ФОТОГРАФ КАЙФА ИЛИ
КУРОРТНЫЕ РОМАНЫ
Дорога к новому месту работы была, словно старинная стиральная доска. Санаторские шофера в шутку прозвали этот злополучный участок «ребра Адама». То ли из-за её схожести с примером, толи из-за того, что движение по нему всегда и во все времена, вызывали необузданную и неожиданную эрекцию, словно у этого самого Адама, возжелавшего первую деву земли Еву. Долгое время я никак не мог понять, почему именно здесь я испытываю страстное желание женской плоти, хотя повода к этому ни в автобусе, ни за его пределами абсолютно никто не давал. Разгадка была на удивление проста… Колебания эти совпадали с биоритмами сексуально-озабоченного мужского организма, вступившего на тропу соития и продолжения рода. Так мне и пришлось остаток пути держать в руках своего «техасского жеребца», который так и норовил прорвать мои техасские джинсы и вырваться на вольные луга в поисках кобылы. Будучи фотографом в довольно известном крупном санатории, мне особого труда не составляло удовлетворить свою разгулявшуюся плоть, не смотря на время суток. Сервис секс услуг в санатории был сравним разве что со знаменитой Тверской в Москве. Иногда создавалось такое впечатление, что мужчины и женщины, бабушки и дедушки едут в этот лечебный рай не ради терапевтических и лечебных процедур, а с явной целью провести здесь двадцать четыре дня интимного сладострастия. А вволю насладившись плотью, покинуть сей бренный мир с сознанием выполненного долга репродуктивного восполнения нации, как завещал нам наш Президент.
Вот так в мой первый рабочий день все мои дорожные сексуальные страдания были сполна вознаграждены, незабываемой...
ВАЛЕНТИНА
Её турецкое платье сине-фиолетового цвета, словно цветок эдельвейса, казалось в те минуты желанным и довольно неприступным. Она словно святой дух, словно фея плыла, не касаясь земли по бетонной набережной. Своей внеземной красотой она заставляла оборачиваться даже видавших виды седовласых ветеранов, прошедших горнило войны, но не утративших способности любить прекрасное. Её рыжеватые волосы, небрежно брошенные на плечи, слегка подрагивали крупными кучеряшечками в такт её невесомых и элегантных шагов на шпильке, от чего ее ножка казалось настолько бесконечной, что захватывало дух от желания ее облобызать. Её глаза, её белоснежная улыбка, её курносый носик притягивали взгляды всех мужиков, которые, словно прыщеватые юнцы смокали своими языками в эротических мечтаниях и тайно через карманы потрагивали свое слегка набрякшее мужское достоинство, которое не подавало признаков жизни уже многие годы.
- Не соизволите ли вы, мадам, сфотографироваться на долгую память и запечатлеть свою импозантную внешность на радость вашим детям и внукам? - сказал я, обнажая свой длиннофокусный объектив, который всегда вводил клиента в некое возбуждение.
- Отнюдь! Я всегда «За»! - ответила она, подходя ко мне. - Сколько это будет стоить? - спросила она, разглядывая мою рекламную витрину.
- Если для моей рекламы, то я сам оплачу ваши, расходы мадам, да и память для вас будет вечная, словно Великая Китайская стена.
- Пожалуй, я тогда сфотографируюсь, -сказала она кокетливо. – Только, если вы меня будете на вашу рекламу вешать, то разместите её пожалуйста в самом центре вашего панно.
Если бы я в свое время не стажировался на Одесском пляже «Лонжерон», я точно бы не знал, что сказать и как заманить клиента. Но трехмесячная практика в кругу маститых одесских фотографов, научила меня щебетать с клиентом, словно курского соловья в цветущем яблоневом саду в самый разгар мая.
- Мамаша, да вашу неземную внешность я готов даже разместить в самом центре Вселенной, дабы у пролетающих мимо этой рекламы инопланетян, заворачивались головы при виде вашей межгалактической красоты. О, вы - божественная!
- Ой, ловелас, ловелас! Да вы уболтаете даже покойника, - сказала она, слегка поправляя прическу.
- Константин! – представился я, эротично целуя барышне ручку своими пухлыми губами.
- Валентина! – улыбаясь, сказала она, хлопая длинными и мохнатыми ресницами, приняв правила моей игры.
- Так, где мы будем запечатлять вашу неземную красоту, мадам? - спросил я, предчувствуя довольно интересную работенку с обнаженной натурой. Я чувствовал, что в эту минуту намечается что-то грандиозное. Это был не только приличный куш, в долларовом эквиваленте, но страсть порожденная богом любви. Копье самого Купидона в тот момент воткнулось в мое сердце, застряв там навеки.
- А прямо здесь! - не подумав, ответила она, рассчитывая вероятно, что я способен только на фото.
- Хорошее, мадам, фото требует очень, очень интимного подхода! Необходимо поработать, и тогда, созданный моими руками шедевр, затмит даже лик известной Моны Лизы, - сказал я, намекая ей на уединение, где ни будь на лоно природы.
- А где же мы будем искать, сударь, сей пленэр? – спросила она, уже переминаясь с ножки на ножку и оглядывая окружающую акваторию.
- О, мадам, да я покажу вам такие места, что вы потеряете даже дар своей речи!
Где-то в душе я чувствовал как Валентина всем своим нутром, всей своей женской природой уже возжелала меня и страстно мечтает постичь не только тайну дагератипной светописи придуманной 150 лет назад, но и великую тайну Камасутры, придуманную человечеством для продолжения рода и такого удивительного райского удовольствия. Её глаза, раз от разу косились на мои шорты, и я даже через материю ощущал, что Валентина, словно рентген, старается оценить величину моего мужского достоинства. Мой детородный орган, чувствуя такое к себе внимание, стал постепенно вздымать свою голову и расправлять свой слежавшийся морщинистый копюшон. Он с каждой минутой надувался, словно дирижабль «Цепелин», и уже через пару минут я ощутил, как он уперся в мои шорты, доставляя мне ужасные неудобства. Её медовый, сладенький голосок трепетал мои внутренние струны, которые мелодией «Лунной ночи» будоражили все мое тело, в предчувствии невиданной доселе любовной страсти.
- Я прокачу вас, мадам, на остров любви! Вот там - в тиши природы, вдали от любопытных глаз, мы и создадим поистине великий шедевр фотографического искусства! А если вы, Валентина, еще и возжелаете сфотографироваться в интимном виде, то это будет настоящая обложка для «Плей Боя»! В глубокой старости, сидя возле камина, вы, будете рассматривать фотографии своей молодости и показывать своей внучке великолепную фигуру и вашу роскошную грудь, которыми вас наградил бог и которые разбили столько мужских сердец. А, возможно, что даже журнал «Кетс» заключит с вами контракт на фотосессию, и вы, станете знаменитой, словно Хайди Клум или Клавдия Шифер.
- Я готова маэстро! – сказала она и протянула мне свою обольстительную ладонь. Её длинные музыкальные пальчики с ухоженными ноготками коснулась моей руки, и молния пронзила все мое тело от головы до пяток, заставляя дребезжать все струны моего организма, который вышел на тропу сексуальной войны.
