Осень...Поток каких-то разноцветно-серых машин выбрасывает мой опель-пенсионер на парковку. Место слева свободно, еще б кто посмел занять его, зная склочный характер Лизочки Архиповой, ведущего специалиста. Я прикуриваю первую за день сигарету, и привычно подумывая, что неплохо бы перейти на легкие, а еще лучше-совсем бросить, да и в бассейн опять не успела, вползаю в вестибюль. Пропуск, полный сонной ненависти взгляд охранника, лифт с зеркалом, где в полный рост сияет сероватым солярским загаром и презрительной ухмылкой девушка в костюмчике от "Максмары". Дверь с табличкой, заказанной лично мной на прошлой неделе, и понеслось. До обеда скучаю над очередным банкротством бывшего оплота колхозного социализма, не способного даже заплатить несчастный долг в пятьдесят тысяч. А на обед у меня индейка, сигарета, звонок от дорогого и любимого Сашки, который спешит сообщить, что жаждет семейного ужина и моей непосредственной близости и посему приедет в полвосьмого с бутылкой вина.Все это прыгает в моей голове, я давлюсь отвратительным эспрессо в кофейне, где принято кушать оголодавшим от недоимок и замученным тяжелым бременем государственного интереса налоговикам.
Вчера приснился Монреаль, притворно-европейский город на другом краю земли, дикая помесь старых отельчиков, которые "постель и завтрак", порнобаров, престарелых парочек и моей мятежной юности. Впрочем, это было каких-то полгода назад, когда приспело время совершенствовать французский, а точнее, необходимо было найти какой-нибудь повод для непыльного житья за границей в течение трех месяцев. И впрямь, нафига Лизочке Архиповой, ведущему специалисту какой-то канадофранцузский диалект? Я училась в группе, наполовину состоящей из русских и русскоязычных. И ты был нашим, о недолгая любовь моя. Я сидела за этим безумным круглым столом и несла безумную чушь, в рамках, предусмотренных их учебным планом. О прекрасной стране России, где живут самые красивые девушки... Ты вошел, я подумала, что очередное дитя колумбийских наркобаронов, так смугл, и высок, и строен ты был. После занятий я пошла перекусить в кофейню, уселась за столик. не заметив рядом чей-то рюкзак. "Вообще-то здесь занято, девушка",-на чистейшем русском послышалось сверху. В ответ была фирменная ухмылка "совсем охамели мужчинки, не дают поесть" . Взгляд , и мой голос дрогнул. Потом Лиза Архипова. ведущий специалист, извинялась, как ненормальная и признав соотечественника завела разговор на вечную тему мажоров-невольников "как-меня -достала-эта-гребаная-Канада" Мне не хотелось уходить ,и было неловко просить тебя о встрече. Как ты прекрасан, любовь моя. Это без иронии, тогда я была наивной девочкой, сбагривающей все накопившиеся стремления- ожидания бессонных ночей первому встречному, затаскивающей себя в любовь-на-века и верящей, что великий принцип "терпение и труд все перетрут" стены пробьет и на всех его хватит. Я старалась быть модной прожженной волчицей и изо всех сил обличала попсу, курила одну за одной, пила неразбавленный джин на дне рождения у твоей одногруппницы. Я горела. и чувствовала. как из дефлорированной по пьяни закомплексованной идиотки становлюсь Женщиной. Пошлые анекдоты становились еще пощлей и пати вплывала,путаясь в ганжубасном дыме, взаполночь. Ты был прекрасен, ты танцевал. Пластика, и движения твоего тела отзывались дрожью в кончиках пальцев. Мой голос становится ниже, ниже,ниже я скольжу языком по твоей шее и теряю дыхание, забываю все напрочь, что за стенкою спят и твой шепот срывается в крик.Все ритмично, мы сливаемся, и , кажется теперь, я знаю где живет моя душа, твоя душа, и так остро-пронзительно, я падаю в омут, мы проснемся на облаке когда-нибудь завтра или вообще никогда. Не забыть и не выжечь твои длинные пальцы в моих волосах, просто у тебя самые вкусные губы на свете, просто это навсегда.
Нам было хорошо молчать под дождем, прячась в арках старинных зданий, целоваться до ряби в глазах. В один месяц мы стали похожи и я неслась сдавать билет на самолет. Было время, мне до сих пор тепло вспоминать тебя, о вероломный возлюбленный мой, когда ты улыбался другим. Я ревновала, обижалась . Я сама убила нас, отхватила тебя от себя, подозрения, крики, разбитое в кровь лицо той, кого ты однажды проводил с дружеской вечерины. Непонимание.Как? Ты же мой, только мой, какие подруги-друзья?Скандал. Я улетела.Бросила.
Осень. Я еду в суд, по дороге отменяя несколько встреч, сажусь в процесс и автоматически делаю то, что предписывает закон и пресловутый государственный интерес. В курилке обсуждают недавнюю свадьбу Марины А.,секретаря и сына известного адвоката Г.,мажорного аспиранта. Счастливая поружка невесты потрясает куском чужой жизни, застывшем на пленке, и в сыне я узнаю тебя. Затяжка до фильтра, побелевшие пальчики,простите , извините, подвиньтесь Лизавета Федоровна! Я лечу домой по объездной, силясь не разреветься, готовлю романтические салатики, одеваю бельишко и битых два часа играю любящую- современную-молодую-сексуальную-раскованную.
Я проснулась первой, выскользнула из-под одеяла, схватила рюкзак, натянула свитер, кроссовки , джинсы и аккуратно вылезла в окно. Через два часа оранжево-желтое Ржавенье на берегу тихой протоки узнает меня. Я вижу,как листья падают в гладь протоки и улыбаюсь.Может и не стоит бросать всепонимающего Сашеньку и высокооплачиваемую работу? Все пройдет. Осень растворяется в надвигающемся холоде. |
