…Она стояла на верхней площадке башни и пристально вглядывалась в бескрайнюю синеву. Ветер безжалостно трепал шелковую накидку. От напряжения лоб под серебряным обручем вспотел. Инфанта попыталась сдвинуть его на затылок, не отрывая взгляда от линии горизонта.
И вдруг, вдалеке, в ослепительно-голубом небе, показалась едва различимая белая точка. Она приближалась, увеличиваясь в размерах. Сомнений не было.
-Это он, отец, это он! – Захлопала в ладоши принцесса, прыгая от радости.
Король улыбнулся и покачал головой. Как она ждёт его появления! Радуется, как ребенок. А ведь это - всего-навсего птица.
Иногда он уже жалел, что придумал всю эту затею. Молодой принц и так был хорош для его Изабель. Он был умен, силён, ловок. Его отец, Франц Второй, был славным королём. Дети дружили с детства. Стоило бы сразу сыграть свадьбу…
И все-таки Аратагон отправился по приказу будущего тестя в королевство Маррикан за три моря. Он должен был вернуться через несколько месяцев, возмужавший и окрепший, и тогда Филипп обещал дать согласие на свадьбу дочери.
-Не плачь, дитя! У вас всё впереди. Вы еще так молоды! Разлука закалит ваши чувства, - утешал Филипп Изабель, стоявшую с платком на высокой башне замка. Аратагон и его десять верных слуг казались с высоты скачущими глиняными игрушками на зеленом ковре лугов родной Атталинии. Через несколько минут всадники пропали из вида.
Изабель в слезах повернулась к отцу. Филипп увидел, что в руках у нее вовсе не белый платок. Это был кроткий почтовый голубь, с розовым клювиком и цепкими лапками.
-Отец, мы с Аратагоном уважаем ваше слово, и смиряемся перед судьбой. Но разлука так тяжела! Мы решили посылать друг другу почтовых голубей. Только так можно пережить эти горькие для нас дни.
Отец покачал головой, но затею одобрил. Вскоре действительно убедился, что маленький голубь Аратагона с блестящим кольцом на лапке, приносит принцессе добрые вести. Она кружила его на руках, целовала в маленький клювик и кормила с руки зернами. Своего голубя она встречала так же радостно, и отец недоумевал, как она их вообще различает.
- Удивительно, отец, - смеясь, отвечала Изабель. –, как такой бывалый охотник не может отличить голубя от голубки!
Инфанте представлялось, что голубь Аратагона и её маленькая голубка иногда встречаются на середине пути. Отдыхая в тени ветвей диковинных деревьев, они обнимают друг друга крыльями, разговаривают на понятном только им языке, целуются и засыпают, прижавшись друг к другу. Думая так, Изабель ласкала в ладонях маленькую птицу – посланницу своей любви.
Аратагон писал, что побывал в разных государствах. Он скакал через равнины, колосившиеся спелой пшеницей, пробирался через непроходимые кущи, спасаясь от разбойников, переправлялся на судах с иностранными купцами. Некоторые из его людей погибли, о чём Аратагон очень переживал. Но сам он был здоров и продолжал свой путь. Маррикан был уже близок.
Однажды голубь Аратагона вернулся с пустым кольцом. Напрасно Изабель ерошила его перышки и обращалась к нему с вопросами: письмо исчезло.
-Так бывает, дитя моё. Письмо выпало в дороге. Отправляй скорее свою голубку, - утешал принцессу как мог, отец.
Но и голубка вернулась ни с чем.
-Он жив! –воскликнула инфанта. – Но почему-то больше не пишет мне.
-Дитя, подожди еще немного. Ветер развеет тучи, и солнце вновь явится тебе. Он пришлет весточку. Ведь он любит тебя.- говорил отец, хотя в душе чувствовал: произошло что-то непоправимое.
Изабель тоже перестала писать. Она целыми днями бродила по замку, бледная и чуть живая.
Мысль, что в королевстве Маррикан ее возлюбленный счастлив с другой, полностью завладела ее сознанием.
-Изабель, дитя, ты молода, неопытна и ревнива. Не давай злобным чувствам в твоей душе одержать победу. Любовь неподвластна времени. Ты должна верить: Аратагон вернется к тебе, живым и невредимым.
Но разум покидал инфанту с каждым днем. Король не мог сдерживать слёз, глядя, как его дочь раскачивается из стороны в сторону в резном кресле, напевая чужим слабым голосом старинную атталинскую колыбельную. В руках принцесса баюкала своего голубя.
Ее посиневшие пальцы так крепко сжимали птицу, что служанкам стоило больших усилий отобрать у принцессы голубя. Он был уже несколько дней как мёртв. Но Изабель этого не замечала. Глаза ее по-прежнему были устремлены в пустоту маленького окошка под самым потолком. А по ночам в тишине королевского замка раздавались стоны и бессвязные звуки бесконечной колыбельной.
А в это время Аратагон, преодолевая мучительную боль во всём теле, на животе подполз к окну. Сиделка ушла, и его крики о помощи гулко отзывались эхом в мрачной анфиладе комнат.
Ливень хлестал в закрытые окна барабанной дробью, крупные градины нещадно били по молодым листьям смоковницы, оставляя дырчатые прорехи. В блеске молнии Аратагон вновь увидел жалкое пепельное тельце, пропитанное водой. Голубь пытался укрыться под водостоком. Аратагон притянул к себе клюку, чтобы ее набалдашником разбить стекло. Вышел только слабый стук. От прежних молодых сил в теле остались только воспоминания. После злополучного падения с коня, там, в горах, он был неспособен управлять собственным телом.
В отчаянии Аратагон упал грудью на стол и зарыдал. Он представил себе Изабель, красивую и смеющуюся, с цветами на платье и в волосах. Теперь он не может быть рядом с ней. Ведь он - никто. Ничтожный калека. Ему суждено провести остаток дней в этой угрюмой обители. А она должна быть счастлива.
Утром монахи, убиравшие под окнами поломанные ветви смоковницы, нашли растерзанного грозой голубя.
После смерти старого короля его племянник, Христиан Первый, нашел в бумагах государственной важности лист, подписанный Филиппом. Перо дрожало в царственной руке, оставляя сеть мелких чернильных крапинок.
«Нет более тяжкого греха, чем преступление против любви. Любовь жестоко мстит за свои унижения. И в первую очередь, тому, кто решился усомниться в ней ».
Христиан ухмыльнулся, скомкал листок, и ловким броском отправил его в камин. Огонь, как бы ободренный новой порцией пищи, вспыхнул хищным кровавым глазом и разом поглотил мучительное признание старого короля.
|
