Спроси Алену

ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНКУРС

Сайт "Спроси Алену" - Электронное средство массовой информации. Литературный конкурс. Пришлите свое произведение на конкурс проза, стихи. Поэзия. Дискуссионный клуб. Опубликовать стихи. Конкурс поэтов. В литературном конкурсе могут участвовать авторские произведения: проза, поэзия, эссе. Читай критику.
   
Музыка | Кулинария | Биографии | Знакомства | Дневники | Дайджест Алены | Календарь | Фотоконкурс | Поиск по сайту | Карта


Главная
Спроси Алену
Спроси Юриста
Фотоконкурс
Литературный конкурс
Дневники
Наш форум
Дайджест Алены
Хочу познакомиться
Отзывы и пожелания
Рецепт дня
Сегодня
Биография
МузыкаМузыкальный блог
Кино
Обзор Интернета
Реклама на сайте
Обратная связь






Сегодня:

События этого дня
28 марта 2024 года
в книге Истории


Случайный анекдот:
- Итак, молодой человек, вы решили жениться на моей дочери?
- Да!
- А вы сможете содержать семью?
- Ну, думаю смогу!
- Вы хорошо подумайте, ведь нас шесть человек!


В литературном конкурсе участвует 15119 рассказов, 4292 авторов


Литературный конкурс

Уважаемые поэты и писатели, дорогие мои участники Литературного конкурса. Время и Интернет диктует свои правила и условия развития. Мы тоже стараемся не отставать от современных условий. Литературный конкурс на сайте «Спроси Алену» будет существовать по-прежнему, никто его не отменяет, но основная борьба за призы, которые с каждым годом становятся «весомее», продолжится «На Завалинке».
Литературный конкурс «на Завалинке» разделен на поэзию и прозу, есть форма голосования, обновляемая в режиме on-line текущих результатов.
Самое важное, что изменяется:
1. Итоги литературного конкурса будут проводиться не раз в год, а ежеквартально.
2. Победителя в обеих номинациях (проза и поэзия) будет определять программа голосования. Накрутка невозможна.
3. Вы сможете красиво оформить произведение, которое прислали на конкурс.
4. Есть возможность обсуждение произведений.
5. Есть счетчики просмотров каждого произведения.
6. Есть возможность после размещения произведение на конкурс «публиковать» данное произведение на любом другом сайте, где Вы являетесь зарегистрированным пользователем, чтобы о Вашем произведение узнали Ваши друзья в Интернете и приняли участие в голосовании.
На сайте «Спроси Алену» прежний литературный конкурс остается в том виде, в котором он существует уже много лет. Произведения, присланные на литературный конкурс и опубликованные на «Спроси Алену», удаляться не будут.
ПРИСЛАТЬ СВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (На Завалинке)
ПРИСЛАТЬ СВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (Спроси Алену)
Литературный конкурс с реальными призами. В Литературном конкурсе могут участвовать авторские произведения: проза, поэзия, эссе. На форуме - обсуждение ваших произведений, представленных на конкурс. От ваших мнений и голосования зависит, какое произведение или автор, участник конкурса, получит приз. Предложи на конкурс свое произведение. Почитай критику. Напиши, что ты думаешь о других произведениях. Ваши таланты не останутся без внимания. Пришлите свое произведение на литературный конкурс.
Дискуссионный клуб
Поэзия | Проза
вернуться

Из цикла «Вампиры андеграунд»

Солнце для вампира.

Рассказ ведется от имени Казимира Шульца (под редакцией Esi).