Я, словно факир, подогнал к пирсу моторную лодку и тут же помчался с ней навстречу нашей любви, рассекая бушующие волны местного водоема. За эти минуты я уже полюбил её всей душой и страстно желал слиться с ней, познав качества этой женщины из самого её нутра.
Остров был пустынен и, причалив на песчаную косу, я, словно джентльмен, нежно подал ей свою руку стараясь в ее глазах выглядеть настоящим мачо. Валентина встала на борт, и я, подхватив её на руки, понес, понес навстречу настоящему счастью влюбленных, вдыхая полной грудью ее флюиды от «шанели №5», которые исходили от ее манкого тела. Её руки сомкнулись вокруг моей шеи, и я почувствовал, как она томно дышит, сгорая от нетерпения, когда я коснусь ее нежной кожи. Войдя в глубь острова, она как бы незаметно своими губами коснулась моей щеки, показав ко мне свое душевное и физическое расположение.
- Вот это, Валентина, и есть легендарный остров любви! - торжественно сказал я, обводя рукой местные красоты. Кофр с аппаратурой оттягивал плечо и напоминал о цели визита в этот столь дивный природный уголок. Валентина залезла на лежавшее бревно, выброшенное сюда давним штормом, и стала расхаживать по нему босыми ногами, держа в руках свои шикарные туфельки-лодочки.
- Что я должна делать? - спросила она кокетливо, заглядывая своими глазами прямо мне в душу.
- Раздевайся ! - сказал я убедительно, вытаскивая из кофра свой видавший виды фотоаппарат.
- Совсем? - спросила она, не удивившись, и её туфельки тут же упали в белоснежный горячий песок.
Валентина, схватив полы своего платья, эротично танцуя, стала поднимать свой наряд все выше и выше. Вот уже показались её колени, а платье медленно ползло вверх, пока не обнажился черный треугольник её фирменных стингов. Мое дыхание от увиденного участилось, и я от этой красоты обомлел, словно оказался в лапах дикого зверя. Фотоаппарат вдруг стал весить, словно это была пудовая гиря, а по моим рукам побежала странная дрожь, и некая слабость накрыла все тело пеленой предвкушения любовного ритуала. Играя своим животом, словно танцовщица , она поднимала платье все выше и выше, пока за пупком со вставленной в него серьгой вдруг не показались объемные дюны её роскошной груди. Последний рывок… Платье взмыло в небо и, словно парашют, опустилось на ветви ивы, раскачиваясь на них, подхваченное легким дуновением летнего ветерка.
Передо мной стояла она - богиня! Воистину даже великая Афродита или Венера, воспетая кистью великого Рембрандта не били так хороши как Валентина. Она была прекрасна! Я, очарованный её формами, стоял, раскрыв рот, совсем забыв о тех коварных планах, которые я вынашивал по- пути сюда. Она, словно трепетная лань, капризно топнула своей великолепной ножкой и томно вздыхая, сказала:
- Константин, не тяните время, уже можно снимать! Я созрела как садовая клубничка! Клубничка!
- О, богиня! Желание женщины - это желание самого бога, и я преклоняюсь перед вашей красотой! - сказал я, искоса наблюдая, как мои слова произвели на неё впечатление.
Валентина легла на бревно, слегка подогнув ножку. Её грудь была украшением не только её желанного тела, но даже и самого этого острова! Да что там острова - это было настоящее достояние государства! Тогда я подумал, что она явно должна была быть представленной в Государственном фонде в одном ряду со знаменитой и великой шапкой Мономаха, которая даже при всей своей ценности не могла конкурировать с этим великим достоянием женского тела. Я инстинктивно облизывал губы и играл во рту со своим язычком, который уже представлял, как он нежно ласкает её розовый и аппетитный сосочек.
- Ну - как я вам, Константин? - спросила она, видя, что скоро мой орган вырвется наружу и задушит самого меня, как разгневанная анаконда, за то, что я так извращенно издеваюсь над ним и его страстным желанием
- О, мадам, за всю свою жизнь, я ничего подобного не видел! - сказал я и, прицелившись из фотоаппарата, клацнул затвором. Мне в те минуты уже мечталось, как уединившись от всех, в ванной, я, глядя на её фото, буду заниматься онанизмом, вспоминая это время настоящего и неземного блаженства.
- Теперь вот так! - сказал я, прыгая перед ней, создавая своим художественным взглядом, все новые и новые возбуждающие, эротические позы. Кровь при виде её божественного тела прилила к моей голове и тяжелыми ударами японского барабана била по вискам только с одной мыслью: «Как, как завалить мне её на это бревно, чтобы, войдя в неё, ощутить все её прелести?»
Орган топорщился в шортах, напоминая о том, что уже давно пришло его время, но я не старался ускорять процесс, наслаждаясь созерцанием её божественной грации.
Валентина видя, что я решительных действий не принимаю, встала на бревно и каким-то легким и незаметным движением скинула с себя последние остатки ненавистной ей одежды. Её аккуратно выбритый лобок мгновенно привлек мой взгляд, и я, не отрывая его от узенькой полоски шелковых кучеряшичек, облизнулся, словно кот после порции деревенской сметаны. Не удержавшись, я обхватил её ягодицы руками, воткнувшись в её заветный треугольник своим носом. Я в те минуты выглядел, кобелем обнюхивающий сучку, и это доставляло мне поистине неземное наслаждение.
- Вау!!! – прокричала она в восторге от моих долгожданных действий. Я глядел на неё снизу вверх и целовал её живот, играя языком с серебряной сережкой в её эротическом пупке. Валентина задышала, словно паровоз на длинном подъеме, и легла на бревно, открывая мне настоящий оперативный простор. Видя её готовность к совокуплению, я присел рядом. Целуя её губы, шею, её великолепную грудь, я опускался все ниже и ниже. Её руки с остервенением старались расстегнуть мои шорты, но они тряслись, словно после недельного запоя, и от этого у неё ничего не получалось. Я с яростью сам рванул с себя мешающие тряпки одновременно вместе с трусами, и мой «корень жизни», вырвавшись на волю, закачался, словно вылезшая из мешка кобра на звуки дудки своего укротителя.
Она заворожено смотрела на него, не отрывая своего взгляда, и слюна предвкушения блаженства стекала с уголка её рта. Валентина, не удержавшись, схватила его обеими руками, словно концертный микрофон, и с яростью впилась своими губами. Они приятно сомкнулись, и в этот миг я замер убитый наповал ее смелостью и распущенностью.
Возвратно-поступательными движениями, она двигала кожу вокруг моего ствола, при этом облизывая его так, словно это была большая перезрелая слива, покрытая взбитыми сливками или Чупа -Чупс на толстой ножке.
