Валерий Игарский
ТРИ НЕВЫДУМАННЫХ ИСТОРИИ
(Бизнес по-русски)
1.ШЕЛУХА
Вот уже более десяти лет мы с Татьяной (а также и вместе с нашими детьми) перестали ездить в отпуск на разные моря, а ездим рыбачить на Волгу, сначала Чёрный Яр, потом ближе к Астрахани. Для семьи эта поездка вместе с билетами обходится порядка ста пятидесяти долларов, рыбки я всегда наловлю, да не мелочи какой-нибудь, а минимум судачков от килограмма и больше. Палатки, утренняя свежесть, изумительное звёздное небо ночью, птицы, птицы, птицы, белые лилии-кувшинки на воде многочисленных озёр.
В прошлом году мы с Таней и Стасиком (мой однокашник) ехали втроём из Енатаевки. Вместе с нами в купе ехал молодой симпатичный парень по имени Сергей. Как оказалось, он верующий, евангелист. Парень талантливый, знает библию назубок и, тем не менее, (видимо всегда) имеет с собой её экземпляр. Поезд до Москвы идёт более суток, и у нас было время поговорить.
Мне было очень интересно разговаривать с Сергеем (я никогда не был воинствующим атеистом), да и он со мной беседовал с явным интересом и неоднократно сам начинал разговор. Многое из библейской мифологии я понял впервые после наших с ним довольно приятных бесед.
Мне понравилось его объяснение относительно запретного плода, добра и зла. Как известно, Адам и Ева жили безгрешно только до тех пор, пока их не погубила любознательность. Но, оказывается, что всю область знания можно, грубо говоря, поделить на две части. Одна из этих частей, которой вполне владели наши далёкие предки, вовсе невинна, и при любом её самом творческом развитии, абсолютно безгрешна, тогда как ВСЯ остальная часть знания (плоды с древа познания) по сути своеобразный Двуликий Янус, который может быть и безгрешным, но может и наводить на грех.
Возражать против таких красивых логических конструкций, как библия, бесполезно... Физики прекрасно знают, что можно построить бесчисленное множество логически замкнутых, абсолютно правильных теорий, обладающих, всего одним, но существенным недостатком: они не имеют никакого отношения к жизни и природе. В то же время подобные сочинения нередко являются не только историческими памятниками, но и вершиной и гордостью человеческого разума.
Вопрос лишь за малым, а всем ли нашим (пусть самые красивым) рассуждениям и фантазиям имеет смысл доверять (и, тем более, безоглядно)? Мне казалось, что отчётливое понимание законности такого сомнения необходимо получить уже в школе. В противном случае, думал я, неосведомлённый человек рискует попасть в логическую ловушку и может находиться там дольше, чем джинн в своей бутылке.
Людей верующих никогда и ни в чём переубеждать не надо и, разумеется, я даже и не пытался как-либо "обратить" Сергея, тогда, как он делал свою работу и делал её превосходно.
Самым интересным было то, что я всё время ожидал, что где-то, в чём-то мы, несмотря на мою предельную кротость и ненавязчивость, неизбежно не сойдёмся и заранее готовился, чтобы быть помягче, и только загадкой для меня всё оставалось ну в чём же совершу я эту неизбежную оплошность?
Надо сказать, что Станислав Борисович (не разгадав мою дипломатию) вёл себя по отношению ко мне как настоящий подстрекатель. Почёсывая свою длинную, густую бороду он многозначительно покашливал и, глядя на меня, глухим басом твердил: "Покайся, Валера, покайся" и делал при этом уморительную физиономию подвыпившего дьячка. Это было безумно смешно, но Сергей настолько меня заинтересовал, что мне удалось отвести от себя этот смех (ох, грех-то какой!).
Татьяна моя слушала разговор с интересом, но почти не вмешивалась, лишь изредка лукавая улыбка короткой, видимой только мне молнией, пробегала по её губам. Признаюсь, что, как ни ждал я ЭТОГО момента, он всё же наступил совершенно неожиданно.
Когда разговор 187-й раз начал кружить вокруг библии, я без малейшей подначки (мне самому это впервые пришло в голову) говорю: "Ну, я понял так, что библия это великая книга типа наших книг по экспериментальной физике, где, описаны события и факты. Тогда альтернативной книгой типа книжки по теоретической физике, видимо, должны быть сочинения Платона? (от которых я сам в восторге!)".
