Н Е Б О П О Д Н О Г А М И
1 день.
Наконец-то! Вот оно - море! Я здесь и я счастлива. Закончен год каторжной работы и зверской экономии, и я пожинаю плоды: море, солнце, уединённый домик, гамак в запущенном саду, крики чаек и шум прибоя. И всё это моё на четыре недели. Торжественно клянусь самой себе, что буду все эти четыре недели предаваться праздному безделью, объедаться мороженым и фруктами, покрываться золотистым загаром и думать только о себе любимой. И никаких мужчин!!!
2 день.
Всё отлично. Море тёплое, небо голубое, песок мягкий, соседи сносные.
Рядом с моим маленьким домиком довольно внушительный коттедж, который снимает интеллигентная семья: профессор - папа, научный сотрудник - мама и сын Алексей. Двадцать лет, спортивное телосложение, бронзовая кожа, светлые волосы и пронзительно-голубые глаза.
Эти голубые глаза слегка удивлённо округлились, когда увидели меня. Всё семейство тогда сидело на террасе за вечерним чаем, а я как раз вернулась с пляжа, счастливая и усталая. Они на секунду замолчали, следя за тем, как я открываю свою калитку и иду к дому по заросшей тропинке, волоча за собой сумку, набитую ракушками и полотенце. Мамаша даже прошипела мне вслед: «И как родители отпустили её одну?»
Ну что поделаешь? Мне, в мои двадцать два года никто не даёт больше семнадцати.
3 день.
Сегодня день открытий. Утром я забралась на чердак и замерла в немом восторге, едва только взглянула на окно: вид был такой, что просто дух захватывало. Наш курортный городок плавно спускается по склону горы, утопая в зелени и цветах, прямо к спокойной песчаной бухте, а там, за нею - море… Огромное, бескрайное, бесконечное. Оно сливалось с горизонтом и тонуло в лёгкой туманной дымке, освещённое утренним солнцем. Спокойное и великолепное.
Второе открытие случилось здесь же, на этом же пыльном чердаке, заваленном всяким старым хламом, среди которого я обнаружила ящик с книгами (в основном наша и зарубежная классика), а также шкатулку, обитую выгоревшим бархатом, в которой
нашла - нет-нет, не фамильные драгоценности, а мастерски сделанное колье из ракушек, мелких камешков и бусинок. Ему, наверное, было лет сорок, потому что застёжка - железный крючок и петелька, проржавели едва ли не до основания.
После обеда решила проверить как далеко уходит набережная. Моя экспедиция длилась полтора часа и увенчалась третьим открытием. Набережная заканчивалась глухой тропинкой, петляющей среди скал, где очень много местечек, дающих прекрасный вид на открытое море и скрывающих от посторонних глаз.
Эта часть берега довольно пустынна, потому что находится далеко от оживленных улиц, но тем лучше для меня. Буду читать здесь Хемингуэя под шум прибрежных волн.
4 день.
Транжирила деньги. Купила себе уйму всяких летних платьиц, юбочек и топов. Сейчас стою над ними и думаю - на кой чёрт мне вся эта куча барахла? Я же ношу только джинсы и шорты.
Но в остальном всё прекрасно. Солнце - море - пляж. Гамак в саду, тёплый ветер, бесконечная голубая даль, персики на завтрак, апельсины на обед, бьющиеся у ног волны на ужин. И счастье круглыми сутками.
5 день.
Я очень нравлюсь Алёше. Он мне сам это сказал и пригласил вечером на танцы. Я согласилась. Не пропадать же платьям.
6 день.
Купалась, загорала, дочитала Хемингуэя, взялась за Набокова, вечером гуляла по набережной с Алёшей. Какие же у него красивые глаза! Как небо, как море, как счастье…
7 день.
Сегодня ровно неделя, как я здесь! Решила отметить это в особо узком кругу. Взяла бутылку кальвадоса, коробку конфет и отправилась в ту самую пустынную часть набережной. Пол-бутылки выпила сама, остальное вылила в море - получилось, что выпили вдвоём. Потом я забралась на самый высокий камень и кинула в море целую пригоршню мелочи - хочу вернуться сюда ещё много - много раз.
8 день.
Даже не знаю, как всё это написать. Но пишу именно потому, чтобы разобраться. Мне очень нравится один человек. Я почти каждый день встречаю его на набережной, на пляже или просто на улице. Раньше я не обращала на него особого внимания, то есть в первые четыре дня, потом он начал меня интересовать, я даже ловила себя на том, что постоянно ищу его взглядом.
Ему около двадцати семи, он выше среднего роста, хорошо сложён, но фигура скорее танцора, а не атлета. Плечи, руки, грудь довольно рельефные, но не как у культуриста. Кожа смуглая, волосы чёрные, глаза карие, глубокие. Если рассматривать его лицо как фотографическую карточку, то красавцем он не покажется - худощавое лицо, тонкие, хоть и красиво очерченные губы, ассиметричные брови. Но вся красота и прелесть этого человека в его движениях. У него потрясающая улыбка, когда он слушает собеседника, он очень выразительно поднимает одну бровь, и по его мягкому, но проницательному взгляду можно судить, что уже наперёд знает, что ему скажут.
Его жесты лениво - небрежны, несмотря на то, чем он занят - сидит ли в кресле, пьёт вино или закуривает. В нём есть что-то от гепарда.
Одевается он всегда в светлое, и это ему очень идёт, пьёт только вино и дорогой коньяк. Никогда не смущается, никогда не раздражается, красиво смеётся и отлично плавает.
И последний штрих - практически всегда рядом с ним гордо вышагивает фотомодельная блондинка. Всегда одна и та же. С другими женщинами я его не видела.
Теперь опишу, что случилось вчера, в седьмой, праздничный день моего пребывания здесь. Сначала не знала, стоит ли, но всё-таки запишу, чтобы картина была полной.
Вчера, после моего торжественного ритуала распития кальвадоса на пару с морем, когда я возвращалась обратно домой, то, сойдя с тропинки и зашагав по набережной, пустынной и тёмной в этот час, я различила впереди светлый силуэт и негромкие голоса. Это был он и его спутница. Они стояли возле лестницы, спускающейся на пляж. Я пошла быстрее, надеясь проскочить мимо них незамеченной.
Блондинка бы точно ничего не заметила, даже если бы мимо неё прошёл мамонт. Она вся была под впечатлением от заката и щебечущим голоском изливала свои восторги ему. Он молча курил и лишь слегка приподнял голову, когда я проходила мимо. И вот именно в этот момент я обо что-то споткнулась, чуть не упала, то есть уже начала падать, вся похолодев от ужаса, что вот сейчас расстелюсь перед ним, как сильная рука подхватила меня за локоть и не дала мне упасть. Он вежливо осведомился, все ли со мною в порядке, я пробормотала, что всё нормально, и он выпустил меня. Блондинка, чьи излияния были прерваны мною, защебетала снова, он опять взялся за сигарету, а я чуть ли не побежала прочь, задыхаясь и чувствуя, как краска заливает моё лицо. Сердце колотилось как бешенное, и я не могу точно сказать от чего, оттого, что чуть не упала или от этого прикосновения его руки, которое так легко вернуло меня в состояние равновесия.
