Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
стал седым.
А. Розенбаум, «Вещая судьба»
Голос Розенбаума из пыльного «панасоника» пытался перекричать надрывный шум двигателя БТР-а. Силы были неравные, но песня каким-то образом поступала в мозг, и я, помогая исполнителю, пел азартно, смакуя согласные в конце слов.
Полем, полем, полем…
Был январь 88-го. Если точнее 19-е число. Кругом лежал снег.
Белым, белым полем …
- как по писанному.
Батальонная колонна змеей ползла к месту дислокации. Мы возвращались с операции. Результат впечатлял – масса трофеев… и ни единого выстрела. Классика.
Это не первый мой боевой выход, но результат – первый.
В который раз меня беспокоили две мысли: «это и есть война?» и «мне страшно?»
Мы не властны над своими мыслями. Как они возникают, и кто их нам подбрасывает – это уже мой вопрос к жизни, и он пока без ответа. Но именно эти две мысли с удивительной настойчивостью появлялись во мне: «война?» «страшно?» А как узнать, не столкнувшись лицом к лицу? Здесь как с любовью: тысячу раз слышал, читал, смотрел кино, а коснется тебя – все впервые. И как лед за шиворот, догадка: а вдруг война красивая? Вдруг влюблюсь?
Много лет спустя, память в который раз крутит хронику: бежишь, падаешь, стреляешь, оцениваешь обстановку, отдаешь команды, материшься, молишься, хоть и атеист… Мозг сжат железными тисками ответственности; напряжение зашкаливает, не оставляя места для сомнений. Первая пришедшая в голову мысль – всплеск чистой интуиции. Работают только подсознание и инстинкты. Мозг тут совершенно ни при чем: его задача зафиксировать мысль и подключить волю. Даже когда есть время на анализ ситуации, вдруг обнаруживаешь, что возвращаешься к первой своей мысли.
Задаешь себе один и тот же вопрос: «Что делать? Что?» Ты – командир. От тебя ждут команды, единственно правильной… А тут в который раз: «страшно?» - как тест на вшивость. Черт его знает: страшно, не страшно? Да и кому отвечать?
Молодость всегда рвется в бой. Этим, как краснухой в детстве, переболели почти все. По началу, вопреки главной логике жизни - выжить, ждешь боя, и даже ищешь его. Хочется быстрее отведать похлебку войны, чтобы уравняться в правах с теми, кто уже ею сыт. Рисуешь себя героем, допускаешь и даже желаешь получить ранение, но легкое. Смерть? Нет. Одергиваешь эту мысль, как руку от огня.
Где же, ты, первый бой? Я жду, я готов.
А он врывается неожиданно: со взрывом впереди идущего БТР-а.
Белым, белым полем дым.
Огромный столб черного дыма - и как сейчас вижу, медленно летящее вверх колесо БТР-а, - как в замедленном кино. Впервые почуял, и тут же запомнил на всю жизнь смесь гари, пороха и страха. У страха, оказалось, тоже есть запах. Запах смерти. Описывать бессмысленно - это очень личностно, даже интимно. Каждый чует по-своему, но безошибочно отделяет этот запах от тысячи других.
Розенбаум ошибся только в одном слове:
Белым, белым…черный дым.
Спрыгиваю с брони, подбегаю к лежащему на снегу сержанту. Он качает головой, обхватив ее руками, что-то кричит и ничего не слышит. Контузия.
Волос был чернее смоли –
Стал седым.
- здесь все точно.
Шесть человек на броне – шесть контузий, - мелочь по расценкам войны, да и БТР-у повезло: сам дополз до базы.
Один взрыв - и весь бой.
Под аккомпанемент «Вещей судьбы».
|