Ни на секунду не задумываясь, мой собеседник дал (как я понял из дальнейшего разговора) свой стандартный ответ: - "А зачем читать ещё что-то, мало ли шелухи написано. Вот! Библия! Тут всё есть" и (как я тоже потом убедился) привычным жестом он ласково погладил книгу. Я понял, что попал в точку и понял, что он НЕ понял, что тут-то мы и разошлись.
Мы беседовали только в спектре тех вопросов, которые затрагивал сам Сергей. Конечно, я не пытался огорошить его своим кругозором (физика - боже упаси!), рассказав, например, об истории Унапиштима, об археологических открытиях 19 века, когда на примере глиняных табличек достаточно чётко (конечно, с моей, непрофессиональной точки зрения) было доказано, что библия является компиляцией шумерских и дошумерских мифов.
Мы могли бы поговорить, например, о том, что известно в библии о чтении египетских иероглифов и, возможно, удивится тому, что египетский алфавит содержал 24 буквы, и все согласные, и про обсидиановые кинжалы ацтеков, и про самую дорогую фразу Великого Инки , и о хатха-йоге, о буд-дизме и шаманах народов крайнего севера и т.д., и т.п., но мне казалось, что такой подход не будет для меня самого интересным.
Многое и с увлечением мы читали с Татьяной вместе, и по "свежим следам прочитанного", смотрели “золото Шлимана”, и его великолепные ритуальные каменные топоры и вспоминали, как мы в 70 - 72 (?) году , тогда ещё совсем молоденькие, по два раза бегали и смотрели маску и трон Тутанхамона, "Даму с Горностаем" и "Мальчика " Пентуриккио, а я всё гордился тем, что однажды мне удалось провести с собой (на один билет) молодого, совершенно незнакомого, парнишку из Павлодара "только за то", что он из города, куда после десятилетки я сам собирался поступать в "школу реактивных лётчиков".
Мы могли бы сообщить ему, как Анри Фабр, изучая насекомых, открыл родину гороха и впервые поставил вопрос о наличии родины и у других растений, могли бы рассказать ему многое из Тита Ливия или Цицерона, или поцитировать Гомера в переводе Василия Жуковского. Да и мало ли ещё что интересное, забавное, или откровенно смешное можно было бы вспомнить в тесном единстве замкнутого купе, но мне был интересен именно он сам, Сергей, молодой симпатичный мужчина 25 - 27 лет.
Я попытался мягко усомниться, что, ну не может же так быть, чтобы ВСЁ и в одной только книге, но потерпел полное фиаско при первой же попытке. Я исхитрился так, чтобы беседа была честной, т.е. на его, как любят теперь говорить, игровом поле и спросил "Ну, а про динозавра там, например, что-то есть?"
"Конечно - моментально отреагировал Сергей - но только в библии его называют левиафаном".
Я припомнил, или мне так казалось, что из немифических животных левиафаном называли только кита, а динозавров известно великое множество от археоптерикса до диплодока и бронтозавра, но спорить не стал.
Разговор далее пошёл по давно накатанному (для Сергея) руслу. Несколько раз, в различных темах я осторожно касался некоторых персонажей поэзии, истории и даже сказок - и всегда получал стандартный ответ.
Дюймовочка, Кот в сапогах, Золушка, Емеля и даже Маленький Принц - всё это абсолютно пустые звуки - "А зачем? А мало ли шелухи всякой? ". Нам было жутко себе представить, как, какими способами (зачем?!) можно было так... буквально зомбировать этого симпатичного парня на самом взлёте его жизни, и острая боль сочувствия пронзала нас. Так вот в чём мы разошлись... мы разошлись в главном... мы считаем, что любознательность – это божественный дар, отличающий человека от всего живого на земле, а для Сергея это грех или почти грех. Нет, подожди, Станислав Борисович, здесь не смешком попахивает, здесь, в этом купе, под кого-то из нас уже давно подложен динамит трагедии и часы тикают...
Что такое должно произойти, какое потрясение, какой взрыв Галактики, чтобы вдруг я, наша “рыбацкая артель” сочли этот божественный дар грехом? Я не знаю! Что? Какое потрясение должно призойти с этим парнем, чтобы он влился в ряды нашей артели? Я тоже не знаю!!