9 день.
Я знаю, что это такое. Я влюблена. Диагноз точный и неопровержимый.
10 день.
Меня с утра гложет какое-то странное чувство, похожее на тоску и нетерпение одновременно. Хорошо, что пришёл Алёшка. Оказывается, он совершил сегодня подвиг - встал рано-рано утром и ушёл заниматься подводным плаванием, не оставив родителям записки. Когда он вернулся, в доме была паника. Папа с мамой уже позвонили в милицию, сказали, что их мальчик пропал, а когда там поинтересовались, сколько мальчику лет, родители как-то немного смутились, потому что «мальчику» было уже девятнадцать лет и одиннадцать месяцев.
Он принёс мне очень красивую раковину ослепительно-белого цвета, рогатые выросты которой напоминали причудливую орхидею. Я напоила его чаем, накормила виноградом, а он просмотрел мою папку с рисунками, сказал, что красиво, пригласил сегодня вечером на танцы и ушёл.
После его ухода меня опять стало съедать какое-то щемящее чувство тоски, как будто чего-то не хватало, будто чего-то хотелось, но я не могла понять чего.
Сунула я в свою пляжную сумку какую-то книжку, пару яблок и отправилась куда глаза глядят. Только не на пляж - там слишком людно и не на набережную - слишком свежи воспоминания. Через полчаса я забрела в относительно безлюдный заброшенный парк одного из домов отдыха неподалёку, заезд в который из-за ремонта ещё не начался, отыскала там глухой угол в одной из аллей, выходящих к морю, уселась прямо на траву под развесистою сливой и углубилась в чтение.
Солнце грело сегодня по-особенному жарко, зной буквально разливался в воздухе, заползал даже в самые тенистые уголки. Запахи, такие горячие, пряные, ощутимые даже на языке, исходили отовсюду, шум прибоя был таким размеренным, таким убаюкивающим, что я сама не заметила, как заснула.
Не знаю, что меня разбудило, наверное, какое-то предчувствие. Я села на траве, встряхнула головой и только тут заметила, что уже темнеет. Помню, мне с первого дня моего приезда показалось это таким необычным - солнце стоит ещё довольно высоко над линией горизонта, а сумерки уже сгущаются, не то что у нас на севере - солнце уже село, а всё ещё светло.
Так вот, проснулась я, когда солнце ещё светило, но было уже темно. И так как первым, что мне бросилось в глаза, было море, то я так и осталась сидеть, в восхищении или нет, в каком-то благоговейном, почти священном восторге глядя на него. Оно было похоже на волнующий огонь, на расплавленное золото, на… на объятое пламенем небо под ногами.
- … оно сегодня похоже на небо под ногами. - вдруг раздался мужской голос над моей головой. Я вздрогнула и замерла. К тому месту, где я сидела, подошли двое. И я, даже не видя их, поняла кто это такие. Просто телепатически.
Они меня не заметили. Постояли немного, потом отошли к ближайшей скамейке. Я затаилась и вся обратилась в слух. Сердце моё опять застучало, но я сидела тихо и слышала каждое слово, каждый шорох.
- Ну вот, тогда я быстро побежала в соседний бутик, смотрю - и правда, точно такие же босоножки, но дешевле чуть ли не в два раза. Представляешь? - говорила блондинка, пристукивая каблуком. - Ну что ты всё молчишь? Кстати, этот твой Крук… Круш…
- Круш-та-ве-ли. - по слогам произнёс он.
- Да-да, этот самый Круштавели, со мной флиртует. Вчера весь вечер мне под столом ногу жал. Он что, считает меня такой доступной?
Он не ответил
Блондинка тоже замолчала и застучала каблучком ещё быстрее, кажется, она мучительно соображала, что бы сказать ещё. Я боялась пошевелиться.
- Нравиться тебе это платье? - сказала она. - Сегодня утром купила.
- По-моему, белое бы тебе пошло больше. - после секундного молчания ответил он.
- Белое полнит, пупсик. - сказала она. - А я не хочу казаться толстухой.
- Ладно. Только не называй меня «пупсик». - спокойно произнёс он.
- А что, тебе не нравиться? - засмеялась она.
- А что, я похож на пупсика? - спросил он.
- Это уже мне решать. - кокетливо ответила она.
Он ничего ей на это не сказал.
- Ты ничего мне о себе не рассказываешь. - вдруг несколько раздражённо заметила блондинка.
- Что тебя конкретно интересует? - спокойно поинтересовался он.
- Где ты жил до того, как приехал сюда? - немного подумав, спросила она.
- Везде понемногу. И у нас и за границей.
- А в Англии был?
- Был.
- А во Франции?
- И во Франции.
Блондинка опять замолчала и даже коротко вздохнула. Может быть, не была удовлетворена этими ответами, а может быть (эта версия мне нравилась больше) может быть её познания в географии на этом исчерпывались.
Молчание продолжалось и стало слишком подозрительным. Затем, по нескольким выразительным звукам я догадалась, что они целуются. Это было невыносимо.
- Нет-нет, ты что? - вдруг возмущённо залопотала она. - Как у вас это всё скоро делается! Всего-то десять дней знакомы, а ты уже… - она оправила платье и снова застучала каблучком.
Он безмолвствовал.
- Кем ты хотел стать, когда был маленьким? - спросила она, чтобы что-нибудь сказать.
- Пиратом. - вдруг засмеялся он и встал. - Пошли, поужинаем где-нибудь.
- Вообще-то, это очень вредно - наедаться на ночь. - сказала она, тоже поднимаясь. - А я фигуру берегу. Но если тебе очень хочется, мы можем заказать салат из…
Они удалялись, и окончания фразы я уже не расслышала, из чего она там собирается заказать себе салат.
Подождав полминуты, я осторожно вылезла из своего укрытия, вышла на аллею и поглядела им вслед. Они маячили уже довольно далеко, и я едва различала их силуэты. Он как всегда был в белом, она - в ярко-жёлтом.
Что они могут делать вместе? Курортные романы обычно не ограничиваются одними поцелуями в первые десять дней, потому что время дорого.
Любит он её? Что-то непохоже. А она? Может быть. Но неужели она ему нравиться такая? Она же типичная содержанка при богатеньких папиках, где упругая грудь играет более важную роль, чем мозги или хотя бы их подобие. Может, он с ней, потому что она разыгрывает недотрогу, тем самым распаляя его? Вериться с трудом. Сколько на побережье красивых девушек, которые не будут долго ломаться. Но он везде появляется только с ней. Да и на донжуана он не похож. Есть в нём что-то от мачо, но… Сама не знаю, что «но». Заканчиваю писать, пора собираться на танцы. Алёшка скоро должен зайти.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Тот же день, три час ночи.