Я в это время в долгу оставаться не мог… Изогнувшись в немыслимой позе, я стал целовать её упругие и роскошные ягодицы. Видя это, Валентина скрывать своей страсти не хотела и, ловко извернувшись, закинула свои ноги на мою грудь. Я лежал на бревне, а её «персик» висел над моим лицом, обнажая лепестки ее алой розы. Её идеально выбритая крайняя плоть от таких страстей слегка припухла и манила к себе своим аппетитным и желанным видом, как манит раскрытая раковина устрицы истинного гурмана. Неуверенно, но все же с каким-то азартом я коснулся этих желанных «лепестков» ее «розы» и в одну секунду понял, что хочу- хочу как можно глубже просунуть свой язык вовнутрь ее горячей плоти. Ёё желанное и обворожительное тело заставляло делать немыслимые поступки, которых я от себя ожидать никак не мог. Я никогда ранее не испытывал столько блаженства от подобных извращений и даже не представлял, что это приносит столько настоящего кайфа.
- Константин, я, хочу вас! – Сказала она и так резво развернулась на моем теле, что мой орудийный ствол, словно торпеда, вошел в её торпедный аппарат. Я почувствовал, как мой вздувшийся дирижабль «Цеппелин» просунулся в её ангар и... Дрожь охватила мое тело… Я держал в своих руках её упругие ягодицы, стал наяривать мечтая поразить эту богиню своей страстью и напором. Пока она прыгала на мне, словно кавалерист, задыхаясь от удовольствия, я просунул свою руку между мной и этой феей и ввел свой средний палец в её уютное влажное гнездо. Этим пальцем, смазанным её «рассолом», я коснулся «запасного выхода» и когда она открыла эти таинственные врата, я ввел его туда, стараясь просунуть как можно дальше. Через тонкую стенку, я ощутил изнутри, как моя «торпеда», входит в неё и выходит, готовясь к «выстрелу». В какое-то мгновение, она страстно застонала, и все её тело затряслось на мне, словно желатиновый пудинг на большом блюде. От удовольствия она сжала свои бедра, и мой детородный орган сдавлен так, что пульсирующая струя вырвалась из моего «орудия» попав точно в цель.В ту секунду миллионы мурашек на стальных шпильках понеслись по-моему телу, безжалостно его топча, словно стадо диких лошадей. Но это еще был не финал…
Развернув Валентину в позу лошади, я словно техасский, породистый жеребец, вошел в неё сзади. Придерживая руками за её ягодицы, я методично одевал её на свой корень, который гудел от напряжения, словно телеграфный столб. Она, закусив большой палец, лежала на бревне на животе, приподняв к верху свою аппетитный и сладкий «персик» и стонала - стонала, испытывая настоящее блаженство. В то мгновение, когда я до конца входил в неё, она слегка рычала, словно собака, которая трепет тряпку, и эти звуки вызывали в моей душе еще более необыкновенные ощущения.
Около часа я натягивал её на ствол, пока вдруг с рыком разъяренного Кин -Конга все же выстрелил второй раз своей «торпедой». Уставший и вспотевший, как раб на плантациях хлопка, я завалился на спину и распластался на этом бревне, словно нильский крокодил, греющийся на теплом камне. Мне было хорошо…
В те минуты счастливее меня на свете никого не было. Я лежал с чувством исполненного долга и наслаждался её нежными прикосновениями, которые слегка успокаивали мою разбушевавшуюся плоть.
- А вы, Константин, не так просты, как кажитесь! Я поистине получила необычайное удовольствие. Я живу со своим мужем около десяти лет, а такого полноценного захватывающего оргазма вообще никогда не имела, - сказала она, выплескивая все свои душевные эмоции.
Что будет дальше - покажет время. Но я, как автор, могу сказать, что это только начало длительного и долгого пути на гребне былых воспоминаний своей буйной молодости в качестве санаторного фотографа.
СВЕТЛАНА
Лето было в полном разгаре. Оно жаром своего дыхания заставляло больше и больше обнажаться всю отдыхающую в санатории публику. Молодые девушки, роскошные женщины и пожилые дамы в минуты вечернего отдыха дефилировали по ухоженным аллеям соснового парка и набережной озера, словно белоснежные ладьи по -морским просторам. Они, прогуливаясь, словно совы закручивали свои головы, взирая в след проходящим мимо мужчинам и томно вздыхали, вожделенно представляя свои телеса в их волосатых и сильных руках. Лето было в разгаре и своими чарующими запахами свежей листвы и полевых цветов будоражило женские организмы, порождая в них необычайной силы гормональные бури.
В этот самый момент санаторский автобус, скрипнув тормозами, с шипением открыл свои видавшие виды ржавые двери, из которых тут же вывалились вновь прибывшие сексуально больные люди. Пожилые дамы, статные седовласые ветераны с играющими на солнце орденами и медалями с любопытством озирались по -сторонам, уже выискивая жертву и осматривая окрестности, куда эту жертву затянуть. Среди этого свежего контингента мое внимание привлекла молодая особа, довольно импозантного вида, которая словно чародейка выплыла из чрева этого транспортного средства, поражая всех своей внеземной красотой. Она легкой поступью двинулась к входу санатория, держа в руке большой чемодан. Я, видя великолепный экземпляр, словно рыцарь, словно покорный раб, подскочил к этой даме и, перехватив чемодан, улыбаясь, представился:
- Меня зовут Константин, позвольте мне помочь вам, моя госпожа!?
- Мерси! – ответила она и представилась: - Светлана! Я вообще-то впервые в этом санатории и ничего не знаю здесь. - сказала она, намекая на то, что ей уже нужен надежный и сексуальный гид.
- Я очень буду рад стать вашим гидом, – сказал я, помогая нести её чемодан с коллекцией эксклюзивных нарядов. Видя, что на моей шее болтается фотоаппарат, Светлана, спросила:
- Вы, Константин, тоже прибыли на лечение и фотографируете тут местные достопримечательности в свободное от лечения время?
- О нет, мадам, я местный. Работаю фотографом при санатории.
- Как это интересно, как интересно - сказала она, продолжая наш диалог. - А вы так со всеми любезны? - спросила она, ожидая мой ответ.
- Я, Светлана, джентльмен и не могу смотреть на то, как женщины таскают такие тяжелые чемоданы, - сказал я, уходя от её слегка ревнивого вопроса. В ту минуту я заметил, как она моментально определилась со своим выбором, и теперь мне не составляло особого труда превратить её отдых в настоящий медовый месяц.
Ближе к вечеру, когда солнце уже приближалось к линии горизонта, когда легкие облака на вечернем небосклоне светились розовыми, золотисто–желтыми цветами, Светлана, подобно призраку, неожиданно возникла передо мной, поразив своей волшебной красотой.
- Константин, я решила сфотографироваться на долгую память, - сказала она, намекая на уединения для фотосессии.
- Я к вашим услугам, госпожа !– сказал я, делая акцент на последнее слово.
- Я хотела бы запечатлеть все свое пребывание здесь, каждый день! Я заплачу вам за двадцать четыре цветных фотографии. Девчонки из нашего отдела просто ахнут, видя как я видоизменяюсь за это время.
Чувствуя что в мои руки плывет настоящая удача, я в голове стал прокручивать калькуляцию своего денежного дохода. Да и явное пожелание клиента в съемке такого бразильского сериала говорило о её расположении ко мне и желании разделить со мной эти счастливые дни её отдыха.
