Он проснулся оттого, что задыхался. Он опять заснул, уткнувшись лицом в подушку. Его окружала темнота и звенящая пустота. Он точно знал, что надо делать, такое иногда случалось с ним, когда, увидев во сне кошмар, он потел, и пот разъедал клей…
Вскочив с кровати, не включая свет, он бегом отправился в ванную. На туалетном столике он руками нащупал тональный карандаш, сорвал с него колпачок и судорожным движением провел росчерк по своему лицу…
Легкие наполнились таким желанным воздухом. В голове шумело. Кровь пульсировала в мозгу, словно кто-то методично ударял голове молотом. Переведя дыхание и, немного успокоившись, он вышел в коридор, нащупал на стене выключатель, включил свет и вернулся в ванную. Было по-прежнему темно. Он взял в руку заветный карандаш, а второй рукой дотронулся до лица. Приблизительно на этом уровне должны были быть его глаза. Прикрываясь ладонью от невидимого пока света, он нарисовал на своем лице глаза: две маленькие точки, похожие на черный бисер. Свет нещадно ударил по этим крошечным глазкам. Он взглянул на себя в зеркало. Н-да, ну и видок у него был: линия рта протянулась от подбородка чуть ли не до левого уха, там оно, по крайней мере, должно находиться. Нос отклеился и помялся, болтается на одной ноздре, которая уже не выполняет свои прямые функции, ресницы и брови размазались по всему лбу, а уши… Уши видимо остались где-то в комнате на диване или на полу.
Он открыл кран, смочил в теплой воде губку и аккуратно начал вытирать свое лицо, оставив на месте рта лишь небольшую щелочку, чтобы можно было дышать. Он пошел в комнату, отыскал на диване уши и, выудив из какой-то тумбочки тюбик с клеем, вернулся в ванную. Долго и тщательно расправлял, гладил и крепил нос клеем, стараясь вернуть его на то место, где он был, и лишь потом позволил себе стереть рот окончательно. Пришлось немало повозиться, прежде чем он прорисовал себе глаза, такими, как они были раньше. Сначала один, потом второй. Он собрал со своего лба остатки бровей и ресниц. С ними всегда много мороки: покупать накладные ресницы каждый день было непозволительной роскошью. Поэтому он нарезал их сам из купленных ранее, но уже износившихся париков, и тоже крепил на клей. Парики он старался выбирать одного цвета, чтобы не ходить одну неделю светловолосым блондином, а следующую – мрачным брюнетом – его бы не поняли. Рот рисовать ему не надоедало никогда. И хотя он старался не экспериментировать, иногда дома, по выходным, развлекался, делая себе то губы настоящего афро-американци, то, наоборот, какого-нибудь скандинава или азиата. Уши клеить он сознательно отказался, потому что еще планировал вздремнуть, а шум, который, как он знал, вечно доносился из квартиры выше, мешал. Закончив весь туалет, он вернулся в комнату. Ложиться в кровать не хотелось – еще не до конца успокоилось сердце от пережитого недавно ужаса. Он поудобнее устроился в кресле, укрылся пледом и закрыл глаза.
На работу он, конечно же, проспал, потому что не услышал будильник. Мелькнула мысль, что надо было приклеить хоть одно ухо, а он поленился. О завтраке не могло быть и речи, так как потом опять бы пришлось рисовать рот, а времени было мало. Он зашел в ванную, кое-как, не вдаваясь в детали, прикрепил уши. В голову сразу ворвались сотни звуков окружающего мира. Он поморщился – все равно от этого никуда не деться. Достал из ящика длинноволосый парик и, глядя в зеркало, одел его, тщательно стараясь прикрыть свои несчастные ушки. На выходе из дома он оглянулся, посмотрел еще раз на свое жилище и уверено вышел за дверь, не забыв прихватить чемодан со всеми необходимыми документами.
Рабочий день ничем не отличался от остальных дней, таких же скучных и серых. Одна и та же рутина, одни и те же заученные фразы, поклоны и тому подобная дребедень. На работе никто не обратил внимания на какие-то изменения в его облике. Он и сам с трудом мог сказать, где его нос был вчера, и на сколько изменилось его положение сегодня. Что и говорить – маскироваться он научился мастерски.
Вечером, уже готовясь ко сну, он подумал, что не мешало бы подлатать голову. Под париком конечно не видно разошедшегося шва, но, глядя в зеркало, его сильно раздражал вид торчащей из небольшой дырки ваты. Надо будет на выходных заняться этой проблемой вплотную. А еще он подумал, что пора бы все-таки расщедриться и потратиться на дорогую импортную куклу, ведь ему так нужны глаза. Потому что когда-нибудь он не успеет добежать до ванной или не найдет карандаш, если опять уснет лицом в подушку и сотрет об нее свое ненаглядное лицо…
А у этих кукол такие замечательные, красочные и практически ЖИВЫЕ глаза…
|
