Третий час ночи. Чёрные глухие провалы окон и по контрасту с ними яркий и разноцветный прямоугольник монитора полуразваленного компьютера, вольготно жужжавшего на полу. Необязательно вглядываться в окна – там всё равно идёт дождь. Не обязательно смотреть в экран – он рано или поздно потухнет. Спать не хотелось – иначе придется утром подниматься с кровати и опять начинать свой день, суть которого бесконечная суета и бессмысленность. Бессмысленность суеты и суета без смысла. Прошёл еще один час. Спать всё ещё не хотелось Обрывки мыслей, идей, начинаний, которые существовали только в полузабытой форме в его рыжей голове. Идея приходила, зажигала своей оригинальностью, но всё выгорало, и ясно было, что это уже. Сделали, придумали, изобрели, внедрили, разобрали, продали, распродали, спёрли. Спёрли – как-будто-бы-как-бы снова сделали. И понеслось. Вот и ещё час потерял. Рука начала затекать, казалось, она совсем вытечет через стол, падая в потолок.
Да, забыл вам представить – Калям Грэй. Никто. Грэй – серость – была его девизом. Он выделялся своей незаметностью. Обычно принято описывать внешность – но это не этот случай. Он – это все. Как гранёный стакан – посуда. Но все не были им (Также как урна для мусора не была стаканом, но это к слову). Калям держал мир в равновесии с помощью своего чуть-чуть большего, чем у табуретки разума, отсутствия ловкости и предсказуемости редкой, не весть, откуда взявшейся, мысли.
А день его проходил неинтересно. Только ради этого я попытаюсь его описать. Утро начиналось за пять секунд до пробуждения. Утомлённое отдыхом тело начинало загружаться остатками калямова разума, блуждавшего всю ночь по коридорам кошмаров, составленных из полубреда и причудливой смеси всех четырёх времён. Потом Грэй сидел на постели и путался осознать себя как индивидуума. Обычно это было такое же бесполезное дело, как и вся его жизнь. Пытаясь одновременно своим пробково-тупиковым разумом понять, где он. Одно временно также пытаясь: есть, пить, одеваться, думать, куда он едет, зачем он туда едет, и, собственно, успевает ли он. Наспех надев ботинки на голову и зашнуровав на ногах шапку, поняв их местами и забыв шапку дома на полка, которая на самом деле является помойным ведром с невесть откуда взявшимся крепким свежим горячим отвратительным чаем. Откуда я всё это так хорошо знаю? Просто я – это он. Мне нет названия – меня ведь нет. Но я пытаюсь. Рассказать дальше.
Дальше – скучнее. Влетев в первый вагон электропоезда, и не будучи важной (VIP) персоной, Грэй криком отбрасывается дружелюбной с утра кассиршей-контролёром в кассу провонявшего грязью, деньгами и суетой вокзала. Куплен билет – обратно в вагон – протянута рука – взгляд кассира, полный презрения к его никчёмной персоне.
-- Оооо, какие люди!
-- Здр
-- Здарова!
Гул голосов. Рукопожатия. Лица людей, не нужных тебе потому, что ты не нужен им. Встаёт выбор – как обычно пошлая беседа с недо-знакомцами – как обычно нудная книга о смысле жизни инфузорий, либо – как обычно сон. Сон – лучшее средство. Ты и только ты устанавливаешь там порядок, как в ярлыках на рабочем столе. Видишь дерево на дороге? Где?!? Ну, вот его и не стало. Бок чем-то давит. Портфель? Да это мой портфель. Там мелочи – два проекта конца света и смета на столкновение Солнца с чайником.
|
