Она его любила, более того, она его боготворила. Он для неё стал тем единственным существом, для которого и ради которого она жила. Это было видно по всему. И по движению стремящегося к нему тела, и по преданно горящим с отливом зелени глазам, и по тому как она его радостно и тепло встречала, когда он приходил с работы уставший и немного не в себе, бросаясь к нему, меняла обувь на комнатные удобные мягкие тапочки и он усаживался на свой любимый стул у окна, а она, положив свою голову ему на колени, слушала его бесконечные рассказы и звучание его голоса, немного надтреснутого, но такого родного, успокаивало её и она засыпала, а он нежно нёс её в их кровать и она спала, уткнувшись своим носиком в его морщинистую шею.
По утрам они рано завтракали и он уходил на свою работу, а она усаживалась на его любимый стул и, глядя в окно, вспоминала об их первой встрече, когда её, маленькую и совсем замёрзшую, он нашёл в подворотне отчего дома. Он сам не раз вспоминал об этом. Когда, идя с работы, услыхал крик ребёнка.
И этот крик так запечатлелся в его сердце, что он побежал на его зов и увидал её. Он схватил и прижал её к груди, укутал своим пиджаком и принёс к себе домой и она, озлобленная на весь белый свет, оттаяла, она здесь выросла и полюбила. Ей вспоминалось, как он кормил её сначала с пальца, затем - из ложечки, постепенно вливая тёплое молоко, а затем её, отогревшуюся, укутал ватным одеялом и положил к себе в кровать, а сам спал у её подножья на коврике.
Как они гуляли. И сидя рядом на парковой скамейке, дышали свежим воздухом, а затем гонялись друг за другом играя в догонялки, согреваясь и тогда всю её, всё её естество заполняло чувство покоя и счастья. И это чувство она пронесла через долгие годы, находясь рядом с ним, единственым, дорогим ей, существом.
Это случилось неожиданно. Когда он только пришёл, она почувствовала себя не в своей тарелке. Он и раньше часто прибаливал, но это его состояние она знала. Сейчас же ему было по-настоящему, плохо и он прилёг, не раздеваясь, на их кровать.Она, по-обыкновению, лягла рядом с ним, вытянувшись вдоль его тела. Прижалась к нему и вот так лежала, боясь своим дыханием разбудить или навредить ему. Она согревала его своим теплом.Она старалась отдать всю себя, всё своё существо для него, лишь бы он каждый день снова и снова приходил с работы. И она встречала его, единственного, и они шли гулять вместе, затем са-дились у стола, каждый на своём месте и чинно ужинали. А затем...
Он остывал. Она старалась, как могла отогреть своим теплом, всё сильнее, всё теснее прижимаясь к его остывающему телу...Она вливала в него жизнь.Свою жизнь. Которая по капельке входила в него и застывала в его подрагивающих веках.
Страшно было слышать в непрекращающемся дожде и грозовых порывах ветра этот детский призывный крик. Соседи не спали. Они, то подходили к окну, то толклись у двери, не смея войти. А на утро всё стихло. Радостное солнце весеннего утра осветило землю. Птички выводили свои трели. Небо светилось своей голубизной. И только сейчас соседи решились зайти. Приоткрыв дверь, сначала заглянули, а затем вошли. Дверь, издав натужный скрип, открылась. На кровати лежал их старый, измождённый годами и горем, мёртвый сосед, а на груди его лежал рыженький маленький окаменевший комочек.
|
