухмыльнулся и сказал, что его рассказы едва ли в этом смысле чего-нибудь могут повысить.
И по глазам я видела – а ведь не соврал.
Рука отваливается. Подумаю потом.

2. 12.

Допзанятие по ОБЖ. Убью его, сил моих нет!!

6. 12.

Сегодня ходили на кладбище. Сорок дней, как Олька прыгнула с крыши. А мы еще не можем понять, чего она прыгнула? Если б знали, отговорили бы. Маманя ее кричала, что это мы такие гады, затянули ее девочку в свою темную компанию и вообще, нас надо расстрелять и повесить. Сама, небось, ни разу не спросила, что у дочки и как. Я помню, спрашиваю раз у Ольки: «Как твои родаки?» - а она мне машинально: «Кто?»
Это так, к слову. В общем, пошли все, кто с Олькой дружил: я, Зинка, Цедрик и Пашка, постояли там, скинулись, цветы принесли, замерзли без шапок, собрались назад…и тут хоп – Снайпер! Из глубины откуда-то кладбища. Такой весь из себя мрачный и задумчивый, что нас не заметил. Ну, мой девиз – если где появляется Снайп, валить надо из этого места, я это вслух и озвучила. Говорю:
- Народ, а не пора ли нам? А то еще прибавятся тут четыре могилки!
Так нет, из пацанов шпионство какое-то полезло. Вынь да положь, откуда это Снайп пришел и кого навещал! Совсем ненормальные, ясно же, кого он там навещал: мертвого кого-то! Нет, «давайте посмотрим»! Посмотрели на свои «вторые 90»…
Простое такое, тяжелое надгробие. Списочек имен, надпись, что лежат тут ребята Nного взвода и даты рядом с именами. Мне аж подурнело: даты рождения разные, а смерти – все в один день…Двадцать шесть имен, что ли, я не считала.
А вокруг надгробия, в плите - углубления, залитые цементом, и туда вложены, запаяны их номерки. И номерков больше, чем имен. Видно, кто-то уже потом…
И в одном углублении цемент свежий.
В общем, уходили мы очень быстро. И по дороге об этом не разговаривали.

7. 12.

Тоска какая-то, будто органы все местами переставили. Надгробие это перед глазами прыгает. Снайп злой как… даже злее, чем всегда. Разнес мою самостоялку перед всем классом. Я его даже не послала.
Мне показалось – сейчас он спросит, заболела я или что? Нарушение традиции, блин…
От нефиг делать читаю ПДД.

16. 12.

Каникулы! Еще немного – и каникулы!!!
Если, конечно, мне их никто не испортит.

20. 12.
Все. Пора бизнес открывать. Прорицательский.
Кто-то из наших (не знаю, кто, но если найду – скормлю историце!) решил военрука разыграть. Подговорили какую-то цыганку местную, она накрасилась и как кинется на Снайпа в коридоре! В смысле, обнимать. И верещит - мол, я твоя дочурка из Афганистана.
До сих пор не понимаю:
А) как он ее не придушил
Б) как он не свалился с сердечным приступом.
А он держался ничего, даже не накричал. Так, побледнел слегка, когда услышал про Афган, и все сразу поняли, что шутки кончились. Он эту «дочурку» оттолкнул и ушел.
Народ угорал, ржали даже учителя (которые из тупых, конечно). Потом наша класуха всех призвала к порядку и сделала строгое внушение…мне!
Ну да, я ж вроде как с сентября лидер движения «Заколебаем военрука». Но чтоб она так могла подумать, что я могу…вот так, прям по старым ранам…
Класуху понимаю, она Снайпа жалеет, хоть и цапается с ним все время. Но обидно за себя.
А из наших-то кстати никто даже не улыбнулся.
Просто мы знали, куда он ушел. А на улице ведь было очень холодно.
А на кладбищах холодно даже летом.

22. 12.

