Дела минувших дней и нынешних
Странным кажется Инге этот город, Лемесос... Её поражает, как мало на Кипре туристов, и как много сделано для их приема. И хотя какие-то туристы попадаются- в сравнении с шумной Турцией, которая вот-вот разойдется по швам от нашествия неутомимых русcких, или с оживленной Испанией, или с влюблённой в себя Италией, которую вопросы сервиса могут не волновать-люди все равно приедут восхититься шедеврам, созданными её гениальными сынами – на их фоне Кипр представляется ей островом-призраком, с глазами, скорее полными воспоминаниями о славном прошлом, чем мечтами о блестящем будущем.
Если туристы в силу своей малочисленности ведут себя спокойно, то о киприотах этого нельзя сказать-как только девушки появляются на дороге в своем крокодиле, как они окрестили здоровущую Ауди,- со всех сторон раздаются гневные нетерпеливые гудки.
-Я догадываюсь, почему мы их так раздражаем. Мы едем очень медленно, а на машине у нас не красные номера, как у всех туристов, а местные- Тасос же нам свою машину дал, вот люди и не понимают, почему мы, « местные», так тормозим, -говорит Даша и прибавляет газку- девушки поднимаются в монастырь «Киккос» в горах Троодас.
-Знаешь, мне не кажется, что ты тормозишь, - осторожно произносит Инга,- вообще-то здесь был знак «50»,а едем мы по крутому подъему вверх, а у тебя уже семьдесят, смотри, сейчас еще опрокинемся.
-Знала бы ты, как я во Франции ездила-там меньше ста шестидесяти не ездят в горах, и вообще, не смей такие слова говорить мне под руку!-огрызается Даша, чьи нервы, видать, всё же напряжены, не смотря на бесценный опыт поездок во Франции- здесь ехать-то надо по левой стороне (во всех предыдущих поездках водителем бывал Илья).
Инга замолкает, только молится про себя. Благодаря близости к святым чертогам молитва моментально становится услышана высшими силами и на дороге перед ними неизвестно откуда появляется тихоходный грузовичок, обогнать который на извивающейся горной тропе не представляется никакой возможности, поэтому Инга с удовлетворением в очередной раз констатирует про себя:«есть Бог», а Даша смиряется с тем, что они ползут за грузовичком до самого монастыря и сменяет роль неустрашимого Хаккинена на мирную роль гида-рассказывает на правах «старожилки» то, что уже знает об этих местах.
-Этот монастырь у них тут самый крутой. По легенде, около тысячи лет назад один мужик (не помню как его звали, но был он что-то вроде мэра острова) обидел монаха-отшельника. Придя домой, он заболел неизвестным недугом и увидел сон, что для выздоровления ему нужно извиниться перед монахом. Разыскал он отшельника, попросил прощения, но тот потребовал выполнить его просьбу: привезти на Кипр из Константинополя икону Божьей Матери-одну из немногих написанных, верь –не верь, евангелистом Лукой с самого оригинала.
-Как с оригинала? Ты хочешь сказать, что мы сейчас увидим, практически, фотопортрет Богоматери?
-Ты мне потом расскажешь, что увидела, а пока не перебивай. Отправился чиновник в византийскую столицу, а подступиться к самому императору побаивается. И тут заболевает дочь императора, никто не может её вылечить, тогда наш правитель Кипра объясняет свое видение и просит перевезти икону Девы Марии к нему на остров. Императору и со святыней расстаться трудно, и дочь жалко-и хитрец приказывает отправить на Кипр копию иконы -но неизвестная болезнь поражает и его самого! И приходится отдавать приказ отсылать саму святую икону. Везут ее на Кипр, а маленькая птичка кричит «Кикко-Кикко-Богоматерь едет к нам, чтобы навсегда остаться навсегда»....что-то такое в стихах прокричала птичка. И с тех пор ТЫСЯЧУ(!!!) лет икона не покидает монастырь, основанный в её честь..
-Невероятно!
-И прекрасно. Как подумаешь, сколько в мире святынь, которые не удавалось сохранить из-за нашествий врагов или от времени, а тут, не смотря на то, что Кипр неоднократно переходил из рук в руки, как лакомый кусочек и англичане, и франкийцы, и венецианцы, и турки успели отметиться в борьбе за него-монастырь хоть и бывал разграблен (в 19 веке турки вывозили золотые и серебрянные изделия из него на шестнадцати верблюдах!), но икона оставалась неприкосновенной! Сама она сейчас укрыта окладом, говорят сила ее такова, что не все могут выдержать глядеть на нее, один монах не удержался, открыл оклад, и было ему худо.
-То есть, портрет Марии увидеть не возможно?-расcтраивается Инга.- Вот бы взглянуть, хоть краешком глаза! А что стало с тем монахом?
