- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется об камень, и осколки его уносятся с холодным осенним ветром в неведомые края, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Какой человек может желать себе смерти???
********************************************************************************
Мало кто разделяет горе с чужими людьми. Каждому на кладбище и своего достаточно.
Екатерина положила цветы под могильной плитой. Пусть хоть до вечера полежат, порадуют доченьку. Все равно ведь унесут, сволочи. Что б вы подавились все там, где будете их перепродавать. Женщина стиснула зубы, но через мгновение не удержалась, расплакалась. От бессильной злобы, от беспомощности, от тоски.
- Машенька, не осуждай меня. Я же лечила тебя, у тебя ведь только горлышко болело. Ты только покашливала! Какая я после этого мать?!!!
- Простите, - спокойный, виноватый голос заставил ее обернуться. Хорошо одетый мужчина стоял неподалеку и смущенно смотрел на Екатерину.
- Что? – Катя еще не пришла в себя, и смотрела на незнакомца отрешенно.
- Я увидел, как Вам плохо… Позвольте проводить Вас домой.
Женщина постепенно приходила в себя. Может и хорошо, что этот мужик заговорил с ней. Хоть как-то отвлеклась. Но идти с ним куда-то, нет уж, увольте.
- Нет, нет. Не беспокойтесь, со мной все в поряд… - видимо, в порядке было не все. Ноги у Кати подкосились, и она бы неминуемо упала, если бы не была подхвачена незнакомцем, который непонятно как успел подбежать к ней.
- Еще раз прошу прощения, - его голос зазвучал намного увереннее, - но отказа Вашего я не приму. Обопритесь на мою руку.
Они вышли за пределы кладбища. У ворот стоял джип, к нему и повел Катю мужчина. А у нее не было сил сопротивляться, кроме того, она почувствовала тепло, в котором нуждалась сейчас больше всего.
Сели в джип.
- Вы курите? – Незнакомец протянул Кате пачку сигарет. Катерина кивнула, взяла сигарету закурила.
- Спасибо.
- Показывайте, куда ехать.
- Вы знаете, давайте я как-нибудь сама…
- Так, а давайте не спорить, - голос его стал еще тверже.
- Бульвар Лепсе знаете?
- Конечно, - он завел двигатель, - поехали, там покажете дом.
*****************************************************************************
Он никогда не пользовался одеколоном, но пах всегда потрясающе. Почти каждый вечер Катя снова и снова убеждалась в этом, когда, прильнув к его плечу, показывала ему фотографии Маши. Все заканчивалось одинаково: она плакала, он прижимал ее к груди, и становилось так легко и тепло, что Катя засыпала. А просыпалась она уже утром, заботливо укрытая одеялом, в одиночестве, но со спокойным сердцем.
- Послушай, а я так и не знаю, как тебя зовут, - в один из вечеров Катя вдруг вспомнила об этом.
- Разве это так важно? – он посмотрел в ее глаза, она уверенно кивнула, - ну, хорошо, Паша.
- Катя, - она потянулась к нему, чтобы поцеловать, ничего Катерина сейчас так не хотела, как его, чтобы он не вздумал сегодня уйти, укрыв ее одеялом.
Павел отстранился от нее.
- Не надо. Я не для этого с тобой.
- Не для этого? А для чего же? – Всю свою жизнь Катя была уверена, что все, что мужчины делают – только для ЭТОГО, никаких исключений. А тут…
- Тебе плохо со мной?
- Нет.
- Просто поделись…
***************************************************************************
- Она оплакивает тебя, милая. Никак не может простить себе. Мне все труднее и труднее удержать твою маму. Тяжело…- шепот тонет в слезах.
- Что ты здесь делаешь? – Катя с удивлением уставилась на Павла, совсем непохожего на обычного себя. В рубашке, мокрой и грязной от холодного дождя и брюках, на коленях стоит у могилы Машеньки и обнимает могильный камень.
- Что? Что они будут делать со своим вечным покоем? Я прихожу к ним, они слушают. Почти никогда не говорят, только слушают. Милые… милые…
Катя не верила своим ушам. И это человек, которому она доверилась, который своей силой держал ее на краю пропасти, не давая упасть. Сейчас он был больше похож на жалкого извращенца, которого надо бояться, ненавидеть, но никак не любить. Что он делает на могиле ее доченьки? От ярости у Екатерины перехватило дыхание.
- Катя, поделись со мной!
- Псих! – взвизгнула она, - проклятый извращенец! – Катя изо всех сил ударила стоящего на коленях человека, - зачем тебе нужна я?! Зачем тебе мы?!
- Поделись… - содрогающееся тело барахтается в грязи, - я не могу больше. Ты же сама говорила, что тебе хорошо со мной! Поделись! – кричал он вслед убегающей женщине, захлебываясь в слезах и грязи. Редкие прохожие с опаской косились на него.
- Бедненький, - молодая женщина, стараясь закрыть от маленького сына такую нелицеприятную картину, с сожалением смотрела на Павла, - Сережа, может, поможем ему? – она посмотрела на мужа.
- Да, помощь ему сейчас не помешает, - кивнул тот, доставая мобильный телефон и набирая 103.
*****************************************************************************
- Да, Михаил Игоревич, вот такие у нас дела. Чтобы за месяц выписались шестнадцать больных, такого я еще не видел, а Вы знаете, сколько я в этой лечебнице работаю. Причем, какие больные! На половину уже рукой махнули, а на другую уже замахивались.
- Ну и ну… А после чего это все началось? Что-то произошло перед их выздоровлением?
- Да, привезли к нам мужчину, по документам – Павел Крушик, 32 года. С кладбища прямиком к нам направили. Вроде, пациент не буйный, только на прогулке к кому-нибудь подойдет, заговорит, а на следующий день пациент здоров. Представляете, один день! Мы сначала не поняли в чем дело, а потом на этого Павла обратили внимание. Ходит и всем говорит только одно: «Поделись».
- Покажите мне его, хочу его осмотреть. Надо же, какой случай.
- Не получится, Михаил Игоревич, умер он. Неделю назад начал слабеть - ничего не помогало, никакие лекарства не действовали, а позавчера умер.
*****************************************************************************
- …а потом, она рассказала мне об аварии. Она так плакала, милая! - никому неслышный шепот ударяется о доски, и осколки его рассыпаются, - она хотела погибнуть вместо них, милая! Она рвалась навстречу гибели, но руки ее были связаны. Какой человек может желать себе смерти??? Теперь она дома, милая. Все хорошо, все хорошо.
|
