Миниатюрные ступни мяли сочную летнюю траву. Небесное создание лет пяти в голубом платьице со всех сил неслось через луг к селению. Солнце запускало лучи в самую гущу тяжелых, совсем недетских темных локонов, подпрыгивающих каждый раз, когда девочка перескакивала через кочки. Спустя какое-то время ребенок чуть сбавив темп пересекал главную и единственную улицу Селения, и в следующее мгновение маленькие кулачки настойчиво колотили в двери белого двухэтажного дома, одного из двух десятков подобных.
- Мама! Я пришла, мама!, - ребенок уже истошно вопила. Можно было решить, что кто-то посмел обидеть девочку, если бы не сияющая улыбка на открытом личике.
Наконец дверь поддалась столь жесткой осаде. На пороге стояла на вид уставшая от жизни молодая особа лет 18. на самом деле, матери девочки, а это была именно она, было уже 22 и утомила ее не жизнь, а привычные домашние заботы.
- Что произошло, сокровище мое?, - лицо девушки мгновенно преобразилось, будто отражая блеск детских глаз.
- Мамочка! Хизара приняли в школу. Он спускался в Долину и его приняли!, - девочка ловко увернулась от залетевшей сквозь распахнутую дверь осы.
Долина находилась в часе пешего пути от Селения и была главным окном в цивилизацию для жителей всех окрестных земель. В Долине была своя школа, здание Власти, целая улица лавок, где можно было купить всевозможные товары, больница и даже автобусная станция, куда раз в неделю приезжал яркий желтый всегда почти пустой автобус, связывающий Долину с ближайшим к ней Городом. Для жителей, которые использовали для перемещения лошадей (и то не часто), автобус всегда оставался эмблемой цивилизации. Попасть в школу Долины было довольно трудно. Два учителя никак не желали обучать более чем десяток учеников, и чтоб непременно это были дети жителей Долины, а не каких-то там окрестных селений. И теперь мать девочки диву давалась как соседского паренька Хизара приняли эти два учителя-гордеца – не привирает ли Глая.
Но это была правда. И со следующего дня каждое утро Хизар собирался и отправлялся по направлению к Долине, чтобы вернуться после обеда уставшим и переполненным новыми впечатлениями. И так день за днем, год за годом. Хизар пропустил занятия лишь однажды, в тот день, когда пытался не дать своей сестре Кестре уехать в Город на автобусе, но переубедить ее было невозможно и Хизар, сдавшись, отпустил самого дорогого его сердцу человека. Они с сестрой всегда были близки. Теперь Хизар был единственным утешением своим родителям.
А спустя год вдруг перестал приходить автобус.
В печалях и радостях минуло десять лет. И все эти десять лет Хизар ни на минуту не забывал о малышке Глае. Все его время, помимо того, что он пребывал в Долине, было посвящено соседской девочке. Вместе они собирали цветы и ловили рыбу в реке, исследовали окрестные леса и даже взбирались на холм, возвышающийся над Селением. С него была видна Долина. Но в самой Долине Глая не бывала ни разу. Сама не хотела, хотя Хизар неоднократно звал ее утром с собой, но Глая не решалась. Она твердо помнила, что прелестная Кестра, сестра Хизара, тоже ходила когда-то в Долину, пока не ушла однажды навсегда.
В этот вечер Хизар был ужасно серьезен. Нет, он не собирался делать Глае предложение, хотя пытался уже и не однажды, но ответом ему всегда была милейшая улыбка и всегда одни и те же слова: "Ты самый дорогой мне человек, но я не выйду за тебя". Так вот, в этот вечер, Хизар не собирался предпринять очередную попытку, заранее зная ответ. Его предложение к Глае было гораздо серьезнее, гораздо рискованнее.
- Глая, - голос его не дрогнул, но в глазах застыло сомнение, - Глая, ты не раз говорила, как дорог я тебе. Ты же сама знаешь, что ты - самое главное в моей жизни, но больше так жить я не могу. Долина - не граница мира. Земля, наша огромная круглая Земля, стоит того, чтобы ее увидеть. И я ухожу, и хочу, чтобы ты ушла со мной. Мы увидим новые страны, далекие земли, моря. Пойдем со мной, Глая. Наш маленький мирок исчерпал себя. Пойдем, - его руки судорожно сжимали дрожащие пальцы девушки, - Пойдем.
Глая высвободила пальцы и глубоко вздохнула.
- Знаешь, Хизар, - она встала и начала прохаживаться перед парнем, - Я знала, что однажды ты скажешь это. Я знала, что тяга к познанию в крови у тебя и твоей сестры. Ты хочешь нового, а я… Хизар, я не такая. Мне нравится моя жизнь. Я люблю эти луга, реку, леса. Здесь я дома.
- А как же любовь, - Хизар не выдержал и прервал ее.
- Хм, - еще никогда Глая не улыбалась так, как в этот момент. Сейчас перед Хизаром стоял взрослый человек, живущий в своем мире, знающий свою правду и твердо намеренный следовать ей.
- Я знаю любовь к небу, к земле, на которой живем, к самой жизни и, конечно, к человеку, ко всем людям вокруг. Но моя любовь не имеет ничего общего с твоей. Любовь - зависимость. Но, погляди, - Глая обернулась вокруг, - все, что окружает нас, дышит свободой, учит ей. А ты, ты потерял частичку своей свободы, поддавшись иллюзии, пропитавшей то множество книг, что ты прочел в Долине. Долина вырастила тебя, напитав иллюзиями, мифами, отражениями, но именно поэтому ты ее и бросаешь. Она стала тесна тебе.