Где-то после войны во Вьетнаме в моей жизни произошла значительная перемена, а именно – я встретил Вэнс де Карло. Собственно, ее полное имя было Ванесса Джулия Жан-Клод-Мари Антуанетта де Карло, она была внучка сицилийского аристократа, наполовину русская, коммунистка, как было в те далекие времена, и к тому же – вампир. Это была именно та Вэнс де Карло, когда-то бывшая последовательницей многих по тем временам абсурдным теорий. Но об этом позже.
Я стал вампиром уже после встречи с Вэнс и подобный образ жизни пришелся мне очень по душе. Правда, перспектива вечно прятаться от солнца и пить человеческую кровь меня несколько смущала, однако де Карло убеждала меня в том, что со временем эти два ограничителя нашего могущества ослабнут, а потом – и вовсе исчезнут. Сама де Карло могла преспокойно гулять на рассвете и на закате, а в случае острой жажды иной раз довольствовалась сложным кровавым коктейлем из таких несъедобных ингредиентов, о которых я сочту весьма неуместным говорить здесь и сейчас.
Мне лично не доставлял особой радости подобный напиток, но, выбирая между ним и чередой непростительных преступлений, чаще всего я делал ставку на это бурлящее темно-красное месиво. Чаще всего. Но изредка на меня находила такая первобытно дикая жажда, что я, как безумный, метался по улицам и выискивал жертву. Жертвами становились воры и бродяги, но в Советском Союзе их было так мало, что я вообще не представляю себе, как там обитали другие вампиры.
Хотя Вэнс рассказывала, что большинство из них предпочло заснуть и дремать тихонечко в древних склепах – до лучших времен. Некоторые сбежали в малоразвитые страны. Некоторые обходились как-то тем, что было, и тщательно маскировались под простых смертных. Однако для вампира, тем более – молодого, это трудно – внешность, повадки, образ жизни на первых порах… жажда…
В общем, не могу сказать, что мне жилось хорошо, однако это было неплохим вариантом бессмертия.
Первые двадцать лет жизни вампира – самые опасные. Так говорили мне все вампиры, с которыми я встречался позднее. Свет опасен крайне. Человеческие жертвы в большинстве случаев необходимы. Кровь нужна ежедневно. А я был еще молод, хотя Вэнс, похоже, решила на мне доказать нелепость всех существующих вампирских законов. Она ошиблась.
Однажды я совершил такое деяние, о котором мне до сих пор страшно вспоминать.
Я шагал по темным улицам, мечтая увидеть кого-нибудь, кто никак не подходил под определение «невинная кровь». А потом, на каком-то концерте, я увидел ее…
На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать. Русые волосы были распущены и падали на плечи огромной сияющей массой. Веснушки на нежном лице. Черное платье в белый горошек. Коротко обрезанные ногти. Она была чиста, невинна и красива – настолько, что я в первый момент просто обомлел, а потом (о, порочное кровососущее животное, как ты посмел коснуться ее своими проклятыми, пропитанными тьмой лапами?)…
Я не убил ее. Не смог. На что там – я был жутким трусом. Или во мне оставалось еще что-то человеческое?
Нет, все было вовсе не так, и не я оттолкнул ее в последний момент, когда она уже теряла сознание, но на губах у нее играла улыбка блаженства. Нет! Мне помешал сделать это другой вампир. Не Вэнс. Раньше я его никогда не видел, но сразу понял, что он – один из самых старых. Большинство опытных вампиров, с которыми я познакомился после, стали таковыми после революции и во время Гражданской войны. Но этот… Сколько ему было лет? Триста? Пятьсот? Я боялся даже представить.
– Неужели ты хочешь уподобиться древним чудовищам из сказок? – спросил он меня. – Неужели Вэнс де Карло, эта чудесная женщина, ничему тебя не научила?
Я не могу передать, как он говорил. Я не помню. Но помню одно – в моем разуме отчетливо высветился год его второго рождения: 1799. Конец восемнадцатого века.
Он долго отчитывал меня, потом сказал, что, если все будет известно Вэнс, мне не жить. Более того, Вэнс – это не самое страшное. Но если б я убил эту девчонку, меня бы судил Совет Вампиров, а это – самый непреклонный и неподкупный суд в мире. Те, кто заседает в нем, родились еще в эпоху Екатерины Второй, а Председатель помнит Петра.
– А что мне делать? – спросил я. – Я хочу…
– Ну и что? Оставь все как есть. Пей кровь тех, кого изгоняет общество. Через пару лет, если останешься жив, сможешь присоединиться к нам.
Но я не присоединился к ним ни через пару лет, ни через десять. Я побродил по стране несколько лет, потом ушел под землю, а проснулся перед самым началом войны в Чечне. С помощью Вэнс я смог связаться с другими вампирами и ушел воевать в Чечню. Наш засекреченный и весьма боеспособный взвод вы не найдете на страницах учебников по истории, однако, уверяю вас, он был лучшим из лучших.

