Срывается мелкий осенний дождь, нехотя ползут облака. Всё серое, мрачное и холодное. И, несмотря на то, что дождь только начался, в воздухе не ощущается того радостного запаха прибитой пыли, который бывает весной или летом. Интересно, почему? Может потому, что холодно? А может всё из-за того, что дождь, которому грустно, как и все эгоисты, просто хочет испортить всем настроение. Но старания его напрасны, и люди, спешащие по своим делам, только плотнее кутаются в свои куртки и пальто, и открывают над собой чудо-крыши зонтов.
Люди бегут куда-то, кто куда. Кто-то идёт в магазин, чтобы купить хлеба к обеду, кто-то несёт фрукты больному ребёнку в больницу. И все они не обращают внимания ни на что вокруг.
Люди проходят, не замечая, что тут, совсем рядом, у обочины доживает свой срок собака. Обычная чёрно-белая дворняга, наподобие тех, что встречаются в каждом дворе; и если ты не видел их, посмотри внимательнее в следующий раз, когда будешь идти мимо помойки, что находится в углу твоего двора. Также как и они виляла хвостом всем проходящим мимо людям, и также бегала по дворам с мальчишками. Но теперь её время подошло к концу, прерванное проносящимся мимо по каким-то своим, неотложным делам автомобилем. Видимо, человек сидевший за рулём этой машины спешил домой после тяжёлого рабочего дня, чтобы поужинать с женой и маленькой дочкой, которая, встречая его, как всегда бросилась ему на шею с криком «папа пришёл!». А он как всегда подхватил её на руки, и закружил, потому что его любовь к этому маленькому существу неизмерима. Автомобиль пронёсся мимо, а собака так и осталась лежать у обочины, с переломанными костями и кишками наружу, а пятно её крови застыло чёрной кляксой на асфальте.
А люди проходят, не замечая, как в мир иной уходит душа, хоть маленькая и никому не нужная, но всё же безгрешная. Только равнодушные трамваи проезжают, глядя на неё мутными от грязи стёклами глаз, да проносятся машины, переругиваясь между собой или надрывно смеясь над какими-то своими пошлыми анекдотами… Они не знают, да и откуда им знать, как это: лежать у дороги, когда нет сил не только, чтобы подняться на ноги, но и на то, чтобы облегчить свои страдания еле слышным, сдавленным и полным боли поскуливанием. Они не знают, как это: ждать, молить о смерти, когда она, эта сварливая своенравная старуха где-то непонятно почему шарится, или просто стоит рядом и смотрит своими глазами, в которых никогда не было, да и не будет ничего, кроме холодного мрачного терпения и уверенности. Уверенности в том, что когда-нибудь, рано или поздно, всё будет так, как захочет она.
А дождь начинает идти сильнее, будто бы оплакивая никому не нужную собачью жизнь; хотя ему на самом деле абсолютно всё равно, кто, где, когда и как умрёт, лишь бы его не трогали и оставили в покое, потому что ему уже всё опостылело: и влюблённые, что так любят гулять под одним зонтом, и одинокие, что выходят под дождь, чтобы подумать о своём, прогуливаясь между луж, и даже те, кто просто был вынужден выйти из дома по каким-то своим, бытовым причинам. Но люди идут, не обращая внимания на дождь, и собака медленно умирает у своей обочины, не замеченная никем. Хотя даже если бы кто-нибудь её и заметил, ничего бы не изменилось. Ни в погоде, ни в людях. Потому что она всё равно умрёт.
|
