ОПРАВДАНИЯ
Признаться, я совсем не изучал
Искусство сотворения стиха…
Он как-то сам неясно зазвучал…
Так первый раз кузнечные меха
Легонько выдохнув, неясный звук рождают
И тремоло огня не слышно в этом соло,
И дремлющий металл ничто не пробуждает;
Глагол рифмуется с глаголом;
Движение растёт, дыхание творя,
Под углем чёрным алая заря
Сменяется сияньем красно-белым;
Но дышит мех, рукам послушный смелым,
Пылает уголь золотом хрустальным,
Металл светлеет в голубом потоке
И будто огненный прокалывает шар,
Где трепетное тремоло огня
Уже поёт, чаруя и маня.
Кузнец спешит от горна к наковальне,
В руке клинок и в лица пышет жар…
И вдруг движеньем точным и стремительным
Наносит поэтический удар
По прилагательному
существительным.
Здесь налицо три составляющие дара:
Места, моменты, сила каждого удара,
Но сам Гефест не разгадал бы тайну,
Когда–бы не узнал её случайно…
Из тысяч кузнецов, работавших не в лад,
Был лишь один, кто сотворил булат.
Прочту я тысячу книг – мне тайны не постичь –
Булат стиха мы век не разгадаем.
Года бегут, мой зреет, зреет плод…
А если вдруг за этим урожаем,
Быть может, скоро кто-нибудь придёт,
Рак приползёт или прилипнет ВИЧ ?
“Привет” – скажу - “Кузьма Кузьмич,
Ты погоди меня не кушай -
Я здесь “стишок” не дописал…”?,
Да он бы так меня послал…,
Что у меня б завяли уши.
Гонимый ужасом, поэтому спешу,
Рифмую и рифмую окончанья,
Чтоб время одолеть и расстоянье,
И, может, что-то внукам расскажу.
“Мой дед был не алкаш, чегой-то там кропал…
О чём-то мыслил и мечтал быть может” –
Подумают…- И стих мой не пропал…
(Подумаю… и… изморозь по коже.)
Прости мне, друг, такую слабость,
Необъяснимую пока,
Но я боюсь, что в ДНК
Мне вцепится такая гадость,
Что станет мне не до стихов.
А потому я сам готов
С тобою разделить сомненья
По поводу “произведенья”,
Чтоб не читал ты понапрасну,
Надеясь на финал ужасный,
Что кровь твою заледенит,
Прольётся в печень алкоголем
И, наконец, всё исцелит
Духовной, истинной любовью.
Оставим классику, почтим её законы, -
Мой Россинант глядит не в эту степь.
Пускай Отелло душит Дездемону,
Хоть подвиг этот и весьма нелеп.
Пускай Джульетта колется кинжалом
И Гамлет падает, пронзённый ядом лжи,
Пусть глупый Лир, обыгрывая жалость,
От голода и холода дрожит.
Пусть в классике стреляют и фехтуют,
Пусть всюду ненависть, предательство и ложь –
В своих стихах я вижу цель другую
И я надеюсь ты меня поймёшь.
Вступая в храм поэзии волшебный
Склоняю голову пред тенями богов,
Молюсь и чту, и замер в восхищеньи:
Всё ими сказано…И как!
Но вот вопрос: чем вызвано подобное горенье,
Что в душах светлые родит потоки слёз?
Законы жанра может быть нарушу,
Когда тебя, о Муза, я спрошу
О той субстанции, что мне волнует душу,
Когда стихи задумчиво пишу.
Как рушатся законы сохраненья
Энергии?…Давно погиб поэт,
Безмерно чтим, но всё же недвижим,
“Я помню – шепчет – чудное мгновенье” –
И я воспламеняюсь вместе с ним!
И просветляется уснувшее сознанье…
(А проза опыта молчит уже несмело,
Теряя вид и взгляд и осязанье…)
И, будто мимолётное виденье,
В пределы памяти уходит каравелла.
Забыта физика, отброшены сомненья,
Я полон сил, энергии…- расцвет!
(И снова мне шестнадцать лет…
Прекрасен мир и белый свет),
Но… я “технарь”, а не не поэт,
Возможно потому и лира
Моя бренчит лишь об устройстве мира,
Других в моей палитре красок нет –
Специалист подобен флюсу,
И в этом всё… и минусы, и плюсы.
Возможно я во всём ищу закон –
Явленья тайную причину…
Так средь листвы хамелеон,
(Весьма внимательный мужчина)
Вращая перископы глаз,
Порой выслеживает муху
Недвижимый минуту, час…
Ему уж голод сводит брюхо,
Но будет ждать он целый день,
Чтоб в нужный миг одним броском
Накрыть желанную мишень
Длиннющим, липким языком.
Поэт же, разгоняя мглу,
Презревши цель хамелеона,
Открыл, что… “ветру и орлу,
И сердцу девы нет закона”.
* * *
УТРЕННИЙ ПРИВЕТ
В окошко солнышко стучится
Тихонько… Шлёт нам свой привет.
(Там в буре огненной родится
Для нас желанный белый свет).
Так в раненой душе поэта,
Где сумрак борется с огнём,
Родится тёплый лучик света,
И проза жизни тает в нём.
И ты совсем еще не знаешь,
Куда летит его мечта,
Но ты стихи его читаешь,
Улыбка шевелит уста,
И целый день наполнен светом,
Теплом, любовью, новизной…
Как будто солнечным приветом,
Как будто сказкой неземной.
* * *
ГРАФОМАНИЯ
(В Татьянин день)
Графомания, графомания...
Через сотни веков расстояния,
Понимания, непонимания...
Что писать можно эти клинья
Острой палочкой в мокрой глине,
Чтобы не было обезлички,
И папирусы и таблички...
Чтобы имя твоё берегли
До последних пределов земли...
Графомания, графомания...
Через сотни веков расстояния,
Понимания, непонимания...
И опять над разливами Нила
Нежным шёпотом имя милой
Чьи-то губы произнесут
- Хатшепсут, Хатшепсут, Хатшепсут...
И в нетленных красках гробницы
В скальных росписях лик царицы,
Лебединая стать Нефертити
В алебастре или нефрите...
Эхо памяти будто стон -
- Эхнатон, Эхнатон, Эхнатон...
Графомания, графомания...