“Нет,- пыталось изо всех сил вывернуться моё самолюбие, - то чему он подвергнут – это идеология, где шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству”. “Стоп - себе говорю, мерзкая зазнайка. Ты прочёл сотню, другую книжек и уже возомнил о себе – парировал здравый смысл, - но он и так вполне счастлив, вот и семья у него есть. Или меня смущает, что он ”не такой”? А если стереотип – позор Вселенной? А что ты знаешь о социуме, об эволюции, о мимикрии, наконец. А ты понимаешь, что такое “Я”, ты знаешь, что это совсем не то, что можно потрогать руками, что это то, что руками потрогать нельзя?! Да кто мы такие, чтобы жалеть его?! С чего это вдруг мы решили безоговорочно, что заблуждается он? А не самоуверенность ли и бескомпромиссность - источник бесчисленных бед наших?
Но, ведь и этому чудесному парню тоже искренне жаль нас, вот какая штука, жаль настолько, что он никогда не скажет этого вслух, но он делает своё дело, а мы нет. Значит он более прав!?”.
Медленно, медленно наполнился я простой и естественной мыслью : “Да... заблудиться… заблуждаться... обмануться... обмануть меня, его, нас... в сущности, не так уж и сложно, имея к тому желание, а также, условно говоря, полномочия и аппаратуру”. И очень эта мысль меня огорчила...
Мало ли ещё что можно было бы ему сообщить и о, почти фантастической, истории Дон-Жуана - Дюка де Ришелье, и об октавах Байрона, и об Антонио Страдивари и об Андреаше Веркмайстере, об осуждении Паганини и о святейшей инквизиции, но всё это было ему абсолютно не нужно. А, может, каждый из нас... сидит в своеобразной логической бутылке... и... далеко не каждый способен её покинуть?
А "парень" так и не хотел понимать, чем так сильно я огорчён, и, прощаясь, сказал: "Я вижу, что вы уже почти готовы... приходите к нам... ". - "Нет, Серёжа, я к вам никогда не приду, не буду тебя обманывать, прощай " - и крепко пожал ему руку. "Почему??" - явно изумился он. - "Я слишком много нагрешил в этой жизни". -"ОН всё простит!". -"Нет, Серёжа - отвечал я – теперь уже я сам себе ничего и никогда простить не cумею". - “Это гордыня, Валерий... гордыня... ох, грех-то какой”, - Сергей грустно, вежливо попрощал-ся и ушёл. А Станислав Борисович ещё долго-долго гудел: - "Покайся, Валера, покайся" - и всё подмигивал мне левым глазом.
Эта малообещающая встреча вдруг получила самое для меня неожиданное продолжение. Прошло небольшое время и мы встретились с Сергеем на Мясницкой, когда я только что вышел из книжного магазина и чуть не налетел на него, шедшего по направлению к Лубянке. Он мгновенно меня узнал, глаза его засветились тихой радостью. - "Ну, как дела, - улыбнулся я ему дежурной фразой. -"Да вот, в Египет еду на целых две недели!" "Как - опешил я - там тоже евангелисты есть?". -"Да нет, вот спонсор один нашёлся и мне, за моё усердие в изучении библии, предложил поехать с ним в Египет, и ещё три с половиной тысячи долларов дал... ". -"Ну, что... деньги - шелуха ведь, верно? - заметил я. (А вот каирский музей посмотреть, посетить Долину Царей и Фивы, пройти дорогой Картера и лорда Карнарвона, да прихватить с собой пару томов Георга Эберса... пронеслось во мне - вот это да!)" -"Да, шелуха..." - как эхо повторил и счастливо улыбнулся Сергей.
-"А что... - подумал я, снова самоуверенный, неисправимый оптимист, - а может быть именно такое потрясение и сможет вернуть его в лоно реальной жизни? А интересно, этот... спонсор, он тоже не любознательный, или ему просто некогда думать об этих глупостях в погоне за... Стоп, ты опять за старое! Ну, как ещё должен перевернуться мир, чтобы мы, наконец, поняли... ЧТО может изменить меня, нас?” - и тут я вспомнил предостережение Александра Блока:
Опомнитесь… когда свирепый гунн
В карманах трупов станет шарить,
Жечь города и в церковь гнать табун,
И… мясо… белых братьев жарить…
Он вполне серьёзно предостерегал нас от чего-то апокалиптического, но от чего?