- Светлана, вы как раз обратились по адресу. Я лучший фотограф-художник в среднерусской полосе. За эти дни я создам для вас поистине настоящие шедевры, которые будут напоминать вам всю жизнь минуты вашего сказочного отдыха! – сказал я, предчувствуя, как в моих штанах уже зашевелился мой удав. В груди что-то задребезжало, и страсть полностью охватило все моё тело, наливая его настоящей блаженной истомой. Её голос, её чудный стан, облаченный в китайский шелк, будоражил моё мужское начало, которое уже торчало и взывало к сочувствию. Уже в своих мыслях я представлял, как мои руки проникнут под это платье и коснутся её упругого тела. Как страстно и нежно я расцелую каждый сантиметр её замшевой, нежной кожи. Как всем своим телом прижмусь к её плоскому животику и в страстном поцелуе почувствую вкус её пухленьких губ. Все это пока еще было мечтой, которой вот-вот суждено было сбыться. Светлана, предчувствуя мое настроение, сказала:
- Чур, Константин, я сама выберу для себя место фотографирования!
- Желание клиента - есть желание самого бога! - сказал я, намекая на беспрекословное исполнение её желаний.
- Я хочу пройти по берегу озера. Я видела в рекламном проспекте: над озером нависает какое-то огромное древо. Вот там бы я и сфотографировалась.
- Я знаю где это! – утвердительно сказал я. - Ведь в проспекте мои фотографии.
- Неужели!? – сказала она, придавая своим словам окраску удивления. – Да вы настоящий художник, Константин!
- А я и не отрицаю!
- Так пойдемте же скорее. Я вся сгораю от нетерпения!!! - сказала она, словно капризное дитя, топая своей ножкой. Нежно взяв даму под локоток, я спустился с ней по мраморной лестнице, ведущей к озеру и, предоставив свой локоть для прочного сцепления, двинулся вдоль прибрежной полосы, рассказывая о несчастной любви и тяжелой судьбе провинциального фотографа. Светлана, вздыхая своей полной грудью, сожалела о моей нелегкой судьбине и изо всех сил старалась меня приободрить. Уже ближе к сумеркам мы достигли заветного места. Светлана радостно взвизгнула и, словно белка, вскарабкалась по стволу дерева, лежащего над водой. Она, словно русалка на ветвях из сказок Пушкина, возлегла на шершавый ствол и, улыбаясь от счастья, сказала:
- Константин, я хочу именно здесь!
Я, достав свой фотоаппарат, поймал её в видоискатель и щелкнул затвором. Фотовспышка в одно мгновение разорвала подступающую темноту. На какую-то долю секунды мои глаза, ослепленные светом, ничего не видели. Через сумрак я увидел как платье, умело скинутое её рукой, повисло на ветке. Светлана, отбиваясь от комаров, приняла новую, более эротическую позу. Я вновь щелкнул затвором, выхватив вспышкой из мрака её полуобнаженный цветущий стан в сексуальном купальнике. Вновь - слепота закрыла весь взор, а когда глаза привыкли к мраку, я увидел, что она, словно фарфоровая статуэтка из Эрмитажа, стоит вся обнаженная. В тысячную долю секунды я увидел насколько прекрасна её фигура, её грудь, её тугие спортивные ноги. Черный треугольник определял место концентрации моего взгляда, и в эту самую минуту мои штаны, уже скользнув по ногам, упали на желтый песок. Я, истекая слюной, не отводил взгляда от её лобка, предвкушая как я вопьюсь в это влажное лоно своими губами.
- Константин, что с вами!? - кокетливо спросила моя клиентка, видя как одежда, покидает мое тело.
- По Конституции, мадам, между мужчиной и женщиной определены равные права! - сказал я, удивляя эту особу познанием законов. – Я хочу быть с вами на равных! – сказал я, намекая на то, что я принимаю правила её игры. Её немигающий взгляд всматривался в мой орган, и после недолгой паузы она, вздыхая, сказала:
- Я прыгаю, Константин, ловите!
Я подошел под дерево и протянул к ней свои руки. Светлана, скользнув по бревну, полетела в мои объятия. Мои руки проскочили ей под мышки, и она со всего маху наскочила на мой корень, пропустив его между своих ног.
- Константин, я не сломала вам ваш приборчик !? - спросила она ехидно, удобно сидя на нем. Не растерявшись, я впился в её сосок, и стал языком щекотать его, пока он слегка не припух. Мои руки скользили по всему её телу, ощупывая все её аэрогенные зоны. Светлана, сидя на моем члене, прогнулась на зад, держась за мои руки, и в какой-то миг она упала на спину, увлекая меня за собой в теплую воду вечернего озера. Я почувствовал, как её нежная рука скользнула мне между ног, а её шаловливые пальцы коснулись моего возбужденного органа, словно обхватили рукоятку молотка. С каким-то странным остервенением она стала двигать свой кулак взад и вперед, наслаждаясь тем как шкурка перекатывается по его стволу. Держа за шею моего удава, она как бы старалась сама удавить его в порыве дикой и безумной страсти. Нырнув в воду, я всем своим нутром почувствовал, как её пухлые губы сомкнулись вокруг моего корня жизни. Её мягкий и теплый язык вращался вокруг моей головки, создавая необыкновенные блаженные ощущения. В какой- то миг она легла на спину и прямо так и наплыла на меня, удерживая на плаву свой красивый зад. Я вдруг почувствовал, как моя вздутая давлением «субмарина» впритирку вошла в её влажный «док». Я, словно одержимый, стал двигать своим задом, стараясь установить субмарину на стапель. Но озерная вода сделало коварное дело. Её природный рассол был мгновенно вымыт создавшимся давлением, и мой детородный орган жутко заскрипел, вызывая сильную боль. Этот звук мне напомнил звук калоши, наполненной водой, в которую опускают обнаженную ногу. Не долго думая, я подхватил её на свои руки за ягодицы и, словно утопленницу, вынес на песчаный берег. Светлана охала, царапалась своими когтями, кусала за губы, доводя себя до полного оргазма. Она вращала своим задом, подмахивала мне, вздымая свой лобок мне навстречу, стараясь как можно глубже заглотить мой торчащий банан. Около двадцати минут я старался завершить сеанс кустотерапии, но как назло мой организм тогда не подчинялся мне. В те минуты казалось, что между моих ног торчит не член, а осиновый кол, которым я стараюсь пригвоздить к песку кровожадного вампира. Он был бесчувствен и беспредельно стоек. Она извивалась, стонала пока я не ощутил, как миллионы игл пронзили все мое тело. В этот миг Светлана, схватив меня за мой орган, вытащила его из уютного и теплого гнезда и вновь стала мастурбировать, пока фонтан ядреного семени не вырвался из него фонтаном. Вся эта скользкая масса, пролетев по воздуху, точно плюхнулась между бугров её шикарного бюста. С каким-то стоном блаженства она принялась растирать эту живительную влагу по своей груди, соскам, лицу и губам, словно драгоценнейший и божественный элей. В тот миг я стоял перед ней на коленях, будто перед святой иконой, а её рука держала меня за фаллос, продолжая доить, доить и доить, опустошая мой организм от накопившегося за неделю