Спроси Алену

ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНКУРС

Сайт "Спроси Алену" - Электронное средство массовой информации. Литературный конкурс. Пришлите свое произведение на конкурс проза, стихи. Поэзия. Дискуссионный клуб. Опубликовать стихи. Конкурс поэтов. В литературном конкурсе могут участвовать авторские произведения: проза, поэзия, эссе. Читай критику.
   
Музыка | Кулинария | Биографии | Знакомства | Дневники | Дайджест Алены | Календарь | Фотоконкурс | Поиск по сайту | Карта


Главная
Спроси Алену
Спроси Юриста
Фотоконкурс
Литературный конкурс
Дневники
Наш форум
Дайджест Алены
Хочу познакомиться
Отзывы и пожелания
Рецепт дня
Сегодня
Биография
МузыкаМузыкальный блог
Кино
Обзор Интернета
Реклама на сайте
Обратная связь






Сегодня:

События этого дня
28 марта 2024 года
в книге Истории


Случайный анекдот:
Согласно данным судебной статистики, еще ни одна жена
не застрелила мужа в тот момент, когда он мыл посуду.


В литературном конкурсе участвует 15119 рассказов, 4292 авторов


Литературный конкурс

Уважаемые поэты и писатели, дорогие мои участники Литературного конкурса. Время и Интернет диктует свои правила и условия развития. Мы тоже стараемся не отставать от современных условий. Литературный конкурс на сайте «Спроси Алену» будет существовать по-прежнему, никто его не отменяет, но основная борьба за призы, которые с каждым годом становятся «весомее», продолжится «На Завалинке».
Литературный конкурс «на Завалинке» разделен на поэзию и прозу, есть форма голосования, обновляемая в режиме on-line текущих результатов.
Самое важное, что изменяется:
1. Итоги литературного конкурса будут проводиться не раз в год, а ежеквартально.
2. Победителя в обеих номинациях (проза и поэзия) будет определять программа голосования. Накрутка невозможна.
3. Вы сможете красиво оформить произведение, которое прислали на конкурс.
4. Есть возможность обсуждение произведений.
5. Есть счетчики просмотров каждого произведения.
6. Есть возможность после размещения произведение на конкурс «публиковать» данное произведение на любом другом сайте, где Вы являетесь зарегистрированным пользователем, чтобы о Вашем произведение узнали Ваши друзья в Интернете и приняли участие в голосовании.
На сайте «Спроси Алену» прежний литературный конкурс остается в том виде, в котором он существует уже много лет. Произведения, присланные на литературный конкурс и опубликованные на «Спроси Алену», удаляться не будут.
ПРИСЛАТЬ СВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (На Завалинке)
ПРИСЛАТЬ СВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (Спроси Алену)
Литературный конкурс с реальными призами. В Литературном конкурсе могут участвовать авторские произведения: проза, поэзия, эссе. На форуме - обсуждение ваших произведений, представленных на конкурс. От ваших мнений и голосования зависит, какое произведение или автор, участник конкурса, получит приз. Предложи на конкурс свое произведение. Почитай критику. Напиши, что ты думаешь о других произведениях. Ваши таланты не останутся без внимания. Пришлите свое произведение на литературный конкурс.
Дискуссионный клуб
Поэзия | Проза
вернуться
    Прислал: Макачев Василий Трофимович | Рейтинг: 0.70 | Просмотреть все присланные произведения этого Автора