Через сотни веков расстояния,
Понимания - непонимания,
Неизбежно и необходимо,
Как бессмертие Унапиштима,
Как веков нераскрытая тайна,
Пусть звучит твоё имя, Таня,
Как немолчный прибой океана,
Пусть звучит твоё имя, Татьяна,
И в морской глубине,и на суше
Пусть звучит твоё имя, Танюша...
* * *
БЕЛОРЫБИЦА
Волга волнами плещет и дыбится
По песку пролагая свой путь…
Я хотел бы поймать белорыбицу,
Чтоб на волжское чудо взглянуть.
Я хотел бы потрогать руками
Серебро голубой чешуи,
Только ж… вы понимаете сами…
Непригодны тут снасти мои.
Я на ловлю встаю спозаранку,
Нацепляю живцов на крючки –
Белорыбица эту приманку
Никогда не берёт из реки.
Я раскину просторные сети
Или с бреднем бреду по реке –
Белорыбица сразу заметит
И скользит от меня вдалеке.
Я смотрю в просветлённые воды,
Там, где луч их пронзает до дна,
Но, и в солнечный праздник погоды,
Белорыбица мне не видна.
Белорыбица гордая рыба,
Для неё глубина и простор,
Подружиться мы с ней не смогли бы,
Как бы ни был я ловок и скор.
Я мечтаю увидеться с чудом,
Иногда только раз… промелькни –
Я ловить тебя больше не буду,
Только б видеть, как в прежние дни,
Перелив плавника треугольного
Словно гривы степного коня.
Как же больно мне, как же больно мне,
Что тебе… хорошо без меня.
* * *
ПРЕВРАТНОСТИ ЛЮБВИ
В любви немало лжи и произвола
(Пусть даже в унисон поют сердца)...
Молила бога самка богомола:
" Пошли мне, бог, зеленого самца!"
А тот, припав на листик винограда,
Уже с любимой не сводил умильных глаз:
"Вот талисман мой... вот моя награда...
Вот мой цветок, вот чудный мой алмаз!"
Она была мила и грациозна,
И восхитительно наивна и чиста,
Молилась так усердно и серьезно,
В ней так светились жизнь и красота,
Что он был потрясен! И узы брака,
Как кандалы, повисли на плечах.
Порой она... кусалась, как собака,
С улыбкой странною в подкрашенных очах,
Но он был потрясен... и... безотчетно
Весь трепетал, как листик на ветру.
Он делал все, что мог, весьма охотно
И съеден был в субботу поутру.
Мораль о том, что мир не без урода
Здесь не приклеишь, как сказал Эзоп, -
Молчит мораль в делах, где Мать-Природа
Сама задумчиво почесывает лоб.
* * *
ВСТРЕЧА В ЭДЕМЕ
(Отрывок из поэмы "Кадры из фильма")
. . . . . . . .
Попутчика заметил я не сразу,
(Все мысли мои к физике сходились)
И вдруг негромкую услышал рядом фразу:
Незнакомец:
- Я вижу, вы немного заблудились?
- Боюсь, что так… не физик вы случайно?
Незнакомец:
- Нет, от науки я весьма далёк…
Движение планет… всё так необычайно…
А вы откуда к нам “на огонёк”?
- Игарка, заполярье… север крайний…
Там Енисей и тундра, лесосплав…
Нет повести прекрасней и… печальней –
Среди снегов мерцающий анклав.
Незнакомец:
- Игарка? Заполярье… Не слыхал…
Эх север, север, комары да мошки…
(Я, помнится, про лето так писал…)
Мы, кажется, сойдёмся на морошке!
Вот ягодка… похожа на малину,
Но только желтая… ну, как желток яичный,
И несколько крупней – так гусь крупнее утки.
Я ел её горстями, … неприлично,
Но нетерпенье превращал я в шутку
И, чтобы посмешней, слегка горбатил спину –
Плащ на плечах, конечно, не туника…
- Морошка есть у нас, и есть ещё брусника,
И голубика. А осенью или, когда намокнет лёд,
Там клюкву на болотах собирают –
Как вишня крупная, во множестве растёт.
Какой кисель… во рту всё просто тает.
Морошка – главная, по вкусу и по виду.
Я заходил в ближайший к нам лесок
И собирал её в искусный туесок -
Коры березовой фантазию умельца.
Незнакомец:
- Морошку собирать – приятнейшее дельце…
Про заполярье знаю я конечно –
Земля там мёрзлая и, говорят, навечно…
И-гар-ка… как-то не по-русски –
И чарки горечь, и закуски…
- Там англичане торговали,
Ну и с транскрипцией наврали…
Егор, пристанище Егорки…
Пушнина, лес и… в трюм икорки –
Почти бесплатные подарки
Везли британцы от “Игарки”.
Незнакомец:
- У вас там, видно, юность промелькнула?
- Да… юность ранняя, чудесная, как сон…
Где я, как сын высокогорного аула,
Вдыхал чистейший воздух... дивный сон,
Все впечатления юности так ярки,
Что их не стёрли тяжкие года…
И пусть недолго прожил я в Игарке –
Она во мне осталась навсегда.
И хладный блеск снегов, и неба синева,
И звёздный храм полярной ночи всей…
Незнакомец:
- Вам снится Енисей, а мне Нева…
Итак, из глубины сибирских руд…
Вас, что же, власть туда послала?
- Там авиация и предков тяжкий труд,
Чуть больше платят, но, конечно, мало…
Незнакомец:
- И снова я от вас услышал слово…
Хоть мне и совестно
вам в этом признаваться,
Но голова моя осмыслить не готова…
Скажите, что такое авиация?
- Представьте… дилижанс бежит по полю…
Быстрей, быстрей, быстрей бежит…
И вот уж вырвался на волю,
Как птица по небу летит!
Незнакомец:
- Вы очень удивили нас…
Не может быть таких событий.
Как быстро он летит, скажите?
- Примерно тысячу вёрст за час,
Ну, может быть, чуть-чуть поменьше…
Незнакомец:
Да вы Мюнхгаузен, милейший!
Была б у вас… меня дурачить цель –
Я тотчас бы вас вызвал на дуэль.
Такой рывок совсем не в нашем стиле…
Я думаю, вы просто пошутили.
Я знал в пути рассветы и закаты,
И… как мелькают вёрсты полосаты.
- Прошу… не надо сомневаться.