После войны я стал очень сильным вампиром. Теперь солнечный свет не был мне сильной угрозой, хотя и долгое пребывание под палящими лучами мне не рекомендовалось. Кроме того, выпитой крови врагов мне должно было хватить лет на сто. И я захотел жить – по-настоящему, с размахом. СССР распался… Ельцин был избран на второй срок… Потом пришел Путин… Много чего было. Я все это время жил так, как мне заблагорассудится, часто общался с другими вампирами. Я приехал на Вятку, в Котельнич, потом перебрался в Киров – захотелось тишины и неизвестности.
В Кировской области я наткнулся на кочующую общину де Карло. Вэнс собрала вокруг себя вампирский молодняк и закаляла их волю где-то на территории от Котельнича до Вятских Полян. Главой общины стал Грегори – вампир, которого я встретил после концерта. Его звали Григорий Нежданов, но он переиначил свое имя на французский манер. Это ему очень шло.
А потом я познакомился с девушкой со странным именем Фаина. Грегори ворчал, что она похожа на ту девчонку, которую я чуть не убил, но я не находил этого сходства. У Фаины были черные волосы и смуглая кожа, в ее внешности читались азиатские черты, она была такой изысканной и экзотичной, будто редкостная безделушка.
Я хотел жениться на ней. Но старшие вампиры уверяли меня в том, что брак наш вряд ли возможен. Детей у нас не будет, понять меня ей тоже будет нелегко. И я решился на то, чтобы сделать Фаину одной из нас.

Шел две тысячи первый год. Помню точно, что было лето, кажется, середина июня. Это значит, что Фаина уже месяц была инициирована, однако меня пугало очень многое в ее поведении. Она скрывала свою жажду, как нечто дьявольски постыдное, и держалась только за счет моей крови. А я до сих пор любил охоту по ночам – тем более, что мне еще нужна была кровь. Но я боялся уходить из дома – Фаина тосковала по солнцу. Будто бы что-то тянуло ее туда, к смертоносным лучам. А ведь луч света способен был заживо сжечь ее. Я говорил ей это сотни раз, но она не хотела меня слушать.
Однажды ей все-таки удалось выбраться на свет. Не знаю, как это случилось. Она пробыла там всего секунду, потом я нашел ее, потушил охватившее ее тело пламя и унес ее в дом. Плотно задернул шторы – мне до сих пор было не очень приятно находиться на свету. Тело Фаины покрывали жуткие ожоги, ее любимый белый костюм истлел, будто ему было лет сто.
Я мысленно воззвал к Вэнс и Грегори. Грегори был сильнее Вэнс и потому услышал меня первым. Он приволок с собой плотное покрывало, которым мы обернули мою бедную жену, чтобы не дать ни единому лучу коснуться ее и без того обугленной кожи.
Глубокой ночью по настоянию Вэнс она перенесли Фаину в самое темное пристанище молодых вампиров.
Я сидел один в кухне с зашторенными окнами. Пил вино, которое казалось безвкусным. Вообще-то, вампирам вредно пить алкогольные напитки, но я опрокидывал бокал за бокалом, посыпая сигаретным пеплом пол. Включил телевизор. Выключил. Поставил кассету в магнитофон. «ДДТ». Не люблю это группу.

Я - птица без небес.
Я - каменное эхо.
Полузабытых мест
Печальная примета.
Полночная Луна
Мои бинтует раны,
Да серые туманы
Купают купола.
Я – церковь без крестов…

Ты, Фаина, ты моя «церковь без крестов», и полночная луна действительно вылечит твои раны… Я в это верю.