Все, не могу, пойду извиняться. Он два дня ходит как не в себе и роняет то журнал, то указку, спасибо, машин с пешеходами пока на уроках не путает. Класуха своими укоризненными взглядами меня достала. Думала почему, сегодня вспомнила.
Я же староста!
Короче, с классом я уже поговорила, и у всех обвяли уши. Такое сказала! Зато теперь стопудово не полезут с идиотскими розыгрышами.
Огурцова меня обозвала «холуйкой Снайпера». У нее уши обвяли в два раза больше.
Тьфу-тьфу-тьфу! Иду…

24. 12.

…дошла. Потому что позавчера Снайпа не было (спорим, опять мотался на кладбище), а вчера хлопцы из 11 «Б» ему петард в стол насовали, и воздух вокруг него искрил. Дирик – и тот боялся подойти.
А сегодня как-то получилось само на допзанятии. Я как раз одна и осталась и как выпалю ему в лицо:
- Извините нас, Анатолий Сергеевич!
У него даже на лице выражение появилось.
- Бубнова, а вы не заболели? – (все! Пора зарабатывать бабло на своих способностях! Ведь знала же, что скажет!)
- Кашляю немного. А мозги на месте.
Он на последней фразе посмотрел на мою последнюю самостоялку. С сомнением.
- И за что прикажете вас извинять?
- Да за розыгрыш этот…то есть, вы не подумайте, это не я…не мы.
Мне пришлось довольно долго объяснять, что за розыгрыш я извиняюсь за всех, а за себя – это за все, что там было с сентября. Не знаю, понял он меня или нет. Смотрел куда-то сквозь меня, и мне показалось, что я знаю, о чем он думает, и черт меня дернул спросить:
- Зачем вы туда все время ходите?
Как он на ноги подорвался! Это надо было видеть!
- И за это тоже извините, - это я добавила как можно быстрее. И на всякий случай, если он не понял: - А если вам кто-нибудь что-нибудь…вы просто знайте, что это не мы. За свой класс я отвечаю. Понятно, что за отморозков из одиннадцатых – нет.
Наверное, зря ляпнула про отморозков. Но Снайп уже успокоился. Походил немного, прошел к окну и под нос себе что-то такое сказал по-французски, я не поняла. Какой-то там «а ля гер», вроде, значит, «на войне как на войне».
И меня как-то сразу пробила очень такая мне самой непонятная вещь, и я с ним заговорила (и даже вежливо!)
- Анатолий Сергеевич…а ведь мы для вас что-то вроде второго Афганистана, да?
Он усмехнулся непонятно. Но ответил.
- Есть немного.
Только мы не как «духи». Убиваем не его самого, а исключительно его нервы. Ага, ну, и стрелять в нас нельзя, с нами надо исключительно с этим… «педагогическим тактом».
Наверное, он бы дорого дал за то, чтобы дембельнуться, да не выйдет. Жить-то надо на что-то.
Пишу, а самой его жалко. Только на уроках не покажу. Просто Снайп наш в жизни не допустит, чтобы его жалели.

15. 01.

Какой-то дятел написал на доске «Джихад военруку!» (вернее, «джехат»). Снайп, когда увидел, не сказал ничего (!). Но руки у него, когда он стирал с доски, а потом журнал разворачивал, дрожали.
Поговорила с пацанами. Найдем, кто написал, набьем морду.
К Снайпу не потянем, в одной книжке прочитала, что это такой суд Линча.
Второй Афганистан!
Эта мысль у меня так в голове засела, что хочется даже красиво и умно писать. Щас попробую.
Что было в первом, мы вроде как немножко знаем. Мы читаем кни смотрим фильмы, слушаем песни, нам даже на истории однажды насчет этого рассказывали, правда, не сильно много и интересно. Но я вот сегодня представила, что наш 9 «Б» – это как бы взвод (нас и человек около тридцати). И что это не тех, которые на экранах или далеко в прошлом, а нас настоящих, вот которые рядом со мной, душили хлористым газом и это нам стреляли в затылки снайпера, и что от нашего класса, то есть, взвода, осталась я и еще, например, Цедрик и Комбижир. Остальных нет. Были сколько-то дней, друг другу помогали, шутили, куревом делились – и бац, больше нет! Увезли в закрытых гробах.
А ты идешь жить дальше.
И попадаешь в конце концов военруком…ну… (оглядываюсь сейчас по сторонам) вот в наше заведение. Последняя ступенька для народа перед колонией, хотя дирик в своих речах с развилкой наш интернат сравнивает. И зачем ты тут – не до конца понимаешь, а уйти не можешь.
И про тебя вроде как забывают.
Что-то муторно мне стало писать про такое, и мозги совсем заворачиваются. А русица говорила: дневник чего-то там в порядок приводит…