Дуэли я не признаю
И, зная правоту свою,
Не буду с вами я стреляться!
Незнакомец:
- Как так “не признаю дуэли”
Что скажет свет, друзья, враги?
Вы труса праздновать хотели?
И ваши робкие шаги…
Дуэль честна без всякого коварства,
Она порой – целебное лекарство,
Порой и жизнь погасит, как свечу…
- Я ни в кого и никогда стрелять не буду
Незнакомец:
- Как не поддаться мстительному зуду?
- Да потому, что не хочу,
А не хочу, так и не буду.
Я повторю ещё лишь раз,
Что авиация не чудо,
Хоть чудом видится для вас.
И… у меня есть идеал,
Погиб он как-то на дуэли…
И дико мне, что вы хотели
Побеспокоить смерть-старушку
И горячились, словно Пушкин.
Незнакомец:
- Ах, Пушкин! … знал его немного –
Задира, задавака, редкий враль…
Потом дуэль… январь или февраль…
Погиб… ну что ж… туда ему дорога!
- Погиб поэт, невольник чести…
Пал оклеветанный молвой…
С свинцом в груди и с жаждой мести,
Поникнув гордой головой…
Незнакомец:
- Так, значит… есть ещё поэты,
Что ранят души и сердца…
И вдохновенье за монеты
Не продаётся до конца…
И покупается, едва-ли…
Вы сами это написали!?
- От плагиата я далёк…
Меня и не было на свете,
Как мир узнал о том поэте.
Я так бы никогда не смог...
В них стон души, земная боль…
В России знает их любой…
Сыны славян, сыны Кавказа,
Сыны и дочери степей
Печально шепчут эти фразы…
Подобье поминальной свечки,
Стихи хранят поэта тень…
И в них России чёрный день:
Зима, дуэль на Чёрной речке.
Ни долгий времени полёт…
Незнакомец:
- Полёт! Полёт… судите сами,
Не мог родиться без стихов.
И… я поверить вам готов,
Но докажите мне стихами,
Что сын земли подобно птице,
Способен к небу причаститься.
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор…
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца пламенный мотор.
Всё выше и выше, и выше
Стремим мы полёт наших птиц
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.
Бросая ввысь свой аппарат послушный
Или творя стремительный полёт,
Мы сознаём, что крепнет флот воздушный …
Незнакомец:
- Мне это веру полную даёт!
Минуя лес технических деталей,
Вы всё мне очень строго доказали.
Стихи торжественно прекрасны…
Беру, беру свои слова назад –
Я был уверен… и напрасно…
Я нашей встрече очень рад.
Подобный стих весьма меня тревожит…
Искусство… новое… наверно что-то может?
- Я многого и сам не понимаю,
Ведь я технарь… неразвитые чувства…
Но расскажу охотно всё, что знаю
О новых технологиях искусства.
Во-первых, фотография… от камеры-обскуры
Явился новый род искусства и культуры,
Где живописец – белый свет,
Который сам замешан очень хитро:
Все радуги цвета – его палитра.
И этот факт в стихах уже воспет…
Незнакомец:
- Да, Ломоносов методом гравюры
Свои приборы рисовал с натуры
Нередко с помощью обскуры,
Но в руки брал он карандаш…
А чем творит художник ваш?
- Нам солнечный загар
послужит образцом:
Вот также цвет меняет наше тело,
Когда оно на солнце загорело,
И луч рисует светом, как резцом.
Идея Нисефора Ньепса –
рисует свет.
Незнакомец:
- А… долго он рисует так… портрет?
- О, равных в скорости ему, конечно, нет!
И… свет не кисть – он всё рисует сразу.
Я приведу пример всего один,
(Картинка непосильная для глаза…)
Там… пуля пробивает апельсин.
Незнакомец:
- Помилуйте, мой бог, какое достиженье…
Но… нарисуйте в ряд картинок сто –
И можно зафиксировать движенье!
- Вы правы, поздравляю… есть примеры…
Сто лет назад кино придумали Люмьеры.
Другой был Эдисон… идея – запись звука.
Итак, кино – это такая штука
Что создаёт иллюзию событий,
Где всё увидит и услышит зритель.
Другое достиженье – телефон.
Незнакомец:
- Далёкий звук иль… звук издалека?
- Приходит вызов – мелодичный звон,
Из дальнего любого уголка –
А вы в тепле уютно так сидите
И говорите, говорите, говорите…
Изобретатель Александр Белл
По проводам соединить всех смог
Так просто, чтоб любой сумел
Вести с любым беседу-диалог.
Незнакомец:
- Как восхитительно… удобно и красиво,
Коль не фантазия, так это просто диво!
- Клянусь, что не совру ни слова
И снова вас порадовать готов.
Давно уж технология готова
Передавать кино без проводов.
Незнакомец:
- Скажите, в чём открылась тайна,
Природы скрытый механизм?
Конечно, это не случайно,
Такой подъём и оптимизм…
Лукреций говорил, что атом неделим…
А эта тайна… связана не с ним?
- Всё вышло посложней немножко…
Устроен атом, как матрёшка.
Но оказалось, точно это знаю,
Что атом… он делим и он… неисчерпаем!
В нём новый мир находит человек.
И есть теперь компьютер – наш помощник,
Где даже разум ускоряет бег.
- Я с толку сбит и потрясён, обескуражен…
Не верить не могу, и верить не решусь…
Не мыслил я, что разум ТАК отважен.
Пусть расцветёт святая наша Русь!
Игарка… пишете стихи? А ну-ка…
ну-ка про тайгу.
- Ну, что вы… нет, я право не могу…
- Прошу, любые про тайгу стихи…
- Но... только без дуэли, коль плохи!
Хорош шорох –
Шершавый шум,
Шелест вороха
Листвы и моха.
Шорох хорош… -
Сушь, глушь.
Дышишь – пьешь.
Шипко идешь –
Щепки, сучки – хрусь.
Стоишь – тишь, грусть…
Щиплет мураш – стоишь…
Слушаешь тишину,
Шепчет, шепчет:
“Хорош шорох –
Шершавый шум,
Шелест вороха
Листвы и мо-ха…”.
- Я запах плесени грибной,
Казалось, различил чуть-чуть.
Вы – первоклашка, милый мой…
Ну, что же… в добрый, в добрый путь…
Спасибо,… надо вам учиться…
Как жаль,… но мне уже пора…
Пора, пора нам расходиться.