семени. Светлана в этих отношениях была удивительной и раскрепощенной женщиной. Все её тело, извивающееся от моих ласк, как бы само за себя, говорило мне: «Я - твоя, бери меня и наслаждайся мной, мой верный раб! Делай со мной все, что захочет твоя буйная мужская фантазия! И тогда я, поддавшись на этот соблазн, приподнял её на руки и вошел с ней в воду, словно дядька Черномор. Светлана, обняв меня за шею, висела на мне, пока я не погрузился по грудь в черную пучину ночного озера. Она, словно ребенок, резвилась, плавая вокруг меня, испытывая поистине райское удовольствие, от которого раз от разу повизгивала. Я же, словно дельфин, словно Ихтиандр, плавал вокруг своей Гутиеры, стараясь всем своим телом касаться впрок её грациозных и прекрасных форм. Светлана, поднимая брызги, с визгом ныряла под воду и, нащупав своей рукой моего удава, страстно под водой впивалась в него губами, словно карась в жирного, дождевого червя. Она нежно под водой обсасывала наживку и, вынырнув за новой порцией воздуха, мычала от неописуемого блаженства. Она играючи впивалась в мой рот, просовывая язык почти до самой глотки. Светка, прислоняя к моему телу свои красивые и упругие груди, старалась как бы вдавить их в меня. Её ноги обвивали мое тело словно лианы и скрещивались на ягодицах, прижимая меня к себе. Изловчившись, именно в таком положении, она вновь наплыла на моё мужское достоинство. Когда оно со скрипом входило в её лоно, эта бестия стонала и визжала от удовольствия. Продолжалось это до тех пор, пока я не вышел из воды на берег, придерживая её своими сильными руками за красивый зад. Мне до ужаса не терпелось вновь и вновь ощутить себя в ней и в эти минуты блаженства почувствовать себя настоящим диким вепрем. Я рычал, словно лев, обхватив её упругие ягодицы своими сильными руками. В те минуты моя Гутиера стояла на коленях в позе лошади, сексуально приподняв свой круп, а я с дикой страстью жеребца вгонял в неё свой детородный орган. Тогда мне казалось, что моя душа от удовольствия уже покинула мое тело и смотрит на меня со стороны, наслаждаясь лицезрением происходящих событий. Её протяжный стон возвестил о том, что все её тело пронзил сильнейший оргазм, и я в эту секунду так же ощутив его приход, выстрелил из своего орудия, попав точно в цель. С силой я вонзил до самого конца в неё свой фаллос, и, вырвавшимся из груди стоном, возвестил всему миру о выполненной миссии оплодотворения.
- Вы Константин, настоящий кудесник! Вы не только искусный фотограф, но и страстный мужчина. Я уже готова стать вашей женой, - сказала она мне, улыбаясь.
Да, Светлана, из-за своей неземной красоты была наивна и слегка глупа, считая, что я, цветущий мужик, смогу враз отказаться от своей свободы в угоду её сексуальных амбиций.
ЕЛЕНА
Елена появилась в санатории незаметно. Особой красотой она одарена природой не была, но в её внешности было что-то такое, что вызывало настоящую мужскую жалость. Её безвкусица в одежде, её манера походки и странные выходки придавали её сущности образ небывалой ущербности. Никто из отдыхавших в санатории мужиков ни разу не взглянул в её сторону, видя в ней деревенскую простушку, лишенную всякого романтизма. В ту минуту я, словно сокол с вершины небес, наблюдал за её аляпистой одеждой. В те минуты я зрел не её внешнюю оболочку, а скорее внутреннее содержание. Чем руководствовался мой интерес тогда - не знаю, но мой выбор, по-видимому, был неслучайным. Сам бог Эрот жаждал моей встречи с ней и вел меня по этому пути, словно собака-поводырь слепого старца. Придерживая её за талию, я устремился уединиться в лесном массиве окружающего санаторий, чтобы там, в глубине этого леса, познать её внутреннюю сущность. Где-то вблизи все небо было накрыто тучами, и их свинцовый цвет предвещал не только дождь, но и страшную бурю. В преддверии апокалипсиса деревья, подхваченные порывом ветра, зашумели и зловеще затрещали, наводя ужас. Но страсть, проснувшаяся во мне, была сильнее этого страха страшного суда. Молнии, словно сабли, обрушивались с небес на землю, и это природное явление еще больше возбуждало меня к соитию. В ту минуту мне казалось, что я, солдат светлых сил добра, должен извести черные силы зла, посланные на землю дьяволом. Обхватив Елену за талию, я задрал её платье и ощутил необычайно упругое тело. Она, не скрывая своей страсти, впилась в мой рот и втянула в себя мои губы вместе с языком. Природа своим кошмаром и жутью благоволила тогда нашему контакту, скрыв тела в своем свинцовом мраке преисподни. Лишь изредка молнии высвечивали наши тела яркими вспышками, напоминая о моем призвании к этому делу самого сатаны. С яростью дикого зверя я стянул с неё трусики и, опустив их ниже колен, постарался войти в неё в первозданной позе. Но ларчик не просто открывался! И мой орган, словно орудие этого сатанинского выбора, уперся в какую-то невиданную преграду.
- Что это? - спросил я, удивленный непредвиденным фактором.
- Это, это моя девственность, – сказала она и захохотала, словно летающая на метле ведьма в Вальпургиеву ночь.
- Как, ты еще девственница? – спросил я удивленно, продолжая держать себя за свой инструмент.
- Я всю жизнь мечтала об этом, и вот, вот этот час настал. Сама природа сейчас благоволит этому контакту, Константин! - сказала она со страстью, а её глаза в тот миг блеснули зеленым светом. Вновь послышался раскатистый хохот, и я отдался во власть её злых сил.
По моей шкуре тогда пробежала волна жуткого холода. Во внезапной темноте было что-то ужасное, словно я оказался участником дьявольского шабаша. Будто я был в те минуты выбран самим дьяволом, чтобы в этом совокуплении, зачать черную силу зла. Ветер ломал деревья и кусты, мрак черной пеленой навис над моей головой. В это жуткое время, в этот час восставших из ада я, держа её за зад, все же вошел в неё, разрывая тридцатитрехлетнюю девственность, словно снаряд, пробивающий броневой лист танка. В то мгновение, когда я проник в её лоно, молния ударила совсем рядом, как заключительный аккорд к этой зловещей пьесе. Невероятная сила схватила меня за член и сжала с таким остервенением, что я несколько раз подряд кончил. Обессилив, мои ноги подкосились, и я упал в высокую траву, прикрыв глаза. Елена в те минуты, стоя на высоком пне, протягивала свои окровавленные руки вверх и с ужасным хохотом радовалась свершившейся дефлорации. Молнии блистали вокруг, гром разрывал окрестности ужасным грохотом, а я, глядя на неё, чувствовал себя новым Мессией, зачавшим в эти минуты новое исчадие ада.
Уже на следующий день она исчезла точно так же, как и появилась в этом санатории. Никто из мужиков не заметил её исчезновение. Прошли годы, а я так и продолжаю содрогаться от раскатов грома, вспоминая её зеленые глаза и тот истерический смех лишенной девственности ведьмы.