Мне разрешили приехать к Фаине только через два месяца.
Куда меня привезли – я и сам не понял. Дом был маленький, как конура, но обаятельный. Вэнс сидела на диване в маленькой комнате. Она обрезала волосы, и они каштановыми спиралями едва касались плеч в потертой джинсовке. Ее кудряшки отрастут сегодня в полночь, она опять обрежет и сожжет их, а может, и нет. Гроздья бриллиантов оттягивали мочки ее ушей. Пальцы были унизаны крупными перстнями. Было прохладно, ее ноги в плетеных кожаных босоножках были, как всегда, бледными, белыми, просвечивали синие жилки.
Мне нравится Вэнс. Всегда нравилась. Но сейчас у меня возникло вдруг очень неприятное чувство, которое мне трудно выразить словами.
– Где Фаина? – спросил я.
Голос не дрогнул, и вопрос был задан сухо и спокойно. Но Вэнс могла почувствовать больше, чем я хотел бы ей показать.
– Казимир, – сказала она тихо, будто нехотя. – Будь готов ко всему, ладно? Наши методы… являются самыми мягкими в Европе. Правда. Но неподготовленного человека они могут испугать.
– Я воевал в Чечне, Ванесса, – отрезал я. – И видел больше, чем ты себе можешь представить. Скажи, как мне найти ее.
– Идем, – Вэнс поднялась, на ходу пытаясь подхватить спавшую с ноги босоножку.
Мы спускались в подвал по размокшей лестнице. Здесь было сыро и так холодно, что у меня застучали зубы. Меня бросало в дрожь всякий раз, когда я слышал крысиный писк. Ненавижу крыс. Хотя они тоже пытаются выжить, как и мы.
Вэнс даже не ежилась.
Мы шли по какому-то коридору. Там сидели или дремали люди – молодые и не очень. Одеты они тоже были кто как – в лохмотья и помятые костюмы, в больничные пижамы и халаты. Темные подглазья, спутанные волосы, выражение смертной тоски на лицах. Им сейчас нелегко. Зато потом они станут сильными… и поймут, как и кого можно убивать. А пока они бездействовали, тупо уставившись в одну точку, или листали журналы, или читали. Молодая светловолосая женщина в белой нижней сорочке подошла к Вэнс и, что-то сказав, указала на фотографию в журнале.
– Мне тоже это кино нравится, – ответила де Карло. – Только они не совсем верно все показали. Но актеры молодцы. Особенно Кирстен Данст. Прелестная крошка.
– Том Круз тоже хорошо сыграл, – слегка обиделась женщина.
– Об этом я даже не говорю, – Вэнс улыбнулось терпеливо, как любящая мать, разговаривающая с дочерью-подростком. – Он вне конкуренции.
На мой удивленный взгляд Вэнс усмехнулась.
– Им очень тяжело, Казимир. Мы должны их развлекать. Фильмы… книги, журналы. Они дети, а мы… воспитатели.
Наконец мы добрались до самой глубины подвала. Здесь воды было по щиколотку.
– Не надо падать в обморок, – вампирша разулась и пошла босиком. – Просто грунтовые воды.
Я не рискнул последовать ее примеру. Мутная жижа заползла ко мне в ботинки, они противно хлюпали, но я понимал, что на дне, вернее, на полу, может оказаться нечто еще менее приятное.
Мы дошли до стены с обитой железом дверью. Вэнс постучала костяшками пальцев о ее ржавую поверхность – гул пошел по всему подвалу. Эхо, как испуганная птица, металось от стены к стене.
Дверь открылась с душераздирающим скрежетом. На меня пахнуло таким ледяным холодом, прямо-таки арктическим, что я даже пошатнулся. Нервы мои были на пределе, но я хотел только одного – увидеть ее.
На пороге стоял парень-вампир по кличке Гоблин, из охраны, с наголо побритой и татуированной головой, в тельняшке, джинсах с заплатами и камуфляжной куртке. А за его спиной стоял смертный – блеклого вида молодой мужчина в белом халате и с марлевой повязкой на лице.
– Откуда здесь… – я понял, что говорю вслух, и осекся, но Вэнс усмехнулась.
– Это Гарик, Гарик Разумовский, ты не помнишь?
Разумовский был другом Вэнс. Никого из нас почему-то не удивляло, что у вампирши есть смертный приятель. Пожалуй, в случае с де Карло в этом ничего странного не было. Мы относились к Гарику как к своему. Да он и был для нас своим – скромный очкарик из НИИ гематологии. Это он придумал, как поставлять кровь вампирам, пострадавшим от солнца, как поддерживать силы молодых и здоровье старших. Я не разбираюсь в биологии, но, кажется, он догадался, как выращивать клетки крови искусственно, чем и занимался в этом доме. Здесь был не только штаб общины де Карло – здесь, к тому же, была лаборатория Разумовского.
Никто даже из молодых вампиров и подумать не мог о том, чтобы возжелать крови самого Гарика. А если б и подумал – то тут же сгорел бы под смертоносными лучами солнца, выброшенный Вэнс из сырого, темного и такого безопасного подвала.