- Но, Глая, - в глазах Хизара сквозило отчаяние, - ты ведь любишь меня, сама того не понимая. Но я ведь уйду и только тогда ты наконец поймешь, как глупа эта твоя мудрость, как жестока. Хотя, дай Бог, чтобы твой светлый, реальный мир заполнил до краев пустоту, которая, теперь я уверен, возникнет в твоем сердце.
Около часа они просто сидели и молчали. Наконец Глая поднялась и направилась к Селению, жестом приглашая Хизара следовать за ней. Они шли неторопливо, каждый думая о своем. Хизар хотел вобрать этот родной, до боли знакомый воздух, пропитанный запахами свежей травы, влажной хвои леса, луговых мелких цветочков и духом Глаи. Глая же просто жила, проживала свои очередные минуты, оставаясь безмятежной и украшая пейзаж вокруг улыбкой на отрешенном лице.
- Куда ты пойдешь?
Хизар вздрогнул, хотя ждал этого вопроса.
- Я пойду по Земле, сквозь города и страны, увижу мир. Я буду идти и прерву свой путь в самом прекрасном месте на Земле.
Глая расхохоталась от всей души.
- Хизар, ты самый умный не только в нашем Селении, но и в Долине, и собираешься осуществить такую глупую затею, - Она сорвала ворох цветов и подбросила в небо, - Оглянись вокруг, Хизар! Это самое прекрасное место на Земле!
- Ты так наивна, Глая, но я все равно…
- Не надо, - Глая обняла Хизара, - Не говори мне того, что я и так знаю.
Два темных силуэта выделились на фоне закатного неба. Широкая мужественная фигура склонялась над хрупкой тенью. Расстояние между ними неминуемо сокращалось…
- Увидимся завтра, - и Глая мягко обняла Хизара, оборвав очередной "почти поцелуй".
Перед сном она спокойно улыбнулась своему отражению в ночном окне, поражаясь, как люди заглядываются в сумрачное и далекое, не замечая очевидного.
Все утро Глая провела, перенося на бумагу дождливый день за окном. Кисточка в ее руке порхала, легко нанося штрихи, сливавшиеся в очертания деревьев с мокрой листвой, хмурого неба, помутневшей реки. После обеда Глая все же натянула голубой дождевик, так как знала, что к этому времени возвращается Хизар и коротать дождливый день с ним наверняка будет веселее.
Дверь соседского дома отворила вдруг постаревшая, бледная мать Хизара, в руке она теребила носовой платок. Глая не задавала вопросов, а произнесла только: "Он скоро вернется", - и побрела домой.
Девушку возмутила глупость Хизара и поражала его наивностью. Досадно было еще то, что пришлось коротать день в одиночестве: матери с отцом вдруг взбрело в голову покупаться под дождем в реке и дом был абсолютно пуст.
Дни шли за днями и бОльшая часть времени Глаи была посвящена раздумьям и написанию стихов и рассказов о природе, доброте и человеческой глупости. Шли месяцы и появлялись все новые произведения, на новые темы. Теперь, наряду с природой, в них проскальзывала скука, а за нею и одиночество.
Герои Глаиных рассказов говорили будто знакомые фразы.
"я не могу больше так жить"
"как жестока бывает мудрость"
"я знаю любовь к небу, к земле, на которой живем"
"любовь - зависимость"
И все ее герои расставались, чтоб больше никогда не встретиться вновь. Однажды, дописывая очередной свой рассказ, Глаин взгляд упал на только что написанное, рука ее так и замерла на полуслове, а губы беззвучно шевелились.
"Земля, наша огромная круглая Земля, стоит того, чтобы ее увидеть. И я ухожу"
Она перечитывала вновь и вновь.
"Земля, наша огромная круглая Земля, стоит"
"огромная круглая Земля"
"круглая Земля"
"круглая"
В последующий день Глаей были переписаны финалы всех ее рассказов, баллад и сонетов. Звучали они примерно одинаково: "Она заметила его издалека и бросилась навстречу".
Ежедневно Глая взбиралась на холм в противоположном направлении от Долины. С него открывался захватывающий вид нетронутой природы до самого горизонта. Часами просиживая на холме, обхватив колени, словно искусный ювелир, Глая обтачивала свою гениальную мысль: "Если Земля круглая, и Хизар будет идти, не останавливаясь, в поисках своего самого прекрасного места на Земле, то рано или поздно его фигура замаячит на горизонте со стороны, противоположной Долине". Глая так сильно поверила в реальность своей идеи, что бывали мгновения, когда она действительно видела знакомые черты вдалеке, но образ растворялся в воздухе. И ни на миг не поколебалась вера в возвращение реального Хизара. Хотя временами боль, невыносимая тоска, охватывала все Глаино существо, заставляя еще крепче обхватывать колени и закусывать губы, чтобы не расплакаться. У нее было множество бесконечных часов подумать и признать правоту Хизара, истинность каждого его слова. Она не знала названия тому, что губило ее и одновременно давало смысл каждому прожитому дню; она и не хотела его знать. Она просто хотела однажды взойти на холм и броситься навстречу своему "ловцу иллюзий", своему "глупому мудрецу". Но годы шли, сливаясь в один бесконечный день…
Миниатюрные ступни мяли сочную летнюю траву. Солнце запускало лучи в тяжелые темные локоны, нетронутые временем. Прекрасная женщина лет тридцати уверенно шагала навстречу горизонту.
|