Только что вернулись с танцев. Ноги просто отнимаются. Алёша донёс меня до дому едва ли не на себе. Всё-таки он славный. Танцы были в стиле «латино», и он учил меня танцевать румбу. Сам он танцует очень даже неплохо.
ОН тоже был там со своей блондинкой. Почти весь вечер он просидел в стороне, за столиками со своими приятелями. Пил вино, курил, разговаривал, смеялся. Блондинка, кажется, поначалу уговаривала его потанцевать, но он отказывался. В конце концов, она надулась и стала отплясывать со всеми, кто её приглашал, демонстративно не обращая на него внимания и вызывающе громко смеясь. Он следил за её выкрутасами с равнодушно-спокойной улыбкой. Ни тени ревности.
Но когда вечер почти уже закончился, и большая часть народу разошлась, а он со своими друзьями прикончил уже третью бутылку вина, блондинке наконец-то удалось вытащить его на танец.
Как он станцевал! Я просто глаз не могла оторвать. У него потрясающая пластика. Он гибок и грациозен, но в то же время крепок и силён. У него такие лениво-отточенные движения, он так хорошо чувствует ритм, что кажется, будто бы он всегда только этим и занимался. Мы с Алёшей и немногие другие счастливчики смотрели на него как зачарованные кролики на удава. Когда он окончил танец, ему одобрительно засвистели и захлопали. Хочу подчеркнуть - ему, а не им. Хоть он и танцевал в паре с блондинкой, всё внимание было приковано только к нему, все восхищались только им, а про блондинку вообще забыли, хоть она изо всех сил старалась не отстать от него.
Когда танцы закончились, и все окончательно стали расходиться, я смотрела на удаляющиеся спины его и её и мне было плохо от мысли, что вот сейчас они придут к себе, лягут в одну постель, а блондинка сегодня просто пьяна от танцев и значит будет более благосклонна…
Может быть это было настоящей причиной моей слабости, из-за которой Алёше пришлось меня нести чуть ли не на руках, а вовсе не танцы?
11 день.
Он стал необходим мне как воздух. Я хочу увидеть его хотя бы разочек, хотя бы издали на него посмотреть. Сейчас оденусь и побегу к набережной - наверняка он там.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Кажется, я становлюсь настоящим частным детективом. Я шпионила сегодня за ним целый день. Новых подробностей о его (их) жизни масса:
Во-первых, он живёт в небольшой, но роскошной вилле, в самой престижной части города. Снимает её или она принадлежит ему, выяснить не удалось. Зато удалось выяснить, что блондинка с ним не живёт, а проживает в отеле неподалёку.
Во-вторых, свой день он начинает с того, что ранним утром уезжает на своём светло-серебристом «Ягуаре» куда-то по шоссе в город. То ли по делам, то ли для собственного удовольствия. Всё остальное время машина стоит у него в гараже, по городу он предпочитает ходить пешком.
У него есть двое приятелей, с которыми он чаще всего вместе ужинает. Одного зовут Круштавели (не знаю, что это - имя или фамилия), а другого - Карим.
Они часто спорят и хохочут. Кажется, блондинка его друзей недолюбливает. Кстати, её зовут Кристина. А как зовут его, я до сих пор не знаю.
12 день.
Семимильными шагами постигаю науку слежки. Моя интуиция обострилась почти что до ясновидения. Знаю почти каждый его шаг.
Иногда мне даже кажется, что я превращаюсь в невидимку, потому что следила сегодня за ним целый день, фактически не выпускала из вида, а он ничего не заметил. Да и никто бы ничего не заметил, во всяком случае, не обратил бы не меня внимания. Здесь мужчины больше смотрят на длинноногих, соблазнительных красоток, понаехавших отовсюду в поисках любовных приключений, отдыха от работы или семьи и возможности покрасоваться в открытых, цветастых нарядах. Я же одеваюсь в джинсовые шорты и маечки, а теперь ещё ношу на голове такой широкий козырёк, бросающий тень на всё лицо, либо вообще его закрывающий, если я наклоняю голову.
Короче, выгляжу как обычная девчонка, которая приехала сюда на отдых вместе с родителями.
Но я отвлеклась. Главное - это он. Утром он, как обычно, куда-то укатил, но проездил недолго, всего лишь час с небольшим, потом ходил купить себе сигарет, потом до обеда лежал в шезлонге с ноутбуком. Это уже интереснее, я ведь понятия не имею, чем он занимается, где работает и работает ли вообще. Он что-то долго и упорно стучал по клавишам, может он писатель? Вообще-то он больше похож на художника.
В обед он скрылся на полчаса в доме, а затем, переодевшись в ослепительно-белую рубашку, которая как нельзя лучше подчёркивала его смуглую кожу, направился неспешным шагом к морю. Я осторожно двинулась за ним.
К морю он спускался самым длинным путём: через старые кварталы, в узких улочках которых даже в самый жаркий полдень темно и прохладно. Но и там он шёл тоже не по прямой, а петляя из стороны в сторону, словно хотел подольше растянуть это удовольствие. Потом, вместо того, чтобы сразу по крутой и извилистой лестнице спуститься на пляж, он пошёл по нижней улице, которая огибала бухту, и на которой были самые дорогие магазины и самые шикарные рестораны.
Кстати, его в этом городке хорошо знают, за всё то время, пока я шла за ним, он не менее десяти раз поднял руку в знак приветствия.
На пляже, где в такой палящий зной людей было не так много, да и те почти все попрятались под тентами, он преспокойно разделся, зашёл в воду, нырнул, а выплыл уже довольно далеко от берега и размашистым брасом поплыл дальше, направляясь к выходу из бухты. Он отлично плавает, это я уже говорила.
Я следила за ним из-за стойки бара, который располагался здесь же, на пляже, но не под открытым солнцем, а возле небольшой рощицы таких ветвистых… по-моему акаций, которые создавали хоть какое-то подобие тени.
Потягивая через соломинку ледяной коктейль, я не отрывала взгляд от синей глади бухты, где очень далеко были едва заметны бронзовые плечи и руки, сильными и уверенными движениями раздвигающие эту гладь и постепенно исчезающие в искрящемся сиянии там, где бухта выходила в море.
Кто- то хлопнулся на сидение рядом со мной. Я подняла глаза и тотчас кровь прилила к моим щекам. Хорошо, что я догадалась купить себе этот козырёк и теперь, наклонив голову, смогла спрятать своё пылающее лицо - на сиденье рядом со мной уселась та самая блондинка. ЕГО блондинка, Кристина.
Она взглянула на часы и потребовала кофе со льдом. Пока пила, раздражённо поглядывала по сторонам и часто-часто пристукивала каблуком. Скорее всего, они договорились здесь встретиться, и она ждала его и злилась на то, что приходиться ждать.
