***
В захламленной, мутной жизни,
Всякой блажью и распутством,
Непотребность ясной мысли,
Давим злостным смрадным буйством.
Коньяком пресытим полость,
Не взирая на протесты,
Притупляя хмелем совесть,
Позабудем, что не лестно,
Что несет отягощенье,
От сознания проступка.
Легче кануть в искушенье,
И забыться с проституткой.
Существо застонет влажно,
Мускул дрогнет с отвращеньем,
Прикоснуться к мрази страшно,
Что ж, накатим: «За сношенье!»
В окончании «блаженства»,
Точней, в скотском упоении,
Затянуться б сигареткой,
И погрязнуть в отупении.
Свежесть утра раздражает,
Когда суть мутит и ломит,
Мразь, что рядом прилипает…
Отрезвление душу вскроет.
И поспешно отодравшись,
От смрадных, хмельных объятий,
С злобным чувством обвенчавшись,
Топим в спирте гул проклятий.
Так проходят дни и ночи,
Оправданье есть порокам,
Может, просто болен очень?
Давит мозг, подводит к срокам.
Организм, не подчиняясь,
Не приемлет отравленья,
В трезвость мысли возвращает,
Нагло требуя спасенья.
Защищаясь от ударов,
Коньяком и всякой дурью,
Атрофированным нервом,
Приближаешься к безумью.
Микрокосм своих терзаний,
Разрастается в сознании,
Отдаляя от признаний,
Сеет ложь о созидании.
И достигнув апогея,
Задыхаясь от зловонья,
Тюк грехов на хилой шее,
Язвы трет на изголовье.
От ужасной, дикой боли,
Страшным зверем, обозленным,
Руки тянешь к изголовью,
Умоляя быть прощенным.
В отдаленном углу жизни,
Что-то дышит и трепещет,
За слоями серой пыли,
Еле слышно, голос шепчет.
Нервной дрожью в тусклом свете,
Мысли ищут избавленья,
Верно, сила есть на небе!
Я ищу в Тебе прозренья…
Четче взор, озноб по телу,
В том углу распята совесть.
Каюсь, каюсь здраво, смело,
Слезы градом льются в полость.
Иисус, спаси, помилуй,
Сохранил в душе я малость.
Всепрощающий, молитвой
Напишу другую повесть.
Юлия Гольдфарб
|