И не уснуть мне снова до утра…
Опять со мной игру затеял бес…
И незнакомец мой исчез.
Я удивился очень сильно,
Когда пузырь заметил мыльный.
Цветной пузырь неспешно так надулся,
В нём чёрт, внутри. Он мило улыбнулся:
- Ну, как подарок мой, как встреча?
Как твой знакомый, что сказал?
Да, кстати, я тебе замечу,
Что, покидая “кинозал”
Его ты так и не узнал…
И, предваряя твой вопрос,
Я, так и быть, тебе отвечу:
Всему помехой мой гипноз.
- Зачем же ты меня смутил?
- Да ты язык бы проглотил,
Когда б узнал, кто это был.
Пузырь вдруг лопнул, чёрт исчез.
Я оглянулся. Светлый лес
Зазеленел на горизонте,
Закапал дождик крупный редко,
Но не понадобился зонтик…
Я снова продолжал разведку.
* * *
ВЕЧЕР ТЛЕЕТ...
Вечер тлеет прощальным закатом,
Берег ласково лижет волна,
Воздух полон лесных ароматов,
А вокруг тишина, тишина…
И взаправду, а не понарошку,
В этот самый назначенный час
Тихо-тихо ко мне на ладошку
Прилетает мой крошка Пегас.
И лишь только коснутся ладони
Две прозрачные пары копыт,
Мой волшебный, мой маленький коник
За собой меня в небо манит.
Как случается, мне неизвестно
(Мы обходимся вовсе без слов),-
Становлюсь я душой бестелесной,
Я бегу из телесных оков.
Где-то спит моё бренное тело,
Словно алиби свято хранит –
А душа, а душа улетела,
А душа всё летит и летит…
Я порой и спешу, и волнуюсь,
Возвращаясь в телесную грусть.
Я, конечно, пока тренируюсь,
Но однажды совсем не вернусь.
* * *
НЕ УСКОЛЬЗАЙ...
Не ускользай, мой горький стих,
Побудь со мной, моя отрада...
Пусть ярко светит на двоих
Твоя волшебная лампада,
Пусть наших мыслей стройный хор
Не отразит твое зерцало,
Чтобы оно не расплескало
Наш откровенный разговор.
Не ускользай, мой добрый стих,
Слепой обиде не поддайся,
Не презирай врагов своих,
К друзьям в альбом не попадайся,
Не пробуждай в толпе чужой
Бессилье зависти жестокой
И сердце девы одинокой
Оставь с холодною душой.
Мой верный стих, веди меня
Незримой нитью путеводной,
Как в зное жадного коня
Ведет родник в степи безводной.
Как в гранях чистого кристалла,
На думу думу перемножь...
"Мысль изреченная есть ложь ..."-
А лгать с тобой нам не пристало.
* * *
РЕЧЬ ФУРИЯ КАМИЛЛА
(Первое насшествие галлов)
“ - В делах людей повелевают боги...
Мы цену страшную порою платим им...
Руины Рима... Таковы итоги...
Друзья мои! Не покидайте Рим!
Пусть вас зовут народные трибуны
На земли новые, в другие города,
На чистые поля, на светлые лагуны -
Вы Рим не покидайте никогда!
Пока с богами были мы в ладу,
Пока права народов соблюдали,
Мы были в силах отвести беду,
Мы лучший в мире город созидали.
Пока неверного не делали мы шага
Была нам родина мила и дорога
Наш разум, честь, и доблесть, и отвага
Любого сокрушить могли врага!
Мы, мы пренебрегли небесным гласом,
Что предвещал грядущую войну,
И боги нам затмили грешный разум,
И галлы наводнили всю страну.
Мы в ужасе бежали без оглядки,
Познав позор, осаду, голод, плен...
Все рушится теперь, законы и порядки,
И доблесть предков обратится в тлен.
Взгляните на чудовищный театр,
Плоды кощунства, пепелище, мор...
Но рядом с нами сам Юпитер Статор,
Постойте, одолейте ваш позор!
Нас боги не оставили навеки
И не лишат ни счастья, ни наград...-
Под копьями врагов, проливших крови реки,
Гай Фабий совершил свой жертвенный обряд!
Пока мы сохраняем силу духа
И веселим отвагою богов,
Нам нипочем ни голод, ни разруха,
Ни стройные ряды стремительных врагов.
В нас нет предательства, интриги и коварства,
Ни женщин, ни детей мы не берем в залог,
Лишь властью выборной богато государство...
За это нас и любит светлый бог.
Мы встанем из руин и город будет вечен,
Я вижу, как враги склоняются пред ним...
Судьбу потомков положив на плечи,
Друзья мои, не покидайте Рим!”
* * *
СОКРАТ
(Памяти Анатолия Собчака)
“Афиняне! Вы слышали сейчас
Как убедительно звучали эти речи,
Что обвинители мои обрушили на вас...
Я сам почти потерян, изувечен...
Мне семьдесят, но я в суде впервые.
Непостижим и чужд мне здешний-то язык.
Простите мне слова мои простые,
Позвольте говорить, как я привык.
Я не плету узоров из словес...
Философу софистика - отрава.
Пусть Истина во всем имеет перевес:
За ней и суд, и честь, и право.
“Остерегайтесь - говорят - речей Сократа
И красноречия, как жадного огня” -
Я... Истине служу, не богу злата.
Афиняне! Вы знаете меня.
Я не искал на небе новых звезд...
Морей и гор не изучал земных,
Мой образ мыслей был предельно прост,
Что отличает зрячих от слепых.
Я вижу мир, как лабиринты сот,
Таинственный, прекрасный и громадный,
А, чтобы Истины вкусить сладчайший мед,
Не обойтись без нити Ариадны.
Искатель Истины награды не отыщет,
Пуст кошелек желудок и карман,
Искатель Истины... босой афинский нищий
Умеет заплатить лишь правдой за обман.
Мой даймон, вдохновленный богом,
Открыл мне путь в страну чудесных грез:
От ложной мудрости в движеньи мысли строгом
Путь к Истине лежит через Вопрос.
Как изумительно проста находка эта!
И как доступен сам эксперимент:
Вопрос, который требует ответа,
Ответ, который даст вам оппонент.