Я украдкой смогла разглядеть её получше. А она вовсе не так уж молода, какой кажется издали. Раньше я давала ей около двадцати трёх, но сейчас вижу, что ей лет двадцать пять - двадцать шесть. Блондинка она не натуральная, судя по отросшим тёмным корням. А лицо она, в такую жару, зачем-то пудрит. Лучше всего в ней - фигура. Не хрупкое, не измождённое, а упругое и сильное тело, хоть и слегка предрасположенное к полноте. Но она наверняка активно борется с этим при помощи фитнеса и диет. От неё довольно сильно пахнет духами, разными кремами и лосьонами. Не скажу, чтобы очень неприятно, но мне бы не понравилось, будь я на его месте. И ещё плохо, что она свои, достаточно густые и длинные ресницы дополняет накладными, отчего её глаза кажутся отвратительно-мохнатыми.
- Ну почему так долго? - крикнула она ему, не дожидаясь даже, когда он ступит на песок. - Вечно мне приходится тебя ждать! Торчу здесь уже целый час, как дура.
Сохраняя всё ту же улыбку и никак не отвечая на выпад блондинки, он не торопясь, оделся и направился к бару.
Я не поднимала головы, ругая себя самыми последними словами за то, что не сбежала отсюда вовремя на безопасное расстояние - не могла я спокойно находиться рядом с ним, слишком волновалась.
- Здравствуй, Кристина. - приветствовал он её, подходя к бару и опускаясь на третий стул. - Ты сегодня не в духе?
- Перестань разговаривать со мной таким тоном! - взорвалась блондинка. - Зачем ты заставляешь себя ждать на этом солнцепёке? Хочешь, чтобы у меня вся кожа облезла? Да?
- И в мыслях такого не было. - со спокойной интонацией произнёс он.
Блондинка хотела было разразиться гневной тирадой, но умолкла на полуслове, потому что он кивнул на меня, дав ей понять, что они здесь не одни. Она захлопнула рот, но снова принялась пристукивать каблуком.
Я осторожненько отставила в сторону пустой стакан и тихонько стала слезать со стула, не подымая головы и умоляя господа Бога, чтобы ОН не смотрел на меня.
- Двойную порцию светлого. - сказал он бармену, когда я уже отошла от бара шага на два. - Девушка, вы забыли. - Вдруг спокойно произнёс он мне в спину.
- Что? - обернулась я.
- Вы сумочку забыли. - он протягивал мне мою сумочку, которую я оставила на стойке.
- Спасибо. - пробормотала я, взяла у него сумочку и быстро пошла прочь, готовая провалиться сквозь землю. Ну почему я всегда в его присутствии выгляжу полной дурой? То споткнусь на ровном месте, то сумочку забуду.
Хоть я и шла довольно быстро, но всё-таки смогла расслышать их коротенький диалог у меня за спиной.
- Лунатичка какая-то… - вполголоса произнесла блондинка.
- Перестань. - сказал он и повторил бармену. - Двойную порцию светлого.
- Не пей. - вдруг как-то резко сказала блондинка.
- Почему?
- Я не люблю, когда ты пьян.
- Во-первых, от пары рюмок опьянеть нельзя, во-вторых, ты когда-нибудь видела меня пьяным? - всё это он произнёс таким же ровным тоном, даже, по-моему, улыбаясь неизвестно чему, хотя я этого и не видела.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Ура! Ура! Ура! Кажется, они поссорились. Тогда, возле бара, не просидев и пяти минут, блондинка вдруг вскочила, схватила свою сумочку и сердито полетела прочь с очень злым выражением лица. Он же её не удерживал, заказал себе ещё что-то выпить, а потом неторопливо зашагал домой, но на сей раз не петлял по городу, а пошёл прямо.
Я смотрела вслед удаляющейся блондинке и никак не могла понять - что он в ней нашёл? И почему всегда везёт именно таким? Ведь если сравнить, я ничуть не хуже, а во многом даже лучше. Рост у нас примерно одинаков, это так, но фигура у меня, пожалуй, поизящнее и талия тоньше. И от меня не несёт как от парфюмерной лавки.
Всё это я думала, шагая за ним на приличном расстоянии, но, стараясь не упускать его из виду. По пути он зашёл в небольшой магазинчик, где торговали разными сувенирами, бусами из ракушек, браслетами, кулончиками, что-то купил там и потом, до самого дома он ни разу нигде не останавливался.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Они поссорились, ну а мне то что? Какая-нибудь героиня современного романа обязательно воспользовалась бы этой ситуацией и при помощи парочки блестящих манёвров увела бы его у блондинки или хоть заставила обратить на себя внимание. Но я - это я. Если я теряюсь, как маленькая девочка всякий раз, когда он со мною разговаривает, о каком внимании может идти речь? Мне наоборот хочется казаться меньше и незаметнее. Я как будто бы чего-то боюсь.
14 день.
Они помирились. Сегодня он почти весь день провёл с ней, а вечером они вместе сидели в кафе. На её руке красуется роскошный браслет. Именно такой я видела в том магазинчике, куда он вчера заходил после ссоры с ней. Значит, заходил именно за тем, чтобы купить ей этот браслет в знак примирения.
У неё новая укладка, новое платье и она вся сияет. Возможно, он и влюбился бы в неё, если бы она не открывала рта и не играла бы так упорно роль недотроги.
До сих пор не могу узнать, как его зовут.
15 день.
Сегодня Алёша учил меня нырять. Вот это был смех! Мне, что бы нырнуть, нужно привязывать к шее камень ли гирю, иначе получается одно глупое барахтанье на поверхности. Сам Алёша ныряет здорово, пока я сидела на берегу и отплёвывалась от морской воды, он исчез на несколько секунд в пучине и принёс мне очередную морскую редкость - длинную спиралевидную раковинку нежно-кремового цвета.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я узнала, как его зовут - Александр. Двое его приятелей зовут его Алекс, а блондинка очень ласково называет «Шуриком», и по-моему, его каждый раз передёргивает, когда она так к нему обращается. Действительно, ну какой он Шурик?
Но в остальном он по-прежнему остаётся мужчиной-загадкой: чем занимается - неизвестно, где живёт (вообще) - неизвестно, что его может связывать с этой блондинкой тоже неизвестно.
А мне ужасно хочется узнать всё это. Особенно последнее. Тем более, что ночи они проводят по-прежнему порознь. Он на своей вилле, она в отеле.
16 день.
Заканчиваю я свою слежку за ним. Что я, в самом деле, как маленькая девочка в индейцев играю?
Вера он после обеда уехал на целый день куда-то за город и со мной случился лёгкий приступ паники. Его нет в городе, я не могу его видеть, какой ужас! Дошла едва ли не до того, что собиралась вызвать себе такси и поехать искать его по всем окрестностям, ну не сумасшедшая ли?
После, немного успокоившись, решила, что всё, хватит, пора приходить в себя. Сегодня уже две недели, как я на море и даже больше, и последняя, со всеми моими переживаниями промелькнула так быстро, что я и не заметила.
Вечером пойду гулять с Алёшей. Он пригласил меня поужинать с ним в небольшом ресторане на набережной. Он по-прежнему уверен, что мне семнадцать лет и поэтому держит себя как опытный и взрослый мужчина. Даже даёт советы, как умудрённый житейским опытом человек. Сказать ему или нет, что я старше него на два года?
