«Газель» остановилась совсем недалеко от подъезда нужной мне многоэтажки. По-добрав с пола машины старенький застиранный рюкзачок, я выпрыгнул в открывшуюся дверь. Маршрутка лихо «газанула» и скрылась в сером, тяжелом тумане. На душе почему-то было тревожно. Беспокойства еще прибавляло и то, что нельзя было понять откуда взя-лась эта странная тревога. Да и все, что окружало, действовало угнетающе: и пасмурная погода (как мне показалось, было даже темнее, чем должно быть в это время суток), и не-знакомая местность (картину усугубляли перевернутые мусорные баки рядом с подъездом и раскиданный везде мусор), да и прохожие были все какие-то хмурые, серые.
Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего, что бы могло хоть немного припод-нять настроение, я нырнул в подъезд. Раздолбанная дверь подъезда, закрываясь под тяже-стью здоровенной пружины, гулко хлопнула на разбитых петлях. Поднявшись на первый этаж, я увидел толпу народа, ждавшего лифт. Их была человек 12-15, в основном пожило-го и престарелого возраста.
«Ну конечно же, как же иначе, - подумал я - как обычно «подвезло». Только мне мо-жет так «повезти» - очередь как за колбасой в «перестройку». Хорошо хоть не было визг-ливых старушек, обиженных олигархами и вопиющих на несправедливости судьбы, от-вязную молодежь, трахающуюся по чердакам и лифтам в полной антисанитарии, и нера-дивых электриков с сантехниками типа Степана из «Полного модерна», пропивших весь цветмет из лифтов – «потому лифты и стоят».
Толпа просто стояла тихо переговариваясь и мирно перенося все тяготы и лишения незапланированного ожидания. Только какой-то тощий дедок небольшого роста нервно давил на кнопку вызова. Где-то выше шумели тросы, с лязгами крутились шкивы, но лифт не подходил.
«Да…, - снова подумал я – такая толпа и в три приема не разъедется, даже если две-ри откроются прямо сейчас.»
Но двери были неприступны. Я почувствовал как начинает расти напряжение. Так как я подошел последним, да и вообще, мне не доставляло особого удовольствия стоять в толпе плечом к плечу с пожилыми тетками и дядьками (вот если б это были супермодели в минибикини – другое дело, я б в самую толпу залез), я стоял отдельно, ближе к пролету лестницы. Некоторые индивиды даже стали на меня недобро посматривать, всем своим видом давая почувствовать их сплоченный общими трудностями коллектив и мою ни-чтожность. Короче ситуация накалялась. Самое смешное было в том, что мне надо было на двенадцатый этаж, а рюкзачек-то был тяжеловат.
«Ладно, - прикинул я – здоровье еще есть, чай допру… А то еще здесь меня линчу-ют» - уж больно нехорошо начала поглядывать одна особа преклонных лет. Весь ее кипя-щий разум, воспитанный в духе марксизма-ленинизма не мог осознать почему человек трудоспособного возраста в рабочее время шляется по подъездам, да еще с подозритель-ным и увесистым рюкзаком. Короче, развязки я ждать не стал и шагнул в заплеванную бычками темноту вверх по лестнице. Лямки сильно резали плечи, а в ребро что-то больно уперлось острым углом. Кое-как дойдя до второго этажа, я все-таки решил «не проходить мимо» и так, «чисто по-прикалываться» - подойти к шахте лифта на втором этаже.
Каково же было мое изумление, когда я увидел гостеприимно распахнутые двери лифта. Не поверив чуду, я осторожно подошел к кабине, - нет, не мираж… Лифт ни куда не торопился, успокаивающе горел тусклый фонарик на потолке. Лифт, как будто ждал только меня. Ну и ничего, что в углу было наблевано, пахло мочой и кошачьими испраж-нениями, кнопки были прожжены бычками, а стены изрисованы иллюстрациями из «Кама сутры», приукрашенными национальным колоритом с пояснениями для несведущих и не-понятливых. Зато вся кабина была моей, хотя бы пару минут, но для меня одного. При-ободренный собственными мыслями, я смело шагнул внутрь. Рюкзак ставить на пол не стал, - ладно потерплю несколько минут – все равно синяк на ребрах и кровоподтеки на плечах обеспечены, так хотя бы не надо будет отчищать рюкзак от плевков и кошачьих (а может и не только) испражнений.
Нажав кнопку двенадцатого этажа, я вспомнил о толпе, стоящей внизу, но вспомнил без злобы, как относится высшее существо к низшему, ну как человек к обезьяне, типа: ну что ж… не дано…
Двери не спеша закрылись и лифт стал медленно подниматься. Пока кабина поднималась до двенадцатого этажа, мне показалось, что прошла вечность и, наверное, люди внизу уже совсем состарились. Я даже успел помечтать, что лифт неожиданно остановился и этаже где-то на четвертом вошла аппетитная блондинка в красном пиджаке и белой мини-юбке с длинными волнистыми локонами, небрежно спадающими на хрупкие плечи. Две верхние пуговки прозрачной блузки были расстегнуты и можно было увидеть краешек кружевного бюстгальтера на упругой приподнятой груди. Когда мой взгляд соскользнул вниз, с крутых бедер на вожделенные колени, я вдруг заметил свои грязные резиновые сапоги с кошачьей какашкой на подошве. Блондинка сразу исчезла, остался тяжелый рюкзак и какашка на сапоге… А я даже не дошел до самого главного…
Лифт мерно постукивал, я уже подумал, что можно представить себя в купе поезда (естественно вместе с той блондинкой), направляющегося куда-нибудь к морю. Уж тут-то у меня будет время показать себя настоящим «мачо», только б не забыть снять сапоги и стряхнуть с них испражнения.