Я не навязываю собственного мненья,
Мой оппонент не испытал обид:
Вопрос содержит некое сомненье,
Которое ответчик разрешит,
И сам, заметьте, сам, своим ответом
Вершит себе публичный приговор...
Я души вам лечил беседой и советом,
И вот теперь в суде, как жалкий вор.
Я смерти не боюсь, душа моя чиста,
Ее к себе возьмут охотно боги.
Зачем? К чему вся эта суета?
Мне семьдесят и я уж на пороге...
Нет! Дело не во мне! - Напугана элита...
Мой метод обретут ученики
И правду станут говорить открыто
Тщеславию и власти вопреки:
Кувшин разбит и молоко пролито!
Его впитал иссохшийся песок...
Но мстит философу всесильная элита,
Судебный прецедент, карающий урок!
Я так был потрясен открытием своим,
Что стал встречаться часто с мудрецами,
Свои вопросы задавая им,
Чтоб Истину познать прекрасную... Лжецами
Оказались те из них, чей важен вид,
Чей тон непререкаем,
Те, кто всегда так громко говорит:
“Я убежден! Уверен! Да... мы знаем!”
Любви болезненной, подобной пылкой страсти,
О, мудрость, удостоили тебя
Великие сатрапы высшей власти,
Чтоб отблеском твоим повеличать себя.
Харизма мудрости..., вернее миф о ней,
Дарит властителям от имени народа
Кредит доверия и... много долгих дней
Толпа боготворит морального урода.
А власть, безумствуя вне критики,
Способна нравственность разрушить,
И лицемерная политика
Родит затравленные души...
Где ложь глупцов полна коварства,
Где оппозиция в опале -
Там погибает государство...
Афиняне! О как вы ликовали,
Когда приятель мой Аристофан
В комической меня представил пьесе:
Философ, мол, Сократ, - большой профан,
Гуляка, пьяница, повеса...
Талантливо, комично и потешно...
(И чуточку обидно до сих пор...) -
Зародыш зла с тех пор пророс успешно:
Сегодня я трагический актер...
Крупицу лжи заботливо взрастили,
От праздной клеветы подвигнули к угрозе
И вот она сегодня в полной силе... -
Так сорняки взрастают на навозе.
Опасно жить, в тылу оставив ложь,
Неправедно, безумно, безрассудно -
Пловец погиб, сколь ни был бы хорош,
Покинув в шторм дрейфующее судно.
Вся наша жизнь - безумная борьба,
Но место есть и праведному делу.
Смотрите, как изменчива судьба...
Нет... не моя - беру Афины в целом.
Взгляните-ка на эллинскую карту,
На Аттику и ширь Пелопоннесса.
Афинский конь и конь соседней Спарты
Везли б успешно эллинов к прогрессу.
Но вместе слишком тесно седокам...
И недоверие проникло в наши души -
Афинский конь достался морякам,
Спартанский конь беснуется на суше.
Коринфский жеребенок нам не брат,
Он прочь бежал от эллинской телеги,
Где восседает сумрачный Танат...
(Войну с Коринфом начали стратеги.)
Стремятся персы к берегам эгейским
За золотом, рабами и за лесом -
И две войны ведут Афины дерзко,
Разя мечом спартанца, как и перса.
Теснят враждою эллины друг друга...
Мала нам Аттика и мал Пелопоннес
И мы, чтоб вырваться из проклятого круга,
На корабли изводим лучший лес.
Хлеб, рыбу, соль дает Эвксинский Понт:
Гипербореи, савроматы, скифы -
И корабли плывут за горизонт...
Сизифов труд, афиняне, сизифов.
Междоусобных войн... не надо,
Амбиций меньше ... у руля:
Пусть кормит эллинов Эллада -
Благословенная земля.
Не боги нас не балуют судьбою -
Стратегов не спасает голова:
Хороший лук натянут только к бою,
А наша жизнь звенит, как тетива.
На тетиве эгейским ожерельем
Жемчужины Афинского союза
Звенели долго в лад высокой цели,
Храня суда, торговлю, наши грузы...
Но вдруг зачем-то стала нам нужна
(Стратеги в этом клятвой заверяли!)
Еще Пелопоннесская война,
Где сразу всё мы часом потеряли.
Спартанец расстегнул застежку у Афин -
Жемчужины, блеснув, скатились в море.
Теперь наш порт Перей - гора руин,
В Афинах голод, трупы, горе, горе...
И кто же, кто же виноват?! -
Афины мести ждут, как боги!
И тут сыскались демагоги: ”Сократ!”
Естественно… Сократ!!
Куда не глянь - повсюду пропадешь,
Такое выдалось ненастье...
Всё губит ложь, всех губит ложь!
И все мы братья по несчастью.
Пусть говорят “Сократ - чума с проказой,
Не чтит богов, замыслил колдовство...”-
Незнающий пределов чистый разум
Как раз и есть самое божество.
Мы все умрем - в суде, иль без суда:
Навеки жизнь дана едва ли...
Но сколько вложено таланта и труда,
Чтоб наши души ликовали:
Смотрите все туда - вот он
Стоит пред нами Парфенон!
Почтили мы богов на славу! Неспроста
Удался храм... Иктин и Калликрат, и Фидий...
Вы видите,... какая красота...
Не могут боги быть на нас в обиде,
Любуясь с олимпийской высоты
На это совершенство красоты...
Сократ пойдет в Аид, а не в могилу,
Поскольку он не нарушал закона:
Конечно же Сократу не под силу
Смутить богов вблизи от Парфенона.
Не хочется о людях думать плохо...
Я свято верил в мудрость мудрецов -
Я сам не мудр... без всякого подвоха
Я откровений ждал, не громких слов:
Что есть Прекрасное, самое по себе?
А что есть Истина? А Благо, Разуменье,
Душа, подвластная судьбе? -
Я вопрошал и ...понял с изумленьем:
Не знают ничего! - И менее, чем я,
Босяк афинский, сын каменотеса!
И чтобы это выяснить, друзья,
Я просто задавал свои вопросы...
Они, увы, бессильны предо мной,
Пред Истиной, сей божьей благодатью...
И было решено любой ценой
Предать меня позору и проклятью.
Вот почему сегодня я в суде,
Хоть никогда не преступал закона,
Я правду вам сказал и никакой беде
Не сделать из меня хамелеона.
Я лжи не изреку, души не замараю.
Афиняне! Я вам не делал зла.