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
У меня немного дрожат руки, и пишу я, сидя на подоконнике, чтобы лёгкий морской ветер хоть чуть-чуть остудил мою разгорячённую голову. Сейчас уже ночь и мне даже не верится, что всё случилось всего лишь час назад. У меня такое ощущение, что всё это было давным-давно.
Алёша зашёл за мной в восемь. Как мне не было охота вылезать из своих привычных шорт, ради ужина я надела белое платье. Смотрелось оно на мне очень хорошо - я отлично загорела за эти дни и два больших голубых глаза, восхищённо на меня взирающих, были лучшим тому подтверждением.
Мы, держась за руки, как счастливые влюблённые, смеясь и болтая, спустились к морю и пошли по набережной в направлении того ресторана, в котором собирались ужинать.
На набережной было уже довольно людно, в этих субтропиках вечер - самое приятное и оживлённое время суток.
Сразу хочу оговориться: хоть на это побережье и съезжается уйма народу, но все отдыхающие хорошо знают друг друга в лицо. Особенно, завсегдатаи кафешек и баров на набережной, ведь именно возле самой воды обычно происходит круговорот пляжной жизни. И когда появляется хоть одно какое-нибудь новое лицо, это не остаётся незамеченным.
Это я говорю вот к чему: когда мы шагали с Алёшей к ресторану, нам пришлось пройти мимо того самого кафе, где обычно ужинал ОН. И он, естественно был там вместе со своими приятелями. Моё сердце стало биться как сумасшедшее, тем более, что нам пришлось пройти именно возле их столика, потому что он стоял с краю, а на мне не было моего козырька, под которым я обычно прятала лицо, поэтому я чувствовала себя абсолютно беззащитной, как черепаха, с которой содрали панцирь.
Как я уже говорила, белое платье смотрелось на мне очень эффектно, поэтому, когда мы прошли мимо их столика, оба его приятеля проследили за мной глазами.
- О, новенькая приехала. - заметил один из его приятелей.
- Нет, она уже давно здесь. - произнёс ОН.
Услышав это, я вспыхнула. Во-первых, из-за того, что выходит, он заметил меня ещё тогда, когда не дал мне упасть (а я ведь была уверена, что такой пустяк тотчас вылетит из его головы). Во-вторых, я испугалась, а не заметил ли он слежку?
Так или иначе, как человек, как единица общества, я для него существую, в его памяти есть ячейка, содержащая информацию об одной приезжей девчонке, которая частенько бродит в одиночестве по набережной, спотыкается, забывает сумочки и легко краснеет. Я была смущенна и счастлива одновременно.
В ресторане официант проводил нас к столику, который находился на крытой террасе, возле самого парапета. Внизу шумело и плескалось море, иногда сливаясь с музыкой, которая звучала отовсюду.
Алёша заказал что-то, я даже не помню что, а пока наш заказ выполнялся, он преподнёс мне подарок - очень экзотичное ожерелье, состоящее из нескольких нитей неровных, переливающихся камней вперемешку с мелкими раковинами.
В ответ на это, я сняла с левой руки бисерную фенечку и надела на него. Он ответил, что будет носить её вечно. Я рассмеялась.
В это время за моей спиной заговорили, задвигали стульями, стали усаживаться, я глянула мельком и вся сжалась внутри, за соседним столиком расположились ОНИ - ОН и оба его приятеля.
Причём стул, на который сел он, находился как раз за моей спиной, так что нас разделяли какие-то два - три сантиметра (в этом ресторане столики стоят рядами, очень близко друг к другу). Кажется, мои волосы даже касались его плеч.
На юге темнеет очень быстро. Вот и сейчас, не успела я заметить, как уже весь берег окутали мягкие, бархатные сумерки. Повсюду стали зажигаться огни, китайские фонарики и гирлянды. Музыка начала греметь просто оглушительно. Все столики в ресторане были заняты оживлёнными и говорливыми парочками и компаниями. Наверное, только два человека сохраняли сейчас молчание - я и ОН..
Алёша объяснялся мне в любви, самыми нежными словами описывая все мои достоинства. Я смотрела на него с ласковой улыбкой, мало понимая, что он говорит, всецело отдавшись ощущению ЕГО присутствия. Между нами было совсем ничего - всего каких-то два сантиметра, ближе друг к другу люди бывают только лишь в объятиях.
Он тоже молчал, лишь изредка вставляя слово в разговор, который вели его приятели, перемежая свою речь словечками на местном диалекте и громким хохотом. О чём они конкретно говорили, трудно было понять - музыка очень сильно гремела, да и не важно всё это…
Я заметила, что Алёша умолк и вопросительно смотрит на меня своими удивительно-чистыми, голубыми глазами. Я отпила немного кальвадоса, взяла его руку в свою и сказала как можно мягче:
- Ты самый замечательный парень на свете. Давай не будем торопиться, ладно?
Он всё прекрасно понял. Но он действительно замечательный, потому что не стал обижаться, а сразу же пообещал мне ждать сколько угодно, хоть тысячу лет.
Я развеселилась - так легко мне вдруг стало, он, глядя на меня, тоже повеселел, и я потащила его танцевать, потому что за соседним столиком, ЕГО приятели стали выражать досаду по поводу того, что устроили холостяцкий ужин и теперь им не с кем танцевать. Я испугалась, как бы кто-нибудь из них не пригласил меня на танец, уж очень они привольно себя чувствовали, распив вторую бутылку коньяка.
Когда я вставала из-за столика, я нечаянно коснулась ЕГО руки - это было как ожёг и я снова разволновалась. Нет, никогда мне не стать взрослой, нормальной девушкой, которая умело извлекает пользу из таких прикосновений согласно всем законам флирта. Я так и останусь дикой семнадцатилетней девчонкой.
Алёша, танцуя, так нежно меня обнимал, что меня начала грызть совесть за то, что я не могу ответить взаимностью на его чувство, все мои мысли только о том, о другом.
Мы танцевали около пяти минут, и, когда я случайно бросила взгляд в сторону, то упёрлась прямо в его глубокие карие глаза. Он совершенно спокойно смотрел на меня, улыбаясь такой улыбкой, будто знает меня всю жизнь. Причём смотрел, не отрываясь. В том, что он читает мои мысли, не было ни малейшего сомнения.
Я чувствовала, что начинаю слабеть под его взглядом, я даже не понимала, как могу двигаться, потому что внутри меня всю точно парализовало, а в голове было пусто до звона, как в орехе без ядра и всё начало куда-то плыть…
Как потом мне сказал Алёша, я ужасно побледнела и даже после того, как он вывел меня на свежий воздух, в небольшой садик ниже ресторана, где было тише и спокойней, даже после этого я ещё долго не могла прийти в себя и совершенно ничего не соображала.
