Молчание друга я слышу на той стороне,
На той стороне телефона - беззвучие стона,
Стоит нерушимо подобно тюремной стене,
Так если бы был абонент ваш давно арестован.
Мужчина и женщина-все в ней едино как смерть,
Как смертная смена костяшками горло сжимает,
Осипнувшей песней, кричу задыхаясь- не сметь!
Она продолжает как будто бы глухонемая.
Я кинулся с места ,рванул проводок винтовой,
В шкафу платяном отыскав запыленные крылья,
Надел их и прямо в окошко, внизу никого,
Асфальт остывающий тени ночные накрыли.
Подстреленной птицей- нет, не дотянуть до земли,
Как Б-25-й, подбитый японской зениткой
Я думал успею, но крылья меня подвели,
Перо за пером ,прогнившая нитка за ниткой
Они осыпались, меня оставляя в беде
И не было выбора ,не было дней кроме веры,
Она различала сплетение наших сердец.
А я летел на ту сторону связи
Героем войн и восстаний.
Разрывал душу, рвал провода как струны
Из нержавеющей стали.
Пустыни вставали двустами
Тысячами хребтов мертвых ящеров.
Меня разложили по ящикам
И записали в журналы.
А я менял сознание
Менял одежду, как змеи весной,
Наряжался в цветы и травы.
Соблазнил кошку-
Она обернулась рыбой.
Сорвался вниз, недоорав свой хит,
Лежал с лохмотьями тех крыльев хилых,
Вдруг подошли «пиплы» из АСВОХИ-
АСсоциация СВОбодных ХИппи.
Ассоциация асоциальная,
Я вспомнил спальню, родного дома,
Там были комиксы и фотографии.
Мои родители, грозились – спалим
Их было двое, моих спасителей,
Хлебнув из горлышка портвейна розового
Сказали хлестко но не обидели-
Дыши спокойно, не скрывая облика,
Живи как хочешь, только вновь тебя зовет
Родной завод по производству облака.
Большая Маха сказала нам-
Что она твоя мама.
Большая Маха говорит – возвращайся,
У нее дети, пятнадцать близнецов и все от тебя,
Странно, когда это мы успели?
Мы продавали души за ничто,
За мелочь каторжную плакали и пели,
Ложился спать, уверенный лишь в том,
Что возвратимся к нашей колыбели.
Так что ж мне снилось, пепел или перхоть?
Мне снился старый друг мой- Sergeant Pepper
С локомотивом желтая подлодка
В перегонки летела по безводной
Равнине неба, пламя рвало глотку
Составу осени, в вагоне ресторане
Стоял угар, мы трое сели в лодку,
Но не смогли понять, как ни старались,
Наш паровоз объятый темной смутой.
Мы удирали грязными дворами,
Не забывая страха почему-то
Мир не свободнее картины в раме,
Узнав об этом, я не смог заплакать-
Вокруг собрались траурные лица,
Мои глаза ,без слез сожгли плакаты,
Мои мозги зарезали афиши,
Старт далеко, все ждут, когда же финиш.
Бежать, Душа – измучили «гранд плазами»,
Статьями, закулисной околесицей,
Жжет изнутри сердцебиеньем плазменным,
Залезть на небо, вверх по шаткой лестнице.
Спросил у близкого – Не скажешь, стоит ли,
Бежать отсюда, вы надежны- стоики?
Товарищ все молчал подобно бюсту римскому,
Был строг его молчания стремительный укор,
Проектировщики дерьма стучали мисками,
Выкрикивали брань, ломали разговор.
Бежать в бунгало, лестничная клетка
Была все той же, отдышавшись, звери-
Мы джемовали, выпив вдоволь пойла,
Я поле брани, нет большое поле
Для высадки озимых снов и зрелищ
Она все ждет меня, моя зима, как лета
Ждут школьники, явился желтым берегом,
Ко мне сознательно стекались реки,
Кидались рыбы косяки, во время нереста.
|