Глава 1

Олонецкая губерния – край близкий к Заполярью, в старое царское время была мостом ссылки для политических и уголовных, признанных царскими законами виновных.
Кому жилось привольно в этом лесном крае? Лесопромышленникам, заводчикам, имевшим лесопильные заводы, купцам, кулакам.
Подходящим местом для этой кучки людей с приличным капиталом была река Водла, по берегам которой размещен Пудожский уезд центром городом Пудож. На этой реке и была сосредоточена большая часть лесозаготовок. Здесь-то кучка людей с капиталами жестоко эксплуа-тировала население, выжимала из нее огромные прибыли.
Здесь родился и вырос в бедной крестьянской семье, в деревне Бекетовской Макачев Васи-лий Трофимович. Не легкой была жизнь Василия с раннего детства. Родители его были обычными крестьянами с небольшим наделом земли, с которой мало прокормишься. Они были вынуждены идти в кабалу и богачам.
И Василию с трудом пополам удалось получить образование – он закончил четыре класса. А с тринадцати лет началась его трудовая деятельность. Катал дрова из воды на гору, пилил дрова. Труд был для юноши непосильным, но для того, чтобы выжить и кормиться, надо было трудиться, а за труд платили столько, сколько захотят хозяева, словом гроши.
Когда умер отец Василия, ему было шестнадцать лет. Остались на его иждивение мать, се-стра и маленький братик. Жизнь еще больше усложнилась, жить ему стало труднее, и Василий стал применять свой труд на погрузке баржи дровами. Надо было больше заработать, чтобы прокормить семью.
В октябре 1917 года грянула революция и снесла все на своем пути, в том числе и всех куп-цов, заводчиков и лесопромышленником. Все – и власть, и все богатства достались народу. Из Олонецкой губернии была создана Карельская Автономная Социалистическая Республика. Жизнь, конечно, изменилась, жить стало лучше, привольнее, и Василий решил обзавестись своей семьей. Поговорил на этот счет с матерью. Мать согласилась, думая, что подошло такое время. Василий много думал об Армии, но чтобы остаться в хозяйстве и помогать семье, он женился.
Но на самом деле получилось не так, как думал Василий. Про¬жил он с женой год, а в 1919 году наступил голод, потому что в этом северном краю своего хлеба мало. Всегда он привозился из других городов, а в это время завозить его было неоткуда, хлеб был у кулака, а кулак добро-вольно не давал, прятал его. Жизнь стала невыносимо тяжелой.
Василий в это время работал на лесопильном заводе. Для рабочих был установлен паек, выдавали его овсом. Государство было еще молодое и неокрепшее, и со всех сторон на Советскую республику наступали белогвардейские банды, и иностранные интервенты обрушивались с той целью, чтобы задушить молодую Советскую республику, вернуть власть капиталистам и помещи-кам.
В то время люди сотнями уезжали в хлебородные районы страны, решил поехать и Василий с семьей. Собрал свои поживки, думая спастись от голода, выехал в Курскую губернию. Остановился на станции Солнцево, недалеко от Курска. Дальше ехать было невозможно, транспорт был перегружен, да и средств не было. Да и работы, чтобы устроиться, тоже не было, и он был вынужден, чтобы прокормиться, наняться пасти скот на хуторе.
Был у Василия товарищ и друг, односельчанин Николай. Жизнь в качестве пастуха про-должалась недолго. С юга развива¬ли наступление войска Деникина.
И Василия не покидала мысль о том, что нужно идти и вставать на защиту молодого Совет-ского государства. Он подговаривает своего друга Николая, который был для него ровесником. Николай пообещал для начала поговорить со своей женой. Та не отказала, и шестого августа 1919 года два друга отправились в город Тим, в военкомат, для того, чтобы вступить в ряды Красной Армии. В военкомате они не сразу получили положительный ответ. Им сказали:
– Подождите, скоро будет призыв вашего возраста, тогда вас и вызовем.
Но Василий никак не мог успокоиться таким ответом, он заявил:
– Как хотите, а домой возвращаться мы не будем и сидеть, сложа руки, тоже не будем. Мы должны со всеми вместе защищать Советскую власть!
Все же настоял Василий на том, чтобы зачислили его в ряды Красной Армии, и направили их для прохождения службы в город Ливны, в штаб 13-й Армии. А там, Николая и Василия, определили в летучую почту курьерами, где впервые и началась их военная служба.
Все же Василий не совсем был доволен своим назначением, он пренебрегал службой в ты-лу, он думал защищать Советскую власть только на фронте, на передовой линии, в непосредст-венной близости к врагу.
Начальник летучей почты Пукарев, заметив пренебрежение молодого красноармейца к своим обязанностям, вызвал к себе в канцелярию. Поговорил с ним, рассказал, что служба в тылу так же необходима, как и на фонте. Задания выполняются в тылу нелегко, и они также нужны для преодоления врага. Потом Пукарев вручил ему документ:
УДОСТОВЕРЕНИЕ
Предъявитель сего т. МАКАЧЕВ Василий Трофимович является курьером летучей почты при штабе 13-й Армии.
Тов. МАКАЧЕВ имеет право проезда в воинских эшелонах в штабных и делегатских ваго-нах, а также на паровозах. Местные власти обязаны по первому требованию предоставлять подводы и оказывать содействие в выполнении поручения т. МАКАЧЕВУ.
За всякие задержки виновные будут преданы суду Революционного Военного Трибунала.
Дальше следует печать Военного Совета и подписи.
Получая документ, тут же в канцелярии, Василий сказал:
– Такой документ сам себя оправдает, а я постараюсь оправдать этот документ, буду вы-полнять службу так, как потребует родина.
И поехал Василий в первую командировку в город Воронеж, в штаб отряда Козицкого, где лично передал пакет в руки Станкевичу, командиру отряда.
Проезд был очень трудный. В то время на территории Воронежской губернии рыскали ма-монтовские банды. До станции Касторной через Мармыжи Василий добрался поездом, дальше было нельзя. И до села Котовка, где находился штаб обороны. Ночью пробрался пешком, а оттуда до Воронежа перебирался в соломенной шляпе в виде деревенского парня, и таким образом отвлек от себя внимание мамонтовских казаков.
Только так Василий выполнил первое задание своего командира. Пробрался в штаб армии с конвертом, на котором была написана расписка и дата получения донесения. Задание было выполнено раньше срока.
Потом Василия назначили на линию промежуточных постов Ливны – Нижне-девицк. Здесь служба также шла с успехом, но друга своего Николая увидеть не удавалось, потому что были в разных направлениях.
Штаб армии эвакуировался в Мало-Архангельск. Деникин крепко наседал. Красной Армии пришлось отходить на север, а потом обратно переехал в Ливны. Этим самым живая связь штаба Армии с дивизиями и другими подразделениями усугублялась.
Трудно было налаживать, а все же связь держали.
В городе Ливны штаб погрузился на колеса и эшелоном стал отходить на Курск, на Орел, на Сергиевск, ст. Паточная. И у Василия не выходила из головы мысль за судьбу молодой Советской республики, и твердо ставил вопрос перед собой и перед товарищами своей части.
– Надо все делать так, чтобы помочь нашим передовым частям остановить противника и обратить его в бегство.
Все задания сводились к этому, потому что за Орлом Тула, а за Тулой Москва.
Так оно и получилось, что дальше Сергеевска штаб не отступал. Деникин повернул обрат-но.
Не покидала также Василия мысль о том, что его жена находится на занятой противником территории. Ей там тоже пришлось не сладко при Деникине, но предпринять Василий ничего не мог. Его главной целью было одно – гнать Деникина, хотя бы ненадолго, чтобы благополучно встретить жену.
Василию в штабе приходилось быть часами, а отсутствовал, бывало по пять-семь суток, все время находился на заданиях.
Зима в этот год выдалась холодная, со снежными буранами. Армия Деникина начала отка-тываться от города, на юг, туда, откуда пришла по знакомым тропам, и так стала спешить, как будто боялась, что тропы заметет снег и нельзя будет выбраться.
Василий догнал штаб в Орле, там получил новое задание и поехал его выполнять.
Деникин, как быстро наступал – еще быстрее стал отступать. На этот раз Василий догнал штаб в Курске. Приехав туда, почувствовал себя плохо, сходил к врачу и ему запретили ехать на задание в течение двух суток. За это время штаб добрался до Белгорода. Василий думал: отдохну немного и обратно поеду. Но получилось не так.
В Белгороде штаб из поезда выгрузился, но Василий сам не смог выйти – он был тяжело болен, под¬косил тиф, и сдали Василия во вновь организованный госпиталь.
Условия в госпитале для тяжело больных и раненых были плохие – коек не было, больные валялись на полу, на соломе. На второй день утром пришел начальник летучей почты Пукарев и политрук Иванов. Пришли навестить Василия, но тут же поникли, что без него и дела наши стали хуже, что таких надежных людей очень мало.
Гости больного договорились с администрацией госпиталя, чтобы Василия отправили в Курск, в специальный госпиталь.
Ему было жалко покидать свою больницу, таких прекрасных людей, единомышленников, с которыми сжился, сработался. Не раз приходилось размышлять о том, чтобы как можно скорее разгромить врага, хотя знали, что Деникин – это не последнее звено в цепи, будут еще враги. Но важно было этого расколотить так, чтобы дать другим почувствовать мощь народа.
Но болезнь приковала Василия к больничной койке на два месяца. В течение этого времени его не покидала мысль о возвращении в часть, к жизни.
Тиф оказался суровой болезнью. Но нужно отдать должное медицинским специалистам, которые вылечили Василия. Через два месяца после болезни он прошел комиссию. Там было установлено дать трехмесячный отпуск. И тут он воспретил:
– Зачем мне такой продолжительный отпуск, достаточно и трех недель?
– Нет, – твердо заявили врачи. – Отдыхай.
Поэтому Василий приехал к своей жене, как раз на масленицу. Та встретила его радостно, но и растерянно, так как он мог стать для нее обузой. Плохое самочувствие, сил мало. Такие мысли в миг рассеялись, надо восстановить здоровье своего мужа Василия.
Побыл Василий дома неделю, отдохнул и решил устроиться поработать в экономию Ржав-ского сахарного завода. Там кормили хорошо, и за две недели Василий почувствовал себя совсем здоровым.
Решил явиться в военкомат, но боялся, что ничего из этого хорошего не выйдет, так как помнил решение медкомиссии о трехмесячном отпуске.
А перед его уходом жена и говорит:
– После того как ты ушел в Красную Армию, совсем перестал мне писать, ни одной ве-сточки.
Василий пообещал писать, хотя не любил рассказывать о своем незавидном положении, ус-покаивать родных, что с ним все будет хорошо. Его постоянно преследовала мысль разбить врагов Советской власти и вернуться на родину с победой. С этой думой и отправился в город Обаянь, в военкомат. А его жена с согласия Василия поехала в Карелию, в город, где она родилась и выросла.
С того момента, как Василий покинул свой дом, его жена, мать и все родные, не знали, где он находится и что с ним.
В военкомате, как он и ожидал, запротестовали.
– Мы не имеем права отменять решение врачебной комиссии. Явитесь к сроку.
– А можно мне направление на врачебную комиссию. Может, они отзовут меня из отпуска. – Тешился он надеждой.
Его мольбы были услышаны, в военкомате зачисляют его для прохождения службы в со-став 19-го запасного полка и направляет в город Брянск. Не очень радовало Василия его назначе-ние, но делать было нечего. Раз военком сказал, что идти на фронт без предварительной подготов-ки нельзя, значит, так и есть.
– Так я же подготовку проходил, – сказал Василий.
– Надо поучиться воевать, – говорит военком. – А потом идти на фронт.
Василий согласился. А про себя подумал: «Чтобы научиться воевать и овладеть этой нау-кой, надо быть только на фронте, прямо в бою».
Прибыл Василий в Брянск, в 19-й запасный полк и тут началось: занятия в строю, учение стрелять из винтовки, умение правильно использовать колюще-режущие оружие. Тренировка продолжалась три месяца. А в это время в Крыму уже бушевал враг.
Эта подготовка надоела не только Василию, но и его товарищам. И стали они подавать за-явления об отправке на фронт.
Следует понять, что отправляться на фронт целой группой нельзя. Надо сначала их воору-жить, одеть, обуть, чтобы потом эту силу двинуть на врага. Но все же заявления помогли. Так, 15 июля был сформирован маршевый полк, в составе которого очутился и Василий. Устроили парад, вручили полку знамя и назвали его – Первый Брянский маршевый полк. Бойцы и командиры приняли присягу. Через два дня полк был погружен в эшелон для отправки на фронт.
Эшелон держал маршрут на Харьков. Там сделали остановку на три дня, получили оружие, боеприпасы и все то, что необходимо. Помылись в бане и двинулись дальше, по направлению Лозовая, Синельникова, Межевая. Дальше ехать было нельзя по неисправности путей. В Межевой полк выгрузился. И начал движение походным порядком. Шли спокойно, без всякого напряжения. День тогда выдался жарким, люди утомились походом, пыль стояла столбом, дышать было нечем.
Василий был в первом батальоне.
Самая первая шла конная разведка, за ней – квартирьеры, а потом уже тачанка с пулеметом.
Дорога проходила вдоль железнодорожной насыпи, а затем повернула влево, и пошла вглубь от железной дороги по направлению села Кривого Рога. Они отошли уже далеко, было видно сады в селе, как неожиданно впереди началась стрельба.
Быстро первый батальон рассыпался в цепь, принял боевой порядок и повел наступление на село. Получилось так, что отряд махновцев сделал засаду и начал обстреливать нашу конную разведку и квартирьеров и всех обезоружил, забрал в плен.
Вскоре батальон получил сведения о стрельбе на Первый Брянский маршевый полк. Быстро окружили село и пошли на облаву, на облаву пошел и Василий.
Поработали в эту ночь на славу, Василий и два его товарища, привели в штаб восемь чело-век, а всего наловили сорок пять махновских бандитов, вытащили своих товарищей из плена, которые сидели в темном, сыром подвале.
Отряд махновцев был полностью разгромлен.
А жители села рассказывают, какие бедствия причиняли недруги насе¬лению, молодым де-вушкам и женщинам, от них не было отбоя, что потребуют – то лучше отдай.
На следующий день полк привел себя в порядок и к вечеру начал продвижение вперед. Прошли благополучно через Александровск и взяли направление на Ново-Николаевку. Эта была уже фронтовая линия, и других войск было много.
Когда прибыли в Ново-Николаевку, Первый Брянский маршевый расформировали по пол-кам 42-й Дивизии, и Василий попал в 374-й полк и как только укомплектовали полк, вывели из Ново-Николаевки прямо в наступление.
Вот и началась боевые дни, желанные для Василия и для многих других его товарищей.
Лето этого года было жаркое, зной палил нестерпимый. Трудно было доставать воду, как необходимый жизненный источник, не только для людей, но и для оружия, стволы пулеметов часто выходили из строя, этим самым нарушался ход действий.
Наступления по кукурузе, по подсолнухам, по баштанам, противник, по-видимому, не ожидал нашего визита, так его взяли в балке, не выпустили ни одного. Первую боевую операцию провели удачно, было много убитых и раненых противников, иного взяли в плен и забрали большие трофеи, а в полку потери были незначительные.
Трудно было вести боевые операции в такое жаркое время, в колодцах воды почти не было. Пыль попадала людям и в нос, и в горло. Еще плохо было и то, что не было определенной линии фронта, укрепленных позиций, а поэтому иногда наши подразделения или мало имели успеха, или если и был успех, то незначительный.
Несмотря на такие невыгодные условия, Красная Армия шаг за шагом продвигалась впе-ред, очищала свою родную землю от белогвардейских полчищ.
Полк готовился к следующей операции. Была поставлена задача, чего бы это ни стоило, но продвигаться на Токмак и выбить оттуда белогвардейцев. И вот этой ночью повели наступление, шли боевым порядком, так как положено.
Условия ведения операции не изменились, только ночью прохладнее. Чуть стало похожим на утро, чуть стал брезжить рассвет. Вдруг, откуда ни возьмись, с правого фланга конница белых заскочила и отрезала фланг.
В рядах произошло замешательство. Этим воспользовались белогвардейцы и взяли фланг в плен. В плен попал и Василий. Как было нехорошо, как было жалко, что оторвали от Красной Армии.
Василий говорил товарищам: «Уж лучше бы убили в бою, тогда помянули тебя, что погиб за народ, за доброе дело».
Василий боялся плена, как черт молитвы. И если бы их не застали врасплох, он не сдался бы. Но делать теперь было нечего, надо смириться.
Василий предпочитал лучше погибнуть в бою, чем попасть в плен и там принимать пытки, а может даже и расстрел. Чего боялся, то и случилось. «Как в жизни не везет человеку? Незавид-ное детство, война, а теперь еще и пленный» – горевал про себя Василий.
Пленных построили, пересчитали и повели к себе в тыл с усиленным конвоем.
Среди пленных были два командира взвода, один командир роты и один политрук. Когда привели пленных к штабу корпуса, завели во двор, где нас пугали, все требовали выдать своих командиров, политработников и коммуни¬стов.
Красноармейцы как сговорились – все молчали. Подошел начальник штаба к Василию, тот стоял на правом фланге первый, и спро¬сил, ласково, без злобы:
– Ну, знаешь своих командиров?
– Знаю.
– Тогда покажи, где они. – И вывел Василия из строя, поста¬вил напротив строя и опять спрашивает:
– Ну, говори, где ваши командиры? – все так же ласково спрашивает.
Василий прошел глазами по строю и ответил:
– Их тут нет.
– А где же они?
– Не знаю, наверное, не взяли.
И вот такой ответ ошеломил начальника, он подействовал на него как удар по голове, после чего сделался злым, долго угрожал и допрашивал Василия, чтобы тот выдал своих команди-ров.
Но он не растерялся, думал только об одном: «Если и погибну, то за народ».
Затем начальник закричал не своим голосом:
–Я тебя к стене поставлю!