Возвращались мы в молчании. Он заботливо поддерживал меня, всерьёз за меня беспокоясь, а я шла, не разбирая дороги, и молча ругала себя: мало того, что испортила Алёшке вечер, так ещё в очередной раз доказала, что я всего лишь маленькая девочка, сильно отставшая в своём развитии - я чуть ли не падаю в обморок, когда на меня смотрит мужчина, в которого я влюблена. Расскажи я это кому-нибудь из своих подруг - не поверят. Я, даже когда мы учились в школе, смело звонила от их имени парням и назначала им свидания, потому что мои подружки никак не решались сделать это сами - волновались ужасно. В десятом классе я отбила одного из самых красивых парней в нашей школе у его ровесницы - одиннадцатиклассницы, причём не потому что была влюблена, а потому что мне так захотелось. И сделала это самым наглым образом, на виду у всех на новогодней школьной дискотеке.
В институте я тоже в робких не числилась, крутила любовь со многими, всё это было легко и весело, но что же случилось теперь? Может быть, тогда я по-настоящему не любила, а люблю только сейчас?
17 день.
Сегодня мне с самого утра легко и хорошо, даже сама не знаю от чего. Что касается вчерашнего обморока, то его причина кажется мне теперь простой и ясной как день. Только сегодня мне пришло в голову, задуматься о том, что я ем. А действительно, что я ем? Фрукты и мороженое. Уже третью неделю. Удивительно, что голодные обмороки начались только сейчас, а не десятью днями раньше, ведь дома я обычно ела более калорийную еду.
Ладно, сделаю себе сегодня гору бутербродов с колбасой, а потом пойду по магазинам, потому что сегодня день, которого ожидала вся округа вот уже целый месяц - сегодня отмечается открытие нового, самого большого и роскошного отеля на побережье. И в связи с этим, ночью будет большое гулянье с карнавалом и фейерверком до самого утра.
Не знаю, какой костюм себе выберу, но уж точно не стану брать что-то скромненькое, я хочу яркое и пышное. Надоело мне быть серенькой мышкой, сегодня я хочу веселиться, плясать и не спать до утра.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я нашла себе то, что искала - потрясающий костюм испанки. Я хотела взять сначала цыганский костюм, но после «Нотр-Дама» и песни «Бель» наряд Эсмеральды - самый популярный, а значит, половина всех женщин нарядится Эсмеральдами, а я не хочу быть как все, хочу быть единственной и неповторимой. Тем более костюм испанки ничуть не хуже: открытые плечи, голые руки, узкий атласный лиф и пышная юбка огненно-красного цвета, плюс чёрная кружевная наколка вроде фаты на голову, позволяющая закрыть лицо и такой же чёрный кружевной веер с блестящими стразами. То, что нужно.
Алёшка собирается надеть костюм тореадора - с его голубыми глазами смотреться будет очень экзотично. Мы договорились встретиться возле наших калиток в одиннадцать. Карнавал начнётся в девять, а значит, когда мы придём, он будет в самом разгаре.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Костюм сидел на мне превосходно. Пламенный цвет лифа выразительно подчёркивал мои загорелые плечи. Чёрная наколка, закрывающая лицо, избавляла меня от необходимости надевать маску.
Интересно, а что собирается надеть ОН? Странно, что этот вопрос пришёл мне в голову именно сейчас.
Больше писать пока нечего, пора бежать, возле калитки меня уже ждёт Алёша. Я чувствую, что сегодня что-то случиться.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
День тот же, поздняя ночь.
Я просто убита. Сил нет, чтобы всё это писать, но пишу, потому что боюсь, если сейчас брошу это занятие, останусь один на один со своими мыслями, то не выдержу - утоплюсь или повешусь, это точно.
Пишу по порядку, всё как было. Праздник получился великолепный, когда мы с Алёшей спустились к берегу, веселье там уже шло вовсю. Народу было очень много, пришли все: и местные, и приезжие, и отдыхающие. Все были в костюмах и масках, латинская музыка гремела так, что было слышно на десятки километров в округе. Все танцевали, бегали, кричали, хохотали, пытались узнать друг друга в масках и, разумеется, пили, тем более, что устроители этого карнавала расставили около двух десяток палаток, в которых всем желающим абсолютно бесплатно разливали горячительные напитки и какие-то невиданные экзотические коктейли.
Мы с Алёшей опрокинули по стаканчику и тоже влились во всеобщее веселье. В полночь был дан фейерверк. Десятки петард взмывали в воздух, рассыпаясь на сотни пляшущих огней. Они с шипением и грохотом крутились в воздухе, извиваясь и падая навстречу своим двойникам, отражённым в море.
Во время фейерверка все утихли, замерев на месте и смотря ввысь, на разноцветную пляску огня.
Между двадцатым и двадцать первым залпом я оживилась от небесного зрелища и оглянулась по сторонам - разумеется, ОН стоял поблизости.
Меня он не мог узнать, моё лицо было закрыто, и именно благодаря этому я смогла без опаски его разглядеть: он был в обычном, правда, очень дорогом костюме. Брюки, пиджак и рубашка. Всё светлое - он любит этот цвет, может, и блондинку эту себе выбрал только потому, что она - блондинка.
Он как всегда был спокоен, весел и очень красив. Я заметила, что он не очень-то смотрит на небо, а больше на море, в котором это самое небо отражается. Причём, когда он смотрит на море, его взгляд делается каким-то особенным, как будто бы его манит этот необозримый простор, он и любуется им и хочет туда. Наверное, он не шутил, когда говорил, что в детстве мечтал стать пиратом.
Алёша что-то шепнул мне на ухо, кажется, сказал, что принесёт нам что-нибудь выпить, и отошёл, а когда я снова взглянула на него, то увидела, что ОН смотрит прямо на меня. Причём, не просто смотрит, а смотрит прямо в глаза, хотя это невозможно, вуаль была очень плотная, он не мог видеть моего взгляда, кроме того, он смотрел так, словно узнал меня, что опять-таки невозможно, всё из-за той же вуали.
Так или иначе, он стоял и смотрел на меня. И улыбался… И вдруг он сделал шаг ко мне, как будто собирался подойти, но я вздрогнула и отступила. Он остановился.
В это время раздался самый последний, самый мощный и оглушительный залп, от которого даже земля задрожала. Миллиарды огней разлетелись, вспыхнули и золотым дождём упали в море.
Когда я снова взглянула в ту сторону, где стоял он, то увидела, что его уже нет. К тому же всё кругом, с окончанием фейерверка, зашевелилось, задвигалось, снова загремели горячие ритмы латинской музыки, все затанцевали, но я всё-таки смогла в вихре всей этой пляски разглядеть его светлый силуэт, удаляющийся вдоль по набережной куда-то в сторону от празднества.
Я, сама не зная зачем и совсем забыв про Алёшу, пошла за ним. Даже нет, сначала побежала, испугавшись, что потеряю его.
Он неторопливо шёл вдоль по набережной, то, исчезая в толпе, то, появляясь вновь. Он шёл, не оглядываясь, но мне показалось, что он знает, что я иду за ним, и специально уводит меня всё дальше и дальше. Со мной опять случилось полное размягчение мозгов.