Сегодня я пожитки собираю,
Но жить без родины мне доля не мила.
Пройдут года, найдутся сумасброды,
Мои слова сумеют исказить...
Пощады не молю и не прошу свободы...
Хотел бы суд афинский я спросить:
Какой философу достанется венец?
Быть может, ссылка ждет без права переписки…
И без учеников и милых близких?
Уж лучше яд цикуты - и конец!
Друзья мне говорят - беги!
Покинь Афины, город милый,
Где ныне все твои враги
В суде объединили силы.
Казалось бы здоровью моему
Грозит беда... и не бежать опасно,
Но тело подчиняется уму,
А это справедливо и прекрасно!
Не совершу позорной одиссеи...
Друзей, родных проклятью не предам.
Нет! Никогда не скажут фарисеи,
Что я скатил с ума в мои года.
Бежит преступник, или вор... -
Нет, я не побегу, закона не нарушу...
Исполнится судебный приговор,
А Истина мою согреет душу!
Aфиняне! Я вовсе не бедняк!
Как небо звезд казна моя несметна.
Пусть золото блестит при свете дня...
Но все же только Истина бессмертна!
И к ней бессмертная торопится душа,
Стремясь нектара дивного упиться,
Чтоб только в нем купаясь и дыша,
Для новой жизни снова возродиться!
Я смерть победил! И за эту победу
Я кубок наполнить готов.
О боги! Зовите скорей Ганимеда,
Спеши, виночерпий богов! “
* * *
"Мудрец великий, Аристотель
Был только ученик Платона,
Который, как орел в полете,
Парил в Сократовых “даймонах”.
И, чтоб постичь нам суть вопроса,
Добавить надо, что хотя
Сократ был сын каменотеса,
Но стал философом шутя
И никогда не ошибался
В своих друзьях-учениках,
И потому любим остался
У доброй памяти в веках.
К тому ж, в последнюю минуту,
Сей муж не покривил лица
И чашу полную цикуты
Спокойно выпил до конца...
Когда-то мне хотелось славы,
Как бормотухи в час похмелья,
И презирал я все забавы
И игры праздного безделья.
Я долго тер свой бедный лоб
Для понужденья мысли чудной,
Или хотя бы только чтоб
Прогнать тоску из жизни нудной...
Но в эту самую минуту
Мой даймон мне твердил сто крат:
“Ведь ты ж не станешь пить цикуту,
Ты не Сократ, ты не Сократ!”
Напрасно... долго я трудился
(Мой бедный лоб никак не рос...)
Но все же, наконец, родился
Философический вопрос:
Зачем дублировать Сократа
С его магическим чутьем,
Когда с восхода до заката
Мы каждый день цикуту пьем?
Стартуя с этого вопроса,
Мой даймон задал мне урок...
(Так дельтаплан летит с откоса
В гипотетический прыжок!).
Его научная гипотеза проста,
Недоказуема, но неопровержима:
Сократ служил прообразом Христа,
Он вместе с нами, рядом и незримо!"
* * *
ПРОТИВОРЕЧИЯ
Ну что я потерял на улицах Москвы,
Где и не удосужился родиться?
Избранница спесивая обманчивой молвы,
Скупая, лицемерная столица…
Свисток Арбата выпускал пары,
В глазах юнцов сверкала эйфория –
Антимиры… увы… антимиры…
Беспутная, голодная Россия.
“Снимаю боль, любую, за минуту!” –
Висит плакат… - Нет, только не мою, -
И снова я иду по прежнему маршруту,
По краю пропасти в неведомом краю.
Как будто я невинно осуждён,
Потом оправдан, но опять сомненья…
И жуткий мрак, как на заре времён,
И тошнота, как при землятрясеньи.
Я знаю, что потом мне долго будет сниться
В замедленном кино арбатский переплёт,
И юных дрейфусов пылающие лица,
И милых глаз стремительный полёт.
А вместо хриплого, натянутого рока
Прольётся в уличных изломах серых линий
Пронзительный и нежный вопль порока,
Солирующей скрипки Паганини…
Как в этом месиве родится честь и ум?
Где место вдохновенью и таланту?
Как чёрные рабы, заполнившие трюм,
Рождают миру гений музыканта?
Ну что я потерял на улицах Москвы,
Где и не удосужился родиться?
Избранница спесивая обманчивой молвы,
Скупая, лицемерная столица,
В чём тайна синтеза российского белка? –
Непредсказуемы, причастны к беспределу,
Тобою прокляты... спешат издалека
К тебе сыны на быстрых каравеллах.
* * *
МУЗЫКАНТУ
Послав тепло своей души
В тростинку лёгкого бамбука,
Ты мне изведать разреши
Святое совершенство звука.
Ты обозначь свою печаль
Слегка расстроенным аккордом,
Чтоб я услышал боль и даль
В его зажатии нетвёрдом.
Потом… мгновенье улови
И, плавно изменив тональность,
Ты мне поведай о любви
И докажи её реальность.
Мои сомненья разрешив,
Для закрепления урока
Пропой о том, как хороши,
Глаза у дочери востока
И нарисуй мне тонкий стан,
Излом бровей у россиянки,
Чтобы обжег меня обман
Горячих губ моей славянки…
Теперь, пожалуйста, играй
“Суровый край. Угрюмый край”.
В объятьях твоего гипноза
“Шагай, - твержу себе, - шагай”
В седом безмолвии мороза.
Как счастье, мышечная боль
И ощущенье дальних странствий,
Бессилье, гордость, пот и соль,
И покорённое пространство…
Теперь я твой… веди меня…
Тобой живу, тобой волнуюсь…
Тебя в любое время дня
Я слушаю… и повинуюсь!
Ты – Бог, ты – маг, ты – чародей…
Твой дух могучий, необъятный
Рукой волшебною своей
Непостижимый, непонятный
Эфир вливает в душу мне
И будит образы фантазии чудесной…
И в этом восхитительном огне,
Свободном от конкретности словесной,
Сгорает время, мелочность эпох,
Тяжелый мрак ушедших поколений,
Разящий некогда заржавленный металл,
Несбывшихся надежд никчемный древний мох…
Лишь благородный, истинный кристалл
Творит родивший звуки чистый гений.