– Дело ваше, – спокойно ответил Василий. – Можете делать со мной, что хотите.
Начальник приказал стать к стенке лицом. Василий беспрекословно подчинился, зная о том, что если погибнет – все равно народ не забудет. С такой мыслью он ждал расправы, стоя к стене лицом.
Начальник еще раз спросил:
– Ну, покажешь своих командиров?
– Их тут нет.
Тогда раздался выстрел выше головы, Василий не показал ни капли испуга и в напряжении ждал следующего выстрела. Начальник еще раз спросил:
– Ну, покажешь?
Ответ был тот же – показывать нечего, их тут нет. Но стрелять больше не стали, а скоман-довал: «кругом», поставил против строя и опять закричал:
– Говори же!
Строй стоял, как онемелый.
Василий гордо отвечал, их тут нет.
Тогда последовал сильный удар по лицу Василия, тот устоял. Разъяренный начальник уда-рил еще раз, и приказал стать в строй.
Василий мысленно про себя дал клятву: «Все равно отомщу гадам за свои муки».
Начальник вызвал из строя второго красноармейца и начал разыгрывать такую же коме-дию, как и с Василием, тоже требовал выдать командиров.
Василий не так переживал, когда его допрашивали, как за второго красноармейца. Он слы-шал, что белые расстреливают через одного.
Василий подумал: «А вдруг не выдержит и выдаст коман¬диров? Тогда расстреляют не только его, но и меня».
Но этого не случилось. Вызвали еще двоих, и ответ у всех был один и тот же. Так никого не расстреляли.
Когда белогвардейцы досыта наигрались над пленными и ничего положительного не доби-лись, они приступили к разбивке строя по частям, и Василий попал в хозяйственную часть первого Дроздовского полка. С ним еще попали товарищи, человек десять. С этого времени и начались мрачные дни Василия. Погоны, молитва утром, молитва в обед, молитва вечером. «Так точно», «Никак нет», «Рад стараться» – вот это только и мог говорить солдат с командиром.
Не хотел Василий сообщать родным, особенно жене, что у него дела идут не так хорошо, а если и было что-то хорошее, то не хотел этим хвастаться. И он молчит, не пишет, не знают родные, что Василий оторван от своих товарищей, друзей, что он в плену.
«Что я буду делать в плену полезное для родины? – задавался вопросом Василий. – Ниче-го».
Не нравилась ему служба в белогвардейском лагере. Главным образом в хозчасти, три раза за день молитва, вообще порядок белогвардейский несовместим с порядком в Красной Армии. И Василий стал думать о побеге, о том, как попасть на свою сторону.
Все было обдумано, и сначала надо было уйти из хозчасти. Но он боялся за своих товари-щей, они тоже были военнопленными. Все же решил уходить в одиночке, если словят, то погибну один.
Работа в хозчасти была такая: возишь с одной станции печеный хлеб. Ездили два раза в день на трех подводах. А хозчасть находилась от станции за семь верст. С Василием ездили еще два пленных красноармейца. Кормили, правда, хорошо, но волка, как ни корми, все в лес смотрит. Так и Василий все хочет уйти.
И вот однажды Василий с товарищами возвращались со стан¬ции, в этот день уже второй раз с хлебом едут, их догоняет тачанка со стороны станции. На тачанке сидят три человека, в штатской одежде, но с оружием. «Не простые люди», – подумал Василий. Поравнявшись, тачанка и подводы остановились. У красноармейцев спросили:
– Откуда и куда едете?
Они ответили, что везут со станции в хозчасть печеный хлеб.
Незнакомцы опять спросили:
– Почему вы в русских шинелях?
Красноармейцы сказали, что они военнопленные.
– Может, вы желаете идти к нам служить?
– А что у вас за служба? – спросил Василий.
– Служба такая у нас: погон носить не надо, на молитву становиться не надо. Честь отда-вать тоже не надо, вот если хочешь, садись на тачанку, бери в руки вожжи и погоняй.
Василий немного подумал.
– Я согласен. – Прихватил со своей подводы три буханки белого хлеба, сел на тачанку, взял в руки вожжи и поехал. А своим ребятам сказал, чтобы они догнали его подводу с хлебом до хозчасти.
Вот этими самими действиями, на первый взгляд, могут быть преступными для себя, пото-му что Василий не знал, что это за люди, какая у них часть и чем они занимаются.
Ехал, погоняя лошадей, все думал, как бы узнать обо всем. Люди на вид не простые, хотя бы узнать, кто они, но спрашивать побоялся. Переехали через немецкую колонию, где находилась хозчасть, и продолжали ехать дальше.
День приближался уже к вечеру, и Василий думал, где они остановятся на ночлег. Проеха-ли еще версты три и заехали в другую немецкую колонию. Тут они и сказали:
– Ночевать будем здесь.
Нашли старосту села, и тот выделил для них две квартиры. В одной из них были Василий и Иван Болец – так он представился, сказав, что он еще есаул, все мы трое казаки с Кубани.
– Меня они тоже не очень давно взяли, насильно, – говорит шепотом Иван, поглядывая на хозяйку немку, которая хлопочет на кухне, готовит ужин, – и у нас старший здесь Семен, он же поручик, а подпоручик – Александр. Ну, это те, с которыми мы сюда ехали. Ты, конечно, не знаешь, куда попал. Я сам мало слышал об этой колонии. Но здесь куда лучше, нежели в бело-гвардейском лагере. Все же не надейся, что эти ребята тебе помогут.
– В жизни я ни на что не надеялся и надеяться не буду. Что будет нужно, сделаю все сам.
– В таком случае нам с тобой надо выбираться отсюда. Придумать план.
На том и порешили. А немка все так же молча готовила ужин.
После ужина все трое легли спать, но эта ночь прошла с большим напряжением для Васи-лия. Одна мысль уходила, другая приходила, и так до утра.
Раньше всех встала хозяйка. Она пошла на кухню, готовить завтрак. Почуяв запах свеже-приготовленной еды, Василий поднялся с кровати и подошел до хозяйки. Та обернулась, когда увидела его и сказала по-русски:
– Можно будить ваших господ?
Василий доложил, что завтрак готов. Все позавтракали, и Василий вышел выводить лоша-дей из конюшни во двор. Начал запрягать их, как появился Иван и говорит:
– Тебе помочь?
Но Василий сразу понял, к чему тот клонит. Ему хочется знать, какой план придумал его товарищ.
– Если будешь держать это в секрете, между нами, то скажу.
Иван поклялся, что будет все держать в тайне, и не показывать никакого вида, чтобы не было подозрения.
– Мы их должны уничтожить при первом подходящем случае. Присмотрюсь к ним, узнаю, что они за люди, – говорит Василий, и посмотрел на офицеров, которые шли им навстречу.
Лошади были готовы. Когда офицеры сели на тачанку, один из них сказал:
– Держи курс на Большую Михайловку.
Василий кивнул, сел на тачанку вместе с Иваном, и она тронулась с места.
Проезжали через ту немецкую колонию, где находилась хозчасть первого Дроздовского полка. Василий боялся, как бы их не заметили и не задержали, но проехали так быстро, что все обошлось благополучно. Проехали станцию Пришип и заехали на Большую Михайловку.
Там остановились на квартире у знакомых офицеров. Хозяйка приготовила еды, поставила на стол выпивку.
– Будешь пить? – говорит Семен.
– Нет, – отказался Василий.
– Выпей. Хотя бы за знакомство.
Василий с неохотой согласился. Вечером Семен принес сапоги хромовые, новые брюки и гимнастерку суконную, тоже новую, шапку кубанку и полушубок, покрытый тонким серым сукном, и сказал:
– В такой одежде тебе нельзя. Одевай вот эту. – И показал на обмундирование.
Василий подчинился.
Тогда поручик велел ему выйти на середину комнаты, чтобы посмотреть на Василия. Тот вышел. Семен бросил критический взгляд на красноармейца и сказал: «Хорошо». Потом вручил наган, заряженный на семь патронов.
Как все это ни хорошо, но у Василия было другое на душе, его тянуло на свою сторону. Те-перь он сожалел, что не писал раньше. Ни мать, ни жена, ни сестра и маленький братик не знали, что с ним, жив или мертв. Его сердце постоянно сжималось, глядя на врага, но сделать пока ничего не мог. Преимущество было еще не на его стороне.
И вот, когда стало совсем темно, Семен приказал запрягать лошадей. Василий не знал, куда и зачем ехать ночью, но Иван, который стоял радом, тихо сказал:
– Сегодня все узнаешь.
Выехали с Большой Михайловки, очутились в степи и немно¬го проехав, увидели огонек. Семен сказал:
– Езжай на этот огонек.
– Хорошо, – ответил Василий.
Приехали на хутор за полночь, ничего не видно, тьма кромешная. А в хуторе было три или четыре хаты.
Подъехали к первой, Семен слез с тачанки и постучал в дверь. Она открылась не сразу.
– Где ваш сын? – кричит Семен. – Говори!
Пожилой хозяин немного растерялся, а потом говорит:
– Боже милостив, у меня нет сына, есть две дочки.
– Где они?
– Их здесь нет.
– Раз так. – И пошел обыск, забрал все из сундуков.
Были бы дома дочки, конечно, могла бы случиться трагедия. Потому что у этих людей только облик человеческий, а чувства звериные.
Закончили операцию в первой хате, перешли на другую. Там забрали не только вещи, но и молодого хозяина, который был сам дома.
Отъехали от хутора. Василий не мог определить, где они находятся.
Вдруг остановились, Семен спрыгнул с тачанки и отвел в сторону этого паренька. Василий думал, что же с ним будет, неужели убьют? Сердце Василия кипело так сильно, что чуть не выскочило из груди. Что говорил Семен с тем пареньком, не было слышно.
Иван и Василий в это время стояли рядом с тачанкой.
– Подожди немного, будем мы на воле, отомстим за невинных людей, – чуть слышно гово-рил Иван, осторожно глядя на подпоручика Александра, который смотрел в темноту.
– Я это знаю.
Иван однажды признался, что все действия поручика и подпоручика переносит через силу, но что-нибудь предпринимать против них не может, не равные условия.
– Ты против них ничего не предпринимай, я все сделаю сам, только не вмешивайся.
С пареньком ничего трагического не произошло. Они его отпустили, скомандовав «бе-гом!». Было слышно, как тот бежит, спотыкается обо что-то и вновь начинает бежать. Семен вернулся и приказал красноармейцам садиться на тачанку. Та, завалена разным барахлом, направлялась на другой хутор.
Приехали уже утром. Заехали во двор одной хаты, вышел хозяин, поздоровался, и по встре-че можно было определить, что офицеры не раз сюда приезжали, хозяева им знакомы.
Василий распряг лошадей и спросил:
– Куда можно поставить лошадей?
Хозяин позвал дочь и велел указать место. Она подбежала к Василию и сказала:
– Ну, пошли.
Василий повел лошадей, девушка шла впереди и спрашивает гостя:
– Вы тоже офицер?
– Нет, я рядовой.
– Вот и хорошо. А как вас звать?
– Василий. Разреши, барышня, узнать, и вас как звать?
– А меня – Галя.
– Имя приятное у вас. Так разреши, Галя, узнать, почему, по-твоему, рядовой хороший?
– Хотя я так близко и не встречалась с рядовыми, но думаю, что рядовые люди хорошие, не такие, как офицеры, нахалы. – Она рассмеялась и резко побежала в хату.
Галя оказалась хорошей, бойкой, откровенной девушкой, и Василию она понравилась.
Вернулся к тачанке, она была уже разгружена. Василий зашел в хату, и поручик поманил его пальцем.
– Тачанку со двора надо убрать, – говорит Семен.
В этом деле и Иван принял участие, закатили тачанку в сарай. Иван спросил своего това-рища:
– Как тебе нравится это дело?
– Никак не нравится, – зло сказал Василий и выругался в сторону офицеров и добавил: – Не уйти им от наказания.
Иван ушел. Василий немного постоял, подумал о Гале. Бедные девушки, наверно, немало им офицеры причинили неприятностей. Сердце у Василия стало как камень, и он не мог смотреть на этих людей в лице офицеров. От них веяло такой затхлостью, мерзостью никуда не годной и решил, что в ближайшие дни надо избавиться от такой пакости. Постояв еще немного, Василий вернулся в хату, Гали там не было.
Гости позавтракали и легли спать, потому что ночью они не спали. Но Василию ненадолго удалось заснуть. Разбудил женский голос.
– Я думала, что вы крепко спите, – сказала Галя.
Василий встал и попросил холодной воды, чтобы умыться. Галя быстро принесла воды, по-дала мыло, принесла полотенце и стала поливать ему на руки.
– Где же ваша родина? – поинтересовалась девица.
Василий умылся, усмехнулся и ответил:
– Моя родина за Петроградом.
– А почему вы с офицерами, а не офицер?
– Этот вопрос длинный, – задумчиво сказал Василий. – Так судьба моя сложилась.
Он заключил, что офицеры чувствуют себя как дома. Хорошее логово для себя избрали.
Его враги проспали целый день, проснулись вечером.
Василий мало находился в одной комнате с офицерами, он не мог на них смотреть и захо-дил тогда, когда его звали. Офи¬церы позвали хозяина, и решили устроить гулянку.
Стол ломился от закусок, самогонки. Но Василия за столом не было, он сидел в кухне и разговаривал с Галей.
– Я думала, что вы будете вместе со всеми пить самогонку?
– Нет, нельзя всем быть пьяными.
– А что, рядовые водки не пьют? – удивилась Галя.
– Не все.
– А вы не пьете?
Василий отрицательно покачал головой.
– Ну и не пейте. – Галя склонила голову набок и добавила: – Только сегодня не пейте.
Он чувствовал, что девица переживает, как бы чего не случилось.
– Ничего не бойся, вот приеду в следующий раз к вам, обязательно выпью, но с условием, что вы выпьете вместе со мной.
В это время дверь открылась, зашел Семен. Увидев, что Василий на кухне, говорит:
– А здесь своя компания.
Василий встал, вытянулся в полный рост и злобно бросил:
– Верно, господин поручик.
Семену понравилось, что его назвали господином. Усмехнувшись, он вышел из кухни.
Галя заметила в глазах Василия огоньки злости, ненависти. Он стоял как истукан, не в си-лах пошевелиться, так и хотел придушить офицеров.
– Неужели вы еще к нам приедете?
– Приеду, – сказал он, зевая. – А сейчас пойду немного вздремну.
Но выспаться ему опять не удалось, сквозь сон внутренний голос так и говорил: «Сделай что-нибудь!».
– Спи, – говорит Галя, заметив, что Василий бродит по комнате.
Но он ее не слушал, а прошел в гостиную, где Семен, подпоручик, Иван и хозяин спали прямо за столом. Винтовки стояли в углу. Василий посмотрел на пьяных офицеров, и кровь ударила ему в виски. Так и хотелось уничтожить врагов в сию минуту. Но, подумав еще немного, пришел к выводу, что сейчас нельзя поднимать шум, да и спят ли они? Может, притворяются? Надо выбрать момент в степи, так заключил Василий и лег спать. На этот раз он проспал до самого утра.
Пьяная компания проспала почти до обеда. Встали – головы болят, решили похмелиться. Потом офицеры затеяли беседу, в которой принял участие Василий. Ну и решили так, раз у нас есть сукно, поедем в Мелитополь и пошьем там одежду, решили выехать сегодня вечером.
Когда Василий был в конюшне, Галя спросила его:
– Вы будите офицером?
– Нет, Галя, не буду.
– Ну, вот и хорошо.
– Почему, Галя, тебе не нравятся офицеры?
– А ну их. Лезут как свиньи, куда не надо. Это сегодня прошло спокойно, а в те разы у меня с ними была настоящая война, напьются и им море по колено.
– Ничего не бойся. Они больше к вам не придут, – задумчиво произнес Василий, мысленно представляя физиономии Семена и подпоручика.
– Я хочу вам еще сказать… – запнулась она, склонила голову набок.
– Чего хочешь сказать? Говори скорее.
– Я хочу сказать, чтобы ты там долго не задерживался.
Василий крепко обнял Галю. Она молчала.
– Если хорошо пойдет дело, то сегодня вернусь.
Что бы ни делал Василий: поил ли лошадей или разговаривал с Галей, все думал о пред-стоящей поездке в Мелитополь. Не выходила из головы мысль о том, как же развязать этот узел. И подумал: «Сегодня думы мои должны прийти в исполнение!».
Темнеть стало рано, был уже конец сентября. Ночи стали холодными. Пока выезжали на тракт, погонял Иван, потому что Василий дорог не знал.
Выехали на тракт, Василий взял вожжи в руки и по прямой дороге поехали на Мелитополь. Уже проехали порядочно, как Семена стало трясти от холода. Он соскочил с тачанки и пошел пешком, за ним спрыгнул подпоручик, а потом и Иван. Остался один Василий. Семен и подпоручик шли рядом, но постепенно они отстали друг от друга метров на сто. Иван шел за тачанкой. Василий посмотрел назад. Видно идет один, а кто не разглядеть. Тогда Василий и принял решение. Это был самый подходящий момент.
Мысли в это время работали так быстро, что за ними не угонишься. Василий вскинул вин-товку, повернулся к лошадям спиной и выстрелил. Иван тут же отскочил в сторону, Василий выстрелил снова.
Тогда Семен закричал:
– Куда стреляешь, в руку ранил!
Василий уже не мог остановиться, раз решил поквитаться с офицерами, то надо довести это дело до конца. Он спрыгнул с тачанки и побежал навстречу Семену, выстрелил еще раз и тот распластался, как пришел на пляж купаться. Василий побежал дальше, держа винтовку наготове.
– Бросай наган, руки вверх! – крикнул Василий подпоручику.
Чуя знакомый голос, он опустил наган на землю и поднял руки вверх. Василий подобрал оружие и скомандовал:
– Шагом марш!
Подошли к тачанке. Подпоручик видит, что Семен лежит убитый, стал просить Василия, чтобы тот его отпустил живым. Подпоручик просит, плачет.
Василий сказал ему:
– Когда грабил мирных людей, то не плакал, был бодрый, веселый, а сейчас расплакался.
Иван был склонен к тому, чтобы отпустить его, но Василий этого не хотел.
– Если отпустить, он будет за нами охотиться и в то же время будет пакостить людям.
Василий решил разделаться с ним так, как это сделал с Семеном. А Ивану сказал так:
– По документам мы принадлежим Первой Кубанской дивизии, поедем туда и будем там честно служить.
Иван согласился с Василием.
Оружие все сложили в передок тачанки, даже Иван отдал свой наган, хотя Василий не тре-бовал этого делать. Подпоручика посадили на заднее сиденье. Василий сел лицом к подпоручику, а Ивану велел погонять.
Немного проехали, развилка: одна дорога поворачивает вправо на Серогозы, а штаб диви-зии Первой Кубанской находится именно там.
Проехали еще версты три, после чего Василий скомандовал: «Стой!».
Иван остановил коней, Василий рявкнул подпоручику, чтобы тот слазил с тачанки. Подпо-ручик слез. Он весь дрожал от страха, просил Василия отпустить его, но тот напомнил слова Семена, что разговор будет короткий. Через секунду послышался выстрел и подпоручик как скошенный сноп, свалился на землю.