Май не радовал нас погодой, однако десятого числа я задумчиво шёл по аллее Чистых Прудов и вдруг мне навстречу... Вы видели трёхсерийный фильм "Братья Карамазовы", вы помните как он начинается? Навстречу нам, зрителям, откуда-то издалека быстро, энергично и неудержимо идёт Кирилл Лавров... - вот, примерно что я увидел снова, но это был Сергей! Узнал, резко "затормозил", гравий брызнул у него из-под ног.
- " Привет, куда спешите, Сергей?" - "У меня сын родился!" -"Поздравляю от всей души." - "Вы не знаете, где тут книжный магазин на Мясницкой?" - "Там, где мы встретились тот раз - я тогда из него вышел. Что там интересного?" - "Я ищу второй том книжки Гиббона по истории Рима" - "Да, это, кажется шести- или семитомник... даже, но не знаю, открыт ли магазин, сегодня - праздники ведь..." - "Ах да... а я то разогнался...".
Мы прошли молча несколько шагов вместе. - "Очень мне интересно про историю разных народов читать". Я понял, что он был в Египте в хорошей компании. Расстались мы тепло - он через два дня уезжал в Астрахань.
Дома я рассказал об этой встрече Татьяне. - "Три сына родились... три сына... России" - мягко поправила она меня. Ну что тут возразишь - женщина. Они в этих вопросах получше нашего разбираются! Но я так и не понял, кого она имела ввиду...?
2.ПЕЧАТНЫЙ СТАНОК
Надоело мне заниматься наукой, которая у нас теперь никому не нужна даже в химико-технологическом институте, где чиновники, не имеющие никакого отношения к химии, строят мафиозные пирамиды по распределению средств и принуждают химиков к совместной публикации за копейки. Я-то, наивный оптимист, ожидал, что революция действительно возродит ум, честь и совесть, но события развиваются по накатанному пути безумия, воровства и наглости. Слово красивое придумали “коррупция”, которым и подменили самое примитивное и бессовестное воровство, ну и поехали дальше - запрягать не надо.
А тут еще недавно в целях экономии всю интеллигентную братию лишили части стажа, учитывающей учебу в ВУЗе и в аспирантуре, как сказал наш Максимыч (пролетарский философ местного разлива): “Выстроили вас интеллигентов по возрасту, да и дали всем по морде с треском, как палкой по забору провели, чтобы не были вы такими умными...”. Весь наш химический молодняк, кто с головой, да с иностранным языком подался за океан, что Максимыч прокомментировал словами: “Наши реформаторы так напугали настоящее, что все будущее разбежалось”. А у меня какое будущее? Я – пенсионер, и все этим сказано... Короче, надоело мне быть бюджетником, подамся-ка, думаю, и я в бизнесмены.
Классическое оправдание “первичный капитал всегда нажит нечестным путём” как-то меня смущало. Не скажу, чтобы я был очень застенчивым, но и отчаянным смельчаком, откровенно говоря, тоже, конечно, я не был. Посмотрю, бывало, на свои руки, да как представлю, что на них защёлкнуты наручники “строгие”, так и засосёт у меня... ну сами знаете где. И с этим ничего уже поделать не могу... И пошёл я другим путём: открылся какой-то литературный конкурс, где похвалить надо было предпренимателей, я попотел, потрудился, использовал многолетний опыт написания научных статей, изловчился, как мог, ну и отхватил себе целый поощрительный приз ценой в триста долларов. Вот это и был мой начальный капитал.
После такой сумасшедшей удачи, мне оставалось только стать бизнесменом и непременно крутым. Для этого я срочно купил себе машину “Москвич - 408” зелёного цвета за двести пятьдесят долларов и сразу же поехал на нём домой от самого левобережья. Движок попался приёмистый, еду с ветерком, чую удачи не миновать, но чем бы заняться пока не знаю.
Впереди, смотрю, поворотик небольшой, нога сама тормознула, я вывернул руль, а на колени мне новенький гринхандрид приземлился. Я долго не решался его взять – иллюзия, мираж какой-то – думаю, а он всё лежит и лежит себе, да лишь от ветерка слегка уголочек один приподымает.
Не стал я смотреть на него больше, чтобы не расстраиваться понапрасну, а тут опять поворотик случился и снова та же история: лежат у меня на коленках два сотенных грина, да всё от ветра подрагивают. Дай, думаю, конкурс свой литератутный повторю, да и тормознул третий раз. Ну и что бы вы думали? Нет, вы мне скажите, пожалуйста, что бы вы подумали, и что бы вы сами сделали в такой же вот нелепой ситуации? – Вот!