-Рука у него отсохла. Так что, только попробуй-нам в офисе однорукие бандиты не нужны, у нас не казино. Да и вообще, не будь такой примитивной-ну не в портретном же сходстве дело! Но если тебе это так важно- рядом с окладом висит маленькая копия того, что сокрыто под ним. Впрочем, сама увидишь. Возможно,-почему-то усмехается Даша.
И вот они уже на вершине мира, кажется, головами касаются неба, и дорожка, утопающая в розах, приводит их к монастырю. Девушки проходят внутрь с затаённым дыханием- и сразу их вычисляют дружественные православные священники из толпы европейцев, и хватают за руки и подводят к самой святыни, минуя огромную очередь, жалуясь, что не тот нынче турист пошел, нет почтения у католиков, головы не покроют, на колени перед иконой не встанут, и обычаев и традиций не соблюдают. Так беседуют они почти полчаса, хотя ни монахи не знают английского, ни девушки греческого, и улыбаются друг другу, и монахи задаривают подруг календариками со святыми образами и бесценным маслом мироточащей иконы. Выйдя из монастыря Инга понимает, почему Даша усмехалась и с сомнением качала головой ранее.
-Я не помню, как выглядит Богоматерь! –в изумлении восклицает она, - я была до того взволнована, когда монахи с нами подошли к иконе, а когда мы ее целовали, у меня даже слёзы выступили внезапно-но никаких деталей я не смогу описать!Удивительно!
-Знаешь, три раза мы тут были, и у меня все то же самое!-вздыхает Даша.
Они немного еще прогуливаются, поднимаясь к могиле того самого президента и по совместительству архиепископа Макариоса, который чтится местными жителями, как чтился Ленин в СССР и Ататюрк в Турции. Возле его могилы стоит почетный караул, что в кипрском варианте означает:«сидят два расслабленных парниши».
-Представляешь, у них тут в каждом городе обязательно его именем площадь названа или улица, и памятники повсюду. А недавно-нет, уже давно, мы вдвоем еще с Ильёй шли в Москве по аллее заброшенных скульптур (ну тех, что у нас за ненадобностью демонтировали)-и вот вижу до боли знакомый гордый профиль! «Илюшка.-кричу,- да ведь это опять он, Макариос!-будто бы это наш дедушка».
Ужинают в деревеньке со смешным названием «Какопетрия» в ресторанчике «На мельнице». Ресторан находится на последнем этаже старинного дома. «У нас есть лифт»,- с гордостью произносит служащий ресторана- лифт не вяжется с обликом этого здания в английском стиле, но и правда, наличествует. В очередной раз они оказываются единственными посетителями не только в ресторане, который судя по его размерами когда-то принимал большие группы туристов, но похоже и во всей Какопетрии. Подруги долго сидят на террасе- гора слева, гора справа, впереди и сзади, одновременно и далеко и близко, так, что можно увидеть людей на балкончиках игрушечных домиков, теснящихся на склонах.
Вечер синий и тихий, но пора уж домой.
Умиротворенные, не сдерживаемые грузовым транспортом, несутся они под горку, лишь в последний момент улавливая предупредительные сигналы встречных машин...
-Даша, полиция!-восклицает Инга- Ну вот, сразу несколько статей:первое-нарушение скоростного режима...
-Второе-прослушивание турецкой музыки во вражеском стане, -парирует Даша, устав от занудства подруги...
-Не виноватая я , я включаю наобум, а почему-то турецкие радиостанции автоматичеки настраиваются, -защищается Инга, пытаясь одновременно выключить радио, открыть окошко и одарить местного полицейского улыбкой и ослепительной и в то же время не через-чур сладкой, чтобы не быть похожими на представительниц древнейших профессий, коих, увы, так много среди русских девушек за пределами родины.
А полицейский в это время сообщает им пункт три:
-Вы почему не включили ближний свет?
-Извините, -оправдывается Даша, -но мы- туристы, и я не знаю, как переключить здесь свет-у меня либо дальний включается, либо только габариты.
Полицейский любезно помогает ей разобраться со светом.
-Кстати, документы на машину у Вас в порядке?-осведомляется он, прощаясь.
-Документы?-удивляется Даша, войдя в роль добропорядочного уверенного в себе европейца, -у нас их нет, поскольку мы взяли машину у друзей!
Полицейский кивает на прощание, а в машине виснет грустная пауза. Только через пять минут Инга нарушает молчание, выразив то, что крутится у обеих в голове:
-Наши чиновники могут сколь угодно путешествовать за рубежом, делать у себя дома евро-ремонты, говорить на иностранных языках и покупать одежду лучших европейских марок-но пока средне-статический Вася на средне-статическом Дмитровском шоссе не будет удовлетворен подобным ответом, а будет это лет через триста, -до этих пор мы не можем называться цивилизованными европейцами. Мы –страна варваров. Мы –зулусы.
-Не обижай зулусов, -вздыхает Даша,- мы-Россияне.
|