17.01.

У него две «белых» медали. Это за отвагу. Еще орден, какой – я не видела, это мне пацаны рассказали. Они этой историей реально прониклись и теперь изводят Снайпа просьбами рассказать о его военном прошлом. По пятам за ним ходят, даже Пашка, которого на уроки ОБЖ заманить нельзя было стобаксовой купюрой. Наверное, Снайп теперь чувствует себя несчастным. Потому что за ним попутно бегают еще с полсотни человек и просят научить их так подсечки делать и руки заламывать (история Хромова жива в массах, ха…). Особенно девчонки наши канючат. Они уже и дирика достали, так он начал просить военрука организовать кружок самообороны. Я что, я за…
Тему сегодня не выучила. Снайп, конечно, двойку поставил, но я не обиделась. Завтра схожу, пересдам.
А может, он и не несчастный? Что-то до этой недели я не видела, чтобы он улыбался.

20. 01.

Довели человека, что называется. Очки давно ему не бьем, даже доску мылом не мажем (и другим ноги оторвем, если попробуют), а все равно довели. Это пацаны-то – своими вопросами. Что да как там было, а какие «духи», а часто или нет снайпера стреляли, а правда, что в окружении крыс варили и ели, ну, и прочая лабуда. Решили на уроке на разговор расколоть – раскололи на срыв.
Что у него там внутри щелкнуло? Просто изменился в лице и рявкнул: «Страшных историй захотелось? Сказочек про войнушку?»
Ну, и начал говорить, будто кран открыл, а до этого в кране был намертво закручен вентиль. Про все. И как десятилетние пацаны в них целились из гранатометов, и как не шли «вертушки», когда надо было, и про «зеленку», и как было трудно на перевалах под прицелами, и…ну, словом, уши у нас не свернулись, потому что говорил он простыми словами, а вот волосы дыбом почти что встали. После урока кто-то выходил, задумчиво спотыкаясь.
Пришлось идти и извиняться. То есть, перед Снайпом. Опять. Забежала к нему после уроков и начала объясняться как староста: мол, извините, Анатолий Сергеевич, мы вас обидеть не хотели, и сказочек мы тоже не хотели, мы только хотели узнать, как было…
Он все смотрел сквозь меня, а потом вдруг сказал:
- У меня сегодня один из военных товарищей умер. По тому взводу.
Как будто «кран» так и остался открытым.
Он ничего не добавил, но я поняла, что он пойдет как раз туда – к тому памятнику, что ли. Только получит от родных того своего товарища номерок – и пойдет. Один.
И я даже не знаю, как из меня это вылетело:
- Хотите, мы пойдем с вами?
Он пожал плечами. Вроде как, это обозначало «как угодно».
Но мне показалось, он был немного рад.



26. 01.

