-4-
Сашка возник как чертик из табакерки. На содержимое темных, запотевших бутылок у меня слюнки потекли.
-Ну, вот и я!- Он зубами сорвал крышечки и по комнате пополз пивной дух.- Одну тебе, одну мне, одну тебе, одну мне…
Он поднял открытые бутылки над головой, куда мне при всем своем желании не дотянуться: - Пляши!
-У, гад! – Выдавила я.- Будешь издеваться, без зубов останешься! (уж до них то я достану!)
-Каюсь, грешен,- Сашка дал мне пиво, улыбаясь во весь голливудский прикус.- Прости, засранка, батьку!
Я замахнулась полупустой бутылкой, но он даже не испугался: знает, мне пива жалко.
Ух, хорошо! Вулкан в животе потух, захлебнувшись водичкой с малыми оборотами и комары оставили мою голову, улетев, наверное к себе на болото.
-Ой, привет! – Маринка хлопала длинными ресницами на моего соседа, от удивления приоткрыв рот и высунув кончик нежно розового язычка.
-Клюв закрой, простынешь!- Вежливо посоветовала я.- Мужчинку никогда не видела?
Она осталась стоять с открытой пастью и только взгляд перевела в мою сторону:
-?
-Это мой - я сделала ударение на слове « мой» - сосед. Зовут его Александр Григо…
- А меня Марина.
Ее дурацкая привычка перебивать выводила меня из себя. Отчество осталось непроизнесенным, а потому и не услышанным.
- Очень приятно, Саша. Я тебя раньше не видела… Ленка, - это уже в мой адрес – у тебя все соседи такие красивые или только один? Может и для меня найдешь?
-Разведись сначала, коза конопатая, а потом клеить будешь незнакомых мужчин - буркнула я.
Она не обиделась, но ее скромность далека от совершенства: - Ленчик, дай денег, холодильник пустой, чё жрать то будем? А я на рынок сбегаю, куплю чего-нибудь вкусненького.
-Там - я показала рукой на столик - в сумке кошелек.
Маринка достала стодолларовую купюру и бережно разгладила ее пальцами: эта, да?
- Ага.
- Ты б ее еще в трубочку свернула. Такие деньги, а ты их мнешь! Не поменяют еще…
- Поменяют, поменяют!- Заверила я.- Давай, дуй на рынок! Конфет хоть Кристинке купи или шоколадку.
-А у нее диатез на сладкое…
Напялив очередной мой костюм Маринка исчезла и мы с Сашкой остались одни.
-Подруга твоя?
-А что, не похоже?
Ну, прейдет эта зараза рыжая, я ей покажу, как переманивать чужих мужиков! Этого товарища я клеила уже восемь месяцев, даже сомнения в его ориентации возникли, но нет: за стеной иногда отчетливо слышались женские стоны и я, потея, слушала танец двух бешеных медведей. Нет, не подслушивала, просто диван стоит у стены, за которой его спальня. Что ж я виновата, что ли?
Или не имею права изредка спать здесь, а не на кровати? Или подвинуть этот самый диван к стенке? Что, съели!? То-то же!
-А чё бесишься?
-Кто? Я? - хотя он прав – С чего взял?
- Да глаза кровью налились, как у быка. Бодаться будешь?
-Ага, как бодну бутылкой по башке, сразу рисовать разучишься!
Он, откинувшись в кресле, захохотал: - После пьянки ты чрезмерно агрессивная, возьму на заметку.
-У, почтальон Печкин - я уже не злилась, но подозрение в моей влюбленности переросло в уверенность.
Увы, видать у Амура сегодня выходной: Сашка глянул на часы и допил пиво.
-Так, ладно, я пошел… Труба зовет!
Он пружинисто подскочил и удалился, а я включила телек и завалилась на диван, посасывая содержимое последней бутылки. Под звуки мутного фильма так и отошла ко сну, свернувшись калачиком и посапывая в две дырочки.
-5-
Маринка меня не будила: меня разбудил запах подгоревшего мяса и сюсюканье Кристинки где-то в ногах.
