- Простите меня, святой отец, ибо я согрешил.
- Покайся, сын мой. Бог тебя простит. Что привело тебя в дом Божий?
- Святой отец, я совершил страшное зло. Я убил человека. Девушку. И не просто убил. Перед тем, как лишить ее жизни, я подверг эту несчастную мучительным и жестоким пыткам. Это было в каком-то сыром и темном подвале. Она была привязана к стулу, а у меня был целый набор инструментов для пыток. Я резал ее тело ножами. Резал медленно и методично, пока она не теряла сознание. Потом я приводил бедняжку в чувства, прижигая раны раскаленным железом. Она кричала и не понимала, что я от нее хочу, но я молчал. Я хотел, чтобы она сама догадалась, почему ее мучают. Она умоляла отпустить ее, умоляла не причинять больше боль. Она плакала не переставая. Слезы смешивались с кровью, которая текла из ран на ее лице, и ручейками стекали к ногам девушки. Однако я был непреклонен, и продолжал свое дело. Я бил ее. Истязал ее тело плетьми. Загонял иголки под ногти. Выворачивал суставы. Душил. А потом, потом святой отец, я мучил ее при помощи известного вам «испанского сапога». Я превратил ее колени в сплошную кровавую крошку, так что бедняга больше никогда не смогла бы ходить, и даже держатся на ногах. В конце-концов, девчонка сломалась. Она была готова согласиться с любыми обвинениями, которые я мог ей предъявить, лишь бы прекратить это безумие.
Я выволок ее за волосы на улицу и начал привязывать к заранее приготовленному деревянному кресту. Эта бедная девушка даже пыталась уползти, волоча за собой искалеченные ноги, но руки ее дрожали и практически не слушались. Она потеряла сознание, в который раз. Когда ее, несчастную, привязали, крест подняли вертикально и закрепили в выкопанной яме, а затем разложили вокруг него огонь. Только разгорелось пламя и начало подбираться к ногам девушки, та пришла в чувства. Она не сразу сообразила, где она, и что происходит. А потом, потом святой отец, она кричала. Кричала что есть мочи. Ее крик был слышен, наверное, на весь поселок. Она пыталась высвободится, но каждое движение причиняло ей безумную боль. Я видел это собственными глазами. Я молча смотрел, как огонь поедает ее тело, а она, она уже даже не кричала, у нее не хватало больше сил, чтобы кричать. Она просто молчала и плакала. И смотрела мне в глаза. Словно на площади больше никого не было, только один я. Но в ее глазах почему-то не было ни упрека, ни ненависти, ничего. Меня это очень испугало, святой отец.
- Боже, сын мой, что толкнуло тебя на столь страшное злодеяние? Неужели в твоей душе не осталось ни капли человечности? Кто же так изувечил твою несчастную душу, что ты пошел на столь ужасное преступление?
- Вы, святой отец! Вы привели мне тогда эту девушку и сказали, что она обвиняется в колдовстве. Что она ведьма. Вы сказали мне, что я должен заставить ее признаться во всем, а если этого не произойдет, то я отправлюсь на костер вслед за ней, как отступник. И я заставил ее говорить, святой отец! Она во всем призналась, и моя шкура осталась цела. В тот вечер, святой отец, после казни, я направился в ближайшую таверну, и там предался забытью. Меня не покидало чувство, что за мной кто-то наблюдает. И этим кем-то была та девушка, она мертва, но у меня все время было такое чувство, словно она всегда стоит у меня за спиной и пристально за мной наблюдает. Святой отец, с того ужасного дня я не могу заставить себя уснуть. По вечерам я закрываю глаза, и чувствую Ее присутствие в комнате. Теперь я никогда не тушу свечу и не сплю, так как боюсь, что за мной придет та девушка. Придет, чтобы забрать с собой. Святой отец, лучше бы вы отправили меня на костер вместе с той несчастной! Как мне теперь жить? Я не могу ступить шагу, чтобы не оглянутся…
- Хм… Что ж, сын мой, в этом случае, я прощаю тебя, и Бог прощает тебя, в том нет твоей вины. Ибо такова была воля Божья. Чем меньше еретиков и инакомыслящих на земле, тем спокойнее будет житься нам, рабам Божьим.
- Святой отец, а как дальше жить мне? Теперь я боюсь каждой тени. У меня трясутся руки и неспокойно на душе за содеянное мной зло.
- Не переживай, сын мой, тебе нечего стыдится и боятся. Уверен, Он бы одобрил твой поступок.
- Святой отец, та несчастная девушка была моей дочерью…
|