Пишу стихи нетерпеливою рукою,
Нет время править – мысли торопят…
Мой дух, мой разум поглощен тобою
Не в силах мыслить… все желанья спят…
И только слух, подаренный судьбою,
Невосполнимо дарит мне тебя…
И, щедростью такою потрясённый,
Я чувствую неясно, как во сне,
Что миром правит гений окрылённый
И будущее светлым мнится мне.
* * *
В ИЗГНАНИИ
Летним солнцем Колхиды сражён
И отброшен чертой горизонта
Я, как Публий Овидий Назон,
Всё пишу тебе письма с Понта.
Знаю я… виноват, виноват…
Совершил я и вправду оплошность
И теперь не вернуть мне назад
Твою стать и твою заполошность.
Пусть наивен я, как и Назон,
Но мне кажется все же, все же…
Что Московский дождливый сезон
Чем-то с летней Колхидой схожи.
Разъяренные нашей бедой,
Это боги, сверкнув очами,
Поливают тебя водой,
А меня обжигают лучами.
* * *
КАРМЕН
(с "подачи" одной поэтессы)
Кармен поклонников немало
Могла б напамять посчитать,
Но часто путалась, бывало...
(Хозе Хуаном называла
И Санчо с Пансой без труда
Могла бы спутать... иногда ).
Она любовь дарила щедро
Гламурным мачо из Севильи
И улыбалась дону Педро,
И восхищалась Эскамильо...
Мелькали дни, мелькали годы –
“Любовь – дитя, дитя свобо-оды...”
Любовь - дитя столь многогранно,
Что не увлечься было б странно :).
* * *
ГЛАЗЕЮ НА ЛУНУ...
Все удивительно спокойно
И светит ясная луна,
Плывет дородно и достойно…
Ничуть, совсем не смущена
Тем, что… потоптана она.
Конечно, это все кокетство,
Поскольку миллиарды лет
Земное, женское соседство
Хранит безбрачия обет.
Юпитер призрачно далек
(В разлуке не приходят беды),
Сатурн давно давал намек,
Что он любовник Андромеды,
Марс кровожаден, лыс и сед,
Меркурий юн, горяч порою…
И ожиданье юных бед
Казалось призрачной мечтою.
Но диалектика проста:
Земля в себе взрастила сына,
Его пленила красота,
И, вот, Луны достиг мужчина.
Конечно, результат альянса
Пока нам трудно предсказать…
И эти первые сеансы
Любовью можно ли назвать?
Сегодня все, пока, спокойно,
Пока слова, пока стихи…
Но восхищения достойно
Прикосновение стихий.
И величавое спокойство
Супруги юной нам сулит
Ее таинственное свойство
И дружбы вечный монолит.
Стихи мне трудно перечесть,
Я от волненья замираю…
Быть может, в этом что-то есть,
Но только, что? Я сам не знаю…
Быть может так: в минуту эту
Одну постиг я мысль, одну…
О том, что в первые дни лета
Глазеть приятно на луну…
* * *
АРХИМЕД
Триремы Марцелла спешат к Ахрадине...
Взмах весел... и пенистый след
Вдали за кормой исчезает в пучине...
За ними следит Архимед.
Старик заслонился рукой от потока
Пронзающих воздух лучей...
А солнце горячее с юго-востока
Слепит остриями мечей!
- "Спешите... тела, погруженные в воду,
Созвездие хищных медуз...
Но я разгадал, что в такую погоду
Вам Феб не отдаст Сиракуз!
Здесь будет морская атака отбита.
Моя Ахрадина - надежный редут:
Обломки базальта и глыбы гранита
На грешные головы ваши падут.
Плывите-ка ближе... на выстрел из лука -
Пусть вас не пугает скала...
Свободу щитом прикрывает наука:
Готовы мои зеркала!"
И солнце забилось в силках Архимеда,
Сплетясь в обжигающий луч...
И дрогнул Марцелл! И блеснула победа!
И... небо над морем... без туч!
И долго потомки не верили слухам,
Что "в зеркале воздух горит!"
Тит Ливий рассказчиков слушал вполуха...
Молчал и Корнелий Тацит.
Лукреций... в стихах воспевая природу
Уж мысленно свет квантовал!
И (мысленно) мог бы поджечь даже воду
При помощи многих зеркал...
Но... память о гибели римского флота...
Опасно в стихах воспевать...
(Ведь Рим промышлял, словно хищник, охотой
И все продолжал воевать.)
- "Триремы горят! От кормы до форштевня!" -
Сказал бы, к примеру, Полибий -
И лазерный принцип... еще до Эйнштейна...
Задолго открыть бы могли бы...
Каков Архимед?! Архимед то каков!!
Поймите, праправнуки - внуки...
Он фору Эйнштейну на двадцать веков
Дал в области супернауки!
Какая империя... двадцать веков
Не рухнула и не забыта??
Но знают потомки обрывки стихов
И все, что наукой открыто!
* * *
"ГРЕКА"
“ Какая Греция прекрасная страна!
Какая вечером над Грецией луна…
Какое море, горы, реки, раки, руки…
И происходят удивительные штуки.
Я пропою сегодня песню вам про то,
Как берега у речки связаны мостом,
А вдоль по мосту, мосту едет человек,
Веселый и курчавый смуглый грек.
Все дело в том, все дело в том,
Что рак сидит огромный под мостом,
Он протянул свои хитиновые клешни,
Что цветом краше вишни и черешни.
Река, как мама, с помощью волны
Купает отражение луны.
Какая это, право, красота…
И грек стоит, любуется с моста.
Нагнулся над водою наш дурашка
Рукой луну погладить, как барашка.
Со всех своих колючих рачьих лап
Рак прыгнул и за руку грека “цап!”.
Ужасно закричал тут бедный “грека”:
“За что же ты кусаешь человека?!
За что, скажи, из всех из рачьих сил
Ты руку мне, как дверью, защемил?!!”
А рак молчит, а рак молчит…
А “грека” на всю Грецию кричит,
Кричит всему сбежавшемуся люду,
Кричит: ”Я больше раков есть не буду!”
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какая Греция прекрасная страна!
Какая вечером над Грецией луна…
Какое море, горы, реки, раки, руки…
И происходят удивительные штуки”.
* * *
ГАЛАКТИКА МОЛЧИТ
Забывая видения дня,
Не давая глазам отдохнуть,
Кто-то, голову к небу подняв,
Видит млечный безжизненный путь.