Выбросив все мысли из головы, я сосредоточился на кнопках. Вот и засветилась дол-гожданная «двенадцатая» кнопка. Но лифт не остановился, двери не открылись. Я ехал куда-то выше и выше… Запаниковав, я начал тыкать во все кнопки подряд, но ни на кноп-ку «СТОП», ни на кнопку «ВЫЗОВ» лифт не реагировал.
«Так, ладно – стал рассуждать я – надо взять себя в руки. Лифт же не стоит, в конце концов, не застрял. Он движется, значит когда-нибудь должен остановиться».
Внутри меня образовалась какая-то пустота. Ни тяжеленный рюкзак, ни испражне-ния на сапогах меня больше не волновали, я напряженно ждал чем все это кончится, даже немного завидуя тем низшим существам, которые остались ждать лифта на первом этаже.
И вдруг, лифт дернулся и остановился. Двери нехотя разъехались и ярки свет неожи-данно ворвался в кабину лифта. Передо мной лежало огромное помещение, залитое ярким светом, оно было похоже на огромный чердак, но было намного больше самого дома и даже чем-то напоминало городок с большой площадью посередине. По площади, как ни в чем не бывало, прохаживались какие-то люди, совершенно не обращая на меня ни какого внимания. Поняв, что с лифтом бороться без толку (все лампочки потухли, а на кнопки он уже давно перестал реагировать), да и во мне просто начинало просыпаться любопытство, я сделал осторожный шаг вперед. Я по-прежнему никого не интересовал, хотя здешний народ очень заинтересовал меня. Люди были совершенно по разному и очень пестренько одеты, какие-то яркие колпаки, платки и банты, старинные кафтаны. Некоторые очень ма-ленького роста с густыми курчавыми бородами, как у гномов, другие длинные и худые в каких-то серых накидках, подпоясанных непонятными кушаками, третьи в странных се-ребристых обтягивающих костюмах, как в старинных фильмах про инопланетян. Почему-то не видно было женщин. Я чувствовал себя попавшим в детство маленьким мальчиком на каком-то большом карнавале, где все были заняты своими делами и никому не было дела до потерявшегося ребенка. Стараясь найти хоть какое-то более-менее трезвое объяс-нение всему увиденному, я решил, что оказался на какой-то огромной съемочной площад-ке и решил немного побродить по ней. Видя огромных монстров, обезображенных страш-ными шрамами с огромными зазубренными топорами, я, зная чудеса современного грима, старался поменьше глазеть и удивляться. Но долго мне бродить не пришлось, я начал за-мечать, что прохожие, видя меня, начинают останавливаться, что-то бубнить, кивать в мою сторону и показывать пальцами.
«Ну ладно, - подумал я – пора сдаваться, где тут у них режиссер?».
И вертя головой по сторонам, стал искать главного. Но никакого режиссера, свето-техников и звукооператоров так и не появилось, только плотнее вокруг меня стали соби-раться какие-то страшно уродливые типы (идея с гримом уже не казалась мне настолько правдивой), и я с ужасом начал понимать, что не знаю о чем они все говорят, я не понимал их языка. Они оттеснили меня к стене двухэтажного каменного дома и вцепились в мой рюкзак, я его скинул с плеча и хотел пробраться мимо них вдоль стены, но они держали меня за куртку, я услышал как трещит левый рукав. Тут кто-то врезал мне по голове и я почувствовал как что-то теплое и липкое стало заливать мое ухо.
«Трандец котенку, – пронеслось в моей голове, налившейся свинцом, - больше срать не будет… И какой неромантический конец, ни тебе на амбразуру грудью, ни тебе герой-ская смерть при приземлении космического челнока. Да хоть просто при спасении уто-пающего в канализации… А так, от руки каких-то бомжей-уродов…»
Я уже плохо что понимал, только чувствовал как меня подняли на руки и тащат вверх по металлической лестнице, наверное пожарной, наверх, на крышу двухэтажного дома. Поставив меня на край крыши и чего-то крича на своей тарабарщине, они стали ты-кать в меня своими длинными узловатыми палками. Наконец, видимо, главный подошел ко мне и сильно ударив в грудь кулаком, столкнул с крыши…
Я стремительно падал, но падал я не на ненавистную площадь с разряженными уро-дами, а падал я уже мимо окошек двенадцатого этажа, куда мне недавно так хотелось по-пасть. Тротуар быстро приближался, я уже различал мусорные баки и отдельно лежащие пакеты с мусором, у меня захватило дух, я стал терять сознание, вот и асфальт…
Удар…
«Газель» резко подскочила переезжая трамвайные пути, я резко проснулся. По испу-ганному выражению лица напротив меня сидящей женщины, я понял насколько дурацкий у меня вид.
- Чей рюкзак? Уберите с прохода! – прохрипел простуженный мужик, пробираю-щийся по маршрутке к выходу.
Я молча пододвинул рюкзак к себе ногой. Потом немного подумав и решив прогу-ляться, подобрал его и пошел к выходу вслед за мужиком.
Настроение было «ни к черту», сердце бешено колотилось.
«Надо расслабиться и, наверное, заодно обмыть чудесное воскрешение, - решил я и направился в ближайший гастроном – вот только гребаный рюкзак достал…»
В гастрономе, купив бутылку водки и батон дорогой салями (все-таки воскреше-ние…), я направился к себе в съемную квартиру. Зайдя в подъезд, в предвкушении усесть-ся в свое любимое кресло перед телевизором с нарезанной тонкими кусочками колбасой, копченым салом и с рюмкой расслабляющего напитка в руке, я не спеша поднялся к лиф-ту.
На площадке несколько человек ждали лифта…
|