АНЮТА
Девчонка эта, судя по своим живым глазенкам и страстному взгляду, была довольно ранняя. Еще в десятом классе она перед самым выпускным экзаменом разродилась довольно сочным плодом женского пола, чем и вызвала среди большинства учителей зависть своей сексуальной популярности. Страсть секса горела в ней двадцать четыре часа в сутки, что негасимый факел Прометея. Несмотря на свое положение юной кормящей матери, она все же выискивала возможность каждый день кому-нибудь отдаться. Вот так вот и была обласкана моя судьба её вниманием в тот момент, когда повстречался я с ней на свадьбе её подружки. Отрабатывая свою зарплату, я, как заправский фоторепортер, крутился вокруг молодых, пока моё внимание фотохудожника не привлекла юная особа. Она сидела по левую руку невесты, и своим томным взглядом выискивала очередную жертву. В эти минуты она, подобно «Черной вдове» мечтала охмурить какого-нибудь самца. Потом вволю насладиться им, а напоследок испить его крови. Я, не подозревая о её коварных планах, крутился перед ней с фотоаппаратом, что блесна перед голодной щукой. В момент всеобщего перекура эта хищная рыба все же настигла меня в курилке уютного ресторана. Виляя своими великолепными бедрами, она вошла в курилку, эротично держа сигарету в своей руке. Её алые губы слегка поблескивали в полумраке этого заведения, а глаза светились зеленым светом и выискивали меня среди посетителей табачной комнаты. Юнцы, с лицами усеянными прыщами гормонального развития, наперерез кинулись с зажженными спичками, чтобы быть удостоенными её внимания. Но Анюта целенаправленно шла на меня, словно танк на вражескую передовую. Не обращая своего внимания на свих одноклассников, она твердо следовала своим курсом.
- Огонька не найдется? - спросила она с голосом повелительницы.
- Натюрлих! - сказал я, показывая даме свободное владение иностранным языком и в туже минуту чиркнул дорогой газовой зажигалкой.
- Мерси! - ответила мне «Черная вдова», несмотря на свои белокурые волосы.
- Я так полагаю, что вы местный фотоаппаратчик? - спросила она, придавая моей профессии скорее какое-то техническое значение.
- Фотограф - художник Константин Отморозков к вашим услугам, мадам!
- Вы, наверное, новенький в нашем провинциальном городке? - спросила она, расталкивая посетителей своим задом и присаживаясь рядом со мной. В то время на моей шее висел фотоаппарат с длиннофокусным вариобъективом, он по длине своего ремешка свисал точно между ног создавая впечатление такого техногенного мужского достоинства. Анюта, не скрывая своего интереса к моей особе, присела рядом и эротично вздыхая погладила этот объектив своими пальцами.
- Дорогой, наверное, аппарат? - спросила Анюта, держа по-женски сигарету между пальцами левой руки под углом 45 градусов.
- Недешевый, - сказал я утвердительно, намекая на тот аппарат, спрятанный ниже этого, но только в трусах.
- Я мечтала бы сфотографироваться вашим аппаратом, ну, скажем так, где-нибудь на лоне природы.
- Кто платит - тот заказывает музыку, мадам. - сказал я, предчувствуя развитие необычайных событий.
Белокурая «Черная вдова» повернулась ко мне почти вплотную и, сжав свои губы в трубочку, поднесла их к моему лицу на расстояние вытянутого языка. После чего, не касаясь меня, она чмокнула воздух и сказала: - В любое время, маэстро. Я уже готова, как никогда.
Несмотря на тяжесть фотоаппарата, прижимающего мой орган, я почувствовал как он, услышав сказанное, начал расправлять свое тело. Он превращался с каждой минутой в некое подобие маленького дерижаблика, мечтающего вырваться и взмыть в небо. Фотоаппарат, висевший на моей шее, пришел в движение, покачивая своим объективом из стороны в сторону. Помахивание произвело на Анюту такое впечатление, что она, выпучив свои глаза, иронично захихикала, придя в восторг.
- А сколько вы сможете сделать мне фотографий? - спросила бестия, не сводя глаз с моего аппарата, который продолжал возбуждающе качаться.
- На сколько хватит пленки, - сказал я, но своей интонацией дал понять, что фотосессия одним кадром не закончится.
Вечером того же дня, когда гости со свадьбы были изрядно замучены борьбой с закуской и зеленым змием, моя новоявленная подружка появилась в точно назначенном мной месте и в точно назначенное время. Она шла мне навстречу по дорожке парка в длинном плаще цвета перезрелой вишни. Зеленые кусты орешника свисали над ней, создавая ощущение природной арки или же зеленого тоннеля.
- А вот и я! - сказала она, задыхаясь, предчувствуя праздник плоти и, подойдя ко мне, обняла, словно стародавнего друга. Ее нежные теплые губы впились в мой рот, а её язык тайно проник в мой рот, шаря там в поисках моего языка. Когда, наконец-то, его теплый кончик коснулся моего кончика, она еще глубже просунула его в мой рот и стала шевелить им, щекоча мой язык. В эту минуту орального контакта она настолько сильно прижалась ко мне, что я почувствовал, что её лобок уперся в мой детородный орган. Повиливая своим задом, она искусно привела его в боевую готовность. А когда он набряк, то её рука настолько быстро шмыгнула в мои штаны, что я очнулся тогда, когда она обхватила его своей рукой. Она держала его так нежно и в тоже время так умело, что по моим внутренностям прокатился пушистый комочек, который щекотал меня от самого горла до самых гениталий. Нечто подобное я ощущал в самолете, когда он проваливался в глубокую воздушную яму. Я с трясущимися руками развязал пояс её кожаного плаща и в тот момент, когда я распахнул его полы, моему взгляду предстал выпуклый девичий лобок с реденькой - реденькой растительностью. Что было со мной я не помню, в голову, член и все остальное ударил такой прилив крови и адреналина, что я почувствовал себя настоящим фаллосом. Я заворожено смотрел на её природное естество и представлял, как я вхожу в неё всей своей сущностью. Колени мои подогнулись, и я, обхватив её руками за её обнаженный зад, опустился на колени. Нежный ароматный запах жаждущей секса самки щекотал мой нюх, и я впился носом в её промежность, вывалив свой язык. В ту минуту мне казалось, что он длиннее моего члена и вполне может достать все глубины её женского организма. Анюта, видя порыв моей страсти, таким образом подняла свою ногу, что её розовый бутон раскрылся перед моими глазами в своем великолепии. Я, видя её вожделенный орган, со страстью впился в это заманчивое лоно и с яростью всосал в себя её крайнюю плоть. Анюта застонала от блаженства, её зад зашевелился в моих руках с такой скоростью, что её скудная растительность стала щекотать мой нос, словно мягкая кисточка. Я все глубже и глубже просовывал свой язык в её природу, и это странное действо приводило меня в состояние полнейшего оргазма. Правда это было лишь начало. В какое-то мгновение она завопила:
- Костя, я тоже так хочу, хочу, хочу !