То же самое сделал и я: все три сложил аккуратненько и в дальний брючный карман заначил, и поехал дальше на уже бесплатной машине, да ещё с полусотенным барышом впридачу. Вы, конечно, думаете, что я очень обрадовался? - ничуть не бывало. Голова-то у меня химико-технологическая и хорошо знает, где сыр в масле катается, так что стало мне несколько не по себе.
Ну, что говорить... на каждом повороте, при каждом торможении имел я у себя на коленках новенький сотенный гринок, да не синтетический, а самый, что ни на есть натуральный, и, чем больше их становилось, тем больше уверенности возникало в моём взгляде, осанке, даже при кашле, я уже чувствовал себя человеком независимым и вполне состоятельным, так что моя “непосебелость” тихо, тихо, “на цыпочках” отошла в тень.
Раньше, приходил я домой и первым делом спешил взглянуть на книжную полку, где стоял двухтомник “Лауреаты нобелевских премий”, и торжественно отдавал честь всем своим более удачливым коллегам. Теперь же я позволял себе скептически поглядывать в их сторону и нередко саркастически цедил сквозь зубы: “Ну, что, господа, коллеги, слабо вам обойти русского умельца, который в “Москвиче” тайный печатный станок сотворил?”
Прошло месяца полтора-два, я уже обладал приличным (для начала) капиталом и продолжал тормозить там, где надо, и, где не надо. Тут-то и привязался ко мне “Мерседес” новенький, да так, что мне уже не до торможения стало. Не долго он меня сопровождал, а потом, резко обогнал и затормозил так, что и я вынужден был остановиться.
Из иномарки вышел всего один чернобровый крепыш, вежливо со мной поздоровался и сказал:- ”Слюшай, дорогой, продай машину”. – “Как я тебе продам, мне самому нужна”. – “Слюшай, давай на мою поменяемся” – и он кивнул в сторону “Мерседеса”.
Понял я в чём дело и говорю ему в тон: “Слюшай, дорогой, давай я немножко покатаюсь, а потом тебе её просто так отдам”. – “Сколько, немножко? ” – спрашивает он. “Отличный мужик”, - думаю – ну… годик - другой” – говорю.
“Та-ак! Хорошо, катайся до завтра, а завтра вечером, если не продашь, мы будем катать тебя на моей бесплатно вот с этими браслетиками” - и достаёт из кармана блестящие такие наручники, так что у меня перед глазами мелькнула гравировка “made in ...”. Ну как он догадался, что именно этого-то я терпеть и не могу?! “Ладно, ладно - говорю, - завтра посмотрим ”.
Но до завтра ждать я не стал, день уже перевалил далеко за половину, когда по официальному разрешению я въехал на территорию любимого института. Институт, думаю, закрытый, территория охраняется, и вспомнились мне ещё слова этого телеграфиста из “Бесприданницы”: “так не доставайся же ты никому!”.
“Вот,- говорю,- чудо природы, сама при торможении зелёную капусту строгает”, - эзоповым, значит, языком говорю, чтоб не каждый лопух понял. Директор мой... прекрасно же знает, что никогда я не вру, сам сел за руль, сделал пару кругов по территории института и вышел из машины растерянный, бледный с пачкой долларов в руках. “Как ты посмел,- говорит,- так меня подвести? Там же где-то печатный станок спрятан, подсудное дело!”. ”Нет, -говорю,- не подсудное... Машину перебирали до винтиков, сам Александр Вячеславович проверял – ни одной лишней детали,- а печатает без осечки”.
Короче говоря, министерство срочно открыло новый научный проект, секретный. Меня к работе не допустили, ты, говорят, уже пенсионер, и в “этом состоянии” ты не сможешь секрет сохранить. А руководителем проекта стал тот самый крепыш из “Мерседеса”, он так на нём на работу и ездит.
Но у меня остались (помните?), чудом пришедшие ко мне, денежки и я должен был теперь дать им работу. И главное, теперь я знал что делать, можно сказать, где ключ от сейфа лежит или, где блестит золотая жила – это уж как вам больше понравится. Здесь главное – не сатанеть от жадности и не пытаться стать самым богатым в мире, самым главным в городе, или самым крутым в своём микрорайоне, или самым-самым, где угодно - этот путь усеян скелетами придурков. Cамым-самым можно стать только на основе дела самого-самого, а такие дела попадаются так же часто, как и золотые самородки на тротуаре Тверской.