-Привет!- Открыв один глаз, сказала я. Второй просто не хотел открываться. Синяк, наверное, светился всеми цветами радуги.
-Привет!- Кристя всем своим весом плюхнулась мне на живот.- Тетя Леля, а кто тебя побил?
-Неудачное приземление.
Ну как можно объяснить ребенку четырех лет про вред алкоголизма и его последствиях? Конечно же, ребенок не поймет!
-А кто тебя приземлил?
-Ох…
В тарелки было положено что- то пережаренное, хрустевшее на зубах и относительно съедобное, но только с большой голодухи. Я делала вид, что это - божественно вкусно, но при попытке откусить кусочек, схватилась за щеку. Мои зубы были мягче.
Маринка обеспокоилась:- что-то не так?
-Нет, что ты,- стараясь ничем себя не выдать я сделала страдальческую мину. - Результат падения. Рожа болит, жевать не могу.
-Может, тебе яичко сварить?
-Нет, я кефирчику попью и хватит.- От предположений сколько будет вариться это яйцо, стало смешно и я поспешила отвернуться.
-Кстати, - Маринкины челюсти с хрустом перемалывали содержимое уже моей тарелки - я решила, что ты не должна уступать нам спальню, поэтому мы будем спать на диване.
О, Боже! Я чуть не захлебнулась! А как же соседские ахи и охи? Я их что, не услышу? Но Маринка просто ломалась, я поняла это по ее выжидающему взгляду и подыграла:- подружка, но ты же знаешь, у меня спина болит, мне на жестком спать надо. Я и не сплю на кровати! Да и телек смотрю допоздна, а Кристе спать надо!
Во, нагородила, но Маринке по душе.
Соседских вздохов я в эту ночь не слышала, зато Маринка с Кристей расстарались на славу: одна храпела всю ночь, а другая каждые пол часа просилась на горшок. А мне осталось только слушать эту какофонию. Уже часиков в семь, когда я твердо намеревалась заснуть, в комнату вихрем ворвалась Маринка, размахивая телефонной трубкой и истошно вопя:
-Ленка, да скажи ты этому ослу, что это твой подарок!!!
Она швырнула трубку, которую я удачно поймала неподбитым глазом. Разумеется «ослу» ничего вразумительного услышать не удалось, кроме: « ай, ой, ой-ой-ой!» После моих откровений дали «отбой».
-Ленчик, прости, я не хотела!- Маринка птичкой вспорхнула на диван и запричитала:- Я не хотела! Больно, да?
-Ну ты и снайпер - прошипела я. - Зато теперь полная гармония! В темноте от машины не отличишь: светиться буду, как новогодняя ёлка.
По моим ощущениям новоподбитый фингал добрался до брови и напух до невозможности. Приплыли... Сказала бы я пару ласковых, но увидев в её глазах слёзы, решила не рисковать.
-Ничего, не переживай, я сама виновата. Нечего голову подставлять под всякие летающие предметы, а то вдруг тебе приспичит швырнуть в меня тумбочкой или чем потяжелее!?
Шутка удалась и Маринка, готовая заплакать, неуверенно улыбнулась:
- Ты меня прощаешь, да?
-Да, - подтвердила я. - Прощаю…
Радость подруга умела проявлять так же бурно, как и грусть. Стиснув меня в объятиях она чуть не сломала мне шею и пару-тройку рёбер в придачу.
Бухнув передо мной чашку кофе и зажаренные до угольной черноты тосты, Маринка смылась, прихватив с собой дочку и мою машину. Сначала я надумала включить телек, но потом решила, что заплывшими глазами всё равно ни черта не увижу. Пришлось сидеть в гордом одиночестве и слушать блаженную тишину. Компенсируя потерю зрения, слух обострился до предела: за стеной скрипнули пружины кровати. Я прижала ухо к шероховатой поверхности… Ага, вот опять! Скрип и какие-то толи вздохи, толи шорохи, толи шёпот, - детали разобрать трудно, но несомненно: там кто-то есть! Но меня заботило не наличие там кого - то, а что этот « кто - то» там делает!?