Глава 2

Убедившись, что подпоручик мертв, Василий сел на передок тачанки, Иван примостился сзади и спросил:
– А что, Галя понравилась?
– Да, очень. Я ей пообещал, как удачно развяжу этот узел, то приеду сегодня. Но она мне наказала, чтобы приезжал без офицеров.
– Но она не знает нашего узла?! – Иван с недоумением посмотрел на своего товарища.
– Нет, не знает, – задумчиво сказал Василий, беря в руки вожжи, и поехали на тракт.

В начале 1920 года вернулся с германского фронта старший брат Василия – Володя, а в июне приехала домой жена Василия. Она рассказала Володе, что его брат служил в Красной Армии, что болел тифом, но поправился и ушел обратно на фронт.
Перед приходом домой брата сгорел лесопильный завод, и на этом месте было решено по-строить новый завод, и брат устроился там работать прорабом. Сюда устроилась и жена Василия. Она немного поработала, и полюбили другого. Решила, раз Василий уже не приедет, нечего его ожидать. Он ни разу не писал, и она не знала, что с ним. Хотя, если он был бы мертв, то об этом бы сообщили ей.

Выехав на большую дорогу, Василий спросил:
– Скажи, Иван, где находится Белозерка и далеко ли отсюда?
– Белозерка отсюда будет по направлению на юг, но далеко, тридцать верст.
Василий понял, что это будет дальше в тыл противника.
– А Гавриловку ты знаешь?
– Знаю.
– А она далеко?
– Гавриловна отсюда будет по направлению на запад.
– Вот нам на запад и надо пробираться, потому что фронт находится на западе. А Красная Армия продвигается на юг. Так мы должны продвигаться навстречу Краской Армии. – Немного подумав, Василий спросил: – А от Гавриловки далеко село Корниевка.
– Нет. Три версты.
– Чепуха, – сказал Василий. – Тогда вот что – туда мы и поедем.
– Куда?
– В Корниевку. Сначала побудем у Гали денька два, а потом и поедем в Корниевку. Понял?
– Понял я, что увлекся ты Галей.
Когда они подъехали к хутору, где живет Галя, было уже светло. Хозяин открыл ворота, они въехали во двор, слезли с тачанки. Галя первая кинулась к Василию.
– Я ждала вас. Почему так долго? Я же сказала, чтобы долго не засиживались.
– Узел вышел крепким, насилу развязали, – говорит загадками Василий. – Вот и долго.
Галя не стала спрашивать, куда подевались те офицеры, ей было не интересно.
Василий повел привязывать лошадей в конюшню.
– А вы долго у нас пробудите? – спросила Галя.
– Два дня.
– Славно. – И побежала сказать об этом матери.
Вскоре зашел в хату и Василий. Галя понимала, что он весь уставший, с дороги, поэтому расстелила ему постель. Тот молча прилег. Потом пробормотал:
– Что-то тяжело стало. Садись со мной рядом.
Галя послушно села. Василию стало приятно на душе, и он уснул. И пока Василий спал, она боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его. Но сон длился не долго. Пришел хозяин и заявил, что сейчас будет ужин.
Во время ужина Иван спросил Василия:
– Что будем делать дальше?
– Пробираться ближе к фронту я не решаюсь, потому что чем ближе к передовой линии фронта, тем больше скопление войск и ми можем попасть в лапы врага, а попадать я больше не согласен. Наша задача с тобой сейчас такая – как можно скорее переехать туда. – И показал рукой на запад. – Помочь Красной Армии разбить врага.
– Эх, Василий, – вздохнул хозяин. – Если бы мне дали винтовку, я бы и воевать пошел.
Василий рассмеялся и сказал:
– Куда вам воевать?! Почему вы на меня не надеетесь?
– Все-таки я убил бы какого-нибудь белогвардейца.
– У вас дома были белогвардейцы, и вы об этом ни разу не задумались, – сделал замечание Василий.
– Что они враги – я об этом знал, но ни разу не пришло в голову, что и поступать с ними надо, как с врагами, вот сейчас я понял, что к чему.
Такое поведение хозяина не понравилось Василию, и он стал осторожным к нему.
Василий продолжал рассказывать:
– Красная Армия борется за коммунизм. Но до коммунизма путь длинный, путь упорной борьбы, ибо у советской власти врагов много.
Вдруг хозяин спросил:
– Сколько времени вы намерены у нас пожить?
– Пока не прогоните, – ответил Василий.
– А мне что, хоть и зиму оставайтесь. С такими людьми, как ты и умирать не страшно.
– Ну, вот и хорошо. Пойду я к Гале. – Василий пошел на кухню.
Иван с хозяином остались у стола, стали о чем-то беседовать.
Войдя в кухню, Василий заметил, что Галя вяжет варежки, одна уже готова. Он надел ва-режку на руку и сказал:
– Какая ты мастерица.
– Ну, не смейся.
– А я и не смеюсь, а подхожу к этому делу серьезно, ведь скоро зима, а варежек у меня нет.
– Вот вы какой. Пока варежек не видел, и не подумал, что нужны они тебе.
Тогда Василий сказал:
– А что плохого, если бы ты подумала за меня.
– Вот так, с таким подходом ты у меня и душу выпросишь, не только варежки.
Василий не хотел долго отвлекать Галю от занятий, собрался уходить, как она схватила его за руку.
– Я хочу с тобой поговорить. Знаешь что, Василий, выпроводи Ивана, а ты оставайся у нас.
– Почему это так? – не понял Василий.
– Да так, жалко.
– Чего жалко?
– Жалко, если вы оба уедите.
– Дурочка ты, – сказала Василий. – Я уеду, другие приедут. – Немного подумал, продол-жил: – Через один день мы должны отсюда выехать с таким расчетом, чтобы нам на следующее утро быть в Корнееве.
– Значит, оба поедете? – спросила она.
– Оба.
Гале стало как-то не по себе. Она отложила спицы и варежки в сторону и присела на стул. Василий тоже сел.
– Знаешь что, Галя, – успокаивал ее Василий. – Я хоть и уеду, но буду стараться поскорее тебя снова проведать. Тут пятнад¬цать верст, пустяки. Если все будет благополучно, то скоро приеду.
– Лучше, если бы ты не уезжал.
– Не могу.
Она крепко обняла Василия, и он вспомнил одну песню, тихо запел.

На Варшавском, на главном вокзале
Станционный звонок прозвенел,
А на лавке под серой шинелью
В грустной думе сидел офицер.

Перед ним, опустившись на колени,
Стояла девица-краса,
Ее очи наполнились печалью,
По плечам распустилась коса.

Пожалей ты меня хоть немного
Вспомни бедную Галю свою,
Я косою своей шелковистой,
Я тебя и твой стан обовью.

Ты останься, останься, мой милый,
Пожалей, не губи ты меня,
Вспомни первые наши свиданья,
Говорил: будешь вечно моя.