Есть ещё у нас такое словечко глупое “престиж”, это, значит, демонстрация, смотрите, мол, какой я. Зачем это показывать и, что показывать, и кому, кому-у показывать ? Лично я всегда считал, что гораздо интересней дело делать, чем просто показывать. Поэтому и пришлось мне заняться далеко не самым-самым престижным делом. "В чём главном отличаются разные биз-несмены или государства?" - соображал я. Да в том, что одни в основном потребляют, а другие в основном производят некий товарный продукт.
И тут, вместо слова "престиж" само пришло мне в голву слово "унизительно". Да, унизительно быть только потребленцем, только потреблять и ничего не давать в замен. Такой потребленец, он, как папуас с престижной бамбуковой палочкой в носу и со стеклянными бусами, подаренными белым человеком, и быть ему потребленцем не стыдно только ввиду явной умственной недоразвитости. А с людьми неглупыми всегда как-то уютнее. Нет, лучше я останусь без стеклянных бус, но среди белых людей.
Соображая в этом ключе, стал я знакомиться с изобретателями, но не с кем попало, а лишь с теми, кто имеет не менее двух-трёх личных (т.е. без соавторов – и это принципиально!) изобретений.
Ведь это и есть самые настоящие производители нового, государственных патентов на изобретение... У нас эта бумажка – патент очень красивая и всем хороша, да стоит не больше почтовой открытки, а у них (там, далеко) её не показывают, у них это, так сказать, приватизированная техническая идея со всемирным приоритетом. Надо только зарубежное патентование выпол-нить, а это оформление и стоит немало: две-три тысячи зелёных, да и времечко требует год – два. Вот почему бумажку такую наш гений никак получить не может, т.к. ну нет у наших гениев таких денег, точно знаю.
Вот тут-то и зарыта эта самая золотая жила во всём её блеске! Вывел я формулу из которой видно, что если только десять процентов лучших патентов продать удаётся, то уже мой капитал возрастает в полтора-два раза, если и гений с проданным патентом получает половину суммы от его продажи. А продавать удаётся больше раза в полтора! Не довелось мне самому в гении пробиться, так я о том и не горюю совсем, так как многих других вовремя за локоток поддержал, и в этом никаких чудес уже нет. Вот такой печатный станок у меня теперь получился.
3.БОЯРКА
У одного моего хорошего знакомого столько дел в Москве накопилось, да и в загранку его посылали тогда с семьёй надолго, так что, ну никак он к себе на дачу года три попасть не мог и однажды мне и говорит: ”Поезжай-ка, ты, Семёныч, ко мне на дачу, да и живи там себе сколько хочешь бесплатно”. – “Не могу, - говорю, - я там от скуки пропаду”. – “A ты садом, да огородом,- говорит,- займись, а то участок у меня большой и дом хороший, а вот на уча-стке пусто: всё руки не доходят”. А я только-только на пенсию вышел, сидеть в этом каменном мешке летом тоже не хочется, ну и сговорились мы за приличную цену, что сад я ему на даче за это время организую. Прощаясь он мне сказал:”Да, знаешь... У нас там крыс и мышей тьма, будто там мышиный король живёт. Ты кота с собой возьми, что-ли...”
Приехал я туда, дом, вижу, и правда... хорош дом, а вот участок 20 соток, так тот весь лопухами и крапивой зарос, ну, а мышей и крыс, действительно, армия целая, да и кроты пошалили немало. Ну вот, думаю, всю свою трудовую жизнь работал ты, Семеныч, на государство, а оно тебе за это на старости лет кукишь безо всякого масла в виде пенсии преподнесло. Так что давай-ка ты, Семёныч, становись-ка ты лучше бизнесменом, менеджером и дизай-нером по разведению садов на земле нашей горемычной. И сразу же мне работать захотелось.
Нет, вы не смейтесь до поры. Я устроен по психической своей конституции очень эмоционально, но и вдохновенно ленив тоже немало. Честно говоря, я никогда и никому не вру (кроме себя), и не из-за того, что во мне какой-нибудь ген честности особый сидит, а так... из-за лени. Да! Лень потом оправдания придумывать, так я о себе подозреваю. Так что подводит меня лень моя нередко. А вот эмоциональность свою я использую себе же на пользу, как средство против лени. И борются во мне эти два начала беспрерывно и яростно, в форме неуправляемой термоядерной реакции, но с переменным успехом. Я могу заставить себя работать только тогда, когда сам же себя и обману, либо особой государственной важностью своей работы, либо построю вокруг этого занятия гало лучезарное, романтическое, либо что-то не-пременно сверхудивительное, или забавное в идеологическую основу этой работы заложу. В общем, все то,что я говорю, служит мне вроде эмоцио-нального запала, чтобы рассказ свой всё же закончить.
