Ожидание возле аптеки... нетерпеливое, возбужденное... леденящий ветер пробирается под мою курточку... стыну, невзирая на меховую подкладку. Меня аж потряхивает внутри, прыгаю то на одной, то на другой ноге... затягиваюсь сигаретой, выдыхаю влажный дым, то и дело стряхиваю пепел, нервничая.
Ну где, где oна, это худощавое солнышко с пухлыми, всегда влажными подрагивающими губами, намазанными дешевой красной помадой, с огромными глазами, густо подкрашенными голубыми тенями... Нет, она не шлюха, просто не умеет пока скоординировать всё как нужно.
Бросаю сигарету, наступаю на неё, дышу на руки, растираю их и прячу глубоко в карманы, почти постанываю от удовольствия и мысли, что им не нужно больше быть на стылом ветру. Ок, по крайней мере, пока. Только моё застывшее лицо, моя сухая обветренная кожа не может избежать этого жестокого, неутихающего, какого-то жестяного холода.
Слава Богу, хоть дождя нет! Нет! Лучше слава Ему, что нет снега!
НУ, ГДЕ ЖЕ ОНА?!
Сегодня у меня всё было обдумано и запланировано. Мне нужно подождать, пока она завернет за угол, да, за угол этой вот аптеки - и как только я увижу ее шерстяные колготки и светлые кожаные сапожки до колена, мне нужно пойти ей навстречу, натолкнуться на неё в как бы задумчивости, как бы совершенно случайно, воскликнуть «О, Господи! Извините!» и помочь ей подобрать всё, что она, возможно, уронит. Она вежливо улыбнётся, с благодарностью возьмет у меня из рук свои вещи, сделает шаг, чтобы идти дальше, и я скажу: «Подождите!». Она обернётся удивлённо, подумав, наверное, что это всё как-то по-дурацки выглядит, а я скажу: «Могу ли я предложить Вам чашечку кофе или чего-нибудь еще? Просто, чтобы нам сбежать от этого ужасного ветра!». И она снова улыбнется, на секунду задумается об этом, в спешке возвращаясь на работу, слегка расстроенная этой случайностью, выбивающей ее из ее маниакально точно рассчитанной рутины. А что потом?
Господи, как все же холодно! Следующая сигарета... Я, чтобы не пропустить её появления, не могу даже на момент войти вовнутрь, и люди в аптеке наверняка думают обо мне по крайней мере с удивлением, не сказать бы больше. Я уже отираюсь возле аптечного окна больше пятнадцати минут, разглядывая с замороженным лицом презервативы – съедобные, ребристые, усатые, разноцветные – шоколадные, неоново светящиеся, беленькие, голубенькие, красненькие... некоторые – в упаковках с изображениями счастливых любовников, рука об руку бегущих по теплым тропическим пляжам, или с охренительным закатом тропического же солнца, уходящего за охренительный же горизонт... знойные мужики выгуливают прекрасных дам-с... картинки забойных спортивных машин... леди в опасно завлекающей черной коже с шипами... Тут же увлажняющие кремы для лица... угу... мне как раз нужно, наверное, именно это – и получится как будто я гуляю себе по аптеке в поисках чего-нибудь эдакого.
О, Господи, ну где же она? Она так задерживается! Это так на нее непохоже. Я беспокойно взглядываю на свои часы – уже пять минут позже ее обычного времени. ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, Я ТУТ ДЕЛАЮ?! Я смотрю на нее каждый день в автобусе, на остановке, в свой обеденный перерыв... И вдруг...
Я вижу, наконец, ее ножку, светлый сапожок (она надевает их почему-то строго по вторникам и средам) появляется из-за угла, ну, слава тебе, Господи – вот она, наконец! Наши глаза встречаются, и я иду прямо к ней – я вижу всё как в замедленном кино, как в несуществующем времени существующего пространства: сейчас мы заденем друг друга, я уже чувствую ее дыхание, сейчас я схвачу ее руку, когда она пошатнется от нашего столкновения, я импровизирую каждый момент и... она останавливается прямо передо мной, и я просто-напросто теряю все слова!
Она выглядит слегка ошарашенно, но улыбается.
«Простите»,- говорит она и я впервые слышу ее голос – мягкий, нежный, застенчивый... совершенно такой, как мне представлялось.
«Ничего-ничего...», - говорю я, чувствуя себя абсолютно по-дурацки и зная, что это моя вина.
Пару секунд мы стоим там, совершенно безмолвны.
«Ок...» - говорит она и делает движение, чтобы шагнуть дальше... Мой сценарий вновь возникает в башке, зарепетированный донельзя.
«Подождите! – вдруг говорю я, и она останавливается и поворачивается ко мне.
«Не могли бы... м-м-м... а-а-а... Вы не... может мы... чай или что-нибудь?» - наконец выпаливаю я и чувствую, что заливаюсь краской.
Она явно озадачена. Несколько секунд она думает.
«Простите, мы встречались раньше?» - спрашивает она. Мы все еще стоим в ледяном холоде. Она прячет подбородок в пушистый шарфик в сине-белую клеточку, так уютно обнимающий ее шею. Ветер, огибая ее тоненькую фигурку, свирепо швыряется горстями ледяной мороси прямо мне в лицо. Ну и что я могу ей ответить? Что я преследую ее уже два месяца от автобусной остановки до кустов напротив ее дома? Что я знаю до мелочей, что она наденет в тот или иной день недели? Что у нее есть пышный цветок на окне и белый кошак по имени Альфонс? Что я даже знаю, что однажды какой-то мужик провожал ее до дома и вышел оттуда только утром?
Но я мямлю: «Да-а-а... ну... вообще-то... нет, мы так-то не встречались... Но я... как бы это сказать... я езжу в том же автобусе, что и Вы...» - и краснею, наверное, до пальцев на ногах.
«О, даже так...» - говорит она и дарит мне легкую улыбку –«Послушайте... Мне нужно возвращаться сейчас на работу и я очень тороплюсь...»
ДА ЗНАЮ Я, ЗНАЮ!!!
«...Но может быть, мы увидимся вечером в автобусе? И спасибо за приглашение, в любом случае!» - она снова подарила мне вежливую улыбку и заторопилась в свой офис.
Кажется, я понемногу прихожу в себя, но мое сердце все еще бьется как после гонки... да уж, хлебнулось адреналинчика... кое-как достаю из кармана дрожащими пальцами пачку сигарет.
Вынимаю одну – ломается... бросаю ее под ноги, достаю вторую, закуриваю. Фу-у-у... уже дыше глубже. Всё тело обмякает как после стресса. Я снова поворачиваюсь к аптечному окну-витрине, нечетко вижу в нем своё отражение. Моё лицо выглядит в отражении как белая наждачная бумага – совершенно бескровное от волнения и в пупырышках от холода. Я поправляю чёлку и слегка зачесываю за уши свои растрепавшиеся на ветру светлые локоны. Пару секунд смотрю себе в глаза, дотрагиваюсь до промерзших насквозь скул и обветренных, нервно искривленных губ. Очень бледное лицо. Единственное розовое пятно на нём – кончик моего замерзшего носа. Я раскрываю свою сумочку, нащупываю косметичку и в ней - мою помаду оранжевого цвета. Подкрашиваю губы перед отражением. Закрываю тюбик и бросаю его обратно в косметичку.
Ну что ж... пора и мне в свой офис. Значит, вечером – снова на автобусной остановке... а потом- может быть я снова с ней поговорю... а может быть – нет... кто знает.
|