Галя расстроилась, заплакала и сказала:
– Где ты взял эту песню? У нас с тобой такая же самая картина, как и там.
Василий уже и не рад, что запел.
– Если бы я знал, что будешь плакать и не запел бы.
И так обнявшись, долго еще сидели. Галя все щебетала до тех пор, пока не уснула. Василий ее сонную отнес в спальню, уложил на кровать, а сам сел рядом, задумался. Он представлял себе, как очутится на стороне красных, как его там примут, как он будет отчитываться за свою работу, что он делал в плену. Взвешивал, правильно ли все сделал, и как посмотрят на его работу, как ее оценят. Не обошел он и родную деревушку в Олонецкой губернии, там же его мать, сестра и братишка, туда уехала и жена.
Но о них никаких сведений он не имел, да и не мог иметь, потому что он не писал о себе и на жену он не надеялся. Да, не писал Василий, поэтому и получать писем не мог, и до плена говорил: «Ну, что писать, раз в жизни не везет, все получается не так, как думаешь».
Василий повернулся к Гале лицом и долго разглядывал, как она спит, улыбается во сне, чмокает губами. Василию так стало приятно, что перед ним спит такое хорошенькое существо, боялся даже к ней прикоснуться.
Иван, спавший на той же кровати, повернулся на другой бок, и Галя проснулась. Она по-смотрела на Василия.
– Все сидишь? Ты бы лег.
Василий согласно кивнул. Так, все трое спали на одной широкой кровати, пока утром не пришел хозяин и не разбудил их. Он сказал Василию, что лошади накормлены и напоены.
Все же Василий вышел во двор, освежился, утро было про¬хладное, пахло морозом – подхо-дил октябрь. Вернулся в хату и напомнил хозяину о предстоящем отъезде.
Хозяйка приготовила еду, все начали завтракать. Через несколько минут услышали во дво-ре конский топот. Окна были закрыты ставнями, с улицы крякнул голос:
– Хозяин, открой!
Василий знал, что дверь на запор не положена, стал слева от двери, Иван – справа. Оба с нага¬нами наготове. Галя сидела за столом.
– Как только полезут в хату, будем стрелять, – сказал Василий.
– Может, их много? – побеспокоился Иван.
– Не переживай так, прорвемся!
Голос еще раз крякнул, но ответа не было. Потом незнакомец попробовали открыть дверь, и быстро вошел в хату. Василий скомандовал:
– Руки вверх!
Их было двое и оба, очевидно, не ожидали такого поворота событий. Василий поднес наган к виску одному белогвардейцу, видно было, как его потянули судороги. Второй стоял позади, но на него смотрел наган Ивана.
Первый по погонам был офицер. Второй – ординарец.
– Ну, гады, искали счастье, а нашли смерть, – зло протянул Василий и выстрелил. Бело-гвардеец свалился замертво. Его товарищ – ординарец тоже не остался без участи. Иван положил его одним выстрелом.
Василий выбежал во двор, и заметил двух лошадей. Прибежал в хату и скомандовал Ивану, чтобы тот снял с них оружие, а хозяину повелел отвести чужих лошадей в конюшню. Гале тоже была поручена работа: отмыть кровь с порога. Василий вел себя так, словно был здесь полноправным хозяином. Сам он оттащил мертвецов на задний двор, сходил в конюшню по лопату и стал рыть яму. Скоро ему помог в этом деле хозяин. Через два часа незваные гости были похоронены, без имени и чести.
Когда Василий зашел в хату, Галя молча сидела на кровати. Он присел рядом и обнял ее.
– Все будет хорошо, – успокаивал он ее. А через ее плечо заметил, что хозяин вывел лоша-дей Василия во двор, стал укладывать в тачанку оружие мертвецов.
Хозяйка заканчивала готовить им еду в дорогу. Когда она была готова Иван и Василий сели в тачанку, попрощались и уехали. Трудно было им прощаться, особенно Василию. Он за это время так сильно полюбил Галю, что и рад бы остаться, но не мог. Война ведь.
Проехали верст пять, стало видно село Корнеевка.
– Ты, Василий, любое сердце, какое оно не твердое заставишь быть мягким, – сказал Иван. – Хорошая у тебя натура: и поговорить умеешь ласково. – Немного помолчал, потом добавил: – А девушка Галя хорошая.
– Ты прав.
Проехали еще немного, стало лучше видно село. Василий сказал:
– Ну, ты говорил, что знаешь здесь человека, который может рассказать нам о фронте, пе-редвижение Красной Армии. Так что, бери в руки вожжи и действуй.
– Хата, которая нам нужна, недалеко от края. Я хочу заехать не с улицы, а с огорода. Мо-жет, и на самом деле там есть белые, или красные?
– Нет, красным еще рано.
Они проехали огородом до сарая, остановились. Иван слез с тачанки, прошелся по двору, оглядываясь. Вокруг никого не было. Только один пес расхаживал возле будки. Увидев незнаком-ца, он оскалил зубы.
– Тише ты, – сказал Иван псу. – Свой я.
Пес, точно поняв, что от него требуется, перестал скалить зубы.
Иван подошел к хате, постучался. Вышел хозяин, сразу узнал Ивана. После коротких при-ветствий, Иван позвал Василия.
– Это мой лучший друг – Василий, – говорит Иван хозяину. – Он помог мне выбраться из плена белогвардейцев.
Хозяин с нескрываемой радостью пожал руку Василия.
– Ну, располагайтесь, – сказал хозяин. – А я пока приготовлю что-нибудь поесть. – И по-шел в хату.
Около сарая Василий и Иван распрягли лошадей, повели в конюшню, тачанку закатили в сарай, закрыли. Часть оружия взяли в хату, остальные оставили на тачанке.
Во время завтрака хозяин заверил гостей, что в Корнеевке давно никаких войск нет, так что все будет благополучно.
Василий сразу не мог полностью положиться на хозяина, но после короткого разговора по-нял, что это не так. Ввел его в курс дела, сказал, что хочет перебраться до красных. Хозяин сказал:
– Не беспокойся, переберешься. А после завтрака я натоплю баню, надо вам немного про-греться.
– Вот это было бы хорошо! – воскликнул Василий.
Уже на дворе стало светло. Василий решил вздремнуть и спросил хозяина, где можно при-лечь.
– Ложись пока вон там. – И указал на кровать в конце комнаты. – А мы пойдем топить ба-ню.
Когда проснулся, баня была готова. Василий и Иван пошли париться.
– Знаешь что, Василий, – сказал Иван, тяжело дыша горячим воздухом. – Сегодня вечером мы поедем до Оли и узнаем что-нибудь о фронте.
– Отлично, – согласился Василий.
Они просидели в бане еще полчаса, а когда вернулись в хату, хозяин предложил немного выпить. Никто не был против.
За столом хозяин рассказал, как их село переходило из рук в руки, что в таких случаях де-лают белые. Заходят, видите ли, такими героями, делают что хотят, а бедным девицам проходу не дают, хоть не показывайся. Насиловали их, стариков били плетками.
– Ну, понятно, – сказал Василий. – А как красные обращаются?
– Э, красные, как пришел один, бывало, и по пять заходили, попросят покушать, что есть, покормишь, и спасибо скажут. А белые сами лезут, давай им то, давай другое.
Василий про себя подумал: «Значит, недаром я с этими господами так поступил».
– Скажи, пожалуйста, Василий, неужели нельзя обойтись без войны, – вдруг спросил хозя-ин.
– Вообще без войны можно обойтись, – сказал Василий. – Можно все спорные вопросы решить мирным путем. И без этой войны можно бы обойтись, если бы капиталисты ее не навязали народу. – После минутного раздумья, продолжил: – Эта война называется потому гражданской, что она идет за власть, народ отстранил буржуазию от власти, отнял у нее все богатства, фабрики, заводы, железные дороги, недра земли, одним словом, все, а ведь все богатства, которыми пользовались капиталисты, они созданы народом. Власть буржуазная народу не нужна, а буржуазия не хочет советской власти, если советская власть в России победит и окрепнет, то это и будет пример для других государств. А в других государствах тоже есть рабочий класс и на примере русского рабочего класса он будет добиваться своих свобод.
– Значит, в этой войне виноваты капиталисты? – спросил хозяин.
– Они во всех войнах виноваты, сколько их не было. Народу война нужна? Нет. Ни мне, ни вам, но если ее навязали и посягают на интересы всего народа, то народ твердо и решительно будет отстаивать свои интересы. И надо сказать, что капиталистам в России не видать власти, как своих ушей.
Дело уже к вечеру.
– Иван собирайся, – скомандовал Василий.
– А что, уже уезжаете? – беспокойно спросил хозяин.
– Нет, хотим поехать до Оли, кое-что узнать, – сказал Иван.
От Оли они узнали, что Первая Конная армия ликвидировала польский фронт, переходят на южный фронт, куда именно – она не знает.
– Вот это да, – не выдержал Василий. А про себя подумал: – Если это правда, то товарищ Буденнов молодец!
Наутро к хате, где временно приютились Василий и Иван, подъехал на подводе солдат. Ве-зет на фронт снаряды. Попросился у хозяина пообедать и накормить лошадей. Хозяин разрешил. Солдат оказался земляком Ивану, тоже с Кубани.
Василий спросил солдата, где фронт. Тот ответил, что сам не знает. Василий ему не пове-рил, но не стал допрашивать.
Солдат пообедал и поехал дальше. Через час его гонят обратно в село красноармейцы. Иван в это время стоял на улице. Когда подъехали кавалеристы, его забрали с собой. Куда – неизвестно. Василий стоял возле окна и осторожно наблюдал за происходящим, но вмешиваться не стал. Он понял, что подошел фронт.
Вечером попрощался с хозяином и поехал до Гавриловки. Стал подъезжать к селу, как уви-дел красноармейцев.

Глава 3

– Здравствуйте, хлопцы! – воскликнул Василий.
Красноармейцы оглянулись и насторожились. Василий спросил:
– Где ваш штаб?
Один из бойцов показал направление. И Василий туда поехал. Стал подъезжать ближе, увидел большую толпу красноармейцев. Его окружили.
– Здесь штаб? – спросил незнакомец.
– Здесь, – ответили хором хлопцы.
– Позовите дежурного, – попросил Василий.
Подошел дежурный, спросил, в чем дело? Василий объяснил, что хочет видеть комиссара по важному делу.
– Сейчас я доложу комиссару, – сказал дежурный.
Когда вышел комиссар, он спросил, что случилось?
– Ничего не случилось, товарищ комиссар, – сказал Василий и объяснил ему цель своего визита.
Комиссар несколько секунд всматривался в незнакомца, словно хотел в нем высмотреть врага, спросил:
– Сколько у вас оружия?
– Шесть винтовок, четыре револьвера, две шашки и штук пятисот патронов.
– Ваше личное есть что?
– Есть.
– Берите и пойдем. – А дежурному сказал: – Возьмите все на учет.
Зашли в канцелярию. Комиссар предложил:
– Садитесь, побеседуем.
Василий сел и исподлобья посмотрел на комиссара. На вид ему было около пятидесяти, вы-сокий, широкоплечий. Казалось, что это был не человек, а стена. Когда он, усердно порывшись в столе, нашел бумагу, спросил:
– Кто будете?
Василий ответил.
– В Красной Армии служили?
– Служил.
– В каких частях?
– Во многих. Все называть?
– Нет, скажи последнюю.
Василий сказал:
– 42-я дивизия 374 полк.
– Как очутились у белых?
– Попал в плен.
– Один попал?
– Нет, нас попало много.
– Ну, рассказывай, как вы попали в плен, как жили в плену, чем занимались.
Василий все ему рассказал.
– А верно это все? – недоверчиво спросил комиссар.
– Верно, товарищ комиссар.
– У меня есть еще один вопрос: что заставало вас уйти из хозяйственной части?
– Оттуда я ушел потому, что порядок их нам не подходящий, а второе – не хотел служить врагу.
– Так ты от врагов ушел и опять к врагам попал? – спросил комиссар, вспоминая, как Васи-лий рассказывал, что он вместе с Иваном разъезжал с Семеном и подпоручиком по селам.
– Но здесь я не знал, что они за люди, и из какой части. Потом, когда ознакомился с ними, понял, что они за люди и чем занимаются. Оказалось, что они дважды враги, и я расправился с ними как с врагами.
– А почему третьего оставил? Или не было возможности? – спросил комиссар, припоминая из рассказа Василия Ивана.
– Нет, возможность была, но я считал Ивана менее виновным, нежели Семена с подпоручиком. Если те грабили хутора, то Иван прямого участия не принимал. Он все время просил меня избавиться от них. Но скорее не мог, пока не подобрал удачный момент.
– А после находились вместе как товарищи?
– Все время были вместе, и я ничего плохого в нем не замечал, во всем он был со мной со-гласен. Но плохо, что он не опытный был. Вышел на улицу смотреть как на свадьбу, не подумал, что ведь сейчас война и все может случиться.
– А где он сейчас?
– Не знаю, его взяли красноармейцы еще утром, он как раз был на улице.
– Почему красные тебя не взяли?
– А я не знаю. Просидел в хате до вечера, но никто меня не взял в плен.
– Ну, значит, счастливый, – сказал комиссар и добавил: – А вот на хуторе убил двоих, тут на какой почве?
– На почве предосторожности, во-первых, я не знал, сколько их приехало, взять, конечно, они нас не смогли бы, потому что я решил живым не сдаваться. А во-вторых, они ж тоже враги, один из них был офицер, а второй ординарец. И вообще ездят они по таким хуторам, то девушек ищут, то еще задумают, чем поживится, а у хозяина было две дочки, вот я и решил не дожидаться, пока меня убьют, и я их убил.
– Знал ли ты о приближении Красной Армии?
– Знал и ждал Красную Армию, но не знал, в какой именно день она будет здесь, но при-близительно рассчитывал из того, что наши войска взяли Никополь и начали переправу через Днепр.
– Откуда брал такие сведения?
Василий рассказал.
–А знал ли твой товарищ о передвижении Армии?
– Нет, не знал, – солгал Василий. – Я его не информировал, но предупреждал, что будь ос-торожен, и говорил: «Смотри, Иван, наша судьба вот-вот будет решаться». Но он не послушался.
– А как красные командиры, были с вами взяты в плен?
– Были, когда нас пригнали к штабу корпуса, то белогвардейские офицеры искали наших командиров и может, была бы картина ужасной, если бы нашли. Но не нашли, пытались узнать у красноармейцев, даже к стенке я был поставлен, потом получил две хорошие пощечины, но не выдал, все обошлось хорошо.
– Ну, хорошо, у меня больше вопросов нет. У вас ко мне есть что-нибудь?
– Нет, товарищ комиссар.