Благодаря Гарику молодые вампиры могли видеть солнце – он фотографировал закаты и восходы, залитые солнцем городские улицы и лесные поляны. Я не видел фотографа лучше. Вероятно, были у Разумовского и прочие таланты – хотя бы та же храбрость и хладнокровие. Ему было плевать на крыс и голодные глаза вампирят. Он не стремился показать нас всему миру. Ему просто нравилось с нами работать. Он был по сути своей таким же, как Вэнс. И мы его любили.
Гарик тем временем протер краем халата очки, я почувствовал, как он улыбнулся.
– Казимир Аркадьевич! Рад вас видеть. Знаете, я…
– К кому? – сурово перебил охранник.
– К Фаине… Шульц? – я кивнул. – Третье ожоговое отделение для вампиров с неустойчивой психикой.
Я пытался как-то понять слова Вэнс, но Гоблин посторонился, и де Карло почти насильно втолкнула меня внутрь.
Здесь было сухо, горели синие лампы, имитирующие лунный свет. Некоторые палаты были хорошо освещены – там, где лежали выздоравливающие. Но мы шли мимо этих светлых, просторных палат к страшным, темным, убогим каморкам за железными дверями, где вместо узких окон были металлические решетки. Здесь вампирский госпиталь напоминал больницу для душевнобольных. Мне стало жутко. Я не знал, какой увижу Фаину. Но она была моей. Какой бы она ни была.
– Здесь.
Палата Фаины была в самом конце коридора. Мы вошли втроем – я, Вэнс и Разумовский. Де Карло плотно прикрыла за собой дверь. Мы с ней стояли в углу плохо освещенной комнаты – вернее даже, вообще не освещенной. Я хорошо вижу в темноте, как и все вампиры, и я понял, что даже из зарешеченного окна не падает свет.
Фаина сидела в противоположном углу. На ней был потрепанный халат поверх больничной пижамы. Лицо и руки были покрыты почти зажившими ожогами. Обычно не остается и следа… Глаза ввалились, волосы были спутаны, руки казались настолько худыми, будто даже кости иссохли. Но мне было плевать на это. Я видел перед собой Фаину. Мою любимую. Мою жену.
– Казимир, – то ли подумала, то ли сказала она.
Я сделал два шага к ней, но меня остановил Разумовский.
– Казимир Аркадьевич, – деликатно прошептал он. – Не советую прикасаться к ней. Ей будет больно. Кожа не заросла, как следует.
– Это мой муж! – слабый голос Фаины поднялся до визга, потом снова сорвался до едва слышного шепота. – Казимир… Нет, не подходи. Я не хочу, чтоб ты видел. Какая я. Ты меня разлюбишь.
– Вот уж точно неустойчивая психика! – я даже рассмеялся, но хотелось плакать. – Это как это я тебя разлюблю? Я ж на тебе женился, я люблю тебя, ты у меня самая лучшая. Самая-самая.
– Правда? – шепнула она. – Какой ты хороший… хотя и вампир.
– Много есть хороших вампиров, – обиженно вмешался Разумовский. – Кстати, госпожа Шульц уверена в том, что все вампиры – злодеи и негодяи.
– Я тоже так думал, – заверил я всех присутствующих, особенно себя. Это была ложь. – Но среди нас много хороших людей. Просто мы… другие люди, и все. Нас мало, потому что мало кто способен быть вампиром. Это сначала сложно, а потом – очень здорово. Только надо привыкнуть. И убивать никого не понадобится. И солнце не опасно. Только надо привыкнуть, и все.
– Я не привыкну, – возразила Фаина. – Я не могу без солнца.
Я услышал, как Вэнс ушла.
– Игорь приносил мне фотографии. Так красиво… – она улыбнулась. – Но я это долго не увижу.
– Казимир, можно тебя на минуту? Я его сейчас верну, Фаина, только два слова, – Вэнс вцепилась в мой рукав и выволокла из палаты.
– Смотри, – на ее руке светился синий кристалл с темными шевелящимися лучами. Он будто жил, дышал. Зрелище было захватывающе красиво и немного жутковато.
– Кошмар, – я преувеличивал, но в первую секунду мне действительно было не по себе. – Это что за…
– Это солнце. Вампирское. Один друг создал, алхимик, я вас потом познакомлю. Если ты видел, то у нас в прихожей нарисован герб – темное солнце с щупальцами, кинжал и роза. Подари Фаине. Она просила.
– Давай, – я протянул руку, и солнце переползло мне на ладонь. Оно было холодное, но не настолько неприятное, как показалось мне сначала.
– Фаина, Вэнс принесла тебе подарок, – объявил я, появившись вновь в палате.
Я присел к ней на коку, и Фаина протянула к извивавшемуся солнцу свою худую израненную руку.
– Жуть, правда?
Фаина покачала головой и пощекотала солнце пальцем. Оно замерло, а потом перетекло на ее руку и потерлось о пальцы, как кот. Она засмеялась.
– Шульц, время вышло, – голос Гоблина звучал как иерихонская труба.
– Гобл, еще пару минут, – попросила Фаина.
Она была совсем такой же, как раньше.
Гоблин помялся, но остался непреклонным:
– Распорядок, Фаина Николаевна.
Она погладила меня по плечу:
– Иди.
Я повиновался, но на душе, если таковая имелась, у меня было неспокойно.

