Надежда.
Это была обычная палата для тяжелобольных - палата № 4. Почему № 4, никто не знал. Так повелось с самого основания терапевтического отделения, что именно в этой палате лежали те, кому нельзя уже было помочь, разве что уменьшить страдания.
«Ходячие» больные старались обходить её. В палате лежали двое. Одну - женщину средних лет с большими серыми глазами на бледном лице звали Надеждой. Вся она словно излучала доброту и спокойствие, только в глазах было столько тоски, что при взгляде на неё сердце сжималось от сострадания. Её соседкой была Анна Евдокимовна, маленькая худая старушка. Она проработала в этой больнице более сорока лет и всегда была рядом с теми, кому плохо, стараясь облегчить чужую боль. Через её ласковые руки прошли сотни людей. И теперь сознание собственной беспомощности причиняло ей не меньшую душевную боль, чем физические страдания.
Обе женщины лежали молча, думая о своём. Время проходило в натянутом ожидании. Боль сковывала руки и ноги, действие обезболивающего лекарства быстро заканчивалось. Анна Евдокимова посмотрела в окно и прошептала:
- Надежда, посмотри, как там хорошо!
Надежда с трудом приподняла голову. За окном был пасмурный летний день. Небо заволокло тучами, собирался дождь. Ещё совсем недавно подобная картина обеих женщин не волновала - бы, но сейчас всё приобретало иной смысл. Ветви растущей напротив берёзы от порывов ветра резко наклонялись и стучали в окно. Берёза протягивала свои руки и манила в другую жизнь, где нет запаха болезней и лекарств. Редкие крупные капли дождя глухо ударили по стеклу и подоконнику. Дождь усилился и заплясал тысячами мелких струй. Ветки дерева прогибались, залитые завесой серебристых водяных прутиков и выпрямлялись вновь, подхваченные порывами ветра. От этого буйства природы веяло радостью и жизнью. Ужас собственного бессилия отступал. Надежда жадно смотрела в окно, ощущая всем своим измученным телом прикосновение дождя и свежесть влажного воздуха. Ей страстно захотелось жить, петь, танцевать, обнять мокрый, корявый ствол дерева и почувствовать его живительную силу. Лицо её просветлело, в глазах блеснул огонёк. Она резко присела в кровати, но тут же откинулась на подушку, застонав от боли.
Прошло несколько минут, а для них - может быть и вечность. В отделении наступил час послеобеденного отдыха. Было тихо. В ординаторской врач заполнял историю болезни, медсестра раскладывала лекарства. Вдруг откуда-то послышалась песня. Тихий женский голос неуверенно завёл:
« Дивлюсь я на небо, та й думку гадаю,
Чому я не сокiл, чому не лiтаю»…
К нему присоединился другой голос:
«Чому менi, Боже, ты крилець не дав?
Я б землю покинув i в небо злiтав!...
Песня, набирая силу, звучала всё громче и уверенней. Она поднималась и парила под сводами больничного корпуса. Из палат выглядывали удивлённые больные. Врач в недоумении вышел в коридор. Медсестра поспешила туда, откуда доносилось пение, но у дверей четвёртой палаты в нерешительности остановилась: пели они, Надежда и Анна Евдокимовна. Женщины выводили песню так задушевно, что все стояли, как завороженные.
… На рассвете Анна Евдокимовна умерла.
Надежда, вопреки всем прогнозам, пошла на поправку и через месяц выписалась.
Попросив ожидавшее её такси задержаться, она подошла к знакомой берёзе, погладила ладонью по белому стволу и прошептала:
- Спасибо, родная.
Ажурная крона, слегка покачивая тонкими ветвями, приветливо шелестела листвой.
|