Раньше мне в работе часто любовь помогала, но теперь-то я точно знаю, что каждому в жизни даётся только одна любовь, а всё остальное – это, так... каша манная на воде, недосоленная.
Ну, вот после такой, примерно, “артподготовки” я и начал тогда соображать первый раз в жизни, как мне свой бизнес организовать. Принципа я в основу своего бизнеса положил примерно три: 1 – вложить средств минимально, 2 – получить прибыль максимальную, 3 – заполнить эту пропасть между максимумом и минимумом за счёт изворотливости ума и достижимых ресурсов так, чтобы клиент был в восторге.
Эта постановка задачи настолько меня вдохновила, что я оглянулся вокруг как молодой беркут, у которого только что сорвали чёрный колпак с головы. И сразу же понял, что из соображений минимума я должен те средства, которые запланированы на бетонный забор вокруг дачи, использовать лишь частично, поставив забор из сетки-рабицы, что я и сделал за время в десять раз меньше планового и всего за одну десятую часть от запланированных средств. Вы cледите за моими манипуляциями? Если “ДА”, то вы, конечно, понимаете, что оставшуюся кругленькую сумму я положил... куда? Да... Нет! Нет и нет!!
Разумеется, я положил эти средства в сбербанк под хорошие проценты. Чтобы первый свой принцип выполнить до конца, я... А что бы, например, сделали вы? Ну, подумайте хорошенько, даю вам три дня.
Не придумали? Ну вот! А у меня всё-таки красненький диплом инженера-криогенщика и, поэтому думал я всего три минуты и поехал по пенсионному удостоверению, т.е. бесплатно, на новостройки столицы. Даю ещё три дня – угадайтё зачем. Нет не за бетоном. Никак? Во-о-т! А я поехал за бояркой! Ну, признайтесь, что вы успели подумать, что я... “того”. Да нет же, пока нет...
Всё! Не буду больше испытывать ваше терпение. Там, недалеко от М.”Юго-Западная” строили, кажется, Академию Генштаба. Это совсем даже и не секрет. Её потом собирались под приличную библиотеку отдать, но передумали.
Строили на месте бывшей небольшой деревушки, а, как бишь её звали... простите забыл. Но никогда уж не забуду, что люди там раньше жили не простые смертные, а мудрые мечтатели. Они-то и насадили там боярки видимо-невидимо... Но строительство стратегических объектов выполняют простые смертные, которых мудрость, никак не интересует, поскольку категория эта нестратегическая.
И сгребли они всю боярку бульдозерами в один огромный курган. А деревце это очень жизнелюбивое, т.е. невидимый, но несгибаемый, стержень в себе содержит, так что и после того, как поутюжили его бульдозером, шелестит оно себе зубчатой своей листвой по-прежнему и ни на кого не обижается. Бесплатно, думаю, здесь саженцев боярки наберу и посажу её на даче вдоль рабицы, чтобы летом участок от нескромных глаз защитить, а зимой... пусть себе смотрят на замерзающий дом. Летом так должно быть много приятнее, чем бетонный забор, правда, не так прочно, но это всё равно, поскольку, как говорит мой знакомый самбист, “от дуролома нет приёма”.
Стал я саженцы осторожно выкапывать, да в небольшую канаву с дождевой водой собирать вместе, чтобы корни не пересохли. А хороший куст боярки, между прочим, при покупке стоит более двадцати долларов...
Работал я так работал, низко земле нашей матушке кланялся, да уж и сотни две, почти, саженцев за неделю откопал. Пот по лбу моему струится, всё ресницы склеить мне хочет, да спина побаливает с непривычки. Тут слышу вдруг над головой своей не то сип, не то храп, не то лай собачий – в голове-то у меня тоже пошумливает.
