Она встретилась с ним случайно по дороге из института, в парке, где лето расположилось со своими пожитками на лужайках, на ветвях, на воде, как бездомное создание, испепеляя всех и вся обидчивым тошнотворно приторным взглядом, так естественно похожим на липкий гриль июльской температуры. Они поравнялись, но она, как подобает кукле с конкурса Мисс Вселенная, звездочке первой величины - не обратила на него ни малейшего внимания. Он остался в тени ее великолепия и был таков. Он заметил её сразу и повторил про себя - Какая чудесная девушка, но как к ней подойти? Подружка бубнила - Какой хороший мальчик, какой прикольный парень, он мой друг, я его знаю, привет Сергей! Привет Настя! Подружка перекинулась с ним парой фраз и девчонки нырнули дальше в парк.
А ей, той незнакомке, по-видимому далеко насрать на меня! – сердито в сухомятку прожевал Сергей. Ей действительно было насрать. У нее отходняк от ужасно энергичных выходных, проведенных в компании студенческих прихлебателей и пафосных мажоров, сладеньких сокурсниц и прочей пиздабратии. Точка обиды как родинка – меня не любят, меня не ценят, меня только хотят, я вещь! – переросла в ее груди после шестнадцати лет в жирно выделенный комплекс избалованной вниманием истерички и обиженки. Она вчера ушла от своего сожителя и по-прежнему считает его виноватым, а у самой в глазах пустота. Даже не было ни какого пастельного интереса, намека на симпатию, на страсть, не то, что ко мне, ко всем мужским особям. Мраморное изваяние с каменным сердцем непобедимо смотрело на меня. Я растерялся – что это с ней? Просто холодное отражение зеркальных глаз прозвучало мелодией забытого бога, когда взгляды перекрестились.
Прошел почти год. Они так и не повстречались более, даже не пытались просто-напросто. Напоминанием о давешней встрече в летнем парке послужил вечер на кухне у друга в шумной компании, где он заметил ее, уже другую, совсем не ту, утратившую свою утонченность, набравшую килограмм пять весу. Ей бы семечками торговать – промелькнуло как-то вскользь у него на висках и стукнуло по затылку. Что в ней такого сейчас? - между делом раздумывал он. Обычная баба с сиськами и пиздой, только гладкоствольная, стройная и желанная, впрочем как и все остальные, вон те присутствующие здесь. Но нет! В ней что-то есть, что-то особенное загадочное и скрытное. Теперь она заметила его, а он охладел к её уже гуманной разборчивой красоте. Кухня кричала, смеялась, ругалась и хохмила. Далеко за полночь после внеплановой обкурки, кто-то лег поспать, кто-то уехал домой, а я читал стихи Есенина оставшимся - Сыпь гармоника…, смотря ей в глаза, беспардонно пошлил и горячил на злобу окружающим. Потом долгий уединенный разговор ни о чем, поиски чего-то общего. Разошлись спать, когда за шторками запрыгал усталый рассвет, как головокружительное танго на воздушной подушке.
Они сошлись. Он посвятил ей себя, она внимательна к нему, он влюбился, она боялась этого больше жизни, смерть здесь не причем.
|