Довольно скоро мы достигли той части набережной, где они тогда стояли с блондинкой, возле лестницы. Здесь было совсем безлюдно.
Я кралась за ним тихонько, как мышь, здесь было довольно темно, потому что луны не было, а всё освещение составляли отражающиеся в море огни города.
Он спустился по лестнице на пляж. Я остановилась, слушая, как колотится моё сердце, и не знала, следовать ли мне дальше. Подождав минут семь, в течение которых я стояла, не шелохнувшись и не дыша, я наконец-то отважилась и тихо стала спускаться по лестнице на пляж.
Не успела я шагнуть с последней ступеньки на прибрежный песок, как его сильные руки уже крепко схватили меня и привлекли к себе.
- Ты пришла… - прошептал он. - А я боялся, думал, что не придёшь… Зачем ты меня так долго мучила?
Я не стала ничего объяснять, а просто отбросила с лица вуаль и впилась в его губы.
Это было фантастическим, нереальным, я словно перестала существовать, перестала чувствовать время, забыла, где мы. Я просто вся отдалась его рукам, его губам, ощущала его кожу, его поцелуи, ласки… Мне хотелось, чтобы это длилось вечно.
Когда он наконец-то ослабил хватку и расслабленно откинулся на песок, не выпуская меня из объятий, я как будто заново, с каким-то странным чувством восторга заметила, что на свете существует море, небо, ласковый ветер, шум прибоя. Я, разумеется, знала об их существовании и раньше, но теперь воспринимала как-то по-другому, я словно заново родилась.
Он шептал мне что-то, покрывал поцелуями мою грудь и руки, и я почти физически ощущала счастье. Он крепко обнял меня и сказал вполголоса:
- Ты совсем другая, не такая, как обычно. Зачем ты притворялась раньше?
- Я боялась тебя. - прошептала я.
Он усмехнулся. Жаль, что было очень темно, и я не могла видеть его глаз.
- Такая ты намного лучше.
Он сжал меня ещё крепче, потом отпустил слегка и несколько удивлённо произнёс:
- Странно, ты как будто бы немного похудела со вчерашнего дня.
- Наверное, это от волненья. - Вчера, когда ты в ресторане так…
Но я оборвалась на полуслове, потому что он, услышав мой смех, как-то резко отстранился и стал, будто бы вглядываться в меня.
Пока я, не понимая, что его так удивило, испуганно замерла на месте, он щёлкнул зажигалкой и поднёс её пламя к моему лицу. И вздрогнул.
- Это… ты? - задыхаясь, чуть слышно произнёс он.
- Я… - всё ещё не предвидя самого худшего, произнесла я.
- О боже… - только и сказал он и встал.
И в ту же секунду я всё поняла. Он ждал не меня!!! Он ждал её!!! Её!!! И это её он целовал, он ласкал её тело, все эти нежные слова он шептал ей! Ей!!!
Всё, что угодно: утопиться, зарезаться, сброситься со скалы, всё, что угодно, лишь бы избавиться от этой боли!
- Прости меня… Прости… - доносились до меня его слова словно сквозь толщу воды. - Мы договаривались здесь встретиться. Она тоже хотела прийти в костюме испанки и вы… вы одного роста, а здесь так темно. Прости…
Справившись с последними силами, я с трудом высвободилась из его рук, крепко сжимающих мои плечи, и побежала, не разбирая дороги, прочь, прочь от этого места, от этого моря, от самой себя.
Я бежала по набережной в город в абсолютно невменяемом состоянии, я не помню, как я добралась до своего дома, я напрочь забыла об Алёше, о том, что завтра я ему скажу, я вся превратилась в одну сплошную боль, боль такую, что даже плакать не могла, потому что слёзы - это хоть какоё-то признак жизни, а я была убита. Я была мертва.
18 день.
Мне ничего не хочется, такая слабость. Лежу, не вставая, целый день. Внутри одна сплошная пустота.
Только что приходил Алёша, он очень переживал, когда не нашёл меня вчера на карнавале. Я смотрела в его искренние голубые глаза и вдруг разрыдалась.
Он аж подскочил от испуга. На его лице была написана такая неподдельная тревога за меня и такой искренний, почти детский страх, что меня это рассмешило, и я захохотала, не успев нарыдаться. Это испугало его ещё больше. Похоже, этот милый мальчик в первый раз в своей жизни наблюдал истерику.
Кое-как успокоившись, я стала успокаивать его. Сказала, что это ничего страшного, что у меня иногда бывает, что меня вчера на карнавале очень сильно напугала одна страшная маска, когда я потерялась и т.д.
Он ушёл от меня очень сильно озадаченный. Кажется, он впервые столкнулся с непредсказуемым миром женской психики.
19 день.
Тоска невыносимая. Я подсчитала, что до моего отъезда осталось девять дней. Это очень мало.
Стараюсь поменьше выходить из дома. Боюсь встретить его. В основном, любуюсь морем из такого укромного местечка в той самой отдалённой части набережной, которую открыла ещё в начале приезда, где вьётся узкая тропинка среди скал. Но пробираюсь я туда не через набережную (у меня просто сил не хватит пройти мимо ТОГО места), а спускаюсь через склон горы, покрытый здесь просто настоящими джунглями.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Закат сегодня особенно красив. Море совершенно спокойное. Мне как будто бы становится легче.
Кто виноват в том, что случилось? Одна я. Нечего было идти за ним. А ещё виновата темнота, мой костюм испанки и наш с ней одинаковый рост.
Но неужели он любит её? Не могу в это поверить. Она слишком глупа, слишком болтлива, слишком поверхностна для него. Но, так или иначе, нужно смотреть правде в глаза - ждал он её, а не меня.
20 день.
Мы сегодня нечаянно столкнулись в старом парке. То есть не совсем нечаянно и не совсем столкнулись. Просто я сидела там на скамейке с книгой на коленях, а он как раз проходил по аллее.
Ещё шагов за сорок я почувствовала его приближение, даже не оборачиваясь. За те несколько дней, что я следила за ним, я изучила его походку и навсегда запомнила его шаги.
Когда он проходил мимо меня, то шаги его стали медленней и тише, кажется, он собирался остановиться, а может подойти ко мне и что-то сказать, но я с таким напряжением вся сжалась, мечтая исчезнуть, раствориться в воздухе, с таким ужасом представила себе, что он сейчас заговорит, что он не мог этого не почувствовать и прошёл, не остановившись.
21 день.
ЕГО блондинка куда-то исчезла. По крайней мере, я не видела её уже давно. Не знаю, куда себя деть. Не хочу оставаться дома, потому что боюсь встретиться с Алёшей (Бедный мальчик! Ну почему я не могу в него влюбиться?!) и не хочу выходить на улицу, потому что боюсь встретить его.
22 день.
Судьба свела нас сегодня опять. Я коротала время в одиночестве в своём любимом местечке среди скал. Это было где-то после полудня. Решила искупаться, вошла в воду и поплыла. Вода здесь очень чистая и зеленовато-прозрачная.
