Джем
Шел снег. Или дождь. Куски льда сыпались с неба сплошной серой стеной. Холодный ветер, заблудившись в сплетении кривых улиц и узких переулков, свирепел и бился в витрины, врывался в тихие подворотни и жутко выл, поднимал с земли целые сугробы, заваливал ледяную стену и с грохотом разбивал её о скользкие тротуары. Лёд был всюду.
Впервые в жизни Джем чувствовал себя по-настоящему одиноким. Бывали обиды, бывало просто грустно, и ругали, и не кормили. Но случилось так, что в этот февральский вечер у него не стало дома. И никого он не мог в этом обвинить, если только себя.
Еще пару часов назад Джем лежал в прихожей на мягком тапке и ожидал прихода любимой хозяйки. Так было каждый вечер. Она выходила из лифта почти неслышными шагами, открывала дверь и воздушным звонким голосом произносила волшебное "Хей!" Какое это блаженство услышать родной запах, прыгнуть ей на плечи и получить долгожданный поцелуй. И каждый вечер перед ужином они шли гулять, и в дождь, и в снег. И даже когда у Оли было плохое настроение, они всё равно шли гулять.
Но в этот раз всё было иначе. Все соседи уже давно вернулись с работы. Откуда-то доносился запах готовящегося праздничного ужина. Где-то безумно громко орал телевизор. Время тянулось мучительно медленно. Ожидание. И вот знакомые шаги. Джем с радостным визгом подскочил к двери. Два поворота ключа…
На пороге квартиры стояли два человека. Один - высокий коренастый молодой человек в кожаной куртке с меховым воротником. От него сильно пахло сигаретами и ещё чем-то ужасно неприятным. Другой – длинноволосая девушка в мокрой желтой куртке и зонтом в руке. От неё тоже пахло чем-то гадким, но совсем другим. И Джем не сразу узнал в ней свою Олю. Замешательство длилось пару секунд. О, какой же колючий взгляд у этого парня…
Люди пытались спастись от дождя под зонтами, но ветер вырывал зонты из рук. Люди прятались от ветра в троллейбусы, но те благополучно вставали в пробки. Люди аккуратно обходили лужи, но проезжающие мимо машины окатывали их грязью с ног до головы. Было холодно. С каждой минутой становилось всё холоднее. Дождь снова превращался в лед.
Джем брел по какой-то людной улице, вдоль трамвайных путей, мимо палаток и автобусных остановок. Сегодня – совсем один. Всё дальше и дальше. Он уже не мог вспомнить дороги обратно, да и не хотел вспоминать. Если однажды тебя пинком выкинули за дверь, станешь ли ты возвращаться в этот дом? Если любимый человек с легкостью меняет тебя на другого, разве не назовешь это предательством?
Наступала ночь. Прохожих становилось всё меньше, а на улицах становилось всё тише. Мысли путались и переставали быть мыслями. Холод начинал овладевать телом. Каждый шаг иглами впивался в лапы, в глазах плыли туманные фонари, и все запахи превращались в один – запах зимнего города.
Ни одного открытого подъезда. Из магазина выгнал охранник – маленький, но ужасно злой человек. И ни одного подземного перехода. За что? Этот вопрос продолжал терзать Джема. Безответный вопрос. Или вернуться? Простить Ей измену. Нет, не измену: она же не хотела его обижать, а просто выпроводила погулять. Он же любил гулять вечером. А дверь? Они включили музыку и просто не слышали. Глупые обиды! Вернуться? Нет! Ни за что!..
Онемевшее от холода тело практически не подчинялось. Лапы двигались сами по себе. Медленно, но всё ещё вперёд. И далёкая тупая боль начинала подбираться к голове. А в голове гулким эхом звучало “За что?”
Ветер утих. Снег прекратился. В гудящем морозном воздухе застыла тишина. Была глубокая ночь. Джем уже не чувствовал холода, не чувствовал боли, он не мог даже думать. Он с трудом доковылял до стеклянного сооружения, напоминающего троллейбусную остановку, и упал в мягкий пушистый снег. Перед его глазами раскинулось ясное небо, усыпанное мириадами звезд. И в глубине этого безграничного неба Джем вдруг заметил падающую звезду. Он вспомнил, что именно сейчас можно загадать желание. Так говорила Оля, когда теплой осенней ночью они стояли на балконе и жевали соленые, но безумно вкусные чипсы. И Джем загадал, чтобы Оля не знала в жизни и тысячной доли того, что довелось испытать ему в этот холодный вечер. Он любил её и не смел, желать ей зла, любил, как умеют любить только собаки.
Джем закрыл глаза и почувствовал, как тепло растекается по его жилам, как оно укрывает его и увлекает куда-то в темную бескрайнюю нежность. А звезда продолжала падать и вскоре, коснувшись крыши одной из многоэтажек, исчезла…
Утро ворвалось в город сотнями солнечных зайчиков и тысячами бликов в стеклах куда-то спешащих машин. Неугомонные воробьи клевали рассыпанные семечки. Толстый голубь медленно прохаживался возле булочной, в блаженстве солнечных лучей совершенно забыв про боязнь «этих громадин – людей». А люди садились в подъезжающие троллейбусы, улыбались и щурились от белого-белого света струящегося отовсюду. Веселые школьницы соревновались в мастерстве катания по льду, а проходившие мимо старушки восхищались их нескончаемой энергии. И казалось, всё вокруг поет и радуется долгожданному солнцу, и в каждом взгляде живет восторг почти наступившей весны.
И только Джем никогда уже не увидит этого солнца и не почувствует этого безграничного счастья. В остановившемся навсегда сердце остались лишь боль откровенного человеческого предательства и беспредельная собачья гордость.
Лишь нетрезвый дворник присядет на корточки и, коснувшись обветренной рукою припорошенных снегом ресниц, скажет:
- Спи, пёс. Там будет лучше, чем тут. И никто не посмеет тебя обидеть. Я даже завидую тебе… Я и сам бы хотел так. Но я – человек… Всего лишь человек… Спи, пёс. Спи.
|