В два часа ночи полк по тревоге был поднят, и двинулся на Белозерку. Василий ехал со штабом. В Белозерки было много белых, и на рассвете завязался бой. Все были заняты операцией, в том числе и комиссар.
Бой длился до полудня, а когда закончился, штаб был уже расформирован.
Белых из Белозерки выгнали.
В штабе комиссар занялся Василием.
– Я оставил бы тебя в полку, хороший ты парень, нравятся мне твои действия, но жалко, что ты не кавалерист. А поэтому я вынужден тебя отправить в штаб армии и тебе плохо там не будет. Я напишу препроводительную, дам в ней свои отзывы о тебе, и плохо тебе не должно быть.
Комиссар позвал красноармейца и сказал:
– Вот это письмо отнесешь коменданту обоза второго разряда и проведешь вот этого това-рища, пусть он его устроить на подводу, чтобы ему доехать до штаба.
Василий встал. Комиссар пожелал ему всего хорошего, и тот отправился в обоз. Нашли бы-стро коменданта, который предложил ему устраиваться на любую подводу. Василий спросил: куда идет обоз? Ему ответили – в Никополь.
Ехали два дня, переправлялись через Днепр, переправляться было плохо, потому что пере-правы были поломаны, а на третий день вечером добрались до штаба Армии. Василий с комендантом ночевали прямо в штабе. Утром Василий отдал препроводительную начальнику штаба. Он ознакомился с ней и решил Василия отправить в Александрийский военкомат.
Заготовили соответствующие документы, выдали на два дня продовольствия, и Василий отправился на Апостолов пешком, потому что поезда туда не ходили, был поврежден путь. По дороге вспомнил о Гале и сам себе сказал, что она, наверное, обо мне беспо¬коится.
До станции Апостолово дошел поздно вечером. А там сел на поезд и доехал до Александ-рии, явился в военкомат, сдал документы. Ему сказали:
– Подожди, пока военком разберется в документах.
Под вечер они заявили, чтобы он ночевал здесь, в военкомате.
А утром опять вызвали к себе и сказали:
– Что, если я тебя оставлю тут, в Александрии.
– Дело ваше, вам виднее, – ответил Василий.
– У нас в городе, – продолжал военком, – большое скопление военнопленных и из них многие заболевают тифом, а у нас специального госпиталя нет, размещены они просто в доме, мы называем его коллектор. Состояние этого коллектора не соответствует требованиям медицины, и больные там лежат в тяжелом положении. Я хочу вам дать задачу, чтобы привести в порядок это помещение, где лежат больные, сделать для них условия более подходящие. Что для этого надо? Надо одна подвода, ее даст горисполком. Нужны рабочие, их дадут из числа военнопленных. Нужны туда дрова. Выпишем. Поедешь в баню, возьмешь там большой котел и две ванны. Нужно всех перекупать, положить на койки. Получишь койки, постельные принадлежности и нательное белье. Ну, вот, все ясно?
– Да, ясно, товарищ военком. Но не знаю, получится ли? Задача большая. Я с больными ни-когда не возился.
– Ну, вот еще, не получится. Смотри, мне все известно, у меня есть отзывы о тебе.
– Это хорошо, что есть, товарищ военком. Если в бою бороться надо – это другое дело, сам по-своему действовал.
– Ну, а получилось же неплохо. Ну, и тут получится. Смотри, в бою сложнее было, а тут мы все тебе дадим, только организуй.
– Тогда, товарищ военком, разрешите мне посмотреть этот коллектор.
– А ты запиши адрес, я скажу, и сходи, посмотри.
Василий пришел в коллектор, посмотрел и действительно, люди находятся в невыносимых условиях, больных много, коек нет. Больные лежат на полу, на соломе, и ему жаль стало людей, и он подумал: «Да, надо заняться этим скорее, выручать людей».
С такими мыслями он вернулся в военкомат, изложил обстановку. Военком его выслушал и сказал:
– Правильно, рабочих тебе дадут сколько потребуется. Я напишу в горисполком, чтобы те-бе прикрепили одну подводу.
Задача Василию досталась не из легких, но он все получил и подвез к месту.
Топили печки в комнатах, стало тепло. Мыли полы, расставили койки, разложили по кой-кам постельные принадлежности, начали купать больных, одевать в чистое белье и ложить в койки. За все эти дни Василий получал много благодарностей от больных, многие говорили, что этот человек как с неба упал.
Привели все в порядок, даже обзавелись посудой. Стали готовить пищу для больных, на-значили санитаров, одежду больных пропарили и сложили в отдельную кладовку. Потом Василий доложил военкому, что все сделано. Тот в свою очередь вызвал врачей, посмотрели, признали работу Василия удовлетворительной. Тогда назначили врача, который стал посещать больных два раз в день, и была прикреплена одна сестра, которая раздавала лекарства больным.
Военком своим приказом вынес Василию благодарность и утвердил его заведующий этим коллектором. Работать стало легче, много стало свободного времени. Хорошо раззнакомился с военкомом, человек он был хороший, во всем Василию помогал.
Сам Василий держал себя аккуратно, ходил чисто, всегда подтянутый и военкому это нра-вилось, и нравился его нрав и говорил иногда, что такой человек не пропадет.
И так Василий провел всю зиму 1920-21 года в коллекторе. Подходила весна, стало еще скучно, тянуло на воздух, на простор, хотя и тут нашел хороших знакомых, но все же не удовле-творяла его эта работа, и все говорил военкому, что это не работа, а безделье. Военком понял порывы Василия и решил освободить его от этой должности.
В марте месяце начал организовываться лесозаготовительный отряд. Одна часть составляли военнопленные, другая – красноармейцы. Начальником отряда был назначен эстонец Мурро. Военком предложил Василию:
– Если желаешь, то я согласен отпустить тебя в отряд. Я вижу, что ты рвешься на простор.
– Конечно, товарищ военком, скучаю.
– Так вот, Василий, пойдешь помощником командира отряда. Дело сложное. Сейчас, как никогда, стране нужно топливо.
– Будет сделано, товарищ военком.
Первого апреля Василий был уже на лесозаготовительном отряде, сначала находились в се-ле Красная Каменка. На заготовку дров привлекались дезертиры, уклоняющиеся от фронта.
На лесозаготовках люди не могли выполнять нормы, хотя они были низкими. Василий каждый день был в лесу. Ему там нравилось. Воздух чистый, приятный. Людей было много, особенно девушки. Ежедневно он шел в лес с мыслью о том, как сегодня заготовить больше дров. И он приходил в лес, брал топор и объявлял:
– Кто со мной?
Добровольцев было много и все девушки. Но Василий брал одну и начинал с ней работать. Он все старался показать, как надо трудиться, чтобы выполнить норму.
Работал не торопясь, с перерывом на обед. А вечером подсчитывал, сколько вышло дров. Выходит две нормы.
Работу принимали специальные приемщики. Но Василий свою работу не сдавал, она ему не нужна, а сдавала девушка, которая с ним работала.
Часто девушки его спрашивали, почему он помощник командира, а работает, пилит дрова. А он отвечал, надо же вас научить. Вечером спрашивал свою напарницу:
– Ну, как, не устала?
– Нет, ты завтра меня возьмешь?
– Не могу. Завтра ты сама будешь кого-то учить. А вечером подойду, узнаю, сколько вы сделали.
На второй день он работал с другой девушкой и стал делать до трех норм. Так Василий ин-структировал лесорубов, что они стали выполнять нормы и даже перевыполнять. Вечером заходил к командиру и обо всем ему докладывал, как люди работали, выработка каждый день росла. А командир его ругает:
– Мне говорят, что ты пилишь дрова. Это не твое дело, тебе надо командовать. А дрова есть, кому пилить.
– А вот я и командую. Только делаю это не криком, а делом, личным примером. Когда пришел в отряд, люди вырабатывали половину нормы, а теперь и полторы, а то и больше. Сколько тут времени прошло? Десять дней. И не командовал криком, не учил разговорами, а показывал делом и вот результат. А к первому маю все будут выполнять две нормы, хоть сам поработаю, но добьюсь этого.
Командир понял, что Василий прав, полюбил его, чаще стал разговаривать с ним, хотя го-ворил плохо по-русски.
Итак, Василий продолжал свой метод и дотянул выработку до двух норм. Две нормы стали законом для лесорубов. Пробыл в отряде Василий месяц, хорошо познакомился с людьми. Девушки его любили, приглашали погулять, но он все отказывался. Его тянуло к Гале.
На Первое мая Василия вызвали в Александрию в военкомат для доклада о состоянии ра-бот. А по дороге он думал: «Есть командир, почему он не едет?»
Там он рассказал все подробно, как начиналась работа по прибытию его в отряд, как проте-кала, как стали выполнять норму. Когда доклад был закончен, военком одобрил работу Василия. А потом сказал:
– Возьмешь половину отряда и поедешь под Знаменку, там тоже участок, тоже заготовка дров. Вот тебе надо его возглавить.
Василий получил новый комплект обмундирования и поехал в Красную Каменку. Там ко-мандир отряда Мурро выделил людей, и они отправились по назначению.
На новом месте Василий проработал май, в июне приехала комиссия, в том числе военком, и было решено заняться вывозкой дров на станцию.
Разослали по всем селам разнарядку на подводы, и вывозка началась, но не бросали и заго-товку. Проработал Василий еще месяц, на 15 июля его вызвал военкомат и сообщил:
– Как ни хорош работник, а приходится тебя отдавать.
– Куда?
– Пойдешь в рабочий батальон, – ответил военком. – Батальон формируется здесь, в Алек-сандрии, командир батальона Барабохин. Сколько у тебя красноармейцев?
– Двадцать пять.
– С тобой?
– Да.
– Ну, вот, заберешь своих людей и к 25-26 июля приедешь в Александрию. Отправляться будете на Кривой Рог.
Не по душе Василию была такая игра. Только обжился, ознакомился, наладил дело и опять на новое место. Но делать было нечего, раз сказали, значит, надо ехать.
Собрал своих людей, объяснил задачу, и начали готовиться к отъезду, а 24 июля тронулись в путь. 25-го июля они были в Александрии. Батальон формировался в пригородной слободе Звенигородка. Сюда прибыл со своим отрядом и Василий. О прибытии доложил командиру батальона, разместились по квартирам и стали ждать отправки на Кривой Рог. Шел день за днем, и 1 августа отправились в путь.
На новом месте батальон разместился следующим порядком: одна часть – на Калачевском руднике, вторая – на Галаковском. По соседству был Шмаковский рудник, семь километров от Кривого Рога.
Здесь Василий выполнял разные поручения. Ездил по деревням, собирал в пользу голо-дающих Поволжья кто что мог пожертвовать, а главное, хлеб, продукты, всего навозил много и много одежды. Поехал в Николаев, получил там сто штук лошадей из второго конного запаса, а когда гнали в Кривой Рог, на них напала банда Иванова, у Василия было еще три красноармейца. Конечно, с такой махиной – сто штук лошадей, не развернешься, и не бросишь их, а поэтому их обезоружили, да и побили немного, забрали всего одну лошадь. Может, взяли бы больше, так лошади были все худые, то раненые, то больные. Что ни делал Василий, а думал об одном – все это надо для родины, но работой он не был доволен. Дрова было пилить лучше, веселее.
А в январе 1922 года Василий поехал в командировку через Пятихатку, Користовку, Кре-менчуг и на станции Счастливой, не доезжая Александрии, произошло крушение поезда. Пассажирский поезд наскочил на товарный, в общем, приняли поезд на занятый путь. Поломало передние вагоны, а там, где ехал Василий вагон переломился, и скамейками помяло ему ноги. Было много погибших и раненых. Всех погрузили на другой поезд и отвезли в Александрию, в городскую больницу. Василий нервничал, ломал себе руки и говорил: «Как человеку не везет в жизни, то одно, то другое несчастье». Подумал о Гале и сказал сам себе: «Не знает дорогая подруга, что со мной случилось».
Врачи в больнице были знакомыми еще по коллектору, и Василия положили в лучшие ус-ловия и сказали – месяца на два покой обеспечен. Тогда он решил, что командировку надо отослать обратно. Написал объяснение, все вместе запечатал в конверт и отправил в Кривой Рог.
Скучно было Василию первое время, думал о Гале и решил написать ей письмо. Опишу все подробно, что со мной случилось пока лежу здесь, может, и получу ответ. Когда написал письмо, прочитал его и подумал: все написал? Да все. Больше нечего писать. Пусть пишет сама. Отдал письмо сестре и попросил его отправить.
И потянулись тягостные дни. Каждый день одно и то же, без перемен. Все лежал в постели, правая нога болит, нельзя пошевелить.
Лежа в палате, как-то один больной спросил у Василия: почему произошло крушение поез-да?
– Эх, дружок, били мы врагов на франте, крепко били, но не добили, много еще врагов у советской власти. Если присмотреться хорошо, то на каждом участке их можно найти, но они сейчас маскируются, не сразу разберешь, где друг, а где враг. Сейчас скрытый противник, а скрытый противник опаснее открытого. Если открытого врага можно из винтовки убить, то скрытого не скоро обнаружишь, будет вот так исподтишка и незаметно годами дело портить.
Вот и здесь, может в этом крушении и начальник стан¬ции и дежурный по станции враги народа, хотя говорят, что они не виноваты, только стрелочник.
Дежурный по станции обязательно знал, что поезд идет, а стрелочник мог не знать, ему могли не сообщить, все это так подстроено. Ну, а все-таки начальника станции и дежурного по станции найти не могут, значит, чувствуют, что виноваты. Но их найдут.