Жаль, что я так и не научилась нырять, потому что дно здесь - просто подводные сады Семирамиды. Я очень долго разглядывала сквозь поверхность эту сказочную красоту. Вместе с этим на меня накатила какая-то слабость. Стало лень двигаться. Я вяло перебирала руками и ногами, поддерживая себя на плаву и не отрываясь, как зачарованная, продолжала смотреть в глубь. Интересно, что чувствует человек, решивший утопиться, когда погружается в эти глубины. Неужели страх? Но там так спокойно, так красиво, нет ни тревог, ни волнений, только прохладная вода, блики света, пляшущие по дну, там, где мелко и безмятежный полумрак на глубине. Разве лежать там без движения и без мыслей - страшно? Разве не есть это самым настоящим бесконечным блаженством?
Я даже не заметила, как погружаюсь в воду. Мне было так хорошо, глубина была так заманчиво-прекрасна, сплошной лес густо-зелёных, пушистых водорослей был так мягок на вид, что…
Но достичь его мне помешали чьи-то руки, крепко ухватившие меня и увлекающие обратно на поверхность.
- Я не собиралась утопиться! - кричала я, отбиваясь от него и отплёвываясь от морской воды. - Я не собиралась утопиться, можешь даже не думать! Просто там очень красиво и ты здесь ни при чём! Ни при чём!
И я опять спаслась от него бегством.
23 день.
Перечитала свой дневник. Оказывается, в самом начале я клялась себе, что «никаких мужчин». Ха-ха-ха!
25 день.
Жалко, что люди не изобрели такого устройства, которое само могло бы формулировать и записывать наши мысли. Мне бы оно сейчас здорово пригодилось, потому что сама я выразить все свои мысли и чувства не в силах.
Но попробую. Я не писала два дня, как можно заметить по датам, потому что мне было совершенно не до этого.
Итак, день 24. До моего отъезда четыре дня, хотелось бы провести их на пляже, позагорать напоследок, но на улице такая нестерпимая жара, что даже страшно. Всё как будто раскалено. Над всем стоит знойное марево, и какая-то тяжёлая, гнетущая тишина, всё кругом как будто замерло в тревожном, напряжённом ожидании чего-то сильного, грозного, какой-то бури, взрыва, которое придёт и разрядит электричество, пронизывающее воздух.
После обеда пришёл Алёша. Они уезжают через час. Он силился что-то сказать мне, сказать очень много, но я приложила ладонь к его губам, сказав, что всё знаю и так. Поцеловала его на прощание и он ушёл.
Ближе к вечеру жара спала. Подул ветер и небо стало затягиваться тучами. Наверное, будет гроза. Я выключила везде свет, потому что ужасно боюсь, как бы в мой дом не ударила молния. Сидела в полной темноте и плакала. Было как-то тоскливо, может быть оттого, что сижу одна и слушаю доносящийся рокот волн, может быть оттого, что скоро нужно будет уезжать, покидать этот берег, это море, этот уютный городок, прижавшийся к бухте, покидать всё, что здесь было, оставить себе лишь воспоминания.
Потом я немножко успокоилась и решила, что не всё так плохо. Я поеду домой, опять буду работать весь год за троих, опять накоплю достаточно денег и вернусь сюда. Может быть, мне даже удастся опять снять этот самый дом и моим соседом может быть опять окажется Алёша.
Мне стало легче на душе от этих мыслей, и я даже улыбалась сквозь слёзы этим моим планам, как вдруг открылась входная дверь, и на пороге появился ОН!
Я вскрикнула и, соскочив с диванчика, на котором сидела, метнулась в соседнюю комнату. Он бросился за мной. Без особого труда он сорвал с петли крючок, на который я заперлась, вытащил меня из угла, в который я забилась, и привлёк к себе.
Я честно сопротивлялась. Я изворачивалась, как только могла, исцарапала ему шею и грудь, искусала плечи, но он не обращал на это никакого внимания, крепко держал меня за руки, целовал и клялся в любви. Он был намного сильнее меня, и я довольно быстро ослабела, сдавшись, а точнее отдавшись на милость победителю… Вся окружающая действительность исчезла. Остались только он и я.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- Люблю тебя… Люблю тебя… - не переставая, шептал он, нежно прикасаясь губами к моим плечам.
Было около четырёх утра. Дождь лил, не переставая. Мы лежали рядом на смятых простынях, и ничто в мире не смогло бы разлучить нас в эту минуту.
- Почему ты был с ней? - спросила я.
- Потому что не был знаком с тобой.
- Но почему именно с ней? Вон сколько других красивых девушек.
- Они все одинаковые.
- Всё равно я не понимаю. Ты не любил её, но был с ней.
- Любовь и секс - это разные вещи.
- Но ведь у вас не было никакого секса!
- Ага! Значит, ты всё-таки следила за нами. А я поначалу сомневался. - рассмеялся он, а я покраснела. - Да, у нас не было секса. - продолжил он потом. - Ей почему-то казалось, что чем дольше она будет разыгрывать недотрогу, тем сильнее я буду её любить.
- Но тогда ночью… - я запнулась, но всё-таки продолжила. - Ты ведь говорил мне… то есть ей, что любишь её. - и я вся замерла, ожидая, что он скажет.
- Понимаешь, тогда, когда ты меня поцеловала так… так по-настоящему, я решил, что она наконец-то перестала строить из себя святую невинность, и решил, что настоящая она, такая, какой ты была тогда. А потом, когда оказалось, что она - это ты… Когда ты потом убежала, я был просто в шоке и понял, что такой, как ты она никогда не станет. Ты другая, совсем другая.
- А тогда, на карнавале, когда ты собирался подойти ко мне, во время фейерверка, помнишь? Ты знал, что это я или думал, что это она?
- Я знал, что это ты. Я видел, что ты в костюме испанки, но как-то даже не подумал тогда, что она тоже хотела его надеть. Просто из сознания выпало.
- А зачем ты хотел подойти ко мне?
- Я сам не знаю.
Небо продолжало обрушивать на город потоки воды. Всё кругом замерло, вдоволь пропитавшись живительной влагой. Замер мир, вслушиваясь в журчание струй, замер город, смывая с себя пыль и жару, замерло море, принимая в себя то, что недавно из него же вышло, замерло время, даря нам бесконечные минуты счастья. Замерли и мы, растворившись, друг в друге.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Эта запись будет в моём дневнике последней. До конца моего отпуска остаётся три дня, и я знаю, что в течение этих дней не будет на свете человека, счастливее меня. Я люблю и я любима. И он рядом со мной.
Не знаю, что будет потом, и не хочу загадывать. Быть может, через три дня я соберу вещи и улечу домой, и мы никогда больше не увидимся, а может быть, мы навсегда останемся вместе. Но, так или иначе, я всё равно счастлива тем, что испытала это чувство глубокой, всепоглощающей любви.
Всё, ставлю точку. Он уже проснулся и зовёт меня.
|