В ту минуту она мгновенно стянула до колен мои брюки вместе с трусами, обнажив мой исстрадавшийся орган. От подобного прелюдия он раздулся, а освободившись от одежды стал невероятно огромен. Он, словно дуло от танка, качался перед её лицом, а она с необычайным вожделением смотрела на него, широко открыв свой рот. Крепко схватив его за стержень, она обхватила его своими алыми губами и облизала, словно огромный леденец или же мороженное на палочке. Своим языком она проделывало такое, что порой мне казалось, что мне в зад вставили ершик для чистки бутылок. Её острые коготки скребли мою мошонку и от этого ощущения еще больше и больше мне хотелось её. С невиданной страстью она сосала мою «сливу», одновременно передвигая шкуру вокруг моего ствола то вперед, то назад. Это продолжалось до тех пор, пока струя семени не вырвалась из меня настоящим Бахчисарайским фонтаном. Анюта в самый момент моего семяизвержения направила на себя этот поток маленьких Костиков и размазала их по своему лицу, словно блинное тесто по сковороде. От подобного секса я был ошеломлен, как от разрыва гранаты. Впервые в моей жизни я испытал не просто оргазм, я испытал прикосновение к Богу. Но этим наш контакт тогда не закончился. Анюта, повернув свое тело, прислонилась ко мне своими ягодицами. Я, чувствуя, что ворота рая открыты, первым пустил туда своего головастого друга. И снова чудо, он вошел в неё, словно передо мной была не женщина, а девственница. Её бутон с трудом впустил меня в её чрево и от этого я вновь ощутил прилив необычайного ощущения
Наш романтический вечер тогда явно выдался на славу и его нежность, и чувственность еще долго и долго возвращало нас обоих в брачное ложе, наслаждая друг друга до полного опустошения.
МАРИНА
Марина была настоящим воплощением извращенного столичного бомонда. Её хрупкое тело напоминало скорее иссушенную временем мумию или узника Бухенвальда, чем аппетитную женщину. Все вещи на ней висели, словно на вешалке столичного бутика, и от этого создавалось ощущение не то, что её полной болезненной ущербности, а и явной неприспособленности даже к сексу. Но это была моя роковая ошибка, за которую мне пришлось расплачиваться на протяжении всего её отдыха.
Знакомство наше произошло спонтанно. Январский мороз и ветер заставлял меня искать укрытие. Теплая атмосфера санатория располагала к поиску спутницы, мечтающей разделить со мной минуты одиночества. Время близилось к закрытию, и это включало во мне дополнительные резервы в поисках. И вот чудо случилось! Она грациозно сидела на диване, закинув ногу на ногу, в переходе между кинозалом и спальным корпусом. В одной руке она держала женский роман, а в другой наливное яблоко, которое она раз от разу откусывала с яростью вгоняя в него свои белоснежные зубки. Её глазенки, окантованные изящной оправой очков, то смотрели в книгу, то на меня в момент моего бесцельного дефилирования по этому переходу. В кинозале санатория шел заезжий и набивший оскомину индийский фильм, вызывающий во мне уже яростные приступы настоящего расизма и индофобии.
Не дожидаясь приглашения, я плюхнулся рядом с этой особой и произнес крылатую фразу:
- Почем, мадам, опиум для народа?
Марина поверх своих очков взглянула на меня и, удивляясь моему знанию аромата духов, сказала:
- А по деньгам. А я вижу, вы разбираетесь в парфюмерии, - сказала она, продолжая трепыхать своими бархатными ресничками.
- Мне по штату полагается, - с интригой в голосе сказал я.
- А что это за должность такая? Вы, наверное, всех обнюхиваете в этом санатории на предмет взрывчатых веществ или еще каких-нибудь предметов?
- Нет, мадам, я местный фотохудожник и всегда нахожусь в центре внимания женской половины, так как обречен сохранять вашу молодость посредством фотоэффекта, открытого сто лет назад.
- А вы что только фотографировать и умеете или еще что-нибудь? - спросила Марина эротическим голосом, перекинув свою ногу и обнажив при этом жилистую ляжку.
- Я - все, все и еще что-нибудь в неограниченных количествах. У меня сильно длиннофокусный объектив, который умеет многое, - сказал я, предчувствуя сеанс межгалактической связи во время стыковки двух организмов. Если бы в ту минуту я знал что скрывается под этим платьем, я никогда бы не стал предлагать свои услуги. Все, что было со мной через пятнадцать минут, было настоящим кошмаром в моей жизни, о котором я буду вспоминать до самого её конца.
- Вы не хотели бы выпить со мной в номерах? - сказала она, намекая на уединение Моя соседка по номеру сегодня уехала. У неё окончился срок отдыха. Чувствуя, что её задница сама просится мне в руки, я сказал:
- Я уже готов! - и тут же подал даме ручку, чтобы проводить в номера. Санаторский номер встретил нас двумя полуторными кроватями, ожидавшими наши телеса своими белоснежными простынями. Я, воодушевленный своей быстрой победой, смело вступил в комнату и совсем не обратил внимания на то, что за моей спиной дверь захлопнулась, а ключ дважды провернулся в ней. Это было настоящее предзнаменование! Зная тонкости всех таких уединений, я первым делом спросил:
- Я могу принять душ?
- Конечно, я не возражаю, Константин. Пока вы будете мыться я накрою столик. Поставив свой кофр с аппаратурой, я, словно хозяин, проследовал в душевую кабину и....
Минут через десять, когда мое тело омывалось потоками горячей воды, а глаза были залиты пеной от шампуня, дверь в душевую открылась. Я, улыбаясь, протер свои глаза и вопреки всем законам физики ощутил холодок, прокатившийся по моей спине против потоков горячей воды. Передо мной стояла Марина. Её глаза блестели от предвкушаемого удовольствия, а в руке она держала наручники и кожаную плеть. На её ногах были надеты черные лакированные ботфорты. Вместо нижнего белья я увидел кожаный корсет, обтягивающий её тощую фигуру, с нацистской символикой, обильно украшающей её одеяние. На голове была надета фуражка убитого под Москвой эсэсовского майора.
- Все приехал! - подумал я и от ужаса закрыл глаза, повинуясь своей нелегкой мужской судьбе. В этот миг на моих руках замкнулись наручники, и я, словно партизан в застенках гестапо, был мгновенно прикован к водопроводной трубе. Удар в солнечное сплетение лишил меня не только воздуха, но и устойчивости, и я упал, растянувшись на мокром полу. Ужас охватил меня, и тут я понял, что нахожусь в руках настоящей нацистки садистки. Её ботфорты на длинной шпильке кружились надо мной, словно вороны и так и норовили пробить мне голову своими шпильками. Я со связанными руками лежал на полу и всей своей кожей ощущал как по ней гуляет кожаная плеть. Марина то хлестала меня плетью, то хватала за член и тянула его, будто это была трамвайная рукоятка или рычаг переключения передач. Она, словно фурия, ставила на меня свой острый каблук и в тоже время била, била и била меня по моим ягодицам своей плеткой.