Так прошла неделя. Василий лежит в больнице – ни дела, ни безделья, скука страшная. «Хотя бы скорей ответ пришел», – подумал он.
Прошло еще два дня. Утром в палату зашла сестра и спросила Василия:
– Кого ждете?
– Никого не жду. Жду письма.
– К вам пришли, спрашивают вас.
У Василия сердце точно оборвалось. «Кто это мог быть? – думал он, заглядывая через пле-чо сестры, точно хотел в коридоре высмотреть своего посетителя. – Если из военкомата, так кто же пришел? Там знают, что я тут».
– А скажи сестра, он или она?
– Она.
– А где она?
– В приемной, дожидается врача. Без врача я не могу ее пропустить.
Сказав это, она вышла из палаты. А через пять минуть возвращается с девушкой, на плечах которой был небрежно накинутый белый халат, и Василий не сразу ее узнал.
– Галя!
– Василий! – радостно воскликнула она и бросилась к нему, обняла и поцеловала.
– Галя, я совсем не думал, что это ты. Ведь ждал от тебя письма. Ну, садись, расскажи, как дома, как папа?
– Все хорошо. Я как получила твое письмо, так сильно по тебе заскучала, что решила про-ведать тебя. Знал бы, сколько было во мне радости. Я бы хоть пешком пошла, если понадобилось бы. Все думала, что не найду тебя, город большой, больниц много.
– Молодец, что нашла.
– Ты, может, кушать хочешь? Тебе папа гостинцы послал. Сейчас все сделаю.
Через десять минут Василий был сыт.
– А курить у тебя, наверное, нет? – спросила Галя.
– Нет, есть.
– Я тоже привезла. Папа сказал – какой-то крымский.
– Отлично. Хотя курю я мало, даже не помню, когда в последний раз закуривал.
Больной, который лежал в соседней кровати, подал голос:
– Я еще не видел, чтобы ты курил. Хотел попросить сигаретку, но думаю, не курит.
– А у вас нет? Закуривайте, пока есть. – И подал больному сигарету.
– Вот так, Галя, – сказал Василий после минутного молчания. – Я чуть не остался без обеих ног.
– А как же оно получилось?
– Когда произошел толчок, передние вагоны разломило прямо в щепки, а тот вагон, в кото-ром я ехал, начало сжимать. Паровоз с рельсов соскочил, а у меня до этого правая нога замерзла, поднял ее повыше, на скамейку, и в этот момент ею и придавило ноги.
– Какой ужас! – говорит Галя. – Жил немного на свете, а сколько пережил. Смотри, фронт, потом плен, а там с этими офицерами возился, переходил к красным – все это не легко.
Так скоро проскочил день, уже вечер. Врач делает обход, подошел к койке Василия и спро-сил:
– Ну, как, молодые люди?
– Ничего, товарищ врач.
– А гостинец пробовал?
– Так точно.
– Хорош?
– Очень.
– Ну, смотри.
– Товарищ врач, разрешите, чтобы сегодня Галя побыла около меня.
– Да, конечно, для тебя я возражать не могу. Но в палате есть еще один больной, может протестовать.
Тогда больной сказал:
– Пускай будет, веселая пара, с ними и мне весело.
Кончился обход. Тогда Галя спросила Василия:
– А ты кушать не хочешь?
– Не очень. А вот ты, наверное, хочешь. Ты утром только меня угощала, а сама не кушала, а сейчас уже вечер.
– Да, пожалуй, покушала бы.
– Ну, вот и организуй, а потом знаешь что, Галя, спроси у медсестры, может у нее чаек есть, у меня тут в тумбочке есть сахар.
– Сахар! А я сахара уже два года и не видела, не то чтобы кушать.
Галя принесла чай, попили.
– А теперь, – сказал Василий, – кто куда.
– А что, и мне уходить? – не поняла Галя. – Нет, я посижу с тобой, если можно.
– Да, можно. Сиди хоть всю ночь, но ведь будет томительно. Знаешь что, Галя?
– Что такое?
– Я тут вспомнил, как мне было интересно посматривать на тебя сонную, как ты спала, как я тебя сонную укладывал в постель, как маленькое дитя.
– А все же не забыл?
– Ну да.
Долго Галя сидела около Василия, но все-таки сон склонил ее голову к нему на грудь, и за-дремала. Тогда медсестра сказала:
– Пошли, Галя, я покажу тебе, где ложиться.
Галя пожелала спокойной ночи, но Василий уже спал.
Утром в палату зашел посыльный и передал Василию сверток. Тот его развернул. Там были папиросы и записка военкома. Он спрашивает, как здоровье, в чем нуждаешься, напиши. Василий взял бумагу, карандаш и написал:
«Благодарю за внимание, здоровье плохое, вставать нельзя. Ничего посылать пока не надо. Ко мне приехала гостья. Прошу, если можно, побывать у меня в палате.
С искренним приветом Василий».
Он подал свою записку посыльному и тот ушел. День прошел как обычно. Василий спросил Галю:
– Сколько ты намерена пожить у меня?
– Пока не прогонишь. А что, надоела?
– Нет, почему надоела. Мне лучше, если ты дольше поживешь, с тобой веселее, – сказал Василий и добавил: – В этом году я должен освободиться от армии и, может быть, будем вместе, если захочешь.
– Я тебе давно говорила, что я от тебя никуда, ты об этом знаешь.
– Я знаю. Но в жизни все может быть. Разве я думал лежать на этой койке, а пришлось. Долго буду ругать комиссара, к которому приехал, что он меня в полку не оставил. Сказал, что не кавалерист, а то можно было бы оставить. А если бы в полку остался, этого не было бы.
– Ну что теперь сделаешь, – пожала плечами Галя.
– Может, ты сегодня в театр сходишь? Я говорил с медсестрой, она тебя сводит. Сходи, по-смотри, здесь театр хороший и артисты играют хорошо.
– Ладно, сходим.
Вечером поужинали, девушки ушли в театр, шла постановка «Наталка-Полтавка». Когда вернулись в больницу, Василий спал. Галя тихо зашла в палату, разбудила его. Сколько было радости, что посмотрела такую постановку, долго ему об этом рассказывала и, наконец, сказала:
– Не получилось у нас с тобой как у Наталки с Петром.
– Может, и так случится. Ну, а что, тебе понравилось?
– Очень даже.
На следующее утро зашел в палату военком, подошел к Василию и сказал:
– Ну, здравствуй, герой.
– Здравствуйте, товарищ военком, – ответил Василий.
– Ну, как жизнь, как здоровье?
– Плохо, товарищ военком, прикован к больничной койке.
– Ну-ну, ты духом не падай.
Вошла Галя, поздоровалась с военкомом. Он спросил:
– Кто это?
– Это невеста моя приехала в гости. – И Василий едва заметно подмигнул Гале.
– Невеста? А откуда приехала?
– Из Таврии.
Военком критически осмотрел Галю и сказал Василию:
– Хорошенькая. Я тебе, Василий, прямо завидую, что ты на все руки молодец. И офицеров набил и смотри, какую барышню завлек, даже из Таврии приехала. Ну, а чем ее угощаешь?
– Чаем.
Военком рассмеялся.
– А почему ты пишешь, что тебе ничего не надо? Сегодня я кое-что пришлю. Ну, тогда сча-стливо оставаться.
– Спасибо за внимание, товарищ военком.
– Это я тебе должен. Крепко ты мне тогда помог и в том, и в другом, – туманно сказал во-енком и вышел из палаты.
– Чем же ты ему помог, что он так хорошо отзывается? – не поняла Галя.
– Я же выполнял его указания и выполнял хорошо. Организовал госпиталь для тифозных больных, а потом на лесозаготовках был помощником командира отряда, а потом и командиром. Работал хорошо, а оно не скоро забывается.
Через два часа пришел тот же посыльный и передал Василию три банки мясных консервов, банку сгущенного молока, булок, сахара, папирос, в общем, военком хорошо позаботился о больном.
– Ну, живи, Галя, харчи есть, – сказал Василий.
– Я вижу, что с тобой жить можно, не пропадешь.
Пробыла Галя в больнице целую неделю, а потом стала говорить, что, наверное, дома за ней скучают.
Василию было жалко с ней расставаться. Но, несмотря на обоюдные чувства, Галя уехала, и у Василия на душе стало грустно.
Вечером того же дня с его ног сняли гипс, на левую уже становился, а на правой ноге была еще опухоль, и опираться на нее было больно.
– Ничего, – сказал он сам себе. – Скоро буду плясать.
Прошло несколько дней и Василия из больницы выписали. Он, опираясь на трость, пошел в военкомат.
– Ну, как дела? – спросил военком.
– Дела ничего, но нога еще больная.
Он подал заключение врача. Военком спросил:
– Что теперь думаешь делать?
– Вам виднее, товарищ военком.
– Да, Василий, ты бы тут нужен, дров заготовлено много, а дрова в лесу, ты бы вот и занял-ся перевозкой, но у тебя документ такой, что тебя самого возить надо.
– Да, товарищ военком, я бы лучше здесь остался.
– Но я не могу тебя оставить, ведь твое личное дело в Кривом Роге, а требовать оттуда не-удобно, – сказал военком. – Придется тебе ехать туда.
– Что ж, ехать – так ехать, – простодушно сказал Василий
– Я тебя отравлю на лошадях, не возражаешь? – спросил военком.
– Нет, зачем возражать.
– А сегодня ночуешь здесь, а утром отправлю.
В Кривой Рог Василий приехал прямо в батальон, где долго думали, что с ним делать. Ва-силий пробыл в батальоне целый месяц.
Наступил уже март. Его отправили в Криворожский военкомат. Там тоже не могли с ним никак определиться. Говорили: если бы был здоров, то другое дело.
И все же его отправили в Одессу для прохождения службы в 51-ю Перекопскую дивизию, штаб которой находился на Дерибасовской улице. А оттуда направили в 452-й Бутырский полк. Его командир роты назначил охранником в порту, где проходят американские пароходы с грузом для голодающих Поволожья.
И так Василий находился в полку два месяца, а 15-го мая 1922 года демобилизовался из ар-мии. Решил остановиться в городе Жмеринка. Конечно, его тянуло на родину, домой, но он отказался от этой затеи, так как был еще больным. Если бы мог работать, то другое дело, а то кто кормить будет? Да и к Гале не поехал по той же причине.
В незнакомом городе он первым делом пошел в городской военкомат, думал там получить помощь и получил. Военком связался с биржей труда и его там зарегистрировали и помогли устроиться на квартиру. А через несколько дней вызвали на работу в «Хлебопродукт» на долж-ность завскладом.
Вот тут и началась его новая мирная жизнь. Приступил к работе, дело пошло хорошо. При-нимал от крестьян разное зерно. Часть его мололась на муку, а потом отправлялось, куда надо по разнарядкам. Постепенно свою трость бросил, ходить стало лучше, но еще на правую ногу прихрамывал.
Сейчас он думает, есть работа, есть квартира. Вот бы еще Галя была бы здесь, и вовсе было хорошо. Поэтому решил написать ей письмо. В письме объяснил, почему он долго не писал, что теперь он не в армии, что работает и просить Галю ответить.
Ответа долго не было, а когда он пришел, Василий прочитал письмо и задумался.
«Эх, Василий. Я же тебе говорила, чтобы ты лежал у нас дома, я бы за тобой ухаживала. Почему ты не приехал? Или побоялся, что мы не примем, или забыл, что у тебя есть друг? Я надеялась на твой приезд как на каменную гору, но ошиблась.
Милый друг, извини меня, но нашелся жених, посватал, и меня выдали замуж. А ты не го-рюй, найдешь себе хорошую жену. Так что, не забывай меня, пиши».
Но Василий ей больше не писал, не хотел расстраивать. Сначала Галя не выходила из его головы, постоянно о ней думал, но со временем и с появлением большого круга знакомых стал ее забывать.
Наступил март 1924 года. Василий стал много задумываться о родине, о доме. Ведь у него там есть мать, сестра и брат. И решил он лично убедиться как там дома, и стал просить, чтобы его уволили с работы. Но уволиться было не так просто. Склад большой, надо подыскать нового человека и дело тянулось целый месяц.
Все же Василий сдал работу, получил расчет и отправился на вокзал. Подошел поезд пря-мого сообщения Одесса-Ленинград. Василий сел в него, и поехал.
Приехал в Ленинград, сошел с поезда и подумал: «Ведь тут я был в Октябрьские дни и су-ществует ли Воскресенская школа?» Подумал и решил побыть здесь дня три, посмотреть, есть ли какие-то изменения. И хотя был еще март, но на улице стояли морозы. Город выглядел по-старому, но голода такого, как в 1919 не было, купить все можно было.
Побыл три дня и отправился в Петрозаводск. Оттуда надо было ехать Онежским озером 120 км. Он подговорился с извозчиками, которые везли груз в Пудож, чтобы с ними проехать. Они его охотно приняли, погрузили на подводу и поехали. Подводы были с грузом, поэтому доехали до дома Василия на третий день. Василий поблагодарил извозчиков и медленно пошел к хате. Постучался. Дверь не сразу открыли.
– Здравствуйте, – сказал Василий, улыбаясь.
Перед ним стояла пожилая женщина, которая смотрела на него, словно пыталась понять: сын это на пороге стоит или нет? Василий не выдержал томительной паузы.
– Что, не узнаешь?
Тогда мать шагнула вперед, чуть не упала. Василий успел поддержать ее. Она повисла на его руках и со слезами лепетала: живой, живой мой сыночек.
Кое-как успокоил мать, завел в хату. Поздоровался с сестрой и младшим братом – Андреем. Потом спросил:
– Как живете?
Василий долго слушал, сидел в задумчивости. Он не был дома пять лет. За эти годы мать здорово постарела, сестра и младший брат стали совсем взрослыми. В общем, все изменилось, изменился и сам Василий.
– Василий! – вдруг прервал его размышления Андрей. – Как ты хочешь поступить с тем, что у тебя нет жены, и что ты насчет этого думаешь?
– Немного поживу у вас, – сказал он, вспомнив слова младшего брата: «Твоя жена от тебя ушла, теперь у нее есть дети, так что выбрось ее из головы». И добавил вслух: – Погощу, а потом поеду обратно, на Украину.
– На Украину, конечно, ты не поедешь, – воспретил Андрей. – Вот поживи, присмотрись, погуляй. Сейчас весна, будет веселее, лучше, женишься, а с работой не спиши – прокормим. Завтра, можешь, похозяйничать дома: навозить дров, сена, а потом будем думать, что делать дальше. А пока отдохни.
И так он прожил дома до лета.

