Вот умру я (тьфу, тьфу, тьфу, через левое), это будет еще нескоро. Совсем нескоро. Тогда я буду стареньким скрюченным и ссутулившимся дедушкой, с улыбкой встречающим и провожающим все, что мелькает, проносится перед его, то есть моими глазами. Буду лежать такой себе в гробике, никого не буду трогать. Тихо умру, без шуму, без суматохи, закрою глаза, и все – до свидания.
Народа придет мало (это же не юбилей, да и я все равно никого не увижу), год-то какой будет, тогда, наверняка, только роботы и будут ходить. Роботы, так роботы, мне все равно, не люди что ли? Старики снимут береты и кепки, понурят головы. Старухи, тихо всплакнут. Тихо – я сказал. Я хоть и мертвый буду, но не глухой же, так что кричать не надо. И причитать ни к чему – вот уж занудство из занудств. .И плевать, что принято, напомню – год уже какой будет, может и отменят тогда это. Затем, кто-то возьмет слово, скажет, что, мол, помнил его, меня то бишь, еще ребенком. Смешной такой, я что ли себя таковым не помнил? Тоже мне удивил, нашел чего сказать, лучше бы вообще молчал. Хотя и его понять можно, старость все-таки, склероз, шарики за ролики. Так и быть - прощу.
Ну а потом меня в землю, и все разойдутся, кто куда, кто на солнышке загорать, кто в кровать – болеть, а кто и страну прославлять (Будут и такие!). Но, что самое обидное, буду лежать я себе вечность – отдыхать, не делать ничего, а по воздуху будут летать самолеты, ракеты, нло, еще что-то (к тому времени придумают, будьте покойны), по морю-океяну будут плавать корабли, яхты, подводные лодки, по земле – трамваи, троллейбусы, автобусы, электрички, поезда, машины, маршрутки, под землей – метро. Солнце будет вставать каждое утро, будить людей, вечером отправляться на боковую. И люди будут смеяться, хохотать, да что там скрывать – и откровенно ржать, но уже не над моими шутками и проказами. Будут они и плакать, но не со мной, и не над моими историями. Много чего будут делать люди, больше, конечно, уже будут вкалывать роботы, но и люди не останутся не удел, это я вам гарантирую.
Но самое обидное, что какой-то Лисицын будет топтать старушку землю, в которой, между прочим, я буду покоиться, по головам, гаденыш, будет ходить ( в том числе и по моей), а самому, как и мне, будет нн-ое количество лет. КАК ЛИСИЦЫН? А кто такой Лисицын? И кто такой Я? Нет уж, не пойдет. Пусть Лисицын, если хочет, помирает, а мне и так неплохо. Не стану я умирать. Буду жить вечно. Вот так.
ДЕВЯТНАДЦАТА ГО 01 сего 08 года….
|