- Ну что, Костик, ты еще ни разу не ощущал себя жалкой и дрожащей жертвой? -говорила она и продолжала издеваться надо мной.
Да в те минуты я действительно был жертвой. Я был мокрый, голый и совсем - совсем беззащитный. А эта тварь глумилась надо мной, унижая мое мужское достоинство. То она вставляла в мой анус рукоять своей плетки, то сняв с себя свои кожаные трусы, садилась мне на голову своей гладко выбритой природой, заставляя меня всовывать в неё свой язык, если же я не подчинялся, она била, била меня рукояткой своей плети в ребра, и я, страдая от боли, вынужден был впиваться в её «пирожок», всасывая в себя её крайнюю плоть. Я не знаю, что это тогда было? То ли меня насиловали, то ли меня старались убить. Марина применяла ко мне такие пытки, от которых мой страдающий организм находился на грани боли и сильнейшего оргазма. Она, держа в руках мой ствол, загоняла его себе в рот по самый корень, а в это время своими длинными ногтями щекотала меня под яйцами, доводя меня до потери сознания. Видя, что я готов, она расстегнула наручники, и, подняв меня на свои жилистые руки, внеся в комнату, бросила на кровать. Мой отбитый плеткой зад горел, как красный сигнал светофора. Нет, это была скорее раскаленная плита, чем светофор.
- Ну что, Костик, доставай свой длиннофокусный объектив, - сказала это исчадие преисподней и со страстью набросилась на меня. Она вновь и вновь запихивала мой орган себе в рот, стараясь развернуться надо мной так хитро, что её «пещерка» всегда оказывалась в районе моего лица. Эта тварь садилась на меня так, что мой нос всегда оказывался гостем её задницы. Её крайняя плоть, разбухшая от бушующей в её венах крови, превратилось в некое подобие страшного, страшного моллюска, старавшегося затянуть мою голову в свою мокрую слюнявую пасть. В какой-то момент я понял, что вот- вот и невиданный оргазм настигнет меня, и все мое семя, всё моё потомство будет тут же проглочено этой стервой в образе женщины. Утолив свой сексуальный голод моим семенем, она вдруг запрыгнула на меня, словно на коня, и воткнула в себя мой распухший и гудящий детородный орган. Словно буденновец в конной атаке, она запрыгала на мне, болтая передо мной своими жалкими сиськами, похожими на «прыщики». В какое-то время, стянув меня с кровати, она встала передо мной в позу «прачки», и сама ввела меня в свое лоно. Она изогнулась, словно гуттаперчевая в немыслимой позе, что я увидел, как голова просунулась между её ног, и она снизу с интересом наблюдает за этим процессом. Поистине это для меня было тогда настоящим шоком. Марина выжала меня словно лимон, словно половую тряпку и, когда я, обессилив, завалился на кровать, она, словно кошка, нежно подползла ко мне и протянула рюмку с коньяком.
- Ну как тебе, Костик, опиум? - спросила она ехидно, намекая на этот сексуальный марафон.
- Я иссяк! - простонал я и тут же подумал: « Эта сексуальная экспансия, сука, для тебя просто так не пройдет! Я тебя, тварь, затрахаю сегодня до самой смерти!
Испив коньяк, я вновь посетил душ, чтобы омыть себя от пота, да и отдохнуть после подобного секса. Не успел я настроить воду, как это ненасытное чудовище вновь ворвалось в душевую с глазами страсти. Она прижалась ко мне и, крепко обняв, стоя под горячей водой, стала наслаждаться мной и одновременно теплыми струями, вырывающимися из лейки. Все её движения и действия говорили о том, что её желание неутолимо, и меня ждет еще какой-то страшный сюрприз. Марина положила на свою ладонь мой многострадальный орган и стала намыливать его душистым импортным мылом. Её прикосновения к нему были настолько нежными и умелыми, что уже через несколько секунд он вновь стал наливаться соком, будто бы и не было с ним таких садистских истязаний.
- Предатель! - подумал я, представляя, что ждет его и меня, когда он окончательно примет свою форму. Сердце мое замерло. Я смотрел на него, предчувствуя, что вот - вот и начнутся повторно мои немыслимые физические страдания. А он, как назло, все твердел и твердел, пока вновь не набряк, оторвавшись от её ладони. Глаза Марины, вновь вспыхнули страстью, и она, обхватив его своей рукой, стала неистово мастурбировать меня, нагло глядя в глаза.
-Продолжим? - спросила Марина, видя мою готовность к продолжению рода.
-Продолжим! - утвердительно сказал я, разозлившись не на шутку. «Сейчас я устрою тебе!» - подумал я, хватая её за упругий зад. Марина, держа меня за руку, вновь потащила в кровать. На этот раз она уже упала на спину, затащив меня на себя. Её мокрое тело было так сексуально, что теперь я обрушился на неё, словно настоящий горный орел на хилого ягненка. Я старался отомстить этой ненасытной твари за свое унижение. Но Марина, видно, все четко рассчитала, зная, что я захочу взять реванш за свой промах. Она широко растопырила свои ноги, обнажив своего страшного розового моллюска и без всякой прелюдии впустила меня внутрь себя. Я вошел в неё с такой мощью, словно мой член был не член, а тепловоз, входящий в тоннель БАМа. Со всей силой я впихивал в неё свой орган, дергая своим задом взад и вперед. Я старался проткнуть это «чудовище» своим кожаным мечом, а она лишь сладострастно постанывала, да вздымала свою попку навстречу мне. Несколько часов подряд я долбил, долбил и долбил эту ведьму, стараясь задолбить её насмерть. За это время я как бы перекрыл кран своего орудия, которое за четыре часа так и ни разу не выстрелило. Мое тело, словно у спортсмена, бегущего на длинную дистанцию, покрылось потом, но я с остервенением впихивал свой орган, мечтая скорее испытать блаженный оргазм и её кончину. Но он, как назло, он не приходил. Член, словно телеграфный столб, гудел от напряжения, и даже не думал опускаться. Он словно окаменел под испепеляющими чарами этой Медузы Гаргоны и продолжал достойно держаться, делая и делая свою адскую работу. В какой-то миг я почувствовал, что её влажное лоно стало иссыхать, словно жизненный источник под палящими лучами солнца. Все мои движения стали приносить боль не только ей, но и мне. И тут в этом процессе произошло самое неожиданное. Марина, достав из своей косметички какой-то крем, смазала им мой разгоряченный и раскаленный лом. После чего, встав в позу лошади, она вновь ввела его в себя. Я же словно орловский жеребец обхватил её за зад, и после нескольких движений в такой позе все же кончил, вогнав в неё фонтан своего семени. В ту минуту мне показалось, что мои яйца вывернулись наизнанку и полностью освободились от своего содержимого. Я, обессилив, упал и мгновенно отключился. Мой член в тот момент напоминал скорее охотничью колбаску, обжаренную в микроволновой печи. Он пылал жаром и страшно болел и слегка дымился.
После этого за время её отдыха в санатории мы еще несколько раз занимались сексом, но больше такого заезда на столь длинную дистанцию, я уже не допускал, опасаясь за свою жизнь.
|