Дом Василия стоял на самом берегу реки, уже стали ходить пароходы. Василий сел на кры-лечко, закурил папиросу и смотрел на реку, любовался природой. День клонился к вечеру.
На той стороне реки его окликнули, голос был женский. Делать было нечего, сел в лодку и поплыл на другой берег.
– Куда вам? – спросил Василий.
Девушка застеснялась, легонько покраснела, а потом ответила:
– На вашу сторону.
– А зачем?
– Дело есть.
– Ну, есть, так садись.
Она села в лодку, Василий оттолкнулся от берега и неспешно заработал веслами.
– А как вас зовут? – полюбопытствовал Василий.
– Аня.
– А отчество как? – не унимался Василий.
– Вот вы какой, любопытный, все хотите знать.
– Ну, а как ты думаешь? Вот приеду на тот берег, меня спросят – кого перевозил. А я что скажу – перевез да не знаю кого.
– Ну, Яковлевна.
– Значит, Анна Яковлевна. А фамилия как?
Девушка и фамилию назвала. Анна немного заволновалась, наверное, думала о том, как долго он ее перевозит, а Василий на весла не налегал, хотел больше поговорить с ней.
– А вы кто? – спросила Анна.
Василий ответил.
– Ну, как же, Аня, вы живете? Как проходит ваша молодость?
– Хорошо, весело.
– А замуж не собираетесь?
– Да еще не сватают.
– А если посватают?
– А посватают, да понравится жених, то пойду замуж, – сказала Анна.
Василию понравился ответ девушки. Она, наверное, поняла, к чему он клонит, и ей стало как-то не по себе. Ее мысли прервал толчок: лодка ткнулась в берег носом.
– Вот и приехали, – сказал Василий.
Девушка поблагодарила перевозчика и ушла. Василий опять сел на крыльцо, закурил папи-росу и задумался. Хороша Анна Яковлевна, молодая, красивая, фигура тоже ничего. И потом она была не посватана, и Василий решил не упускать такого шанса.
Через полчаса Анна возвращается и просит перевозчика перевести ее обратно.
– Тогда пройдем в лодку.
И они поплыли на другой берег. Несколько минут лодочник молча перебирал веслами, о чем-то сосредоточено задумавшись. А потом спросил Анну:
– Может, будешь моей невестой?
Этот вопрос поверг Анну в оцепенение, она смотрела на лодочника как на безумного. По-том сказала:
– Да не знаю я, молодая еще, рано.
– А сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– Уж если замуж рано, то присматривать жениха пора. И потом, как ты поняла, я знаком-люсь не просто для шутки, а мне надо жениться. Ну, будешь моей невестой?
– Может, и буду, – застенчиво сказала Анна.
– Да не может, а скажи – буду или не буду, – настаивал Василий.
– Какой ты настойчивый.
– Нет, я не настойчивый, а того требует положение. Вот и скажи сразу.
Анна немного задумалась. По ее сосредоточенному лицу было видно, как ей тяжело дается решение. Василий все это время плыл молча, ждал, что скажет ему девушка.
– Ну, ладно, – сдалась Анна.
– Что, ну ладно? – спросил Василий.
– Буду твоей невестой.
– Вот и хорошо.
Через месяц они отгуляли свадьбу, и началась у Василия новая, семейная жизнь. Он все ду-мал, что женитьба не помешает ему уехать на Украину. Говорил сам себе:
– То ли дело, кругом степь колышется. Хлеба как море, а пшеница как золото. А у нас что? Лес да грибы, в лесу озера да болота.
Но так как думал Василий, не получилось. Женился, обзавелся семьей. Анна оказалась не из тех, кто предпочитает куда-то уезжать. Она сказала:
– Сиди на месте, лучше будет.
Он ее послушал. Остался в Карелии, поступил работать на гранитные разработки. Жить стало хорошо. Приобрел квалификацию кузница. Василий понимал, что камень идет для реконст-рукции городов Москвы и Ленинграда, а поэтому работал с большим упорством пять лет. А потом стал думать, что стране нужен не только камень, а и лес. И в 1936 году переходит на работу в лесную промышленность на тракторную базу, тут же, в Карелии. Здесь работал два года.
Где бы не находился Василий, он всегда и везде был передовым. Жить было хорошо, рабо-та спокойная, все шло на пользу общества.
Но мирный, спокойный труд советских людей был нарушен, и 1 августа 1939 года Василия призывают в Красную Армию и зачисляют в состав 81-го горнострелкового полка город Кемь. Немного послужил в военном городке, в октябре полк выходит ближе к границе, и остановился на пограничной заставе, а потом подтянулся к самой границе и ждал приказа. С 30-го на 1-е декабря полк перешел границу, ступил на финскую территорию и повели наступление в очень сложной обстановке, в трудных северных условиях. Полк с боями пробивался вперед, строил дороги по лесам, ибо нужно пройти не только войскам, а и проехать обозам и протянуть технику.
И надо было, не только дороги строит, в тоже время надо было воевать, гнать финнов.
Вскоре Финляндия была поставлена на колени, и 23-го марта 1940 года война закончилась.
Но домой их отпустили не зразу, потому что весь подвижной состав обоза был поломан, и Василия как специалиста-кузнеца заставили работать, восстанавливать обоз. Вся эта работа была хорошо оплачена и 23 мая его отпустили домой.
Но гитлеровцы нарушили мирный труд советских людей, вероломно напала на Советское государство, и 2-го августа 1941 года Василия опять призывают в Красную Армию, опять пришлось стать на защиту отечества.
На этот раз дело было серьезное. Все понимали так, что это не Финляндия, и война может затянуться надолго. И Василий переживал за семью, потому что она была эвакуирована в Архангельскую область, и он знал, что там им будет не сладко.
Первый бой Василий принимал 7-го августа, служил он в 45-м отдельном саперном баталь-оне подрывником химинструктором. Два раза ходил на задание в тыл противника, а потом его отправили в саперный взвод 131-го полка.
Восемь месяцев Василий пробыл на передовой, а 20 апреля 1942 рода получил тяжелое ра-нение и навсегда выбыл из строя. На пятые сутки после ранения, уже в Кеми, в больнице, стал приходить в себя. А спустя несколько дней эвакуировали в тыловой госпиталь, город Архан-гельск. Там он лечился три месяца. Недалеко от Архангельска находилась его семья, и он писал, чтобы Анна приехала к нему. Но она тоже была больна, и приехать не могла.
После госпиталя Василия направили через 112-й запасный полк в 110-ю автосанитарную роту. В этой роте было много машин, а поэтому было много работы, его поставили кузнецом. Рота находилась за Мурманским заливом, дороги очень плохие и поломок машин было много.
Он понимал, что своей работой он помогает фронту. Но постигло его еще одно несчастье. В декабре 1942-го года он получил извещение о смерти жены. Не успел оправиться от этого удара, в том же месяце узнал о смерти матери. Очень тяжелые переживания ему пришлось перенести за этот короткий период. Смерть жены нанесло ему глубокую рану, и он считал ее непоправимой. Остались его трое детей в чужом городе.
Василий из-за всего этого так переживал, что стал мешаться, делать не то, что надо, и ко-мандир за ним присматривал. А когда стал оправляться от шока, командир части выхлопотал ему командировку на 15 дней. 1-го марта 1943 года Василий выехал в Архангельскую область для устройства детей. Девочек – первой 6 лет, а второй – 4 года, устроил в детдом, а сына отдал в школу №30, и вернулся обратно в часть кончать службу.
И так Василий работал кузнецом до конца войны, за что и был награжден медалью «За бое-вые заслуги» и «За оборону Советского Заполярья» и получил «Значок отличника».
Когда был приказ о демобилизации, он попал под этой приказ и демобилизовался в первую очередь.
Василий поехал в Костромскую область, потому что там его сын работал на одном дерево-обрабатывающем комбинате. Хотел и Василий работать на комбинате, но его не особенно принимали. Но все же на медицинском осмотре доказал, что работать может, и его пропустили. Он поступил работать в путевой ремонтный поезд №60.
Здесь проработал он больше года, но кузнечные работы стали не по его здоровью. Зрение стало обманывать, а один глаз отсутствовал. Точные работы выполнять стало трудно. И он уволился.
Он же смолоду любил степь и простор и поехал на Кубань, там устроился в одном из кол-хозов, потребовал детей из детдома, ему их привезли. В колхозе проработал пять лет.
Но у него была еще одна мечта – побывать в тех местах, где был 35 лет назад. Он много чи-тал насчет Криворожья в газетах, много слышал от людей, и чтобы убедится в правильности всего этого, он в 1955 году приезжает в Криворожье посмотреть те места, где был на восстановлении рудников после гражданской войны.
Здесь он не обнаружил никаких следов старого. Нет старых деревянных построек барачного типа, которые строили хозяева для рабочих, нет и старых рудников.
Какая стала гигантская промышленность! Какое грандиозное строительство! Нет тех доре-волюционных рудников, а есть другие, оснащенные передовой техникой и с красивыми благоуст-роенными поселками. Посмотрел на все это Василий и сказал:
– И срок большой, 35 лет, и сделано много в Криворожье.

КОНЕЦ

Мнение посетителей:

Комментариев нет
Добавить комментарий
Ваше имя:*
E-mail:
Комментарий:*
Защита от спама:
девять + пять = ?


Перепечатка информации возможна только с указанием активной ссылки на источник tonnel.ru



Top.Mail.Ru Яндекс цитирования
В online чел. /
создание сайтов в СМИТ