Снег идёт вверх.
«Хэй, белые драконы съели сердце твоё!» - весело усмехаются зимние духи в ответ на просьбы уйти наконец и оставить за собой тепло и зелёные листья. О да, серебристая мелодия флейты, предвестник ближней весны, уже слышится где-то вдалеке, со старых сказок от резкого порыва ветра осыпаются сны и колючки, а в других городах – честное слово! – уже помогают таять снегу художники солнца, яркими красками разгоняя серые и сырые будни реальности. В других городах – но не здесь. Здесь – всего лишь Снег идёт вверх.
И ожившие легенды здесь всё ещё звучат немного иначе – древними тайнами и глубинными проклятьями. Каким-то невообразимым образом в самом сердце города сумел сохраниться старый парк, и третью ночь подряд тянется к небу золотистыми искрами священное пламя костра, благословляя всех, кто жертвует свои силы на поиски дров и садится в круг. Духи знают – ни один человек никогда не придёт сюда, парк сам хранит свои тайны – ощетинившись тёмными колючими ветками, он позволил найти в себе приют ночным страхам и заброшенным трамвайным рельсам. Да и самих зимних духов на пороге между реальностью и парком встречают жёлтые фонари вдоль тропинки, уже начиная историю.
Вы ведь знаете, что только жёлтые фонари можно встретить там, где назначают свою встречу духи? Тем, что светятся мягким оранжевым светом, больше по нраву человеческое тепло и неподвижность, они могут стоять годами, зарывшись в землю, и только слегка покачиваясь, когда никто не видит. Подружившись с таким фонарём, человек получает в подарок ворох снов, что делают его жизнь чуть теплее – и жизнь каждого, с кем он поделился образами и красками, преследующими его по ночам. Жёлтые же фонари не любят бывать среди людей, разве что переберётся кто-нибудь на чужую территорию – послушать чужие истории, да рассказать потом среди своих, воплощая, переиначивая.
Услышав об этом, кто-то удивляется – ведь есть ещё зелёные, синие, красные фонари, и наверняка какие-то ещё, просто встречающиеся чуть реже. О да. Это отдельная история – приглядевшись к очередному зимнему духу, что уверенно идёт по направлению к костру, можно приметить в его волосах затерявшийся яркий огонёк. В сущности, болотные огни, что так любят заводить путников в трясину, закружив в смертельно прекрасном танце, это близкие родственники этих – городских огней. Но городским живётся много сложнее, им приходится прятаться среди разных существ, чтобы избежать участи своих друзей – многих из них в конечном итоге ловят и сажают в погасший фонарь, заставляя светить и радовать своим светом детей. Эка невидаль – цветная лампочка. И ведь не высвободишь потом этот огонёк – такое может разве что Фонарщик, но он в последнее время совсем перестал появляться в городе, предпочитая обходить стороной людные места. Впрочем, сейчас он сидел у того же костра, грея большие ладони, и те огоньки, что, затерявшись в волосах и одежде зимних духов (которые могут выглядеть почти настоящими людьми, если захотят), сумели добраться до парка, отметили для себя возможность попросить его за своих. Может, в эту ночь он не откажет.
На четвёртую ночь к священному пламени добрался Белый Лис, - тот, кого здесь ждали все эти существа. Он медленно обвёл подслеповатыми глазами их всех, замечая в основном знаки их отличия – длинные чёрные плащи зимних духов с серебристыми узорами по спине, тёплые ладони Фонарщика и яркое мельтешение городских огней, пронзительный взгляд здешних воронов, стражей луны, и рыжие волосы мираклистов, единственных здесь, кто по сути являлись людьми, пусть и перешедшими порог. Выждав в молчании пару ударов сердца – Белый Лис был глух на левое ухо, и любые другие способы выразить уважение к нему оборачивались излишними неудобствами – и яркий хоровод захлестнул парк, заставив взорваться тишину на сотни звонких голосов, постепенно сливающихся в общую песню – песню призыва.
Древняя легенда гласит – не быть весне, пока зима лично не пожмёт ей руку, пока не передаст право правления. На границе перехода испокон веков встречался один из белых лис, хранитель снежных тайн, и сатир, играющий на серебряной флейте причудливые мелодии, от которой распускаются цветы на фонарях и просыпается земля. Всем, кто творил вместе с лисом эту зиму, помогая и оберегая, полагается петь песню, позволяющую сатиру приблизиться к ним, обещающую не причинять ему – порождению совершенно других идей – никакого вреда. И когда явится он, серебряная флейта будет опущена, в знак взаимного уважения к тем, для кого цветы похожи на смерть.
Цокот его копыт прервал песню – парк неохотно подобрал колючие ветки, пропуская сатира к огню. Многие здесь были рады его появлению – только зимние духи почтенно склонили головы, не позволяя себе выдать истинные эмоции, да Белый Лис чуть заметно дёрнул ухом в знак лёгкой насмешки. Весь ритуал был ещё и проверкой весны на смелость и способность довериться, прийти в самое сердце зимних метелей, не играя своей песни, смиренно и молча. Сатир поклонился, отведя за спину руку с флейтой, и, стараясь глядеть только в прищуренные глаза Лиса, произнёс ритуальную фразу согласия вступить в свои законные права. Лис кивнул, в последний раз за этот год бросил взгляд на костёр, что был готов заискриться совершенно новым ритмом, и, резко сорвавшись с места, в секунду оказался рядом с сатиром – лизнул его в нос. Сатир звонко рассмеялся – перезвон бубенчиков где-то вдалеке, - поднял свою флейту, и все, кому не полагалось больше появляться здесь в этом году, в поклоне растворились, слившись со снегом – только чёрные плащи с серебристыми узорами да следы лисьих лап напоминают об их недавнем присутствии. Серебристая мелодия разлилась по парку, - так отводят от заплаканного лица руки любимых, с настойчивой нежностью и просьбой открыться, довериться, измениться… Из-под тающего снега стремительно пробивались жёлтые цветы, пушистыми головами качая в такт музыке, фонари стремились выгнуться и осмотреть себя, покрывающихся ростками причудливых растений, городские огоньки исполняли безумный танец, создавая хаотичное представление.
Ликующий звон бубенчиков над городом, который немногие услышали, но почувствовал каждый. Весна пришла в этот город. |