-Спит.- Заверила я себя.- Что ж еще делать вольному художнику в восемь утра? Спать конечно же!
Звуки, раздающиеся за стеной, развеяли все сомнения. Так орать могла только блудливая мартовская кошка! Или озабоченный гиппопотам! Я прислонилась ещё ближе к стене и неловким движением опрокинула поднос с кофе и тостами. Чашка и тарелка брякнули оземь с таким звоном, что напугали до смерти. Пока я укрощала взбесившееся сердце, в квартиру ворвался сосед собственной персоной. Что-то он зачастил… А вот Маринка со своей рассеянностью опять забыла захлопнуть « собачку».
Сашка проявлялся сквозь пелену на глазах всё четче и четче, до деталей, которых в принципе, кроме трусов и не было. В его глазах сменили поочередно друг друга неуверенность, удивление, а затем такая едкая ирония, что захотелось плакать. Он хозяйским взглядом окинул осколки на полу, моё тело под простыней и размножившийся фингал:
-Опять пила?
-Нет,- стала оправдываться я.- Это полтергейст!
-Да!? Это из-за него ты так вопила минуту назад?
-Почти…
-???
-Я испугалась…
-Чего? Летающих тарелок? Синяк тебе тоже полтергейст подрисовал для симметрии?
Я решила не отвечать. В детстве я верила, что если закрыть глаза и никого не видеть, то и тебя никто не увидит. ( Всё равно, смотреть на его тело равносильно созерцанию солнца.) И я оставила попытки держать веки открытыми.
-Ну-ну,- промычал он и вышел из комнаты. За веником и совком надо полагать.
Сашка убрал осколки, кинул на ковер мокрое полотенце и опустился на колени:
-Ну вот, теперь пятно останется.
Он осатанело тер полотенцем следы от кофе.
-Что ты там бормочешь?- подала я голос.
-Пятно, говорю, будет!
Теперь он почти крикнул, но я вообще-то и в первый раз расслышала.
-А… Не ори!
-Я и не ору!
-Вот и не ори!
Он хотел что-то ответить, но, взглянув на меня, захохотал:
-Знаешь, на кого ты похожа?
-Очень интересно!?
-На коалу!
-?
-У него такие же круги вокруг глаз, только черные! А у тебя синие! Ты синий мишка-коала!
Мне стало обидно.
-А ты… орангутанг! Такой же здоровый, волосатый и не воспитанный!
Улыбку будто то утюжком пригладило:
-Да?
-Да!- съязвила я.
-Ну, хорошо… Значит, я орангутанг?
-А ты в зеркало себя видел?
-Видел! И с меня хватит! В следующий раз, когда напьешься, я тебе еще и балконную дверь открою!
-А у меня нет балкона!
-Рано радуешься - у меня есть!
-А не жалко будет?
-Тебя что ли?
Вместо ответа у меня появились слезы.
Ох, и чувствительные натуры эти художники! Сашка присел на краешек дивана и осторожно погладил меня по голове. От такого проявления нежности я стала еще сентиментальнее.
-Ну… Не плач, Ленчик… Не надо!
Он приобнял меня за плечи и прижав к себе, стал слегка покачивать. Я смотрела своими подбитыми глазами, как сорвавшаяся слезинка попала ему на сосок…Поползла вниз по груди… Я так тихонечко, всхлипывая, подула на нее… Она поползла еще ниже…
-Ой! А что вы тут делаете?- Маринка, как всегда, явилась в самый неподходящий момент. Я решилась на убийство.
-В войнушку играем! – я наблюдала, как Сашка краснеет и отстраняется от меня на длину своих, весьма длинных рук.
-Я не вовремя, да?- Она все так же стояла в дверях. Конечно же, терпение мое не вечно!
-Слушай, девонька… - я перевела дыхание. – Если сейчас же не слиняешь на кухню или в спальню или, на худой конец не закроешь глаза, обещаю: останешься без своих гляделок!
Маринкины губы задрожали и, одарив меня пристальным взглядом, она удалилась, грохнув дверью. Наверное, обиделась.
|