Поднимаю я, эту самую, голову и вижу, что стоит передо мной прямоходящая обезьяна без волосяного покрова с сильно развитыми надбровными дугами и слабо развитым интеллектом. Так, думаю, конкурент, или рэкетир... Слова его я повторять вам не буду, но по концентрации алкоголя в воздухе, понял, что это именно тот подвид, главное устремление которого звучит предельно выразительно: “назад на деревья! - Значит конкурент”, - понял я. “Чего зазря лаяться, - говорю ему вполне дружелюбно и протягиваю бумажку полусотенную, - приходи, вот с продуктом, ну, и устроим здесь небольшой саммит.”
А сам думаю: “Именно этот подвид, купив бутылку водки на халяву, ни за что в жизни не вернётся назад”. Смотрю, а из-за его спины ещё два фоторобота выглядывают и прислушиваются к нашему разговору. За это зрелище пришлось мне ещё полсотни отвалить, но прозорливость моя оказалась вполне на высоте и дальше я работал без приключений и весьма охотно, поскольку такое небольшое событие уже пробудило мою эмоциональность.
Смотрю я на эту канаву, где саженцы лежат и упиваются чистой дождевой водой, смотрю на куст сирени над канавой, а стихи сами так и стучат телетайпом (машина такая раньше была на почте):
Упившись, спит боярка молодая
В канаве под сиреневым кустом,
И лепестки сирени, облетая,
Её укрыли крашеным холстом.
Поспи, поспи, душистая боярка –
С цветами белыми весна к тебе придет,
И все твои целебные подарки
Нам сохранит пчелиный хоровод.
Видно какой-то удачный наговор из этого стишка вышел, поскольку потом все до единого кустика на даче прижились отлично.
Чтобы выполнить свой принцип номер два (см. выше), я на следующий год снял в сбербанке проценты и купил на них три пчелиных улья с пчёлами. Весной бурно вскипела боярка белой своей пеной цветов, а пчёлки по этим цветкам летают, нектар да обножку собирают. Садится пчёлка на цветок и там ножками своими по тычинкам да по пестикам, ножка об ножку, словно руки потирает, а на ножках-то пыльца цветочная собирается, целебная штука, и летит себе потом пчёлка в улей свой, словно унты у неё на ногах из пыльцы-то. Потому и называют, видно, обножкой такой взяток пчелиный. В пер-вый год я мёд-то весь, почти, продал, да и снова по второму принципу деньги-то опять в сберкассу положил под проценты, а во второй год на эти медовые деньги купил уже яблоньки, да вишенки, да сливы сортовые и зашумел мой садик, юный совсем пока, но очень приятно мне самому уже тогда в нём было. За год до приезда хозяина наварил я русской медовухи настоящей, хмельной, да и запечатал в бутылки литриков сорок. Так я принцип номер три готовился в жизнь провести.
А для его подкрепления мне самому тоже эмоциональный заряд нужен был... Тогда-то я и вспомнил про ”мышиного короля”. А, что, думаю, ведь сотворил же Чайковский свой гениальный балет “Щелкунчик”, используя довольно занудную сказку Гоффмана про мышиного короля. А моя задача много скромнее того, так неужели же я оплошаю? И очень эта мысль меня вдохновила к поиску истины в литературе.
Мне вспомнилось также, как один великий физик о себе сказал: -”Если я и видел дальше других, то только потому, что сам стоял на плечах гигантов”.
И что ж вы думаете? – Совсем не долго я искал по книжкам этих гигантов и всё же нашёл и посадил в разных местах сада “Рябчика Императорского”. Нет, это совсем даже и не птичка, это цветок такой, наподобие зубчатого розового колокольчика. Как только зацвёл, рябчик-то, так сразу все мыши, крысы и кроты построились стройными рядами и покинули участок моего знакомого незамедлительно - вот вам и сказки Гоффмана.
Весной приехал хозяин с семьёй, всё им понравилось, особенно цветение боярки и пчёлки на её цветах, попробовали медовухи, да мёду сотового, получилось неплохо, так что деньги свои я вполне честно заработал.
Встретились мы с ним уже через года два, примерно, а он мне и говорит: ”Знаешь, Семеныч, здорово получилось... ты же мне сверх договора еще сто тысяч работников после себя на даче оставил... (это он про пчел, да про “рябчиков”...). И теперь, как только мы вспоминаем стишок твой про боярку, так никто улыбки сдержать не может над этой выдумкой”.
– “Ну что ж, думаю, улыбка клиента – это как логотип моей фирмы пусть теперь будет”.
* * * |