Прислали не сразу, поэтому на кладбище были только сегодня. Не номерок – может, не нашли – а медаль, что ли, мы не разглядывали. Держались с пацанами в стороне и молчали, пока Снайп клал ее в углубление, пока заливал цементом. Мы за оградой стояли. Я все тянула шею, чтобы посмотреть: сколько там этих углублений-то осталось?
Посмотрела. Одно.
Один. Он остался один.
А в компании у него – веселенькая обязанность: хоронить своих старых товарищей. По второму разу, потому что здесь – это все равно, что похороны, мы так и стояли, боялись даже пикнуть.
А он все стоял и вытирал руки какой-то ветошью, и смотрел на эту самую ямку, хотя в ней уже и цемент застыл. Он смотрел на ямку, а я на него. Я вдруг поняла, почему он сюда ходит.
А у него больше ничего и никого нет.
Даже странно, что до меня это не дошло раньше. Может быть, так было не всегда, он же еще совсем не старый, но у него почему-то никого нет.
И смысла жизни, получается, у него нет тоже. Ну, педсоветы всякие, уроки и тому подобное – это же не может быть смыслом жизни? Так и выходит, что у него только это надгробие... из близких.
Страшно.
Когда шли назад – он перестал вытирать руки. Заговорил.
- Артем, - так звали того товарища, который умер, - у нас во взводе поэтом слыл. Не Пушкин, конечно, но под заказ такие поздравления стихотворные выдавал! Или признания, если кому надо было написать жене или девушке. В общем, под заказ что угодно, а вот про войну у него не получалось. Про взвод сколько раз пробовал – тоже никак. Я у него только одно четверостишие запомнил.
Помолчал немного и прочитал:
Мы в братстве воинском своем
Законы жизни сберегаем:
Пока живет один – живем
И с каждым вместе умираем…
И оглянулся назад. Военрук, которому приходилось умирать уже двадцать девять раз.

11. 02.

Серега сказал, что кто как, а он после школы пойдет в армию. Это в нашу! Про которую в газетах только и пишут, сколько там и кого забили! Нет, уперся, пойду, говорит. Спрашивала, почему. Прищурил глаза и заявляет:
- Я так решил, - и кого-то мне конкретно напоминает!
Прикол в том, что так решил не он один.
Четверка по ОБЖ – уфф, не зря зубрила! Еще на секцию сегодня, а то в прошлый раз думала непонятно о чем и нарвалась на похвалу. Это Снайповский метод ругательства. Если ты тупишь и все делаешь не так – он начинает тебя громко хвалить перед всем строем. «Вы только посмотрите как образцово упражнения выполняет Бубнова! Ее грация, несомненно, уложит наповал любого уличного маньяка, а какая реакция!» И дальше по тексту, а я сама понимаю, что грация – «корова на льду». Но Витальев из 10 «А» на прошлой дискотеке потянул лапы куда не надо – так ходит, третий день за руку держится, так что успехи у меня есть…


15. 02. День вывода войск

Сегодня мы опять были на кладбище. Нет, не последнюю ямку заполнять, конечно. Просто день такой.
Принесли им цветы. Но потом все равно стояли за оградой.
Эта боль – не наша.
То есть, и наша тоже, но …ай, запуталась опять, математица же говорит, что я мыслить логично не умею!
А Анатолий Сергеевич, конечно, стоял, где ему положено – перед надгробием. Молчал, думал о чем-то.
Двадцать девять.
И у меня моя мысль, что он не раз умирал, а несколько, вдруг развернулась совсем в другую сторону. Ведь он же теперь за них за всех как будто живет.
Может, это даже труднее.
И только я это подумала – он заговорил, тихо, но мы слышали. Он не к нам обращался, и не к надгробию, он будто это кому-то докладывал, кого он мог видеть, а мы – нет.
- Жив еще взвод. И умирать не собирается.
Потом развернулся, кивнул нам и пошел. Весь такой…с военной выправкой, две медали и орден так и видны прямо со спины и через старую куртку. Притом, что этих медалей он на кладбище, конечно, не надел.
Шел и не отворачивал лицо от сухого морозного ветра. Кстати, и солнце глаза слепило, но он не отворачивался все равно.
Мы следом шли, хмыкали и пожимали плечами.
Умирать, значит, не собирается.
Ха! Кто ж ему даст?!


Мнение посетителей:

Комментариев нет
Добавить комментарий
Ваше имя:*
E-mail:
Комментарий:*
Защита от спама:
десять + семь = ?


Перепечатка информации возможна только с указанием активной ссылки на источник tonnel.ru



Top.Mail.Ru Яндекс цитирования
В online чел. /
создание сайтов в СМИТ