Утром, когда я зашел в комнату, когда-то целиком и полностью принадлежавшую ей – это была наша спальня, но она там проводила больше времени, чем я – я увидел, что зеркало, которое она так любила и оклеила по краям красивыми картинками из журналов, треснуло. И цветы в вазе вдруг завяли, хотя я поставил их только вчера.

Я не знаю, что тогда произошло. Мне позвонил Грегори. Позвонил средь бела дня. Его голос был как всегда сухим и спокойным, но по тому, как сжалось мое уже почти е бьющееся сердце, я понял все, что он не смог мне сказать.
Я приехал к штаб-квартире общины де Карло через полчаса. Вэнс плакала. Вампиры редко плачут – слезы изматывают их, чуть ли не сильнее, чем жажда или свет. Но она плакала, уткнувшись в белое халатное плечо Гарика. Ткань быстро пропитывалась кровью, но Разумовский только гладил ее по хаотично растрепавшимся каштановым спиралям длинных сверкающих волос. На плече у нее, будто огромный сапфир, сидело солнце и тоже плакало – иначе как объяснить капли прозрачной влаги на его гладкой поверхности?
Я вбежал в комнату и увидел то, что и ожидал увидеть. Но я верил, что не увижу этого никогда в жизни. Или лучше я сам буду… этим.
На белой простыне, осыпанное цветами, лежало тело Фаины. Я понял, что это она. Наверное, она совсем обгорела, потому что вокруг того, что осталось от ее тела, был обмотан много раз черный шелк, а лицо прикрывала белая маска. Так теперь хоронят вампиров. Нетронутыми почему-то остались только пряди аккуратно расчесанных черных волос, ниспадавших из-под маски и почти сливавшихся с блестящим шелком погребального одеяния.
– Шульц, это случайность. Ни на ком нет вины за случившееся… – говорил Грегори.
Я отмахнулся от него. Это я был виноват. Мне говорили, что может случиться. Я не слушал. Мы слишком многое забыли. Такие, как Фаина, не должны быть вампирами. Я не мог ронять слезы над ее телом, потому что это было всего лишь тело. Фаины здесь не было. Она ушла. Прощалась ли она со мной? Не знаю. Наверное. Я не услышал…
Я не услышал тебя, Фаина!!!

– Казимир…
– Вэнс, со мной все в порядке. Мне не нужен ваш госпиталь. И от крови ваших вампирских вождей мне тоже лучше не станет. И даже от того, что вы все там наказали Гоблина-растяпу, выпустившего ее, мне тоже не-луч-ше.
– Казимир, я не об этом, – на плече Вэнс спало вампирское солнце. Я завидовал ему – ревновал мою бедную жену к какому-то чуду алхимии. – Что ты будешь теперь делать?
– Да… Вэнс, – я глубоко вздохнул, прежде чем сказать ей это. – Я хочу работать с вами.
– Ты не справишься. Ты еще молод. А это очень тяжело.
– Тяжелее, чем сейчас, не будет, Вэнс. Мне нужна работа. Хотя бы на место Гоблина.

Ночь. Тихо. Спальня. Расколотое зеркало. Фотография. В черной раме… Она не ушла. Здесь вещи – ее. Ее запах. Засохшие цветы. Книга Лукьяненко, дочитанная до середины. Красное платье на спинке стула. Еще одна фотография – она на белом коне, в кепке, в куртке цвета хаки. «От Фаины Казимиру».
Я жду тебя. Когда ты войдешь, когда улыбнешься и легонько потреплешь меня по плечу, как ты только делаешь? Когда дочитаешь эту книгу? Где ты, Фаина? Где же ты?

Мнение посетителей:

Комментариев нет
Добавить комментарий
Ваше имя:*
E-mail:
Комментарий:*
Защита от спама:
десять + два = ?


Перепечатка информации возможна только с указанием активной ссылки на источник tonnel.ru



Top.Mail.Ru Яндекс цитирования
В online чел. /
создание сайтов в СМИТ