Среди ста миллиардов светил,
Что закручены вихрем в спираль,
Вспыхнет спичка, лицо осветив -
Кто-то смотрит в часы-календарь...
Среди ста миллиардов дорог,
Что налево, направо и прямо,
Человек, как всегда, одинок
Перед истиной светлого храма.
Как в плену наркотических грёз,
Забывая любовь и мечты,
Замирая от истины звёзд,
Мы с Галактикой часто на ты...
Отзовись, Млечный Путь, отзовись,
Не свети безучастно в ночи,
Иероглифы таинства жизнь
Просигналь, пропищи, прокричи...
* * *
Мы ждём ответа, ждём и будем ждать,
То веря, то не веря временами...
Галактика - родная наша мать,
Мы подсознательно к ней тянемся,
как к маме...
И в списке самых тягостных обид
На первом месте главная стоит -
Ну почему Галактика молчит..,
Ну почему Галактика молчит?
Ну почему Галактика молчит,
Не подбодрит, не опровергнет, не подскажет...
А может быть молчанье - это щит,
Молчанье - золото, иначе быть пропаже?
Не потому ль веками световыми
Мы с Высшим Разумом всегда разделены,
Что чувствами и мыслями своими
Мы самые беспутные сыны?
Мы агрессивны, мелочны, скупы,
Не любознательны и не великодушны -
Частицы обезумевшей толпы,
Заблудшие, затравленные души...
Молчанье - проявление любви,
В ней самая пленительная фаза...
Молчанье нарушают соловьи,
Но только в состоянии экстаза...
Удав добычу молча стережёт
И молча мышь в норе своей таится,
И молча длится времени полёт,
И молчаливы мраморные лица...
И снайпер молча целит в чей-то лоб,
И ждёт свой такт походный запевала,
Мы также молча смотрим в микроскоп,
Не подавая вирусам сигналов...
А в списке самых тягостных обид
На первом месте главная стоит...
Ну почему Галактика молчит?
Ну почему Галактика молчит??
* * *
КАРЕТУ МНЕ...
(встреча в эдеме, отрывок - вместо эпилога)
. . . . . . . . .
Над грунтовой проселочной дорогой
Гуляет ветер и проносит пыль
Какой-то человек, одетый модно, строго
За пылью мчится, как автомобиль…
Нет, за цилиндром-шляпой,
не за пылью…
Ко мне все ближе… ближе шляпа…
Я сделаю всего одно усилье,
И помогу тебе, растяпа…
Пытаюсь шляпу как-то зацепить…
Мне удалось ее остановить.
-Спешу, спешу, бегу искать по свету…
Где мне найти приличную карету?
И, чтоб без этой удали… кабацкой…
(наклоняется, поднимает шляпу)
-Ба! Александр Андреич Чацкий !
Ч.:
-Игарский!? – слышал я немного…
Откудова свалились вы?
Уж не из матушки ль Москвы?
-Оттудова, Андреич, да, оттуда
На пару-тройку дней в эдем…
Ч.:
- И что, по-прежнему там худо?
- Ну, как сказать.. да нет, не всем…
Ч.:
- Меня они изгнали… сам бежал…
Не выдержал, в карету и – на волю,
В Европу... поискать себе причал,
Да, знаешь… только время потерял.
Цветут там Фамусов, Молчалин, Скалозуб?
-Цветут! Цветут! И Репетилов, и Молчалин…
Но все фамилии, конечно, поменяли…
Не с тем связался ты, Андреич, элементом…
Они бесплодны, глухи, немощны и злы.
Они устроились, привыкли, ожирели,
Им даже солнышко играет на свирели…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А я ругаюсь, как сапожник… для студентов,
И… лишь они теперь разрубят все узлы.
Ч.:
-Да? Я потом обдумаю все это…
Спешу, спешу! Карету мне, карету!
(убегает)
-Эх… так бежать… и задарма…
Какое горе… от ума!
* * *
ГРУБОСТЬ
“От красоты твоей немею,
А на уме всё тот же смак…
Просить… я, знаешь, …не умею,
А дашь – я буду, ещё как!
И - к чёрту “чудное мгновенье”,
Как надоевшее бельё.
Какие могут быть сомненья,
Когда мы вместе, ё – моё??
Какое там ещё “искусство”,
Сонаты, песни и стихи? –
Ты лишь взгляни на моё “чувство” –
Оно оплатит все грехи.
Я, блин, здоров, как бык на случке,
Я, блин, шутя, литровку пью…
Последний пёс не скажет сучке
“Собачка, я тебя люблю”.
Хочу тебе поведать смело:
”Я не какой-нибудь скворец,
Я бизнесмен! Я начал дело
И кончил дело и… конец!”
* * *
БЛАГОДАРНОСТЬ БУМАГЕ
Простите, милые страницы,
Что снова я мараю вас -
Немного надо разрядиться
(Меня опять лягнул Пегас).
Работа профессионала
В стерне словесной тяжела...
А я - любитель у штурвала,
Мне безответственность мила.
Давно ваш образ для меня
Сложился в белую пустыню,
Где без верблюда и коня
Стремлюсь по солнечной долине
В напрасных поисках пролива,
Через словесный, вздорный хлам,
То в спешке, то неторопливо,
С тоской и шуткой пополам.
Вы озорство мое терпели
И много раз меня спасли,
Несли меня к заветной цели,
Как Магеллана корабли...
А я на палубе не шаткой
В проливе огненной земли
Вам доверялся без оглядки
(Порой, как рыба на мели).
А иногда под шум стихии
И скрипы мачты корабля,
Как на борту "Святой Марии",
Мне вдруг мерещилась земля.
Тогда на румпель непослушный
Я всею грудью налегал,
Чтоб, одолев поток воздушный,
Найти таинственный причал.
Но всякий раз, как и поныне,
Сойдя на берег с корабля,
Я обнаруживал пустыню,
Где лишь песок, а не земля.
Тогда, на посох опираясь,
Я продолжал все тот же путь,
Чтоб где-нибудь, хотя бы с краю,
Земли немного зачерпнуть.
Но Бог, как видно, покарал
Меня за все мои грехи...
И, как сыпучий минерал,
Под посох сыпались стихи.
Стихи - не доблесть, не отвага,
Они - бурление крови...
Благодарю тебя, бумага,
За проявление любви.
* * *
|
