Наша улица – Москворецкая – была на окраине Бронниц. По ней шёл «Путь к причалу» - дорога к пристани, у которой останавливались пароходы. Эта же улица служила нам, детям, местом для всевозможных игр. Одна из них называлась «Клёк».
Сам «клек» это чурбачок как в игре в «городки», но помельче. Он ставился на «кон» - квадрат примерно 40х40 см. и выбивался «битами» (палки такие) из «дома» - места расположения игроков. Если клек был выбит из кона, то разрешалось движение игроков для «поиска» своей биты и возвращения с ней в дом. Водящий же в это время от кона должен был поставить клёк на место и крикнуть – «Клёк». По этому сигналу всякое движение вне дома прекращалось.
Игра была очень динамичной, водящий сменялся после того, как клёком попадал в биту играющего, бросая его из кона. Это случалось тогда, когда в доме уже не оставалось ни одного игрока. Последним свою биту бросал «Выручало» - наиболее сильный игрок, выбираемый самими играющими. Очень часто эта «должность» назначалась мне. Участвовать в игре мне приходилось после того, как остальные игроки «промазали», т.е. не попадали по клёку.
Ответственность порождала «мандраж», который устранялся только постоянными одиночными тренировками. Очевидно, вот с тех самых детских лет, у меня и возникла боязнь неудачи, которая просто вынуждала меня браться только за те дела, за благополучный исход которых я был спокоен, спокойствие же обеспечивалось уверенностью, а уверенность – тренажем …
Когда в 1968 году я оканчивал Тамбовское училище лётчиков, меня назначили курсантом №1.
Это означало лишь то, что экзамен я сдавал первым и проверяющим мою технику пилотирования был сам начальник экзаменационной комиссии, инспектор авиации МВО, полковник Кавторадзе. Вы понимаете, что я просто ДОЛЖЕН был слетать чисто, чтобы «задать тон» лётным экзаменам …
Мы взлетели первыми. Ясное небо, спокойная атмосфера «Бабьего лета», «настроенность» на полёт, позволили мне довольно успешно выполнять задание: полёт для построения захода на посадку «С прямой». Выполнялся он чисто по приборам с отключением некоторых из них. Заход получился хорошим, кабину мне «открыли» перед дальним приводом (высота 200м. и 4 000м. до ВПП), полосу я увидел прямо перед собой, (там, где она и должна была быть), самолёт был «в режиме» (показания приборов соответствовали инструкции лётчику). Я выпустил закрылки, проверил выпуск шасси и установил расчётные обороты для снижения на посадку – 8600об./мин.
Буквально через пару секунд проверяющий «прибрал» обороты до 8200. Недолго думая, я поставил прежние – 8600. Полковник опять убрал обороты до 8200 и когда я опять пытался передвинуть РУД вперёд, то он (инспектор) мне воспрепятствовал и предупредил:
– Не трогай, оставь эти.
- С этими оборотами мы до полосы сядем, - сказал я.
- Ну и сколько же мы не долетим до полосы?
- Да метров 20 – 25.
- Хорошо, - сказал полковник, - садись там, где сядешь с ЭТИМИ оборотами.
Видит Бог, я пытался увеличением посадочного угла атаки крыла, «дотянуть» до полосы … не получилось. Самолёт приземлился мягко, но ДО ВПП.
А теперь представьте состояние всех тех моих начальников и курсантов, которые наблюдали за ПЕРВЫМ полётом экзамена. Посадка до полосы вообще считается позорной, а тут …
Если №1 так производит посадку, то чего ожидать от остальных?
Зарулил я на заправочную. Нас встречали: начальник училища – генерал Меняйленко, командир полка, комэск, ком. звена, и мой инструктор. Лица у них, надо сказать, были не радостные. На меня смотрели как на предателя. Я вылез из кабины, встретил докладом о завершении полёта проверяющего. Тот откозырял мне в ответ и сказал:
- Подожди.
Генеральская чёрная «Волга» была рядом. Полковник пригласил в неё начальника училища, и они поехали к месту приземления.
Меня сразу же окружили остальные мои начальники. Бить не стали, но видно было, что хотелось им дать мне хорошего пинка.
- Рассказывай, что произошло, - это комполка мне. Ты же был готов к полёту.
Надо тут сказать, что в этот день я УЖЕ летал. Нас выпустили в режиме радиомолчания (втихаря) вместе с разведчиком погоды и я «отработал» со своим инструктором на ЭТОМ САМОМ самолёте режимы для всех этапов полёта применительно к полётному заданию и данным погодным условиям.
Я ЗНАЛ, какие обороты надо ставить после дальнего привода. Я прочувствовал одним местом всю глиссаду снижения. Я просто НЕ мог сесть вне полосы точного приземления …
- Выполнял указания проверяющего, - сказал я. Он мне запретил добавлять обороты до расчётных, сказав «садись там, где сядешь». Я предупредил его, что мы не долетим до полосы метров 20 – 25.
Всем скопом мы пошли на место, откуда было видно начало полосы.
«Волга» к этому времени уже доехала, из неё вышли генерал с полковником. Они пошли искать место приземления.
Полоса безопасного приземления – 300 метров. Она готовится тщательно, на неё садятся редко, и посадочный след от моего самолёта был найден быстро.
Полковник Кавторадзе остановился в точке приземления, развернулся лицом к ВПП и стал шагами измерять расстояние до неё «метровыми» шагами.
- Один, два, три … - считали мы чуть на вслух, - двадцать два, двадцать три, двадцать четыре.
Полковник остановился и размахивая руками стал что-то говорить начальнику училища.
Настроение моего «окружения» разительно изменилось. На меня уже смотрели, как на фокусника смотрят дети, когда тот из пустой шляпы вытаскивает кролика. Такой расчёт на посадку просто НЕВОЗМОЖЕН, говорили их взгляды. Даже на авианосец садятся, КОРРЕКТИРУЯ обороты вплоть до приземления …
Сказать, что сядешь в пятиметровую полосу – это всё равно, что заявить, что бросишь окурок щелчком с высоты пятого этажа в урну, стоящую на ТОЙ стороне улицы. Спрогнозировать такое – Н Е В О З М О Ж Н О.
И, однако, такое произошло и буквально на их глазах. По очереди, по старшинству, мои командиры подошли ко мне и МОЛЧА пожали мне руку.
- Спасибо вам, - только и смог сказать я в ответ.
Когда к нам подъехала «Волга», мы уже были абсолютно спокойны и приняли эмоционально окрашенную оценку «отлично» первого экзаменационного полёта как должное, как реальную оценку НАШЕГО труда.
На подведении итогов лётного экзамена объявили благодарность от Командующего авиацией МВО курсантам:
Евгению Дзюба и Георгию Петрову.
|
